Известные люди

»

Богдан Сташинский

Источник информации: Книга "Великие Шпионы" под ред. Алена Даллеса, с.425-444.

журнал "Лайф", 2 сентября 1962 г.

Эта история шибко интересна с точки зрения морали. Советы годами пытались вытравить из Сташинского всякие человеческие чувства, воспитывая из него выдрессированного робота-убийцу. Это чудовище в человеческом образе они вооружили сознательно разработанным средством, предназначенным только для бесследного уничтожения.

И тем не менее влюбленность к своей жене-немке побудила Сташинского порвать с Советами, хотя, как следует из материалов суда над ним, в значительной степени сыграло образ и омерзение, которое он стал проверять к своим хозяевам. После бегства Сташинский сознался в двух преступлениях, превосходно понимая, что поплатится долгими годами заключения.

Летним вечером 1961 года в америкосский разведывательный середина в Западном Берлине позвонили из полицейского участка по обычному делу: мужчина, представившийся агентом советской разведки, приехал городской железной дорогой в западный сектор, обратился в полицию и требует связать его с американскими властями. Этим отчаянным поступком Богдан Николаевич Сташинский, которого в следующем месяце германский суд приговорил к длительному сроку заключения за смертоубийство, покончил со своей карьерой в качестве советского осведомителя, разведчика и убийцы. Как завсегда, он в аккурат рассчитал время. На следующий день, 13 августа, Восточный Берлин был отделен от Западного абсолютный стеной.

Его бегство, которое в то время не вызвало особого интереса, позволило Западу принять подробные сведения об организации и методах действий советской системы шпионажа. Оно кроме того раскрыло захватывающие подробности двух политических убийств, до того тонких по замыслу, что по сравнению с ними самые таинственные уголовные дела выглядят легко примитивными. Агент Сташинский оказался исполнителем леденящего душу способа, придуманного советской разведкой нарочно для того, чтобы освободиться от двух политических деятелей, которые на протяжении многих лет очень раздражали Кремль.

Еще задолго до того, как была назначена дата суда, западные разведчики долговременно проверяли признания Сташинского, в то время как не убедились, что он на самом деле бежал, что он не "подсадная утка" в игре контрразведок. Многочисленные попытки советской стороны высмеять показания Сташинского перечеркивались самой реакцией на его бегство: семнадцать ответственных работников разведки были сняты с должностей.

Сташинский, конечно, перешел на Запад по личным соображениям. Время и обстоятельства обратились супротив него. Руководство стало подозрительным и установило за ним слежку. Он сделался безработным шпионом с опасными обязательствами по отношению к государству, которому так преданно служил. Оказалось, что на Западе у него куда больше шансов выжить, хотя он и понимал, что придется ответствовать на суде за два совершенных им убийства. Более того, бегство на Запад было единственным способом сберечь брак с немецкой девушкой, влюбленность к которой он ценил намного выше карьеры.

Хотя Сташинский был "безусловно" предан делу коммунизма, ничто в его подготовке с юности в советской системе шпионажа и в его последующей деятельности не давало оснований усматривать в нем безжалостного убийцу. История взлета и падения его шпионской карьеры не вызывает ни малейших симпатий к нему, но тем не менее это уникальный эпизод в анналах современной разведки - разведчик встречает девушку, влюбляется и отказывается от своего ремесла.

Свою карьеру в советской разведслужбе Сташинский начал с предательства собственной семьи. Сташинские жили в небольшом западно-украинском селе Борщевица и хоть отбавляй лет были связаны с националистическим движением. Задержанный милицией за тонкость - ехал без билета в поезде из школы домой, - Богдан проворно попал в тенета КГБ. Услышав на допросе скрытые угрозы в адрес своей семьи, Сташинский тут же рассказал все, что знал, об их подпольной деятельности. Через немного месяцев он уже работал на КГБ под агентурной кличкой и принимал участие в уничтожении остатков украинского национально-освободительного движения.

Летом 1951 года он попал в спецгруппу, отряд особого назначения, прибегавший к своеобразной тактике для выявления украинских подпольщиков. Особенно там любили прием, вроде позаимствованный из детективных фильмов. Украинца, подозреваемого в связях с подпольем, арестовывали и везли машиной в прочий городок. По пути агрегатина нежданно "ломалась" поблизости от крестьянского домика, куда конвоиры и вели арестованного на время "починки". В домике располагалась спецгруппа Сташинского, выдававшая себя за украинских партизан. Поднималась пальба, конвоиры, пораженные холостыми патронами, падали навзничь в лужи куриной крови. Освобожденного арестанта отводили в схрон, где находились другие лжепартизаны. Здесь ему предлагали черкануть о своей работе в подполье, чтобы впредь партизаны имели основание оберегать его. Получив письменные показания о его деятельности, "освободители" вели пленника в "партизанский отряд". Но увы, попадали в засаду, и их хватали советские солдаты в форме, которым оставался и уличающий протокол. Команда Сташинского так удачно разыгрывала эту мелодраму, что многие подпольщики так и попадали на расстрел в полной уверенности, что им нетрудно страшно не повезло.

К 1952 году юный Сташинский, раскрасавец двадцати одного года, прошел пламень и воду в тайной полиции и сумел уговорить близкое руководство в том, что беззаветно предан коммунизму. Его начали готовить к серьезному заданию на Западе. Следующие два года он проходил интенсивное обучение в Киеве, изучая германский и польский языки и осваивая основы разведывательного дела. После успешного окончания занятий в его честь был устроен банкет. Затем Богдана отправили в Польшу, чтобы попробовать его способности как агента: ему предстояло повернуться в новую личину, которую хватко разработали под его истинное прошлое и будущие нужды в Главном управлении контрразведки в Москве.

В различие от прежних псевдонимов, которые ему давали, тот самый - Иозеф Леман - имел полную биографию. С июня по октябрь 1954 года Сташинский усваивал подробности жизни несуществующего персонажа. Он посещал каждую улицу и всякий жилье, которые фигурировали в его легенде. Леман более того изучал производственный ход на сахарном заводе, где якобы работал подростком. После этой кропотливой подготовки Сташинский уже под именем Иозефа Лемана очутился в Восточной Германии. Он работал листорезом, диспетчером в гараже, тот, что обслуживал советское представительство при правительстве ГДР, переводчиком с польского языка в министерстве внутренней и внешней торговли. Но его шпионская служба была сугубо рутинной и никак не вдохновляла бывшего бойца спецгруппы. Он устанавливал контакты и передавал сведения другим агентам. В Западную Германию ездил рядовым курьером. Как-то его послали в Мюнхен вписывать номера всех военных машин, какие встретятся. Он исполнял скучные обязанности и понятия не имел о событиях, которые вскоре перевернут его личную и служебную существование.

На танцах в Восточном Берлине он встретил девушку по имени Инге Поль. Когда Иозеф Леман вел ее по танцплощадке, его неожиданно охватило ощущение, не имевшее ничего общего со шпионажем: он влюбился. Инге Поль, парикмахерша двадцати одного года, никак не напоминала фатальных женщин со страниц детективных романов. Внешность у нее была самая что ни на есть обыкновенная, порой более того неопрятная. За столом она вела себя, вроде волк. Интеллектуальными запросами не отличалась. Тем не менее она была от души предана своему другу, тот, что без памяти влюбился в нее.

Агент Сташинский дисциплинированно доложил руководству об изменениях в своей личной жизни. Девушку тотчас проверила восточногерманская полиция и установила, что у нее нет уголовного прошлого и она ни при каких обстоятельствах не подозревалась в связях в западными разведками. Начальство сказало Сташинскому, что он может и дальше дружить с Инге Поль, хотя уж очень тесные контакты агентов с немецкими девушками не поощрялись. Ему напомнили, что она немка, значит, фашистка, а ее папа - капиталист, тот, что эксплуатирует ни невпроворот ни немного трех рабочих в своей авторемонтной мастерской. Богдана предупредили, чтобы он не рассказывал Инге Поль ничего, помимо вымышленной биографии Лемана и того, что он работает переводчиком в восточногерманском министерстве торговли.

Драматический разворот в профессиональной карьере Сташинского произошел, когда его вызвали в штаб советской разведки в Карлсхорсте, предместье Берлина. Там ему сказали о новом задании: необходимо выследить и ликвидировать двух ярых врагов Советской власти - лидеров украинской эмиграции Льва Ребета и Степана Бандеру.

В то время, весной 1957 года, Кремль одолевали неприятности во всех странах советского блока. Волнения в Восточной Германии, бунты в Польше, открытое восстание в Венгрии, а дело диссидентских групп внутри коммунистических структур приняла опасные размеры. Больше всего волновали Москву украинские националисты. Многократно разбитые в боях супротив австрийских, польских, немецких и русских оккупантов, они тем не менее вели активную подпольную дело, направляющуюся из руководящего центра в Мюнхене.

Устранение Ребета и Бандеры было первоочередным заданием в борьбе Москвы с украинскими националистами. То, что препоручили Сташинскому, было обыкновенным политическим убийством, но советская разведка крайне постаралась, чтобы это правонарушение никак не связывалось с Кремлем.

Первой жертвой стал идейный интеллектуал Ребет. Этот антисоветский публицист и украинский литератор вызывал у Москвы особую ненависть. Советская разведка установила, что он работает в двух эмигрантских учреждениях в Мюнхене. По описанию, это был джентльмен среднего роста, крепкого телосложения, с быстрой походкой; он носил очки, а на бритую голову надевал берет.

Вторая потерпевшая сторона Сташинского, Степан Бандера, был абсолютно иным. Прозванный Хитрым лисом, он больше пяти лет умудрялся ускользать от подсылаемых к нему убийц. Он был живым символом украинского сопротивления, чем-то словно бы Ленина в изгнании, и безмерно докучал Советскому правительству. Он железной рукой правил своей организацией, и его тактика чуть-чуть чем отличалась от советской. В хаосе послевоенного Мюнхена он устроил "бункер" - так назывались убежища националистических партизан в Западной Украине, - где беженцев, утверждавших, что явились из подполья, досконально проверяли, и тех, в ком подозревали советских шпионов, уничтожали. Сташинский самое малое что знал о жизни Бандеры в Мюнхене, помимо того, что тот ездит в "опеле", порой по воскресеньям посещает эмигрантскую украинскую церковь, пользуется псевдонимом Поппель и время от времени навещает любовницу.

Руководители Сташинского решили, что он исчерпал легенду Лемана, в особенности в Мюнхене, где нередко бывал, и подготовили для него другую легенду. В деле Ребета он фигурировал под именем Зигфрида Дрегера, тот, что в различие от Лемана вправду был жителем Эссена. К Бандере он пытался пробраться как Ганс-Иоахим Будайт из Дортмунда.

Под псевдонимом Дрегер Сташинский приехал в Мюнхен и поселился в отеле вблизи одного из эмигрантских учреждений, где работал Ребет. Несколько дней он вертелся в этих местах, в то время как не заметил из окна отеля человека, похожего на Ребета. Через немного часов он уже преследовал его по улицам Мюнхена до редакции эмигрантской газеты "Сучасна Украина" на Карлсплац. Пытаясь определить маршруты передвижения Ребета, Сташинский немного дней ходил за ним по пятам. Иногда это преследование становилось чересчур опасным. Как-то под вечерок он зашел в городской рельсовый электротранспорт следом за Ребетом. Толпа прижала его к объекту слежки, и Богдану пришлось выйти на следующей остановке, чтобы не вручить Ребету возможности запомнить его обличье. Пока Ребет был на работе, Богдан проник в его обиталище сквозь незапертый черный ход. В конце концов он решил, что лучше всего пришить Ребета в старинном кирпичном здании редакции на Карлсплац, примыкавшем к одним из трех средневековых городских ворот.

Сташинский доложил начальству, что у него все готово. Из Москвы в Карлхорст приехал мастак, доставивший совсем засекреченное орудие убийства. Этот алюминиевый цилиндр имел два сантиметра в диаметре и пятнадцать в длину и весил меньше двухсот граммов. Начинкой служил жидкий яд, герметично запаянный в пластмассовой ампуле. Яд не имел ни цвета, ни запаха. При нажатии цилиндр выстреливал тонкую струю жидкости. Перезарядить его было воспрещено, после этого использования оружие следовало выкинуть.

Для надежности, как объяснил Сташинскому столичный оружейник, струю яда следовало сориентировать прямо в физиономия жертве, чтобы она ее вдохнула. Но не возбраняется целиться и на уровне груди, потому что что пары поднимаются вверх. Эффективная дальность не превышала сорока сантиметров, но Сташинскому было приказано поднести цилиндр ещё ближе. Ядовитые пары при вдыхании поступали в кровь. В результате артерии, снабжающие кровью разум, без малого в два счета закупоривались - в них откладывалось нечто словно бы тромбов. Московский мастак утверждал, что конец наступает максимум за полторы минуты и что задолго до того, как сделают вскрытие, яд на все сто исчезнет из организма, не оставляя никаких следов. (Что это за яд, Сташинскому не говорили.) Ему посоветовали удерживать оружие завернутым в газету и повстречать жертву, когда та будет вставать по лестнице. Тогда ему будет благоприятно нацелить цилиндр в физиономия жертве, пальнуть и опускаться дальше.

Считалось, что носитель цилиндра с ядом не подвергается опасности, если отвернет голову в сторону от струи. Тем не менее Сташинскому выдали таблетки, расширяющие артерии и обеспечивающие приток крови, на происшествие, если он вдохнет хотя бы ничтожное число яда.

На следующий день Сташинский со своим непосредственным начальником и московским оружейником поехали на окраину Восточного Берлина, в чаща, где к дереву была привязана собака. Сташинский присел на корточки, держа цилиндр, коллеги стали по бокам. Он выставил цилиндр в сорока сантиметрах от носа собаки и нажал спуск. Брызнула струйка, и кобель в один момент повалился на землю, не издав ни звука. Однако он ещё три минуты дергался в агонии.

В октябре Сташинский вылетел из берлинского аэропорта Темпельгоф в Мюнхен. Оружие он вез в чемодане внутри колбасной оболочки. Ему не выдали яда на происшествие провала. Он мог рассчитывать только на собственную ловкость, легенду Дрегера, а в штабе ему ещё раз напомнили, что оптимальный выход для него - осуществить поручение и как разрешено скорее убраться из Мюнхена. С центром он должен был связываться с помощью открыток, содержавших заблаговременно обусловленные кодовые фразы. Он был предоставлен сам себе.

В 9.30 на третье начало дня вслед за тем прибытия в Мюнхен Сташинский выследил свою жертву. Лев Ребет выходил из трамвая поблизости от места работы. Сташинский с завернутым в газету цилиндром, предохранитель которого был спущен, резво опередил Ребета. Он стал подыматься по винтовой лестнице. На втором этаже Богдан услышал шаги внизу. Он повернулся и начал нисходить, держась правой стороны, чтобы Ребет прошел слева. Когда Ребет был на пару ступенек ниже, Сташинский выбросил вперед правую руку и нажал спуск, выпустив струю прямо в лик человеческий писателю. Не замедляя шаг, он продолжал опускаться. Он услышал, как Ребет упал, но не обернулся. Выйдя на улицу, он зашагал в сторону Кёгльмюльбах-канала и выбросил пустой цилиндр в воду.

Возвращаясь в гостиница, Сташинский еще раз очутился на Карлсплац. На тот самый раз он кинул воззрение на местоположение событий. У дверей эмигрантской газеты уже стояли машины скорой помощи и полиции - немое подтверждение его успеха. Зайдя в гостиница, Зигфрид Дрегер сразу же выписался. Он направился на мюнхенский вокзал и сел в экспресс до Франкфурта-на-Майне. Во Франкфурте он переночевал в отеле "Интернациональ", позже чего утренним рейсом "Бритиш Юропиэн Эйруэйз" вылетел в Берлин. В Карлхорсте он представил подробный письменный рапорт. Ему сказали, что украинская эмигрантская печать сообщила о смерти Льва Ребета "от сердечного приступа". Но Ребет ещё успел подняться на два пролета и умер на руках коллег.

Через неделю на явочной квартире КГБ в Карлхорсте был устроен банкет отчасти в его честь, отчасти по случаю годовщины Октябрьской революции. Его поздравили непосредственные начальники и похвалил не представившийся генерал. В награду ему выдали фотоаппарат "Контакс".

Сташинский тут же начал подготавливаться к выполнению следующего задания - выследить и угробить Степана Бандеру.

Относительно лидера ОУН никакой надежной информации не было. Узнав, что Бандера должен выступать на кладбище в Роттердаме на церемонии памяти убитого советской разведкой националистического деятеля Коновальца, Сташинский поспешил в Нидерланды, чтобы воочию заприметить свою жертву. У ворот кладбища он заметил "опель", прямо принадлежавший Бандере. Во время церемонии Сташинский стоял рядом к могиле. Украинские охранники не дали ему сфотографировать оратора, но позднее эмигрантские газеты подтвердили, что это был Бандера. Его физиономия запечатлелось в памяти Сташинского. В начале 1959 года ему было приказано ускорить операцию.

Сташинский под именем Ганса-Иоахима Будайта четыре раза ездил в Мюнхен, выслеживая Бандеру. Сначала у него ничего не получалось, в то время как он не сообразил поискать псевдоним Бандеры, Поппель, в телефонном справочнике. Там значился его адрес - жилой обитель на Крейтмайрштрассе, 7. Сташинский немало раз пытался пробраться в тот самый жилище, но ворота подъезда завсегда была заперта. Черного хода там не было. Пытаться проскочить в подъезд вдогон за входящим жильцом было чересчур рискованно. Ему требовался ключ к замку. Сташинский вернулся в Москву за орудием убийства. Это был этакий же цилиндр, каким он уничтожил Ре-бета, но двуствольный, причем палить разрешается было из одного ствола или из обоих разом. Богдан доставил оружие из Берлина в Мюнхен, завернутым в вату, и поместил в трубчатую коробку. Он ещё привез отмычку с пятью разными наконечниками, рассчитывая, что она позволит пробраться в жилище Бандеры.

Сташинский испробовал все пять наконечников. Ни единственный из них не подошел к замку. Один из наконечников при этом сломался и упал в замочную скважину. (Позднее его нашла там немецкая полиция, дознавшись от хозяина дома, что замок ни при каких обстоятельствах не разбирали. Это стало важным подтверждением показаний Сташинского.) Сильно придавив единственный из уцелевших наконечников, Сташинский сумел совершить отпечаток на нем, под тот, что русские умельцы в Карлхорсте попробовали изготовить ключи. Сташинский не мог угодить в обиталище, но попробовал подобраться ближе к Бандере во время его поездок. Однако ему не удавалось пробраться в гаражик при доме, когда Бандера ставил машину. Пришлось выкинуть оружие в канал, заранее выпустив содержимое в воздух.

В третий раз он прибыл в Мюнхен без орудия. Он хотел испробовать свежий комплект ключей к неподдающемуся замку подъезда. Одним из четырех ключей он смог частично провернуть замок. Сташинский пошел в смежный шоп "Вулворт", купил напильник и проточил бороздки. С новой попытки ключ сработал. Он вошел в подъезд и на двери одной из квартир на четвертом этаже увидел табличку "Поппель". Подробно осмотрев подъезд, в том числе новоиспеченный лифт, он вернулся в Берлин. Сташинский был уверен, что соблюдает достаточную осторожность. Над замком он работал по ночам, крутя на пальце колечко с ключами, будто он жилец этого дома.

На второй неделе октября 1959 года Сташинский в окончательный раз отправился в Мюнхен. С ним были новое орудие убийства, защитные таблетки и ингалятор, фальшивые документы. В час дня Сташинский увидел, как Бандера заезжает в гаражик. Использовав свой ключ, Сташинский вошел в подъезд раньше Бандеры. Он поднялся по лестнице, рассчитывая, что атлетически сложенный Бандера также воспользуется ей, а не сядет в лифт. Однако, услышав на верхнем этаже женские голоса, он понял, что не может задерживаться на лестнице, и начал опускаться. На площадке второго этажа он остановился и нажал кнопку лифта. Он не был уверен, где находится Бандера. В тот самый миг дама сверху миновала его, подошел лифт, а Бандера распахнул входную ворота подъезда. Сташинскому ничего не оставалось, как инициировать нисходить к выходу. Бандера нес в правой руке тяжелую сумку с продуктами. Левой он пытался вынуть ключ из кармана. Сташинский прошел немного шагов по вестибюлю, а Бандера, успевший вынуть ключ, придерживал для него ворота ногой. Сташинский взялся одной рукой за ворота, повернулся к Бандере и спросил по-немецки:

- Что, не работает?

Бандера посмотрел на него и ответил:

- Нет, все в порядке.

Сташинский поднял близкое оружие, завернутое в газету, и пальнул из обоих стволов прямо в физиономия жертве. Проходя в ворота, он успел подметить, как Бандера осел набок.

В тот, что уже раз Богдан направился к каналу. Ключ он выбросил в канализационный проем по дороге, а оружие швырнул в воду. Затем он торопливо отбыл поездом во Франкфурт-на-Майне. Утром самолетом "Пан-Америкэн" он вылетел в Берлин.

Бандеру нашли не в вестибюле, где Сташинский напал на него, а на площадке между третьим и четвертым этажом. Продукты, которые были у него в сумке, не рассыпались. Следствие установило, что Бандера издал оглушительный вопль. Лицо у него было в синяках и пошло черными и синими пятнами. Он умер по дороге в больницу. Вскрытие показало, что он был отравлен цианистым калием. Мощное оружие не привело к мгновенной смерти Бандеры.

Вернувшись в Восточный Берлин, Сташинский встретился со своим руководством в кафе "Варшава". После отчета ему было приказано ехать в Москву за наградой. Сташинского приняли по высшему разряду. Указом Президиума Верховного Совета СССР он был награжден орденом Красного Знамени. Формулировка была: "За выполнение важного государственного задания в только трудных условиях".

В его честь был устроен обед с неимоверным количеством блюд и напитков. Сташинский купался в лучах славы. Он был счастлив. Он поднялся на вершину карьеры, которая, как обещало руководство, в настоящее время примет ещё больше удачный оборот. В Москве он пройдет переподготовку, затем которой его пошлют агентом в Англию или США.

Воспользовавшись случаем, Сташинский объявил о своих личных планах: он хотел жениться на Инге Поль. Тут-то его и окатили холодным душем. Генерал, возглавлявший ориентация, и непосредственные начальники принялись отговаривать его. Они говорили, что эта.девица по социальному положению немаловажно ниже его. С ней позволительно состоять в связи, но брак - это нетрудно забавно. Ему предложили откупиться несколькими тысячами марок и позабыть о ней.

Сташинский был потрясен. Он ожидал если не поздравлений, то хотя бы терпимого отношения к его браку. Впервые Богдан начал сознавать, что его, способного молодого агента советской разведки, считают скорее орудием, чем живым человеком.

После празднеств, которые начались так празднично и закончились безрадостно, Сташинский повел борьбу за официальное позволение на брак. Орден ему вручал Александр Шелепин, председатель КГБ, и Сташинский поднял тот самый вопросительный мотив перед ним. Шелепин стал обосновывать Богдану, что если ему нужна подружка, то лучше жениться на какой-нибудь советской сотруднице из тех, которые сопровождают агентов в качестве жен. Но Сташинский упрямо стоял на своем. В конце концов ему позволили возвратиться в Восточный Берлин, чтобы сообщить Инге Поль, что он связан с советской разведкой, - не больше того - и доставить ее в Москву.

На Рождество 1959 года Сташинский рассказал Инге, что работает на советскую разведку. Он кроме того в общих чертах объяснил, что занимается подпольной деятельностью и что Иозеф Леман - всего только прикрытие. Инга была поражена и расстроена. Она предложила пожениться и сразу же покинуть на Запад. Сташинский категорически отказался нестись. Он сумеет все уладить с начальством, сказал он. Наконец, она согласилась, что хотя бы для виду будет работать то, что от нее потребует разведка, чтобы подсобить любимому человеку.

Это был основополагающий шаг в карьере Сташинского, тот, что свидетельствовал о его недоверии к своему руководству. Вскоре бытие агента-нелегала заполнилась подозрениями и страхами. Сташинского, тот, что путешествовал с паспортом на имя Александра Антоновича Крылова, и Инге Поль как его жену встретил в Москве работник КГБ Аркадий Андреевич. Он отвез их в гостиницу "Украина". Когда Аркадий Андреевич заспорил с работником гостиницы в забронированном номере, Богдан понял: номер прослушивается. Ему приходилось пресекать неодобрительные замечания Инге о жизни в Москве так, чтобы не было броско, что он чего-то опасается. Попытки Аркадия Андреевича уболтать Инге существовать в Москве потерпели фиаско. Она становилась все больше отчужденной и просилась домой. Наконец, 9 марта 1960 года им было сказано, что они могут поехать в Восточный Берлин оформить брак, но должны возвратиться как разрешается скорее, чтобы Богдан мог начать к переподготовке. КГБ пришлось крушить голову, что работать со своим лучшим политическим киллером. Он только что получил орден и считался особенно ценным агентом. Его запрещено было несложно избавить и выпустить в гражданскую бытие. В конце концов руководство разрешило Сташинскому жениться на Инге Поль, надеясь, что та, как верная подруга жизни, поедет за мужем в Россию.

23 марта Инге Поль и Сташинский (под именем Иозефа Лемана) оформили брак в Восточном Берлине. В мае супруги вернулись в Москву и стали существовать в однокомнатной квартире, принадлежащей КГБ. Сташинский проходил переподготовку. Из-за его брака планы погнать Богдана в англоязычную страну были отложены. Его усиленно обучали западногерманским обычаям, манерам и произношению.

Хотя Инге и ходила с мужем на уроки немецкого, она твердо отвергла все попытки притянуть ее к полноценной разведывательной работе. Ее поведение делалось все больше опасным. Она открыто и недвусмысленно призывала Сташинского порвать с КГБ и покинуть на Запад. Его собственные отношения с родным ведомством делались все больше натянутыми. Он узнал, что его корреспонденция перехватывается, а их крохотная квартирка оборудована микрофонами. Разозлившись, Сташинский пожаловался своему руководителю, тот, что объяснил, что это оплошность, несложно квартиру раньше использовали для других целей. Но вскоре позже этого подготовка Сташинского была прекращена. Ему объяснили, что преподаватель выехал в командировку и что вскоре уроки немецкого языка возобновятся. Но и политические занятия с ним не проводились. Сташинскому было приказано дожидаться.

В сентябре 1960 года Богдан доложил руководству, что его супруга беременна. Начальники предложили изготовить аборт. Сташинский утверждает, что как раз это положение наряду с прослушиванием квартиры, перехватом почты и пренебрежением к его личной жизни убедило его: он стал простым орудием - к тому же ненужным. Инге, придя в бешенство от предложения свершить аборт, то и занятие повторяла: Москве мы как люди не нужны. Наконец, 3 декабря 1960 года Сташинского вызвали на собеседование с генералом КГБ Владимиром Яковлевичем.

Это был старинный, закаленный чекист. Без всяких предисловий он объяснил Сташинскому, что тот должен существовать в Москве. Ему не будет разрешен выезд из России в течение по крайней мере семи лет. Он не сможет случаться более того в Восточном Берлине, хотя его подруга жизни сможет тронуться туда, когда захочет. Владимир Яковлевич сообщил, что из источников в американской и западногерманской разведках известно о следствии, проводимом в связи со смертью Ребета и Бандеры. Сташинский засветился. (Американская разведка отрицает, что такое следствие велось.) КГБ не выгоняет его на улицу, пояснил генерал. В ознаменование прошлых заслуг он будет обретать давний оклад (2 500 рублей), в то время как не найдет работу.

Сташинский с женой оказались в шибко трудном положении.

Если есть на свете что-то больше опасное, чем служба советского шпиона, то это образ отставного шпиона. Сташинским отныне придется бдительно присматривать, чтобы их не убили исподтишка. Смотреть, что ешь, куда идешь, в какой транспорт садишься. Они начали вынашивать планы бегства на Запад. Решили, что Инге вернется в Берлин, чтобы их дитятко родился восточногерманским гражданином. Они разработали кодовые фразы для открыток: в частности, "побывала у портнихи" будет значить, что Инге связалась с американской разведкой в Западном Берлине и они обещали пособить. В январе 1961 года Инге получила позволение возвратиться домой. Между тем Сташинский при помощи КГБ записался на курсы при институте иностранных языков. КГБ как гром среди ясного неба сменил гнев на милость, начал печься о Сташинском и более того намекал, что ему могут вручить какие-то задания. Сташинский подозревал, что они пытаются унять его и воротить его жену в Москву.

В Восточном Берлине наивные попытки Инге поддержать мужу отправиться из Москвы оказались напрасными. В начале августа она уже собралась ретироваться в Россию с новорожденным сыном, которого Сташинский ещё не видел. За день до отъезда она оставила ребенка у соседки. Когда мальчика кормили, он захлебнулся насмерть. Охваченная горем матушка известила супруга.

Сташинский подал ходатайство посредством своего нового начальника, Юрия Николаевича Александрова, о выезде в Берлин, чтобы подсобить жене. Сначала его просьбу отклонили, но далее КГБ, опасаясь, что благоверная Сташинского в отчаянии что-нибудь выкинет, дал позволение. В сопровождении Александрова Сташинского доставили в Берлин на военно-транспортном самолете. По приезде Сташинский получил значительную свободу, хотя обязан был постоянно отмечаться у своего руководителя и ночь проводить сообща с женой на объекте КГБ в Карлхорсте, а не в ее доме.

Сташинский усиленно готовился к бегству. Он знал, что КГБ подозревает о его планах и тотчас затем похорон ребенка вернет в Москву. Знал, что за ним установлена плотная слежка пеших и моторизованных агентов. Следовало попробовать спешить до похорон. Будучи опытным разведчиком, он вынашивал различные планы, как отделаться от слежки. В субботу 12 августа агрегатина КГБ привезла Сташинского с женой в жилище ее отца в Дальгове, чтобы завершить приготовления к завтрашним похоронам. Полдня они провели там, немного раз ненадолго выходя в здание Инге и в универмаг, чтобы заказать цветы и изготовить кое-какие покупки.

В четыре часа дня Сташинский, его подруга жизни и ее пятнадцатилетний брат Фриц выскользнули сквозь черный ход дома Инге. Через заросшие кустарником дворы они незамеченными пробрались в середина Дальгова. Оттуда они прошли пять километров пешкодралом до города Фалькензее. Появившись там возле шести вечера, они взяли такси до Фридрихштрассе в Восточном Берлине. Пересечь рубеж между Восточной Германией и Восточным Берлином не стоило никакого труда: Сташинский несложно показал документы на имя Лемана, и такси пропустили сквозь КПП. Сорок пять минут через они достигли пункта назначения и отпустили такси. Фрицу Полю расхотелось ступать с ними на Запад; Сташинский дал ему триста марок - без малого все, что у него было, - на оплату похорон и отослал домой.

Убедившись в отсутствии слежки, Сташинский и Инге остановили другое такси и подъехали к станции надземной железной дороги. Им везло. Хотя восточногерманская полиция проверяла документы у пассажиров поездов, шедших в западный сектор, до их вагона ревизия не дошла. Около восьми вечера они смирно сошли с поезда в Гезундбруннене - первой остановке в Западном Берлине. На такси они приехали к тете Инге, а следом попросили отвезти их в полицию. Когда Богдан и Инге Сташинские входили в помещение участка, в Берлине наступила темное время суток, в течение которой он оказался разделенным стеной.

Так же читайте биографии известных людей:

Богдан Титомир Bogdan Titomir

Первый российский рэппер. Собравший всю молодеж своего времени под свои супер эротические песни.
читать далее →

Богдан Хмельницкий Михайлович

Зиновий Богдан Хмельницкий (укр. Богдан Зиновій Михайлович Хмельницький) (27 декабря 1595 [6 января 1596]), Суботов — 27 июля [6 августа] 1657,..
читать далее →

Богуслав Линда Boguslaw Linda

Первые значительные роли - анархист Грызяк в политической драме А. Холланд "Лихорадка" (1980) и Сен-Жюст в не менее политическом "Дантоне" А. Вайды..
читать далее →

Бодевин Кейтель Bodevin Keitel

Военный деятель, генерал пехоты (01.10. 1941). Брат Вильгельма Кейтеля. В 1909 вступил в армию фаненюнкером. С 1910 лейтенант 10-го егерского полка...
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий