Известные люди

»

Владимир Спасович

В Санкт-Петербургском университете, в котором Спасович слушал лекции по юридическому факультету с 1845 по 1849 г., учащиеся за пределами аудиторий группировались по национальностям, и Спасович, с другими уроженцами западных губерний, примкнул к кружку польских студентов. Из русских учено-литературных кружков теснее всего примкнул к кружку Кавелина, а позднее - "Вестник Европы". С 1857 г. Спасович читал в Санкт-Петербургском университете лекции по уголовному праву, в 1861 г., с временным закрытием университета, оставил эту кафедру; был следом преподавателем уголовного права в училище правоведения, но вскоре, прекратив навечно свою профессорскую дело (1864), посвятил себя адвокатуре, в которой занимает одно из первых мест, и полно лет избирался в состав совета присяжных поверенных округа санкт-петербургской судебной палаты. Юридические труды Спасовича относятся к области как гражданского, так и уголовного права. Главные из них: "О правах нейтрального флага и нейтрального груза" (Санкт-Петербург, 1851); "Об отношениях супругов по имуществу по древнему польскому праву" (Санкт-Петербург, 1857); "О праве литературной собственности" (Санкт-Петербург, 1861); "О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством" (Санкт-Петербург, 1861); "Учебник уголовного права" (Санкт-Петербург, 1863); "Права авторские и контрафакция" (Санкт-Петербург, 1865); "Черногория и законник Богишича" ("Вестник Европы", 1889, 2); "Новые направления в науке уголовного права" (Санкт-Петербург, 1898); "Вопросы, возбуждаемые новейшими проектами преобразований акционерного законодательства в России" ("Русское Экономическое Обозрение", 1900, 3). Рядом с юридическими вопросами Спасовича сильно занимают вопросы литературные и политические. Он написал строй столь же блестящих, сколь содержательных и сильно продуманных статей о Гамлете, о предшественниках Байрона, о байронизме у Пушкина и Лермонтова и у Мицкевича - "Пушкин и Мицкевич у памятника Петра Великого", статью о дружбе Шиллера и Гете и др. Критические очерки Спасовича печатались главным образом в "Вестнике Европы", и все они, как и другие его труды и главные судебные речи, вошли в состав полного собрания его "Сочинений" (т. I - IX, Санкт-Петербург, 1889 и сл.), которому предшествовал сборник статей и речей "За страсть сколько лет" (Санкт-Петербург, 1879). Как историк литературы и публицист, Спасович одинаково принадлежит как русской, так и польской литературам. Между прочим, он участвовал в работах по изданию "Volumina le gum", предпринятому Огрызко (XXI, 710), и работал над подготовкой критического издания Литовского Статута, но последнее, вследствие закрытия типографии Огрызко, не осуществилось. Для предпринятой А.Н. Пыпиным "Истории славянских литератур" (Санкт-Петербург, 1865; 2-е изд., 1879 - 1881) Спасович составил очерк истории польской литературы. В своем очерке Спасович исходит из того положения, что выработанные историей национальные особи в мире славянском разнятся столь же темпераментами, сколь и идеалами, и что если бы правильное знакомство с польскими идеалами, запечатлевшимися в польской литературе, получило распространение в русском обществе, то этим сделан был бы колоссальный шаг к взаимоуважению, а значит, и к сближению двух культур, разделенных китайской стеной предубеждений, несмотря на солидарность национальных интересов. Такова точка зрения, которую Спасович проводит как в своих историко-литературных, так и в публицистических трудах. Он может считаться главой той фракции польского общества, которая стремится к русско-польскому сближению и органом которой является журнал "Kraj", издаваемый с 1883 г. в Петербурге; одним из основателей его был Спасович. С 1876 г. он издает ежемесячный журнал "Athenaeum", выходящий в Варшаве. Кроме названных, особо издал "Жизнь и политика маркиза Велепольского" (Санкт-Петербург, 1882). Спасович перевел с латинского языка манускрипт сочинения польского историка XVI века Свентослава Ормельского "Восемь книг Безкоролевия от 1572 по 1576 год" (Санкт-Петербург, 1856). Собрание его сочинений на польском языке издано в

7 томах ("Pisma", Санкт-Петербург, 1892 - 1899). Национальные интересы, и все-таки, ни в каком случае не составляют главной черты литературных и публицистических взглядов Спасовича. Он, по преимуществу, проповедник общеевропейских культурных идеалов и неумолимый противник шовинизма и клерикализма. Z.

Спасович как судебный оратор и ученый. Спасович - единственный из самых выдающихся деятелей русской адвокатуры, которой он посвятил себя с самого введения в России судебной реорганизации в 1866 г., примкнув к числу первых, получивших звание присяжного поверенного при санкт-петербургской судебной палате. Неоднократно избираемый в товарищи председателя и председатели совета присяжных поверенных санкт-петербургского округа, Спасович немало поработал для регламентации отношений последних к публике и к поручаемым им делам, в смысле требований строгой профессиональной этики. Выступая в качестве защитника, а другой раз и гражданского истца, в ряде выдающихся уголовных дел, Спасович явился не только своеобразным, глубоким и талантливым представителем адвокатуры, но и всей своей деятельностью на этом поприще преподал достойные самого внимательного изучения приемы и способы, согласные с непосредственными целями и, совместно с тем, - с общественными задачами адвокатуры. Полное собрание его сочинений содержит в себе пять томов речей, из которых представляется возможным вывести, в известной системе, его взгляды на теорию и практику деятельности судебного оратора. Так, выделяя из общего понятия о защите ее задачи Спасович находит, что, помогая суду забежать в тайны души подсудимого и исследовать ее изгибы, защитник должен изречь в пользу обвиняемого все, чего он сам не может, не может или не хочет изречь, не закрывая при этом глаза на истину и не указывая голословно на воздействие и влияние среды, личностей или обстоятельств, без их тщательного изучения и проверки и без сопоставления личности искушаемого со свойствами и приемами искушения. Дар свободного слова предоставлен адвокату для облегчения участи подсудимого, и им не следует пользоваться для распространения преступных или противообщественных идей. Из видов защиты по соглашению с подсудимым менее свободна, чем броня по назначению от суда, оттого что приходится, по возможности, придерживаться системы защиты обвиняемого. Но и тут защитник не может быть слепым орудием и должен выражать отвагу своего звания в названии вещей по их именам. В зависимости от свойств обвиняемого броня может выражаться или в полном отождествлении защитником себя с обвиняемым, в особенности в передаче его чувств, или же в отделении себя от него и объективном к нему отношении. По политическим делам броня должна быть свободна, причем судебный защитник, не будучи солидарен с подсудимым, должен, и все-таки, иметь в распоряжении право заявить всевозможное для оправдания или уменьшения вины подсудимого и для ослабления невыгодного впечатления в отношении чувств, руководивших последним. В своих приемах броня не должна дарить увлечь себя неуместным соображениям о возможности наскучить или наскучить судьям, исчерпывая материал до конца и относясь не только к фактам дела, но и к источникам и причинам карательного закона со всесторонним исследованием; в делах, имеющих предметом щекотливые подробности, она должна изображать не их, а только общие начертания предмета, подражая не детальной китайской живописи, а античной скульптуре. Применяя эти общие правила в своей практической деятельности, Спасович облекает в формы, выраженные оригинальным, не неизменно правильным, но вечно образным, точным и подчас крайне острым языком, глубокое, логически стройное и зачастую художественное содержание, давая, в последнем отношении, то яркие очертания, то дума, неминуемо создающую в последовательном своем развитии тот или прочий образ. В общем речи его сжаты и относительно кратки; он говорит, как бы следуя совету Канту: "coll'arte di dir росо е di far pensare assai" (искусство немного сообщать, но как собак нерезаных принуждать думать); и при этом без малого всем его речам присущи академический прием разбора и установления методов исследования спорных обстоятельств и известная поучительность на почве обширных и разносторонних знаний в области естественных и гуманитарных наук, поднимающая защиту в высший строй идей. Очень искусно споря супротив фактической стороны дела, но ни при каких обстоятельствах не умаляя значения и силы злого деяния, приписываемого подсудимому, Спасович обращает особое чуткость на выяснение вопросов о том, что за чел

овек обвиняемый и подходит ли содеянное им под то определение закона, на котором настаивает обвинитель. Отсюда блестящие и продуманные характеристики и тоненький, академический и житейский разбор уголовной квалификации действий подсудимого. Характеристики Саши Большой (в процессе об убийстве фон Зона), Островлевой, Нины Андреевской, Шомберг-Колонтая, Нечаева дают образы, прочно остающиеся в памяти, благодаря своей и психологической и жизненной правдивости. Там, где Спасович принужден разбирать улики и доказательства отрицаемого им события преступления, его едкая критика, находчивые и тонкие сопоставления не оставляют ничего недоговоренным или обойденным, неуклонно направляясь, в виде обдуманных поступательных действий, от окружности к центру дела, т. е. к личности обвиняемого. По содержанию своих речей Спасович является не только защитником в данном деле, но и мыслителем, для которого личный происшествие служит и поводом для поднятия общих вопросов и их оценки с точки и зрения политика, моралиста и публициста. Его речи зачастую представляют из себя, независимо от своего делового содержания, цельные, отрывки из учения об обществе, об уголовной политике и о судебной этике. Так, в ряде литературных процессов и дел о преступлениях супротив церкви им разработан вопросительный мотив о свободе совести и вдумчиво очерчены отношения между наукой и религией, между догматической и нравственной стороной последней и между свободой исповедания и свободой исследования; в процессах Кронеберга и Любатович он рассматривает вопросы о пределах карательной власти государства и о взаимодействии законов нравов; в процессе, вызванном дуэлью Утина с Жоховым дает изучение о происхождении и внутреннем значении поединка; в многочисленных делах о преступлениях печати - выясняет вопросительный мотив о свободе печатного слова и ее истинных пределах, скрупулезно в первый раз выдвигая тонкое различие диффамации, клеветы и брани в печати, советуя судить клеветника по его поступкам, не производя исследований в его душевной области, причем пришлось бы изредка "натягивать калоши" и "входить в область сероводорода" - и становить в величайшую заслугу автору и лучшую услугу литературы обществу - нравственное поднятие читателя; в делах, разбиравшихся военно-окружным судом дает определение и разбор различных видов военной дисциплины и отношения их к карательной деятельности государства; в конце концов, в защитительных речах по политическим процессам, богатых историко-бытовым анализом, Спасович развивает сурово проводимую систему органического развития государства, не отрицая значения постепенной демократизации и общества, но иронически относясь к утопическим взглядам, построенным не на любви к заветам исторического прошлого, а на радикальном разрыве и с прошлым, и с настоящим, в утопической надежде на "золотой век" будущего, и указывает на важные идейные и практические отличия пропаганды политической от пропаганды социальной. И на чисто юридической почве, преимущественно в своих речах пред кассационным судом, Спасович вечно затрагивает общие вопросы о задачах и устройстве суда и о способах и выводах судебного исследования. Блестящими доводами и картинами рисует он угроза почвы, на которой пред судом, обязанным достигать "сухой, но бессмертной истины", вырастает рядом с историческим исследованием материала "бурьян" поэтической легенды, опутывающей свободную занятие ума у судей и сторон. Определяя задачи суда, Спасович напоминает ему об обязанности не творить закон, а "ремонтировать" своими приговорами те повреждения, которые в нем сделаны, как в цемент, не дающим обществу распасться на свои составные атомы. Поэтому, признавая за кассационным Сенатом образ пестуна и регулятора в судебной сфере, Спасович приглашает его не возводить "свою собственную надстройку над зданием, возведенным законом". В речах его рассыпано море ценных замечаний о деятельности и организации суда присяжных. К введению этой формы суда в России Спасович относился в родное время с недоверием. В публичных лекциях "О теории судебно-уголовных доказательств", читанных в 1860 г. в Санкт-Петербурге, он высказывал опасение, что нравственно-юрид

ическое формирование народа не подготовило его к участию в свободном и не стесняемом обязательными правилами суждения суде и что отсутствие привычки отличать закон от требования начальства, а кроме того присущая русскому человеку склонность видать в преступнике "несчастного" могут вредно отразиться на правильном отправлении правосудия. Жизнь и здравый толк народа не подтвердили этих опасений, и Спасович, испытав русских присяжных заседателей на практике, прямодушно и стойко стал на их сторону, не впадая в идеализацию. По справедливости признавая, что виной некоторых временных недостатков этого суда у нас - условия, в которые он поставлен, Спасович выступил защитником его супротив нападений позитивно-антропологической школы (Тард, Гарофало и др.) в лекциях "О новых направлениях в уголовном праве", читанных в Соляном городке в 1891 г. В сенатских речах по делам Мельницких, Островлевой и персидского принца Кейкубата, давая указания на необходимые улучшения в постановке этого суда, которому нужно "вручить побольше доверия и поменьше власти", отмечая его "наставительный" нрав и противополагая его суду коронному, "законнику, витающему в абстракциях и не беспристрастному решителю, тянущему вечно в пользу государства без негодования и сострадания", Спасович признает, что при правильном устройстве суда обязанности людские должны толковаться судом юристов, и деяния обсуждаться присяжными. Значительная доля многих речей Спасовича посвящена вопросам психофизиологии и содержит море тонких и обличающих обширную эрудицию замечаний и характеристик из области уголовной физиологии и психологии. Находя, что духовная культура выражается, с одной стороны, в выработке и преобладании мозга и нервной системы, а с иной, - в возрастании процессов, в может быть большем расстоянии между внешним раздражением и его неизмеримо далеким результатом, причем любой плод является уже не продуктом первоначального раздражения, а ответом, данным всем характером, всеми пережитыми опытами и всеми привычками мысли, чувств и деятельности, Спасович с особым вниманием исследует чувствительный, мыслительный и волевой процессы в человеке. Сделанные им (в особенности в деле Островлевой) анализы душевных недугов - как болезней мышления и разбор их отличия от болезней чувств и воли дали ему полностью заслуженное право быть избранным в 1885 г. в члены психиатрического общества при Императорской военно-медицинской академии. Свобода воли, обусловливающая собой вменяемость, по Спасовичу, выражается в действии трех главных мотивов человеческих деяний - страсти, ума (расчета) и нравственного чувства (совести) - и возмездие назначается за то, что единственный из двух первых мотивов оказался сильнее третьего, за то, что тяга одолела ум или ум наложил затишье на протестующую совесть. Критерий тот самый не приложим, при всем при том, к душевнобольным, и клинок правосудия опускается там, где над человеком тяготеет проклятие природы. Живая, энергическая речь Спасовича, в равной мере сильная и в синтезе, и в анализе, ни в жизнь не упускающая из виду подсудимого, как "брата по человечеству", проникнутая разумным снисхождением к увлечениям молодого возраста, и все-таки без льстивого попустительства, вечно производила ощущение на присяжных и привлекала к себе особое участливость суда. Если вдумчивость в занятие, исследование его во всех мельчайших подробностях, отсутствие напускного пафоса и простота речи, в связи с глубиной и богатством ее содержания, должны служить образцом и примером для лиц, посвящающих себя адвокатуре, то таковый стандарт дан в самых широких размерах судебной деятельностью Спасовича. В области науки уголовного права, кроме вышеупомянутых лекций и рефератов в санкт-петербургском юридическом обществе о языке судебного делопроизводства, о западной адвокатуре и др., Спасович известен своим "Учебником уголовного права", изданным в 1863 г., и речью о Джоне Говарде, произнесенной при открытии IV международного тюремного конгресса. Учебник, обнимающий собой общую количество материального уголовного права и ставший в настоящее время библиографической редкостью, по времени своего появления был первым самостоятельным и вполне

научным трудом по теории уголовного права в России, и до настоящего времени, в значительной своей части, не лишился ценного значения. В нем, в то время, когда не была ещё восстановлена кафедра чистой философии, были изложены и разобраны с необыкновенной ясностью, вразумительностью и блеском философские учения Канта, Фихте, Гегеля, Бентама и теории целого ряда западных криминалистов. Из лекций Спасовича - потому что учебник представляет совокупность лекций, читанных им в Петербургском университете (а по закрытии его - в залах городской думы) слушатели выносили яркое представление о сущности учения великих мыслителей, полезное и не для одних занятий уголовным правом. Рядом с изложением теорий Спасович дал талантливые страницы, посвященные общим положениям уголовного права, истории и практическому осуществлению наказаний, полные настойчивого призыва к справедливости, слагающейся из начал общежительности и свободного самоопределения воли, и к отказу от всех карательных мер, которые "бесчеловечны, в силу того что что не необходимы". Картина дряхлеющего Рима с его системой жестоких мучительств, полемика с защитниками смертной казни и художественно изложенная история английской ссылки в Австралию - принадлежат к лучшим страницам книги. Учебник своей новизной и смелым выражением убеждений автора взволновал представителей рутинных взглядов на уголовное право и вызвал в печати нападки, неблизко не завсегда стоявшие на только научной почве. Быть может, аккурат они содействовали лишению в середине шестидесятых годов кафедры уголовного права Спасовича - человека с сильным умом и талантом, обогатившим этими свойствами русскую адвокатуру. Рассматриваемый объективно и за пределами современной ему "злобы дня", учебник Спасовича является замечательным трудом, в котором из-под облика старого юриста и осторожного, с немного консервативным направлением, политика, желающего взаимодействия между общественным строем и почерпнутым из потребностей жизни уголовным законом, сквозит художник-гуманист. В речи о Говарде, содержащей интересную характеристику Беккарии и Говарда, Спасович, ослепительно изображая разлад между нравами и чувствами людей второй половины XVIII века, с одной стороны, и законом того времени - с иной, намечает сходный разлад в современном обществе сравнительно важнейших уголовных наказаний и невозможность существования также и вместе с тем противодействующих одна иной систем наказания: лишения свободы посредством заточения за менее важные преступления и ссылки - за больше важные. Умер в 1906 г. А.Ф. Кони.

Так же читайте биографии известных людей:

Владимир Шаповал Vladimir Shapoval

Украинский юрист и государственный деятель. Председатель Центральной избирательной комиссии (ЦИК) Украины с 2007.
читать далее →

Владимир Энтин Vladimir Entin

Российский учёный-юрист, адвокат, общественный деятель.
читать далее →

Владимир Богораз Vladimir Bogoraz

С 1881 входил в народовольческие кружки. С 1885 примкнул к народовольческой группе. Участвовал в работе тайных типографий. Неоднократно подвергался..
читать далее →

Владимир Атласов Vladimir Atlasov

В 1697-1699 годах совершил походы по Камчатке. Дал первые сведения о Камчатке и Курильских островах. Убит во время бунта служилых людей.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий