Известные люди

»

Владимир Эфроимсон

Осенью 1955 года вернулсЯ из концлагеря мой приятель и однокурсник Андрей Владимирович Трубецкой (агент известной княжеской фамилии). Он был на каторге с осени 1949 года. Много часов рассказывал он о прошедших годах. Но начал он так: "Симон! Тебе передает привет от твоего отца Владимир Павлович Эфроимсон".

Мой папа умер в Калуге в 1940 году... В 1933 году он был арестован и отправлен в концлагерь. С Эфроимсоном они познакомились в арестантских вагонах, когда их как собак нерезаных дней везли на каторгу В лагере на Алтае они строили Чуйский тракт - настоящая каторжная работа: копали землю и возили ее в тачках. Был голод. Там они и взяли обязательства - кто уцелеет - передать привет семьям. В.П. запомнил, что у Эли Шноля двое сыновей и им нужно передать привет от отца. Отбыв основополагающий срок - их выпустили в 1936 году, - Эфроимсон вышел на свободу, успел свершить глубокие научные исследования, отстоять кандидатскую диссертацию, миновать всю войну, закончить ее в ранге старшего лейтенанта с орденами и не дать в обиду после этого войны докторскую диссертацию, обрести новоиспеченный срок... В новом лагере в Джезказгане он снова услышал фамилию Шнуль (речь шла обо мне) от Трубецкого и передал ему ту давнюю просьбу отца. Выйдя на свободу в 1955 году, В.П. немного что мог поведать мне об отце. Было поразительно, как вообще мог он держать в памяти об обязательстве, взятом на себя больше двадцати лет вспять! Андрей говорил, что он многим, может быть, и тем, что выжил на каторге, обязан Владимиру Павловичу.

В.П. Эфроимсон родилсЯ 21 ноЯбрЯ 1908 года. Они жили в доме страхового общества "Россия" на Лубянке. В том самом, где вслед за тем разместились ЧК и НКВД. После первого ареста следователь кричал дерзкому арестанту: "Да знаете, где вы находитесь!" "Знаю, - отвечал В.П., - я дома, а вы..."

В школе он очень увлекся историей. Однако в 1925 году поступил на биологическое отделение физико-математического отделения Московского Университета и "попал под влияние" Н.К. Кольцова и его сотрудников - классиков генетики М.М. Завадовского, Г.И. Роскина и других. Генетика увлекла его на всю бытие.

В 1929 году... началось "приведение в порядок" естественных наук. Студенты, отобранные по признаку пролетарского происхождения, с революционным энтузиазмом включились в борьбу с "меньшевиствующим идеализмом". Они обвиняли в этом "изме" наиболее трудных для их восприятия профессоров. В Ленинграде на страницах "Студенческой газеты" они травили выдающегося генетика Ю.А. Филипченко, в Москве - С.С. Четверикова.

Попробуйте представить себе сцену: разгоряченное собрание, все пламенно "клеймят" профессора Четверикова. Студент Эфроимсон единственный супротив всех произносит резкую речь в его защиту. Ректором Университета в то время был не предвещающий ничего доброго А.Я. Вышинский, оставшийся в нашей истории как Государственный обвинитель на инсценированных процессах 30-х годов.

С.С. Четверикова отстоять не удалось. Он был арестован и сослан.

За выступление в защиту Четверикова Владимир Эфроимсон был исключен из Университета. Н.К. Кольцов пытался ему подсобить, характеризуя студента Эфроимсона как талантливого исследователя, но его в университете не возродили. Так и остался он до конца жизни без университетского диплома.

Его арестовали в конце 1932-го за участие в работе "Вольного философского общества". Советская политическая элита боялась свободной мысли. Однако В.П. нисколько не был членом этого общества, ему не нравилась идеалистическая философия - он был материалистом - и к моменту ареста уже больше трех лет заседания общества не посещал. Истинной причиной ареста было то самое его выступление в защиту Четверикова. Эфроимсон работал тогда в Медико-биологическом (медико-генетическом) институте, созданном и руководимом С.Г. Левитом. Там же работал и известный америкосский ученый Джозеф Мллер*. Он, как и Н.К. Кольцов, выступил с открытым письмом в поддержку В.П. Это не помогло. В 1937 году был расстрелян С.Г. Левит, Мллер уехал из СССР. Свою Нобелевскую премию он получил в 1946 году...

А мы ещё считаем соотношение нобелевских лауреатов "у нас и у них"! Наших не получивших премии лауреатов истязали садисты-следователи. Их расстреливали по спискам, утверждаемым Политбюро и лично Сталиным. Они умирали от непосильной работы, голода и морозов на Колыме, на Чукотке, в Караганде, в Воркуте, в Норильске...

Эфроимсон выжил, и не несложно выжил, а сберег неистовый несломленный вид. Андрей Трубецкой рассказывал, как он познакомился с Владимиром Павловичем. В лагере к нему подошел неизвестный и сказал: "Вы прямо интеллигентный дядя, мне кажется, Вы мало следите за чистотой речи" (приблизительно так сказал В.П. князю Трубецкому). Андрей семь лет был на войне, следом вслед за тем трех курсов биофака МГУ - арест и лагерь. Все это время около было столь "неизящной словесности"! Сама "постановка вопроса" показалась Андрею замечательной - и они подружились.

Эфроимсон воевал с августа 1942-го по ноябрь 1945 года. Был эпидемиологом, санитарным врачом, переводчиком, разведчиком.

С фронта он писал письма жене М.Г. Цубиной и другу Е.И. Лукину:

16.03.43....гудение, начал полагать, и светило помешало - позже узнал - 25 юнкерсов....Я был на открытом поле, метрах в 600 от дороги, машин и танков. Помню отсутствие страха, ясность мысли и подсчеты вероятности того, что взрывчатка (промазав по машинам, они также спешно разъезжались по полю) попадет в район моего расположения. Помню расчет - мчаться не стоит, надобно возлежать. На щеке милый мороз снега. Одним глазом в небосклон вижу - серебристые юнкерсы выстраиваются в опрятный круг, удары, удары, визг бомб (или сирены), удары, взлетающие тучи земли, и дума, стоит ли укрывать щеку поднятым воротником или выгоднее руку удерживать на земле, эта нет, эта нет, второй и третий круг по небу, эта нет, эта нет... и ощущение облегчения, когда, вытягиваясь в нить, юнкерсы начали отправляться...

Его наградили тремя боевыми орденами и восемью медалями. Но он был Эфроимсоном - и в конце войны, когда наши войска вошли в Германию, не смог не восстать супротив насилия над мирными жителями. В.П. написал протест командованию. Именно тот самый протест стал одним из формальных поводов его ареста в 1949 году, за "клевету на Советскую армию"

В наЧале 1948 года он законЧил глубокое и весьма опасное (для себя) изучение преступной деятельности Лысенко. Этот скрупулезно документированный академический работа он передал в отдел науки ЦК ВКП(б). Там эти документы произвели большое ощущение - и Лысенко мог быть разоблачен уже тогда...Но вмешался Сталин, и произошла нерадостно известная сессия ВАСХНИЛ.

Дни В.П. на свободе были сочтены. Он был арестован в мае 1949 года. Он требовал, чтобы в обвинительном заключении было указано, что он арестован из-за борьбы с Лысенко. Он не рассказывал, как палачи добивались от него подписи под обвинением в антисоветской деятельности. Не добились. Перенес издевательства - и не подписал. В первые годы концлагеря Эфроимсон находился в отдельном бараке особенно строгого режима - с такими же не подписавшими. Там был и Андрей Трубецкой Жена Трубецкого княгиня Елена Голицына, добившись права на рандеву, приехала к мужу, преодолев все барьеры, как когда-то жены декабристов. Увидев ее за лагерной оградой, В.П. встал на колени.

Эфроимсон не унималсЯ все годы на каторге - он не мог смириться с пребыванием "во главе" науки Лысенко. Выйдя на свободу, он снова подал свой работа, обвиняющий Лысенко в преступлениях супротив государства и супротив науки в Прокуратуру СССР. Жена - М.Г. Цубина - (по его рассказам мне) "висела" у него на шее, пытаясь застопорить. Не остановила. С ним и действительно было нелегко совладать.

Быт Владимира Павловича был очень суров. По 12-14 часов в сутки он работал в Ленинской библиотеке. Там у него был свой столик. В доме его не было ни радио, ни телевизора. Он спешил. Никаких отвлечений. Он писал книги. Как-то раз он предложил мне схватить для сохранения весь архив - картотеку. Это я свершить не мог - негде было с достаточной надежностью разместить все это бесценное состоятельность. Тогда он предложил мне и моему брату И.Э. Шнолю схватить на сохранение рукописный экземпляр книги, посвященной политическому и социологическому анализу дореволюционной и последующей истории нашей страны, и машинописные копии двух его книг. В годы "тоталитаризма и террора" угрожающе было более того находиться рядом с бесстрашным В.П.

Прошли самые страшные времена, был "отрезок времени застоя". Только в прошлом, 1968 году ввели танки в Чехословакию, расцветал антисемитизм. В этой странной обстановке - заморозков вслед за тем оттепели - Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский при поддержке ЦК ВЛКСМ (!) проводил летние школы по молекулярной биологии.

В прекрасном Подмосковье, на берегу Клязьминского водохранилища, в лесу стояли небольшие коттеджи для отдыха комсомольских вождей. Там проходила в 1969 году очередная учебное заведение.

Лекции читали в большом зале клубного корпуса. Вечером, когда должен был уяснять текст Эфроимсон, наползли тучи, прошла гроза и почему-то выключился свет. В темноте в примолкшей аудитории звучал резкий, натуженный, рослый звук В.П.

Лекция была о генетике альтруизма. Владимир Павлович начал лекцию с обличений советской реальности. Он говорил о невозможности честного и благородного образа жизни при тоталитарном режиме. О неизбежности коррупции и подлости в таком (нашем!) государстве. Он говорил, что, в сущности, только дядя генетически определен быть альтруистом. Он непочатый край чего говорил. Но в темноте посреди слушателей были представители ЦК ВЛКСМ и, очевидно, агенты КГБ. После этакий лекции школу должны были прикрыть. Тимофеев-Ресовский и без того был на волоске. Это означало бы финал его просветительской деятельности.

Николай Владимирович молчал. В темноте казалось, что в зале никого нет. Я понимал, что нужно как-то переключить все происходящее в другое пространство. По традиции школы докладчику разрешено задавать вопросы в всякий миг лекции. Я сказал с возмущением: "Владимир Павлович! Альтруизм свойственен не только человеку - всякий кровожадный тигр отдаст существование за своих тигрят!" Это была очевидная демагогия. Эфроимсон говорил не о тиграх, а о нашей общественной системе. Он не понял моего коварства и тайного смысла вмешательства, и мы стали дебатировать о биологической целесообразности альтруизма. Из темной аудитории раздались вопросы и стали высказывать мнения. Тут принесли свечи. Черные тени включившихся в дискуссию слушателей размахивали руками на белой стене. Многие поняли мой маневр. Лекция была сорвана. Владимир Павлович маневр не принял и обидился на меня.

Влажным июльским утром мы уезжали. К автобусу подошел В.П. "Ну ладно, - протянул он мне руку, - прощайте, тигр". Я был прощен. Наверное, они обсудили вчерашнее с Тимофеевым- Ресовским. А может быть, и не обсуждали. Владимир Павлович на самом деле говорил чистую правду. А я был конформистом.

Он был бесстрашен и непримирим. Поэтому его преследовали всю бытие. Пройдут годы, и забудут имена его гонителей. Да и в текущее время, когда я пишу тот самый очерк, мне нужно напрягаться, чтобы их припомнить, - а имя В.П. Эфроимсона останется как эталон одной из форм поведения в трудных, временами и не совместимых с жизнью, условиях...

Публикацию подготовила Виктория Фомина. Печатается с сокращениями.

Так же читайте биографии известных людей:

Владимир Векслер Vladimir Vexler

Векслер был блестящим популяризатором физики, но, к сожалению, из-за занятости редко выступал с популярными статьями.
читать далее →

Владимир Дворкин Vladimir Dvorkin

Российский учёный, генерал-майор, профессор, главный научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН.
читать далее →

Владимир Зуев Vladimir Zuev

Владимир Зуев окончил среднюю школу в 1942, работал забойщиком на золотоприиске треста Байкал-золото, с 1943 по 1946 в армии, участвовал в Великой..
читать далее →

Владимир Михельсон Vladimir Mihelison

Российский физик и геофизик, один из основоположников отечественной актинометрии, профессор.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий