Известные люди

»

Иван Воробьев

Иван Алексеевич Воробьев родился в 1921 году в крестьянской семье. По национальности российский. Член КПСС с 1944 года. С 1938 года работал электромонтером на заводе синтетического каучука в Ефремове, а в 1939 году был принят в Тамбовскую военно-авиационную школу пилотов. Здесь и застала его Великая Отечественная битва.

Полевой аэровокзал, на котором базировалась одна из авиационных частей Сталинградского фронта, окутывали полумраки. Медленно спускалась тихая летняя темное время суток. В потемневшем небе мерцали крупные звезды, и только редко лениво плывущие облака, будто нехотя, заволакивали бледно-желтый лунный диск. Летное поле, бугры землянок, маленькие двукрылые самолеты У-2 все было залито призрачным светом. От Волги тянуло влажным теплом. Все охватывающее, погруженное в волны лунного света, казалось спящим.

Несколько ночных бомбардировщиков так называли в войну эти удивительные юркие машины, готовых в любую минуту вылететь на выполнение боевого задания, выстроились на взлетной полосе. Иван Воробьев, юный пилот, недавно прибывший на фронт из школы первоначального обучения, стоял возле своего самолета, прислушиваясь к тревожным голосам ночи.

До аэродрома доносились раскаты взрывов, трескотня пулеметов, глухие причудливые звуки. Временами раскаты и взрывы учащались, а край неба озарялся ярким заревом. Война где-то рядом... Через немного минут и он, Воробьев, будет участником событий, которые происходят там, в обороняющемся городе.

И хотя все, кто был в то время на аэродроме, знали, что резво вылет, команда прозвучала как-то вдруг. Все пришло в движение. Ночную тишину аэродрома нарушили первые выхлопы моторов. Самолеты единственный за другим уходили в черное небосклон.

Летели на невеликий высоте, произвольный по своему маршруту. Над расположением противника ночные бомбардировщики пролетали с приглушенными моторами. Сбросив бомбовый груз, они так же внезапно, как и появились, исчезали в ночной мгле, оставляя сзади себя взорванные склады, разбитые переправы, беспорядочную стрельбу, зарево пожарищ... Много неприятностей доставляли фашистам советские ночные тихоходы.

Но с каждым разом летать становилось все труднее и труднее. Фашисты начали усиленно употреблять меры предосторожности. Нашим летчикам все время приходилось изменять тактику: подступать к цели то с разных сторон, то на разной высоте. Особенно донимали прожекторы. Они вонзали в авиалайнер снопы ослепительного света и парализовали его.

Но и в таких случаях советские летчики научились врать врага.

...В этом ночном вылете в район Волги Воробьев должен был ходить лидером-осветителем. За ним с интервалом в пять минут летели остальные машины. Задача лидера трудная: необходимо разыскать мишень, озарить ее специальными бомбами и, что, пожалуй, самое главное, отвлечь на себя чуткость зениток и прожекторов противника.

На высоте 500 600 метров авиалайнер прошел над траншеями врага и углубился в тыл. Поначалу все шло, как было задумано. Непроглядная тьма надежно скрывала самолеты. Но вот в стороне запылал долгий и узкий проблеск прожектора. Прорезав темноту, он неторопливо пополз куда-то вниз, опосля метнулся в сторону и стал беспорядочно рыскать по черному небу.

Только бы не нащупал раньше времени, подумал Воробьев и, приглушив двигатель, стал планировать.

Луч пошарил, поискал и затух. Летчик облегченно вздохнул: пронесло. Прибавил газ. Но вот заново зажегся ослепительный свет, на тот самый раз окончательно рядом. Воробьев спросил штурмана, быстро ли они начнут работу. Не успел он заполучить реакция, как небосвод засветилось. Пронизывая темноту острыми ножами лучей, единственный за другим включились ещё немного вражеских прожекторов. Лучи скрещивались, описывали круги, двигались змейкой, грубо падали к горизонту и заново возвращались вверх, собираясь в одну точку.

Еще кот наплакал, начальник, сказал штурман.

Воробьев следил за бегающими лучами, затаив дыхание: Неужели засекут?

Световой сноп двинулся в сторону его самолета, и сквозь какую-то долю секунды летчика ослепил невыносимо ослепительный свет. От неожиданности и боли в глазах он чуток не вскрикнул. Закрыл глаза, позже хотел приоткрыть их, но так и не смог. Луч прожектора, казалось, был направлен ему прямо в лик человеческий. По самолету начали палить зенитки.

Одна из трасс прошила крыло, полоснула по фюзеляжу. Воробьев положил машину в правый крен и грубо пошел вниз, потом стал маневрировать работать все возможное, чтобы не быть мишенью для вражеских зенитчиков. Не отрывая взгляда от приборов, пилот ещё раз грубо кинул машину вниз и устремился в темноту. Огненные трассы остались в стороне. Прожекторы кинулись за ним, но нащупать не смогли: авиалайнер летел без малого над самой землей.

Прожекторные лучи продолжали метаться и разыскивать, наугад строчили пулеметы, а экипаж ночного бомбардировщика тем временем осветил нужную мишень. Когда вражеский предмет оказался выхваченным из темноты и стал виден как на ладони, над ним появились наши машины с бомбовым грузом. А Воробьев со своим штурманом, сбросив ещё немного светильников, дали по фашистам пулеметную очередность.

Ночные полеты стали обычным делом. Днем летчики отдыхали, а с наступлением темноты готовились к ночным рейдам. Летали без малого каждую темное время суток, бомбили позиции и объекты врага, вели разведку, корректировали пламень артиллеристов, сбрасывали продовольствие нашим отрезанным или окруженным частям. Воробьев любил свой тихоход, с радостью летал на рискованные ночные задания, но думка о боевой, скоростной машине не оставляла его.

В полку ночных бомбардировщиков Иван Воробьев воевал до января 1943 года. За тот самый отрезок времени он совершил 171 ночной боевой вылет. Уже в этих боях младой пилот проявил себя волевым и храбрым воздушным бойцом.

Однажды, когда экипаж Воробьева возвращался с очередного задания, при пересечении линии фронта авиалайнер попал под дюжий зенитный пламень. Фашисты стреляли разрывными снарядами. Перкалевое покрытие плоскостей рвалось от ударов многочисленных осколков. Один из них задел летчика. На некоторое время Воробьев потерял разум, а когда пришел в себя, то увидел: авиалайнер летит с креном и так невысоко над землей, что, казалось, задевает верхушки деревьев. Взяв ручку управления на себя и до упора выжав сектор газа, Воробьев окликнул штурмана. Ответа не последовало.

Коля, что с тобой? Ранен?

Сердце летчика сжалось: разве погиб приятель, с которым он привык дробить и отрада побед, и горечь неудач? Не зная, что предпринять, Воробьев взглянул за борт. Внизу по белому заснеженному полю тянулась черная змейка дороги. Прямо под самолетом стояли немецкие пушки, стволы которых уже были подняты для стрельбы. Надо было отправляться, но силы оставляли летчика. Протянув негусто в восточном направлении, он решил усаживаться. Горючее было на исходе. Превозмогая боль, Воробьев выровнял накренившуюся машину и повел ее на понижение. Неожиданно чихнул и заглох движок, но в текущее время он уже был не нужен. Линия фронта осталась сзади. Секунда... другая... И следом короткого пробега авиалайнер увяз в снегу.

Через немного часов Воробьев лежал на операционном столе фронтового госпиталя. Первое, о чем спросил пилот, когда к нему вернулось рассудок, жив ли штурман? Что с ним? Цела ли агрегатина? Узнав, что приятель погиб, Воробьев заново впал в беспамятство.

31 января в лазарет сообщили, что за успешное выполнение заданий командования в районе Волги меньший лейтенант Иван Алексеевич Воробьев награжден медалью За отвагу. Это была его первая правительственная награда.

После госпиталя Иван Воробьев получил направление в 76-й штурмовой гвардейский полк. Сбылась греза летчика: ныне он повоюет на настоящей боевой машине. Быстро пролетели дни учебы в запасном полку, откель Воробьев снова прибыл на фронт и сел за штурвал ила.

Летать на штурмовике Воробьеву нравилось: тут разом был виден плод работы. Скоростные возможности и огневая мощь ила были по душе молодому отважному летчику, хотя риска в этом месте было, конечно, значительно больше, чем на тихоходном У-2.

И вот первостепеннный боевой вылет на новой машине. Не было ещё у Воробьева отточенного мастерства, которое приобретается месяцами летной боевой работы, но с первых атак начальник, тот, что вел группу штурмовиков, увидел, что у этого летчика намечается свой воздушный почерк.

Надолго запомнился Ивану Воробьеву единственный разговорчик с командиром.

...Штурмовики вернулись с задания. Летчик ещё не успел, как говорят, остыть после этого первого боя, а тут заново сигнальные ракеты возвестили о взлете. Маршрут уточняли на ходу. Вышли в район цели.

Для фашистов явление илов было неожиданным. Зенитки молчали. Ничто не препятствовало первому заходу. Это, очевидно, и притупило бдительность летчика. Воробьев прижимал свой штурмовик к земле и в упор расстреливал позиции врага из всех стволов.

И нежданно-негаданно ощетинилась почва. Небо наполнилось шапками разрывов. Враг ожесточенно отбивался. Гвардейцы продолжали штурмовать. Оторвавшись от группы и позабыв об опасности, Воробьев пошел на третий заход, ещё в атаку...

На свой аэровокзал возвращался последним. Ни единого снаряда не осталось. Все расстрелял.

Когда Иван зарулил на стоянку, встретил строгий воззрение командира:

Лихачишь?!

Воробьев не знал, что ответствовать.

Техник доложил:

Одиннадцать пробоин насчитал, друг начальник.

На чем полетишь в следующий раз? жестко спросил начальник растерянного летчика. Воевать это не значит дерзать всем: и собой, и машиной. У нас на счету произвольный пилот и всякий авиалайнер. А искусство штурмовика, настоящего штурмовика (эти слова начальник выделил особо), в том, чтобы громить врага без потерь. Понял?

Молодому человеку, сердце которого переполнено ненавистью к врагу, не так-то несложно было взять в толк теоретические истины воздушного боя. Но смыслить надобно. Таков закон войны.

Мастерство штурмовика Воробьев познавал в жестоких боях. Фашистские истребители (количественное превосходство их ещё чувствовалось на отдельных участках фронта) непрерывно охотились за штурмовиками. Гитлеровское руководство установило награду своим летчикам: две тысячи марок за любой сбитый штурмовик.

Немцы штурмовали разом большими группами, подстерегали илы во время взлета и посадки, перехватывали одиночные самолеты. Тогда в первый раз штурмовики применили работу с круга. Самолеты выстраивались единственный за другим, образуя замкнутый круг. Бортовые стрелки имели вероятность сотворить абсолютный заградительный пламень и противостоять фашистским истребителям.

Одно время полк, в котором служил Воробьев, вел боевые действия супротив частей гитлеровской дивизии СС Мертвая голова. Как-то вечером, когда летный состав уже собирался на роздых, из штаба дивизии поступило приказание вознести в воздух группу штурмовиков. В районе фланга одной из наземных частей прорвались танки противника и начали энергично теснить наши войска. Нужно было во что бы то ни стало сдернуть эту контратаку.

В назначенное время три шестерки, в одной из которых был и Воробьев, поднялись в воздух. Противник встретил их ураганным огнем, но, снизившись до минимальной высоты, илы пошли в атаку. Оторвалась и полетела вниз первая взрывчатка, за ней вторая, третья... На земле сперва появились серые столбы дыма, потом разрывы поразили воздух.

Шестерки развернулись, и еще раз заход на фашистские танки и батареи. Самолеты шли так невысоко, что казалось, вот-вот они врежутся в землю. Стремительный полет грозных машин заставлял гитлеровцев зарываться в окопах. Атакуя, илы действовали не только бомбами и снарядами, бесперебойно работали пушки и пулеметы. Извергая яркие языки пламени, они производили устрашающий результат одним своим видом. Создавалось ощущение, что горят плоскости самолетов.

Группы сменяли товарищ друга. Летчики переводили машины в пикирование. Бомбы отделялись без малого вместе с тем от всех самолетов. Противник на некоторое время замолк, остановился, а опосля стал отходить. Теперь занятие было за пехотой...

Много их было, таких штурмовок! Однажды в составе трех небольших групп Воробьев вылетел на бомбежку фашистского аэродрома, расположенного в районе Ново-Григорьевкй. Во время одной из атак был подбит авиалайнер ведущего, и летчику М. Т. Степанищеву, тот, что вел эту машину, с большим трудом, удалось усадить штурмовик, не выпуская шасси. Но до линии фронта не дотянул, оставалось километров сорок пять. Увидев подбитую советскую машину, немцы попытались завладеть ее. Воробьев сообща со своими товарищами, находящимися в воздухе, стал в круг. Поочередно пикируя на врага, они не дали ему подступить к подбитому самолету и оттеснили в сторону. Тогда меньший лейтенант В. Павлов посадил свой штурмовик рядом с машиной Степанищева, взял к себе на борт стрелка и пилота и взлетел. А чтобы подбитый авиалайнер не достался противнику, его подожгли с воздуха.

В августе 1943 года, когда была прорвана черта обороны на реке Молочной, Воробьев зачастую вылетал на свободную охоту. Основными целями были танки и переправы. Однажды пятерка илов под прикрытием четырех истребителей вылетела на очередной розыск. Воробьев шел ведущим. Под крыльями проплывали родные поля и реки, леса и деревеньки с детства знакомый пейзаж. Ближе к линии фронта видимость стала ухудшаться. Летчики знали, что это обычная дымка, возникающая в результате пожаров в прифронтовой полосе. Когда вышли на ленту реки, навстречу самолетам потянулись нити трассирующих снарядов.

Воробьев стал всматриваться в берега реки. В наиболее узком месте, где лента делала крутой изгиб, пилот заметил большое скопление войск. Здесь были пехота, автомашины, повозки, танки. Переправа весьма охранялась. Зенитные пулеметы и пушки создавали сплошную завесу огня. Кроме того, немцы стреляли из винтовок, автоматов и другого оружия. Небольшой кусок земли напоминал в тот самый миг ощетинившегося ежа, которого не схватишь колется. Нелегко штурмовать такую мишень!

Воробьев покачал штурмовик с крыла на крыло и передал по радио сигнал:

Внимание, мишень под нами. Атакуем!

Его ил сей же час перешел в пикирование. Содрогаясь от выстрелов своих пушек и пулеметов, агрегатина ринулась к земле. Над самой переправой Воробьев сбросил бомбу. Берега окутались дымом. Стрельба немного утихла. Этим минутным замешательством он воспользовался, чтобы скинуть ещё одну бомбу. Второй заход был также удачен. Когда Воробьев заходил третий раз, в наушниках прозвучало предостережение:

Будьте внимательны: в воздухе истребители противника!

Появление истребителей в районе цели могло сдернуть атаку по переправе. Связались по радио с прикрытием. В реакция на запрос в наушниках послышался тот же тихий голос:

Не робейте, прикроем!

Пятерка штурмовиков заново принялась за работу. Илы пикировали на переправу, уходили на разворот и сызнова пикировали. Черный дым горящего бензина и мазута поднимался высокими клубящимися столбами; то в этом месте, то там видны были шапки разрывов.

В разгар боя в наушниках прозвучал второй предупредительный знак. Воробьев сделал резкий разворот взмыл вверх. И тут он увидел группу фашистских самолетов, летевших в направлении линии фронта. Насчитав рядом тридцати Ю-87 и свыше десятка мессеров, штурмовики решили штурмовать противника.

Истребители прикрытия также развернулись в сторону немцев.

Через немного минут разгорелась жестокая воздушная схватка. В то время как наши ястребки связывали боем мессеров, штурмовики штурмовали бомбардировщиков. Воробьев выбрал себе мишень. Когда зеленая громада с желтыми крестами попала в перекрестие прицела, он нажал на гашетку и дал очередность. Юнкерс задымил, продолжая лететь в строю, позже сдвинулся в сторону и посредством секунду, вспыхнув ярким пламенем, пошел к земле. Вскоре из вражеского строя выбыла вторая агрегатина, за ней третья. В этом бою были подбиты ещё три бомбардировщика. Фашистский налет сорвался.

Убедившись, что строй неприятельских самолетов распался и они поворачивают назад, Воробьев сделал ещё единственный заход на переправу, выпустив по врагу последние снаряды.

Когда штурмовики возвращались на свой аэропорт, станция наведения передала, что группа работала превосходно и что командующий благодарит за успешную операцию.

К началу мая 1944 года на боевом счету гвардии лейтенанта Воробьева было уже 117 успешных боевых вылетов на самолете ИЛ-2. Только при освобождении Севастополя он 23 раза вылетал на выполнение ответственных заданий и любой раз возвращался с победой.

О выдающихся боевых заслугах И. А. Воробьева говорит и то, что с ноября 1943 года по май 1944 года он был награжден командованием двумя орденами Красного Знамени и орденом Отечественной войны. За шесть месяцев три ордена! Щедрая, но заслуженная награда! А через ещё три месяца Ивану Алексеевичу Воробьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.

...После разгрома гитлеровцев в Крыму экипаж Воробьева перебросили под Оршу, в состав авиации 3-го Белорусского фронта. К этому времени он уже был командиром авиаэскадрильи, прошедшей с боями посредством всю Белоруссию, Литву, Восточную Пруссию, сражавшейся под Кенигсбергом. И вечно эскадрилья Воробьева действовала на главном направлении.

Участники наступления на Кенигсберг знают, какой мощной крепостью, оснащенной первоклассной техникой, была эта бывшая столица Восточной Пруссии. 27 января 1945 года перед эскадрильей Воробьева поставили задачу: штурмовыми и бомбовыми ударами содействовать наземным войскам в прорыве обороны противника и в овладении городом и крепостью Кенигсбергом. Изучив планировку города, группа, возглавляемая Воробьевым, практически висела над ним, выискивая и уничтожая зенитные и полевые орудия, укрепления и форты. По четыре-пять вылетов в день делали советские летчики, расчищая проходы для пехоты. Пленные фашисты говорили, что наша авиация не давала им вознести головы. После взятия Кенигсберга Воробьев летал на Фишгаузен, Пиллау, штурмовал позиции врага на Курляндском полуострове. Война подходила к завершающему этапу.

...В темное время суток с 8 на 9 мая Воробьева разбудила сильная пальба. Накинув на плечи летную куртку, он вышел из землянки. По темно-синему куполу неба плыли низкие рваные облака. То в этом месте, то там их вспарывали тонкие ленточки трассирующих пуль. Где-то в стороне бухало тяжелое орудие. Присмотревшись, Воробьев увидел море народу. Все сильно жестикулировали, кричали, обнимались. Война кончилась.

Ему в ту пору шел двадцать четвертый год. Возраст не так уж велик, а вот пережито было столь, что хватило бы на две полных жизни. 400 боевых вылетов, 400 встреч с врагом, 400 наступлений и ни одного шага обратно, ни одного проигранного сражения...

Судьба? Нет, у военных летчиков это называется иначе: мужество, отвага, мастерство.

Так же читайте биографии известных людей:

Иван Гавва Ivan Gavva

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Ивану Степановичу Гавве присвоено 27 февраля 1945 года за отвагу и..
читать далее →

Иван Гореликов Ivan Gorelikov

Младший лейтенант И. П. Гореликов за полгода обучил снайперскому делу 43 бойца. Сам из снайперской винтовки уничтожил 305 фашистов. 0 года за..
читать далее →

Иван Грачев Ivan Grachev

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Ивану Петровичу Грачеву присвоено 16 января 1942 года за 102..
читать далее →

Иван Дремов Ivan Dremov

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Ивану Федоровичу Дремову присвоено 26 апреля 1944 года за умелое..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий