Известные люди

»

Игорь Кон

В конце шестидесятых на его лекциях на физическом факультете в амфитеатре Ленинградского университета собиралась вся интеллигентская часть общества города. Вместоположение пятисот дядя набивалось свыше тысячи. Комендант здания официально предупреждал партком ЛГУ, что не отвечает за прочность ветхого амфитеатра.

С подачи доктора философских наук, профессора, академика РАО, главного научного сотрудника Института этнологии, антропологии Российской Академии наук Игоря Семеновича Кона мы узнали о существовании науки социологии и о том, что персона важнее государства. Это было началом нашего интеллектуального повзросления.

Плохо быть первым учеником

- Игорь Семенович, представьте: Вы сочиняете роман о собственной жизни. Главное изобретение романа - в нем описывается бытие частного человека в истории. Каким в этом смысле видится сюжет Вашей жизни?

- Я бы поделил сюжет на этапы. Довоенное ребячество - достаточно беззаботное и счастливое. Потом махаловка, которая эту существование разрушила. Война, эвакуация. К тому же я сам сократил родное детство: в 15 лет сдал экстерном экзамены в школе и поступил в институт. Дальше все шло по проторенной колее: вуз, аспирантура, преподавательская служба.

- Вы пытаетесь представить сюжет сверх меры ординарным, но это ибо не совершенно так. Мало кто в 19 окончил институт, а в 22 года имел две кандидатские степени. Вы были вундеркиндом?

- Не думаю. Скорее, более того напротив. По складу воспитания и характеру я был типичным первым учеником, тот, что без труда схватывает поверхность вещей и одним духом движется вперед, не в особенности оглядываясь по сторонам.

Быть первым учеником всю дорогу нехорошо - это увеличивает угроза конформизма. Быть отличником в скверный школе (а сталинская учебное заведение учебы и жизни была во всех отношениях отвратительна) - угрожающе вдвойне: для способного и честолюбивого юноши нет ничего страшнее старательного усвоения ложных взглядов и почтения к плохим учителям.

Мое различие от других состояло неужели в том, что в силу своих интересов и драматических обстоятельств я зачастую менял специальности. Начинал как историк, следом ушел в философию. Затем вкупе с коллегами создавал новую дисциплину - социологию. В связи с проблемами личности появился заинтересованность к психологии, и не только социальной. Когда в социологических учреждениях стало нельзя вкалывать, я перешел в Институт этнографии и занялся антропологией. С моей легкой руки появилось такое сочетание - "этнография детства".

А затем начались перестройка, разрушение страны, создание другого общества, дискомфорт. Я не скажу, что раньше было ладно, а сегодня худо. Сейчас по-другому нехорошо. И что-то изменилось во мне.

Введение в сексологию

- Много места в моей работе стали занимать вопросы, связанные с проблемой сексуальности. Меня интересовала не столь сексуальность, сколь новое знание, родившееся на стыке философии, методологии общественных и гуманитарных наук, биологии. Но так как задача была запретна, читатель увидел в прошлом всего проблемы сексуальности. Так я оказался заложником собственной темы.

Потом мне стало понятно: то, чем я занимаюсь теоретически, напрямую связано с нормальным сексуальным просвещением в стране. Его отсутствие в условиях распространения СПИДа и других заболеваний, передающихся половым путем, - это что ни на есть действительный геноцид российской молодежи.

На Западе меня спрашивают: "А что, ваша церковь, ваша политическая элита не понимают, что, помимо сексуального просвещения, нет спасения от этих бед?"

- И что Вы им отвечаете?

- Отвечаю: "Вероятно, не понимают. Это крайне дремучие люди. Им нет дела до народа, до молодежи, более того до статистики. Они занимаются своими политическими играми. От того, что какое-то число людей вымрет, а другие будут несчастны, им лично хуже не станет".

Американская администрация ассигнует огромные средства на программы, которые подвигают подростка к полному сексуальному воздержанию. К статистике и к человеку в США относятся основательно. В конечном счете, это опека о нации.

Я бы сам ни при каких обстоятельствах не стал заниматься данной проблемой. В конце концов, это проблемы технологические и социальные - как предохраняться и другое. Я - ученый-теоретик. Меня заботят вопросы стратегические. Но когда в 96-м году начался крестовый поход на сексуальное просвещение, я не мог уклониться.

Так в постперестроечное время появилась моя книжка о сексуальной культуре в России - "Клубничка на березке". Это социальная история, а никакая не сексология. Потом последовал строй учебных пособий. И, в конце концов, "Подростковая сексуальность на пороге ХХI века", где дана статистика жизни Европы и России.

Проблемы одни и те же. Тенденции разные. У нас подросток в первую очередь наживает навык, а опосля получает информацию, как со своими бедами совладать. На Западе наоборот: первоначально - инфа, затем - навык. Мы учим детей простым процедурам - в какой руке удерживать ложку и вилку, как рационально кормиться, какие необходимы правила гигиены. Почему же в сексуальной области, которая может нести смертельную угроза, это не так?

Я об этом твержу непрерывно, но ничего не меняется. Я устал звякать в колокола. И прогноз мой крепкий, невеселый. Прогноз на вымирание страны.

Реплика с улицы

- Игорь Семенович, по поводу сексуального воспитания есть реплика, скажем так, с улицы: наши предки ничего не знали о сексуальном воспитании, между тем как-то все у них это происходило, и потомство продолжалось, и детей худо-бедно воспитывали...

-... Предки обходились и без электричества, без газа, без авиации, и крайне славно жили. Но они не перемещались с одного континента на прочий, не имели компьютера... Что касается необходимости сексуального просвещения, то надобность в нем возникла только в условиях сложной городской культуры. Деревенские дети наблюдали существование животных, при скученности быта видели бытие родителей, не было запрета на словесные выражения.

В городе произошло отделение жизни детей и взрослых. Не обладая информированностью, подросшие дети могут проверять серьезные трудности. Кстати, в приобщении к этой области жизни во многих обществах существовали обряды. Этим ни в жизнь не занимались родители, но старшие члены общины, если там был институт брака, обучали молодого человека, что ему работать в первую брачную темное время суток, невесте рассказывали, как себя новости.

Сегодня требования повысились. Например, самая распространенная мужская задача ни капельки не эрекция, а то, что ученые называют "исполнительская тревожность". Мужчина не знает, хорош ли он в интимной жизни, справляется или нет со своими обязанностями.

Раньше эта задача не была настолько острой. Мальчики зачастую начинали свой навык в публичных домах. А следом предполагалось, что супруга - невинна, а больше видавший виды мужик ее обучает, он - один и несравненный. Сегодня все не так. Молодой джентльмен предполагает, что кто-то был до него или также, и эта соревновательность крайне болезненна.

И после этого, сексуальная революция, которая, как заурядно, пришла к нам лет на двадцать позже, - это в свое время всего женская революция. Здесь занятие не только в социальном равноправии, но и в сексуальной раскрепощенности. Тут важны и медико-биологические открытия, которые, в частности, заключаются в появлении эффективной контрацепции, - она позволяет женщине обретать наслаждение, не рискуя нежелательным зачатием.

Дополнительная воля - это завсегда и дополнительные издержки, дополнительные проблемы. В том числе и на макросоциальном уровне - как продолжать род? Или на индивидуальном - как сочетать независимый отбор и влюбленность со стабильностью отношений? Поэтому без информированности тут не разрешено.

- Вы сказали, что наблюдаются изменения в сексуальном поведении подростков. А в чем они, собственно, заключаются, помимо больше раннего вступления в сексуальные отношения?

- Это громадные сдвиги. Прежде всего - больше преждевременный сексуальный дебют. Это означает, что отношения - заведомо добрачные, до начала наступления социальной и психологической зрелости. Отсюда и "думские" задумки понизить брачный возраст до четырнадцати лет и повысить возраст согласия до шестнадцати лет, чтобы жениться было не возбраняется, а сексуально экспериментировать - нет. Это совсем абсурдно, в силу того что что понятно: для вступления в брак требуется значительно больше зрелости, чем для начала сексуальной жизни.

Мужчина и дама

- Последний план, которым я занимаюсь, называется "Мужчина в меняющемся мире".

Это не только и не столь сексуальная задача. Речь идет о равноправии женщин. Женщины осваивают мужские профессии, рушится привилегированная мужская гегемония. Из этого вытекает достаточно полно сложных проблем. Появилась новая область знаний о гендерных социальных отношениях. Хотя словечко "гендерные" в этом месте мало верно - оно говорит о половых различиях. А о каких половых различиях может ходить речь, если мы знаем, что в Советском Союзе женщин с высшим образованием было больше, чем мужчин. Или учителя и врачи - без малого сплошь женские профессии. Это что - от биологии, от полового деморфизма? Нет, ничего подобного. До недавнего времени в США врачами в большинстве своем были мужчины. Эта служба крайне неплохо оплачивалась, и женщин туда не пускали. Сейчас обстановка стала изменяться.

Есть страсть сколько исследований на эту тему. Занимаются ими, в основном, женщины. Естественно, это раньше всего дамский вопрос: модифицирование положения женщины, ее психологии.

Меня же интересует, что в этих условиях происходит с мужчинами. Угрожает им что-то, не угрожает, как они меняются?

- Угрожает?

- Нет, но нужно перестраиваться. Нужно создавать отношения с женщиной не на основе господства, а договариваться, сыскивать компромиссы.

Сейчас мой вовсе свежеиспеченный план называется "Основы развития и социализации мальчиков".

Мальчиков и девочек воспитывают грубо в равной мере, хотя они очень разнятся по темпам развития и стилю поведения. Если брать отдельного мальчика и отдельную девочку, психологически они не крайне отличаются товарищ от друга. Но индивидуальных различий больше, чем различий межполовых. В группах они совершенно разные.

Последнее открытие состоит в том, что существуют две культуры детства. Начинается это в возрасте трех-четырех лет и продолжается до подросткового возраста. И более того в условиях совместного обучения мальчики и девочки существуют по большей части отдельно: разные сферы общения, группировки, ценности. В этих группах формируется то, что затем будут величать маскулинностью или демилинностью, мужскими или женскими чертами. А дальше задача в том, что им нужно сходиться, сыскивать способы сосуществования, и вот вопросительный мотив - как это будет совершаться?

На волнах времени

- Игорь Семенович, Вы упомянули об обстоятельствах, которые вынуждали Вас перескакивать из одной дисциплины в другую...

- Я завсегда делал только то, что мне нравилось, и занимался тем, чем хотел. Большей частью получалось так, что я занимался в науке тем, чем другие не занимались, в силу того что что заниматься этим было воспрещено. Хотя, конечно, это я мог дозволить себе уже позже, начиная со статей в "Новом мире".

- Которые, могу засвидетельствовать, шли у "новомирских" читателей нарасхват.

- Писать в 1966 году о еврейском вопросе, без сомнения, не было карьерным мероприятием. Когда я стал заниматься личностью, это также не было модным и вошло в научную моду опосля. Все мои темы были внутренне мотивированы, несмотря на то, что оставались запретны.

Самой запретной, конечно, была сексуальность. Но вот, в частности, психология юности, которой я занимался, не была запретной. А с иной стороны, с 29-го и по 79-й год, когда вышла моя "Психология юношеского возраста", книг на эту тему у нас не было. Почему не писали - понятно: возникало весьма полно деликатных мировоззренческих вопросов. Чувствовали, что это угрожающе.

- В таком случае, у Вас неизбежно должны были возникать конфликты с цензурой, с властью вообще.

- Прямые конфликты возникали относительно нечасто. У меня было больше неприятностей и сложностей с коллегами, чем с цензурой. Ничего антисоветского я не писал, многого в реалиях того времени несложно не понимал. Шокировала непривычность тематики. Иногда на самом деле возникали острые конфликты. Например, когда в 1965 году я сказал в одном докладе, что у нас есть задача поколений, задача отцов и детей. Тут меня дружно опровергали.

Тогда было негласное правило: если хочешь изречь что-то новое, нужно избрать максимально спокойную, каноническую форму, зашифровать, закодировать. Зато это все весьма участливо читалось. Если говоришь обыкновенности, можешь предпочесть форму эпатажную. Сейчас все не так: если подача материала не носит скандального характера, его нетрудно никто не заметит.

Но и такого чувства невостребованности, как сегодня, раньше не было. То, что не выходило в печати, шло в самиздат. То, что было искорежено цензурой, читатель-единомышленник, настроенный на ту же волну, понимал.

Сегодня, конечно, я издаюсь. Но кто это читает, мне неизвестно, как понимают - неизвестно. Я вот ездил в Челябинск (меня попросили обозначиться перед директорами детских домов). С одной стороны, меня все знали и читали. Глава администрации Челябинской области, доктор по образованию, цитировал наизусть мои книжки, которые читал ещё в юности. Учителя приносили мне на подпись "Психологию юношеского возраста" издания 79-го года. А докторша, которая мне делала кардиограмму, рассказывала, как ей повезло: когда она была студенткой, ей удалось достать книгу "Введение в сексологию". Но, с прочий стороны, ничего, что вышло позже 89-го года, туда не попало. Это все одинаково, как если бы в 89-м я умер.

- В начале разговора Вы обронили такую фразу: социологией стало заниматься нереально. С чем это было связано?

- В то время как советская печать трубила, что основа всех свобод личности - право на работа, я доказывал, что "логическая предпосылка и необходимое историческое обстоятельство всех других свобод" - воля перемещения. "Ограничение ее инстинктивно воспринимается и животными, и человеком как несвобода. Тюрьма воспринимается не столь наличием решеток или недостатком комфорта, сколь тем, что это местоположение, в котором человека держат кроме воли".

В 1960-е годы в советском обществе уже явственно просматривались тенденции, которые в дальнейшем должны были привести его к краху, в частности, аппаратно-бюрократический антиинтеллектуализм и кризис в межнациональных отношениях. Социология создавалась на волне предполагаемых реформ. Стало ясно, что в обществе существуют проблемы, которые надобно осмысливать. Но вскоре наша инфа, которая в какой-то миг казалась необходимой Хрущеву, настроенному на перестройки, стала не нужна. Общество ещё раз стало беспроблемным. А такому обществу не нужны общественные науки. Из социологии стали работать служанку пропаганды. Тогда я ушел на заработки.

В Москве одна партия, но навалом подъездов

- А с чем связан Ваш переезд из Ленинграда в Москву? Ведь Вы говорите, что никаких острых столкновений не было?

- Что вы, они были постоянно! Я, истина, не завсегда осознавал сущность проблемы. Но, конечно, это некогда всего - Ленинградский обком партии. Притеснял он меня, несомненно. Хотя сделать со мной обкомовцы ничего не могли. Я в Ленинграде не строил никакой карьеры, печатался только в Москве.

- А что раздражало обком?

- Раздражало все. Раздражала "Социология личности", статьи о конформизме. Вызывали злость "новомирские" статьи, в особенности "Психология предрассудка". Статья об американской интеллигенции, которую читали все, понимая, что речь идет о нас. Чиновники чувствовали крамолу, но ничего с этим изготовить не могли. Это было не в их юрисдикции. Ответственность нес Твардовский, а он был в Москве.

Чиновники пакостили, чем могли. В частности, блокировали мне заграничные поездки. С этим я ничего не мог произвести. А заграничные поездки мне нужны были не для того, чтобы "слинять" (хотя я не раз подумывал это произвести, но любой раз возвращался, вследствие того что что в этом месте я нужнее, мне было что произнести обществу). И подавно я ездил не для того, чтобы привозить какие-то тряпки - у меня в этом месте интересов ни в жизнь в особенности не было. Но я знал, что держава в безнадежном состоянии, интеллектуально отсталая. Мне нужны были иностранные книги и журналы, которые я должен был выпрашивать у своих западных коллег. Кроме того, значимо было легко побеседовать с коллегами.

Кстати, как раз потому вся интеллигентская часть общества так болезненно относилась к запретам на зарубежные поездки независимо от того, как тот или другой относился к советской власти и что искал на Западе: это был запрет на глоток воздуха. Для меня же это означало запрет на работу.

В Москве неизменно было свободнее. Тогда ходил этакий анекдот: когда в Москве стригут ногти, в Ленинграде рвут пальцы. К сожалению, это подтверждалось неоднократно. Поэтому завсегда происходила утечка мозгов из Ленинграда в Москву. Говорили между собой так: в Москве однопартийная организация, но полно подъездов. Имелись в виду разные подъезды ЦК.

Действительно, когда я уже не мог оставаться в "Институте социологии", тот, что курировал отдел науки ЦК, я ушел в "Институт общественных наук" при ЦК КПСС, тот, что находился в компетенции международного отдела ЦК, и отдел науки там меня уже достать не мог.

А в Ленинграде, как и в других городах, организация была не только однопартийная, но и одноподъездная. Если обком решил кого-то упразднить, то он это запросто мог изготовить. Поэтому заниматься какими-то неканоническими сюжетами в периферии было значительно опаснее, чем в столице. Когда я общался с Ираклием Андронниковым (также бывший ленинградец, перебравшийся в Москву) и сказал ему, что в Москве больше возможностей для работы, он сказал: "Нет. Вы ошибаетесь. В Москве больше возможностей для реализации сделанного. Но эти возможности связаны с тем, что вы вовлекаетесь в какую-то ненужную вам суету. А в Ленинграде возможностей для органической работы больше, но следом вы с этим ничего не можете свершить. И вам становится весьма неуютно".

Переезд в Москву однозначно интерпретируется как что-то карьерное. Все значительно сложнее. У кого-то это истинно так. У других - из-за возможности самореализации.

Ты не можешь реализоваться в Чухломе - тебе надобно в Ленинград; следом тебе не хватает Ленинграда - и тебе нужно в Москву; а в эти дни необходимо порою отбыть в Нью-Йорк, в Лондон - только там можешь реализоваться и обрести должное признание. Здесь, конечно, также не все так просто: в этом месте ты начальный парнишка на деревне, а там нет. У кого-то получается реализоваться, у кого-то нет.

У меня - другое: манера работы - кабинетный, ни на какие тусовки я не хожу. В этом смысле ленинградская существование меня устраивала. В лучшие годы моей жизни, до отъезда в Москву в 85-м году, я снимал комнату в Павловске, где проводил четыре дня в неделю. Ходил на лыжах, гулял, работал. От дома до дачи у меня было 30 мин. Занимался, чем хотел. Если бы не притеснение в заграничных поездках, я бы ни при каких обстоятельствах не уехал из Ленинграда.

- Вам как-то ныне помогает Ваше имя?

- Сейчас, когда у меня прямая конфронтация с церковью, с министерством образования, с Думой, на открытую травлю никто не идет. Они боятся, понимают, что дебош сработает супротив них. На моих книгах выросло два поколения, а может быть, и три. И книги разные. Если бы это касалось только сексуальности, я бы сам считал, что это дешевка - запретный сюжет, никто об этом не говорит и так дальше. Но моя популярность выросла на "Социологии личности", на "новомирских" статьях. И более того люди, которые ничего не читали, привыкли к имени. Это срабатывает. Иногда при ближайшем ознакомлении они разочаровываются. А может быть, и нет.

Так же читайте биографии известных людей:

Игорь Ашмарин Igor Ashmarin

И.П. Ашмарин - автор ряда инициатив по исследованию нейрохимических механизмов, связанных с асоциальным поведением.
читать далее →

Игорь Черешнев Igor Chereshnev

Основным направлением научной деятельности И.А. Черешнева является изучение фауны, систематики, биогеографии и экологии рыб приберингийских..
читать далее →

Игорь Клебанов Igor Klebanov

Дать интервью "Вестнику" согласился 38-летний профессор кафедры физики Принстонского университета (будем, вслед за многими, называть его Принстон)..
читать далее →

Игорь КУРЧАТОВ Igor Kurchatov

Год учился на кораблестроительном факультете политехнического института в г. Ленинграде. В 1924 году получил приглашение работать ассистентом на..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий