Известные люди

»

Александр Галич

Источник информации: кн. Звездные трагедии: загадки, судьбы и гибели. С.82-102.

Александр Галич родился 19 октября 1918 года в городе Екатеринославе (теперь Днепропетровск) в семье служащих. Его папа - Аркадий Самойлович Гинзбург - был экономистом, мать-Фанни Борисовна Векслер-работала в консерватории. Она была природа артистическая - увлекалась театром, училась музыке, и большинство увлечений Фанни Борисовны передалось далее ее детям - Александру и Валерию (окончательный станет известным кинооператором, снимет фильмы "Солдат Иван Бровкин", "Когда деревья были большими", "Живет таковый парень" и др.).

Сразу же потом рождения первенца семейство Гинзбургов переехала в Севастополь, в котором прожила без малого пять лет. В 1923 году они перебрались в Москву, в единственный из домов в Кривоколенном переулке. Спустя три года Александр поступил в среднюю школу БОНО-24.

Вспоминает меньшой брат Александра Валерий: "Мир Кривоколенного переулка был замкнутым, я как будто бы ничего не знал о том, что происходило вовне, но при этом сопричастность этому как будто бы незнаемому была неудивительной. Мы всем двором, взрослые и дети, наблюдали взлет аэростата - представление само по себе ничего не представляло, но сопричастность событию создавала некую "ауру" естественной общности, что ли. В начале Кривоколенного, без малого на углу Мясницкой, была стоянка извозчиков, а рядом - два котла для варки асфальта. В них ночевали беспризорники, в тепле. Мы, приготовишки, упоенно распевали песню про "финский нож" или частушку: "Когда Сталин женится, черный хлеб отменится", и нам казалось, что мы приобщаемся к их беспризорной вольности. Учились мы в здании бывшей гимназии в Колпачном переулке, занятия для нас начинались часов с двенадцати, и мы, сидя на полу в ожидании, когда старшие освободят классы, все это распевали...

Все мальчишки нашего двора знали, что мы живем в доме поэта Дмитрия Веневитинова, где Пушкин в первый раз читал "Годунова". Мы не знали стихов Веневитинова, не все ещё умели впитывать текст, но Пушкин, "Борис Годунов" - это нам было ясно. Понятнее, чем частушки и блатные песни...

Дом свойский в Кривоколенном был суматошный, бесконечные гости, завсегда кто-нибудь ночевал из приезжавших, и папа, и маменька работали. Они не были конторскими служащими, оттого служба была не регламентирована, т. е. длилась значительно больше обычного рабочего дня, общения с ними в детстве было всего ничего, близость пришла позднее..."

Благодаря матери Александр уже в раннем возрасте начал увлекаться творчеством - с пяти лет он учился игрывать на рояле, строчить вирши. В восемь лет он стал заниматься в литературном кружке, которым стоял во главе стихотворец Эдуард Багрицкий. В школе Александр учился на "отлично" и был всеобщим любимцем - помимо прекрасной игры на рояле, он ладно танцевал, напевал революционные песни, декламировал вирши. В 14 лет свет увидела его первая поэтическая публикация. В июне 1934 года Гинзбурги переезжают на Малую Бронную.

Окончив девятый класс десятилетки, Александр подает документы в Литературный институт и, к удивлению многих, поступает. Однако неуемному юноше этого чуть-чуть, и он в те же дни подает документы ещё в одно учебное заведение - Оперно-драматическую студию К. С. Станиславского, на драматическое отделение. И ещё, к удивлению родных и друзей, он принят. Чуть позже, когда совмещать учебу в обоих вузах станет невмоготу, Александр отдаст предпочтение театру и уйдет из Литинститута. Однако и в Оперно-драматической студии он проучится всего три года и покинет ее, так и не получив диплома. Причем поводом к уходу из студии послужит обида. Один из преподавателей студии, всенародный артист Л. Леонидов, один раз дал ему для ознакомления его личное занятие. И там, посреди прочего, Александр прочел слова, написанные рукой Леонидова: "Этого надобно принять! Актера из него не выйдет, но что-то выйдет непременно!" Юного студийца эта мысль задела, и он ушел в только что открывшуюся студию под руководством Алексея Арбузова. Было это осенью 1939 года. А в феврале следующего года студия дебютировала спектаклем "Город на заре".

Спектакль "Город на заре" был показан всего немного раз - далее началась битва. Большинство студийцев ушли на фронт, а Александра комиссовали - врачи обнаружили у него врожденную хворь сердца. Но в Москве он все одинаково не задерживается - устроившись в геологическую партию, отправляется на юг. Однако дальше Грозного их не пустили.

Как раз в эти дни в Грозном появляется на свет Театр народной героики и революционной сатиры (первые шаги на профессиональной сцене в нем делали артисты, позже ставшие всенародно известными: Сергей Бондарчук, Махмуд Эсамбаев). По воле случая участником этого коллектива становится и Александр Гинзбург.

Однако в составе грозненского Театра народной героики Александр проработал кратковременно - до декабря. После того как он узнал, что в городе Чирчик под Ташкентом режиссер Валентин Плучек собирает арбузовских студийцев, он уезжает из Грозного.

В Чирчике устроилась и личная бытие Александра- он полюбил юную москвичку, актрису Валентину Архангельскую (она была секретарем комсомольской организации театра, а Галич - ее заместителем). Молодые собирались там же расписаться, при всем при том непредвиденное положение помешало им это свершить. Однажды они сели в автобус и отправились в загс. Чемоданчик с документами они примостили около ног, а сами принялись целоваться. Продолжалось это всю дорогу, а когда молодые опомнились и собрались вылезать, они вдруг обнаружили, что чемоданчика уже нет- постарались местные воры. Затею с загсом пришлось отсрочить до лучших времен. Спустя год на свет появилась дочка, которую назвали Аленой.

Передвижной театр под руководством Плучека и Арбузова, в котором играли Александр и Валентина, колесил по фронтам. Александр выступал в нем безотложно в нескольких ипостасях: актера, драматурга, поэта и композитора. Но потом в театре (он тогда уже базировался в Москве) возник конфликт между его основателями - Арбузовым и Плучеком. На сторону первого встал без малого весь коллектив, о чем Плучеку было сообщено в письме. И только Гинзбург сделал на нем приписку, что с решением не согласен. Позднее он скажет: "Это была чистейшая чепуха-театр без Плучека. Арбузов все-таки не режиссер!" Однако Плучек из театра ушел, и тот вскоре распался.

В 1944 году супруга Александра уехала в Иркутск - вкалывать в местном театре. Чуть позже сообща с дочерью за ней должен был двинуться и Александр (ему обещали местоположение завлита), при всем при том фатум распорядилась по-своему. Его мамаша как снег на голову заявила, что "не позволит тянуть ребенка по "сибирям", и запретила сыну отбывать из Москвы. И тот послушался. То ли потому что, что чересчур боялся матери, то ли по причине охлаждения к жене. Валентине же было сообщено, что, если она хочет существовать с семьей, нехай сразу же возвращается в Москву - к мужу и ребенку (свекровь более того обещала первое время подсоблять им деньгами). Однако та рассудила по-своему и осталась в Иркутске. Так распался основополагающий брак Александра Гинзбурга, тот, что вскоре взял себе писательский псевдоним Галич (образован соединением букв из разных слогов имени, отчества и фамилии - Гинзбург Александр Аркадьевич).

Весной 1945 года в жизни Галича появилась новая влюбленность. Звали ее Ангелина Шекрот (Прохорова). Была она дочерью бригадного комиссара и в те годы училась на сценарном факультете ВГИКа. До Галича она уже успела немного раз влюбиться (ходили слухи о ее красивом романе с подающим надежды режиссером) и более того вылезти замуж за ординарца собственного отца. В этом браке у нее родилась дочка Галя (в 1942-м). Но в самом начале войны супруг пропал без известия, и Ангелина осталась вдовой. А в 45-м в ее жизни возник Галич. Вот как пишет Н. Милосердова: "Их свадебная темное время суток прошла на сдвинутых гладильных досках в ванной комнате в доме их друга Юрия Нагибина. Аня была худой, утонченной, с длинными хрупкими пальцами. Галич называл ее Нюшкой. Еще у нее было кликухо - Фанера Милосская. Она стала для него всем - женой, любовницей, нянькой, секретаршей, редактором. Аня не требовала от Галича верности, состояние влюбленности было для него естественным творческим стимулятором, никакого отношения не имеющим к их любви. Он был бабником в самом поэтическом смысле этого слова. Нюша его не ревновала, к романам мужа относилась с иронией. Скажем, в одно прекрасное время "возмутилась": "Ладно бы выбрал себе кустодиевско-рубенсовский тип, разрешено осмыслить. Но очередная пассия - такая же "фанера". И она решила "воздействовать" на даму-догнала их, собравшихся "погулять", и длительно впихивала мужу разные лекарства, заботливо инструктируя даму, в каком случае что употреблять. Не помогло, леди разгадала ее ход: "Нюша, дайте ещё клистир и ночной горшок, да побыстрее, а то мы не успеем полюбоваться закатом".

В 1945 году Галич предпринял попытку осилить высшее образование (как помним, до войны ему это соорудить не удалось - в студии Станиславского диплома ему не выдали). На тот самый раз Галич решил принять не театральное образование, а какое-нибудь ослепительно выраженное гуманитарное и специальное. И его отбор пал на Высшую дипломатическую школу. Однако там его Ожидал обстоятельный "облом". Когда Галич пришел в школу и спросил у секретарши, может ли он отдать заявление, та смерила его высокомерным взглядом и сказала: "Нет, вы не можете вручить заявление в наше заведение". - "Почему?" - откровенно удивился Галич. "Потому что лиц вашей национальности мы вообще в эту школу принимать не будем. Есть такое указание".

Отсутствие диплома о высшем образовании не помешало Галичу сквозь пару лет затем досадного инцидента в ВДШ получить всесоюзную славу. Пришла она к нему как к талантливому драматургу. В Ленинграде состоялась премьера спектакля по его пьесе "Походный марш". Песня из этого спектакля, также написанная Галичем - "До свиданья, маменька, не горюй", - стала слегка ли не всесоюзным шлягером. Чуть позже состоялась ещё одна триумфальная премьера творения Галича (в содружестве с драматургом К. Исаевым) - комедии "Вас вызывает Таймыр".

В начале 50-х Галич был уже преуспевающим драматургом, автором нескольких пьес, которые с огромным успехом шли во многих театрах страны. Среди них "За час до рассвета", "Пароход зовут "Орленок", "Много ли человеку надо" и др. В 1954 году кино "Верные друзья", снятый по сценарию Галича (и его постоянного соавтора К. Исаева), занял в прокате 7-е местоположение, собрав 30,9 млн. зрителей.

В 1955 году Галича принимают в Союз писателей СССР, а три года через и в Союз кинематографистов. В 1956 году Театр-студия МХАТа (позднее ставшая театром "Современник") решает вскрыть период двумя премьерами, в том числе и спектаклем по пьесе Галича "Матросская тишина" (он написал ее тотчас затем войны). Сюжет пьесы позволительно пересказать в нескольких словах. Старый местечковый еврей Абрам Шварц мечтает, чтобы его отпрыск Давид стал знаменитым скрипачом. Но махаловка разрушает его мечты. Сам Абрам погибает в гетто, а Давид уходит на фронт и там погибает. Но продолжают существовать другие: хозяйка Давида, его сынуля, их друзья. В спектакле были заняты тогда ещё никому не известные актеры: Олег Ефремов, Олег Табаков, Игорь Кваша, Евгений Евстигнеев. Однако до премьеры занятие так и не дошло. На генеральной репетиции присутствовали немного чиновников и чиновниц из Минкульта, и одна из них как обухом по голове вынесла родное резюме увиденному: "Как это все фальшиво! Ни слова правды!" В реакция на эту реплику присутствовавший тут же Галич не сдержался, вскочил с места и громко произнес: "Дура!" На этом обсуждение увиденного закончилось.

Несмотря на тот самый инцидент, Галич по-прежнему оставался одним из самых преуспевающих драматургов. В театрах продолжали шагать спектакли по его пьесам, режиссеры снимали фильмы по его сценариям. К примеру, предстоящий комедиограф Леонид Гайдай начинал свой стезя в кино аккурат с произведений Галича - в первую очередь он снял короткометражку "В степи", а в 1960 году свет увидел кино "Трижды воскресший", созданный на основе пьесы Галича "Пароход зовут "Орленок". Правда, несмотря на целое созвездие имен, собранных в картине, -Алла Ларионова, Всеволод Санаев, Надежда Румянцева, Константин Сорокин, Нина Гребешкова, - кино получился никудышный.

В первой половине 60-х содружество Галича с кино складывается больше удачно. Весной 1960 года от Союза кинематографистов он посещает с делегацией Швецию и Норвегию.

Сценарии Галича, которые выходили в те годы из-под его неутомимого пера, тут же расхватывались режиссерами. Причем жанры, в которых работал Галич, были совершенно разными. Например, в военной драме "На семи ветрах", снятой в 1962 году Станиславом Ростоцким, повествовалось о любви, опаленной войной, в комедии "Дайте жалобную книгу" (реж. Эльдар Рязанов) - о предприимчивой девушке -директоре ресторана, в детективе "Государственный преступник" (реж. Николай Розанцев) - о поимке органами КГБ опасного преступника, повинного в гибели сотен людей в годы Великой Отечественной войны (за эту работу Галич был удостоен премии КГБ), в биографической драме "Третья молодость" (реж. Ж. Древиль) - о великом русском балетмейстере Мариусе Петипа.

Между тем под внешним благополучием Галича скрывалась некая душевная неустроенность, которую он весьма зачастую заливал водкой. На этой почве в 1962 году у него случился первостепеннный инфаркт. Однако более того вслед за тем этого "звонка" Галич не распрощался с "зеленым змием". На совместных посиделках, которые он с женой посещал в те годы в домах своих коллег, он умудрялся напиваться более того под недремлющим оком своей Нюши. Та порой сетовала друзьям: "Я умираю хочу в уборную, но боюсь уйти, Саше тут же нальют, он наклюкается, а ему не разрешено, у него же сердце!"

В начале 60-х в Галиче как обухом по голове просыпается бард-сатирик, и на свет одна за прочий появляются песни, которые благодаря магнитофонным записям молниеносно становятся популярными. Самой первой песней этого цикла была "Леночка" (о девушке-милиционере, в которую влюбляется какой-то заморский шах), написанная Галичем бессонной ночью в поезде Москва - Ленинград в 1962 году.

Хронологически цикл магнитиздатских песен Галича начался "Леночкой", вслед за тем которой появились и другие его песенные вирши. Среди них "Старательский вальсок", "У лошади была грудная жаба", "Тонечка", "Красный треугольник", "Аве Мария", "Караганда", "Ночной дозор", "Памяти Пастернака", "Баллада о Корчаке", "На сопках Маньчжурии", "Летят утки" и др. Однако его творчество развивалось как бы в двух руслах: с одной стороны -лирический мажор и патетика в драматургии (пьесы о коммунистах, сценарии о чекистах), с прочий - пронзительная, гневная хандра в песнях. Эта раздвоенность многих раздражала. Когда Галич впервой реализовал немного сатирических песен на слете самодеятельной песни в Петушках, многие участники слета обвинили его в неискренности и двуличии.

Между тем слава Галича-барда продолжает вырастать. В марте 1968 года его пригласили на фестиваль песенной поэзии в новосибирском академгородке "Бард-68". Этот фестиваль вызвал небывалый аншлаг. Под него был выделен что ни на есть большой из залов Дворца физиков под названием "Интеграл", и тот самый зал был забит до отказа, люди стояли более того в проходах. На передних креслах сидели члены фестивального жюри.

Галич начал с песни "Промолчи", которая задала тон всему выступлению ("Промолчи - попадешь в палачи"). Когда же сквозь немного минут он выполнил песню "Памяти Пастернака", весь зал поднялся со своих мест и некоторое время стоял не говоря ни слова, затем чего разразился громоподобными аплодисментами. Галич получает приз-серебряную копию пера Пушкина, почетную грамоту Сибирского отделения Академии наук СССР, в которой написано: "Мы восхищаемся не только Вашим талантом, но и Вашим мужеством..."

В августе того же года, потрясенный вводом советских войск в Чехословакию, он пишет не менее "крамольную" вещь, чем "Памяти Пастернака", - "Петербургский романс". Но на тот самый раз "звонок" прозвучал значительно ближе - под боком у Галича. Его вызвали на секретариат Союза писателей и сделали первое серьезное предупреждение: мол, внимательнее отнеситесь к своему репертуару. Кислород ему тогда ещё не перекрывали. В те дни Галич был завален работой: совместно с Марком Донским писал сценарий о Шаляпине, с Яковом Сегелем выпускал в свет кино "Самый завершающий выстрел", готовился к съемкам на телевидении мюзикла "Я умею действовать чудеса". Однако также с этим Галич продолжает чиркать песни. И хотя супруга капельку ли не требует от него быть благоразумнее, на какое-то время перестать выступления, Галич не может застопориться. Для него, человека пьющего (позднее в столичной тусовке будут гулять слухи и о наркотической зависимости Галича), домашние застолья - один методика хоть как-то разрядиться. Видимо, понимая это и устав биться, благоверная просит его не дозволять делать запись себя на магнитофон. Галич дает такое словечко, но и это обещание не держит. Магнитофонные записи с домашних концертов Галича продолжают распространяться по стране. Одна из этих записей становится для Галича роковой.

В начале 70-х дочка члена Политбюро Дмитрия Полянского выходила замуж за актера Театра на Таганке Ивана Дыховичного. После шумного застолья молодая поросль, конечно, стала развлекаться - в первую голову танцевать, потом внимать магнитиздат: Высоцкого, Галича. В какой-то из моментов к молодежной компании вдруг присоединился и папа невесты. До этого, как ни необычно, он ни при каких обстоятельствах не слышал песен Галича, а тут послушал... и восстал. Чуть ли не на следующий день он поднял вопросительный мотив об "антисоветских песнях" Галича на Политбюро, и колесо завертелось. Галичу припомнили все: и его выступление в академгородке, и выход на Западе (в "Посеве") сборника его песен, и многое-многое другое, на что власти до поры до времени закрывали глаза. 29 декабря 1971 года Галича вызвали в секретариат Союза писателей - исключать. Вот как он вспоминал об этом: "Я пришел на секретариат, где происходило такое побоище, которое длилось часа три, где все выступали - это так положено, это воровской закон - все должны быть в замазке и все должны обозначиться непременно, все по кругу...

Было всего четыре человека, которые проголосовали супротив моего исключения. Валентин Петрович Катаев, Агния Барто - поэтесса, писатель-прозаик Рекемчук и драматург Алексей Арбузов, - они проголосовали супротив моего исключения, за правильный выговор. Хотя Арбузов вел себя необыкновенно подло (а нас с ним связывают долгие годы совместной работы), он говорил о том, что меня, конечно, необходимо турнуть, но вот эти долгие годы не дают ему права и возможности вознести руку за мое изъятие. Вот. Они проголосовали супротив. Тогда им сказали, что нет, подождите, останьтесь. Мы будем переголосовывать. Мы вам в текущее время кое-что расскажем, чего вы не знаете. Ну, они насторожились, они уже решили - в текущее время им преподнесут детективный расклад, как я где-нибудь, в какое-нибудь дупло прятал какие-нибудь конфиденциальные документы, получал за это валюту и меха, но... им сказали одно-единственное, так произнести, им открыли:

- Вы, бесспорно, не в курсе, - сказали им, - там просили, чтоб заключение было единогласным.

Вот все дополнительные сведения, которые они получили. Ну, раз там просили, то, как говорят в Советском Союзе, просьбу начальства надобно уважить. Просьбу уважили, проголосовали, и уже все были за мое изъятие. Вот как это происходило..."

Прошло всего только полтора месяца позже исключения Галича из Союза писателей, как на него обрушился свежий потрясение. 17 февраля 1972 года его так же негромко исключили и из Союза кинематографистов. Происходило это довольно буднично. В тот день на совещание секретариата СК было вынесено 14 вопросов по проблемам узбекского кино и единственный (c7) - изъятие Галича по письму Союза писателей СССР. Галича исключили слегка ли не единогласно.

После этих событий положение Галича стало катастрофическим. Еще нимало недавно он считался одним из самых преуспевающих авторов в стране, получал приличные финансы сквозь ВААП, которые от души тратил в дорогих ресторанах и заграничных вояжах. Теперь все это в одночасье исчезло. Автоматически прекращаются все репетиции, снимаются с репертуара спектакли, замораживается фабрика начатых фильмов. Оставшемуся без средств к существованию Галичу приходится пуститься во все тяжкие - он помаленьку распродает свою богатую библиотеку, подрабатывает литературным "негром" (пишет за кого-то сценарии), дает платные домашние концерты (по 3 рубля за вход). Но денег - учитывая, что Галичу приходилось кормить не только себя и жену, но и двух мам, а кроме того сына Гришу (родился в 1967 году от связи с художницей по костюмам киностудии имени Горького Софьей Войтенко), - все одинаково не хватало. Все эти передряги, без сомнения, сказываются на самочувствие Галича. В апреле 72-го у него случается третий инфаркт. Так как от литфондовской больницы его отлучили, друзья пристраивают его в какую-то захудалую клинику. Врачи ставят ему инвалидность второй группы, которая снабжала его пенсией... в 60 рублей.

Вообще все последующие после этого исключения Галича из всех Союзов события наглядно показывали, что он абсолютно не был к ним готов. Таких репрессий по отношению к себе он прямо не ожидал. Хотя это-то и было чудно. Ведь, сочиняя свои со всей откровенностью антипартийные песни, он должен был смыслить, что играет с огнем.

Тем временем весь 1973 год официальные власти подталкивали Галина к тому, чтобы он покинул СССР. Но он стоически сопротивлялся.

Однако силы Галича оказались небеспредельны. В 1974 году за рубежом вышла его вторая книжка песен под названием "Поколение обреченных", что послужило новым сигналом для атаки на Галича со стороны властей. Когда в том же году его пригласили в Норвегию на семинар по творчеству Станиславского, ОВИР отказал ему в визе. Ему заявили: "Зачем вам виза? Езжайте насовсем". При этом КГБ посулил оперативно оформить все документы для отъезда. И Галич сдался. 20 июня он получил документы на выезд и квиток на авиалайнер, датированный 25 июня.

Вспоминают очевидцы тех событий.

Р. Орлова: "В июне 1974 года мы пришли откланиваться. Насовсем. Они улетали на следующее начало дня. Саша жутко устал - сдавал багаж на таможне.

Квартира уже целиком разорена. Но и для последнего обеда красивые тарелки, красивые чашки, салфетки.

Он был в обычной своей позе - полулежал на тахте. Жарко, он до пояса нагой, на шее - здоровенный крест. И в ложе ему подают котлетку с гарниром, огурцы украшают жареную картошку, сок, чай с лимоном..."

А. Архангельская-Галич: "Его провожало немало народу. Был там Андрей Андреевич Сахаров. Когда папа выходил из дома, во дворе все окна были открыты, многие махали ему руками, откланивались... Была заминка на таможне, когда ему устроили досмотр. Уже в самолете сидел экипаж и пассажиры, а его все не пускали и не пускали. Отцу велено было снять золотой нательный крест, тот, что ему надели при крещении, мол, золотой и не подлежит вывозу. На что папа ответил: "В таком случае я остаюсь, я не еду! Все!" Были длительные переговоры, и в конце концов велено было его выпустить. Отец шел к самолету совершенно единственный по длинному стеклянному переходу с поднятой в руке гитарой..."

Путь Галича и Ангелины Николаевны лежал в Вену. Оттуда они отправились во Франкфурт-на-Майне, следом в Осло. Там они прожили год, Галич читал в университете лекции по истории русского театра. Затем переехали в Мюнхен, где Галич стал новости на радиостанции "Свобода" передачу под названием "У микрофона Александр Галич" (начальный эфир состоялся 24 августа 1974 года). Наконец они переехали в Париж, где поселились в маленький квартирке на улице Маниль.

Оказавшись в эмиграции, Галич невпроворот и плодотворно работал. Он написал немного прекрасных песен, пьесу "Блошиный рынок", собирался становить мюзикл по своим вещам, в котором сам хотел игрывать. Кроме этого, совместно с Рафаилом Голдингом он снял 40-минутный кино "Беженцы XX века".

Галич, более того будучи за рубежом, не изменил своим привычкам, приобретенным на родине. Например, амурные дела преследовали его и там. Причем занятие временами доходило до курьезов. Известно, что одна из его любовниц, зная, что не вынесет разлуки с ним, уехала из СССР вдогон за ним. Но у Галича она была не единственная пассия - были и другие. Муж одной из них, уличив жену в неверности, вместо того, чтобы как следует покарать неверную или в крайнем случае вручить на развод, по старой советской привычке пошел сетовать на Галича на радиостанцию "Свобода", где тот работал. По словам Наума Коржавина, тамошние работники "абсолютно охреневали от этого".

Как вспоминают люди, которые узко общались с Галичем в те годы, за время своего пребывания за рубежом тот смирился с изгнанием и не верил в вероятность возвращения на родину. На Западе у него появилось родное занятие, которое приносило ему ладный барыш, у него была своя аудитория, и мысли о возвращении все меньше терзали его. Казалось бы, живи и радуйся. Однако судьбина отпустила Галичу всего только три с половиной года жизни за рубежом. Финал наступил в декабре 1977 года.

В тот день - 15 декабря - в парижскую квартиру Галича доставили из Италии, где аппаратура была дешевле, стереокомбайн "Грюндиг", в тот, что входили магнитофон, телевизор и радиоприемник. Люди, доставившие аппаратуру, сказали, что подключение аппаратуры состоится завтра, для чего к Галичам придет особый мастер. Однако Галич не внял этим словам и решил опробовать телевизор сразу. Благо супруга на немного минут вышла в маркет, и он надеялся, что никто не будет мешать ему советами в сугубо мужском деле. А дальше произошло неожиданное. Мало знакомый с техникой, Галич перепутал антенное гнездышко и вместо него вставил антенну в отверстие в задней стенке аппаратуры, коснувшись ею цепей высокого напряжения. Его ударило током, он упал, упершись ногами в батарею, замкнув таким образом цепочка. Когда супруга вернулась домой, Галич ещё подавал слабые признаки жизни. Когда же посредством немного минут приехали врачи, было уже поздненько - он умер на руках у жены.

Естественно, конец (да ещё подобным образом) такого человека, как Галич, не могла не начать самые противоречивые отклики в эмигрантской среде. Самой распространенной версией его смерти была погибель от длинных рук КГБ. Этой версии придерживались многие. В том числе и его дочка Алена Архангельская-Галич. Вот ее слова на тот самый счет: "Летом 1977 года мы говорили с ним по телефону, и он сказал, что в текущий момент стало спокойнее и он надеется, что я как сопровождающая бабушку (а бабушку-то уж метко выпустят к нему) смогу приехать. Он не знал, что за немного месяцев до этого бабулька получила послание без штемпеля, в котором печатными буквами, вырезанными из заголовков газет, было написано: "Вашего сына Александра хотят убить". Мы решили, что это чья-то злая юморность. Кто же это прислал? Может, это реально было предупреждение? Ведь он погиб при весьма загадочных обстоятельствах, в официальной версии концы с концами не сходятся. Неправильное присоединение телеантенны в гнездышко, сердце не выдержало удара током. Отец сжимал антенну обгоревшей рукой... Специалисты говорят, что этого не могло быть, что натуга было не в такой степени большим, чтобы порешить. При его росте, под два метра, он не должен был так рухнуть, упершись в батарею. Ангелины в доме не было всего пятнадцать минут, она уходила за сигаретами. Она кричала. Улица была узенькая, напротив находилась пожарная секьюрити, первыми, услышав рев Ангелины, прибежали пожарные, они вызвали полицию, полиция вызвала сотрудников радиостанции "Свобода". Почему? Почему не увозили его, покуда не приехала дирекция "Свободы"? И никто не вызвал "Скорую". Меня уверяли, что полиция в Париже исполняет функции и "Скорой помощи", но не реанимации же. Один факт не дает мне покоя, мне намекнули, что если бы расследование продолжалось и было бы доказано, что это смертоубийство, а не злосчастный происшествие, то Ангелина осталась бы без средств к существованию. Ибо погибель папы рассматривалась как злосчастный эпизод при исполнении служебных обязанностей - он ставил антенну для прослушивания нашего российского радио, он должен был ответствовать на вопросы сограждан, у него на "Свободе" была своя рубрика. Ангелина на первых порах не соглашалась с этой версией и настаивала на дальнейшем расследовании. Но опосля ее, видимо, убедили не рубить сук под собой - "Свобода" стала оплачивать ей маленькую ренту, сняла квартирку. Расследование было прекращено. Но до сих пор шибко многие сомневаются в достоверности этой версии..."

Известный беллетрист Владимир Войнович - единственный из тех, кто не сомневается в том, что кончина Галича наступила в результате несчастного случая. Вот его слова: "Его смерть-такая трагическая, страшно нелепая. Она ему шибко не подходила. Он производил ощущение человека, рожденного для благополучия. Но потому что кончина не бывает случайной! Такое у меня убеждение - не бывает. Судьба его была неизбежна, и это она привела его в конце концов к такому ужасному концу, где-то в сторонний земле, на чужих берегах, от каких-то ненужных ему агрегатов. Я спрашивал: у тамошних людей нет никаких сомнений, что эта конец не подстроенная".

22 декабря 1977 года в переполненной русской церкви на рю Дарью произошло отпевание Александра Галича. На нем присутствовали руководители, сотрудники и авторы "Континента", "Русской мысли", "Вестника РСХД", журнала и издательства "Посев", писатели, художники, общественные деятели, друзья и почитатели, многие из которых прибыли из-за границы-например из Швейцарии, Норвегии. Вдова Галича получила большое число телеграмм, в том числе и из СССР - от А. Д. Сахарова, "ссыльных" А. Марченко и Л. Богораз.

Помянули покойного и его коллеги в Советском Союзе. На следующий день после этого его кончины тотчас в двух московских театрах - на Таганке и в "Современнике" - в антрактах были устроены короткие митинги памяти Галича. Еще в одном театре - сатиры - 16 декабря затем окончания спектакля был устроен поминальный конец дня. Стихи Галича читал Александр Ширвиндт.

Последним пристанищем Галича стала заброшенная женская могилка на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа в Париже. Девять лет через в эту же могилу легла и супруга Галича Ангелина Николаевна. Причем ее конец также была трагической и также окутана туманом недомолвок. Согласно официальной версии 30 октября 1986 года, будучи в подпитии, она заснула в постели с горящей сигаретой в руке. Возник пожар, в результате которого Ангелина Николаевна задохнулась от продуктов горения. Вместе с нею умерла и ее любимая собачка Шуша. Однако, как утверждает дочка Галича Алена, когда близкая товарка погибшей по вызову полиции приехала на местоположение происшествия, она не обнаружила в доме некоторых вещей. В частности, кое-каких документов и второй части романа Галича "Еще раз о черте". Кому понадобились эти рукописи, малопонятно.

За два года до гибели вдовы Галича в СССР умерла ее 42-летняя дочка Галина. Мать на ее похороны не пустили.

В конце 80-х годов имя и творчество Александра Галича ещё раз вернулись на родину. 18 января 1988 года в Доме архитектора состоялся закат дня, посвященный его 70-летию. В том же году был снят документальный кино о нем - "Александр Галич. Изгнание".

Так же читайте биографии известных людей:

Александр Гаук Aleksandr Gauk

На становление Гаука как симфонического дирижера значительное влияние оказало знакомство с искусством иностранных дирижеров, гастролировавших в..
читать далее →

Александр Гедике Aleksandr Gedike

Происходил из давно обосновавшейся в России немецкой семьи, насчитывавшей музыкантов во многих поколениях, в том числе потомственных органистов. Дед..
читать далее →

Александр Глазунов Aleksandr Hlasunov

Глазунов - один из крупнейших русских композиторов конца 19 - начала 20 вв. Продолжатель традиций Могучей кучки и Чайковского, он соединил в..
читать далее →

Александр Гольденвейзер Aleksandr Goldenvejzer

ГОЛЬДЕНВЕЙЗЕР, АЛЕКСАНДР БОРИСОВИЧ (1875-1961), русский пианист, педагог, композитор.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий