Известные люди

»

Александр Гучков

Осенью 1907 года Москва кипела. В столице шли выборы в 3-ю Государственную Думу. Чтобы принять местоположение в парламенте, кандидаты активно использовали компромат, клевету и наговоры. Широкое распространение получил подкуп избирателей. Сам премьер-министр Столыпин вмешивался в предвыборные баталии. По его поручению МВД "задействовало" агентов тайной полиции, членов отчаянно правых экстремистских организаций. Особое чуткость привлекал кандидат в депутаты, не уступавший в красноречии более того прославленной на всю Россию звезде московской адвокатуры, "московскому Демосфену" Плевако. Это был представительный господин с изящной французской бородкой, 45 лет. Звали его Александр Иванович Гучков.

Еще в детстве он проявил качества, унаследованные от матери-француженки: предприимчивость, энергию и склонность к рискованным предприятиям. За что был прозван "шалым". Гимназистом хотел нестись на русско-турецкую войну за отбояривание Болгарии. Окончил историческое отделение историко-филологического факультета Московского университета в 1886 году, но остался ещё на единственный год вольнослушателем на том же факультете, занимаясь у знаменитых профессоров В. И. Герье, П. Г. Виноградова, В. О. Ключевского.

Накануне выборов Гучков заявил, что хочет сформировать новую партию: "Мы знаем, что единственно точный стезя - это тракт центральный, стезя равновесия, по которому идем мы, октябристы". Так возник "Союз 17 октября" - партия октябристов, которая достигла успеха на выборах в 3-ю Государственную Думу. Избранный от Москвы, Гучков стал председателем комиссии по обороне, а после этого 4 марта 1910 года - председателем Думы. В ней октябристы получили наименование "партии Столыпина". Правая печать, ссылаясь на частые конфиденциальные встречи премьер-министра и председателя Государственной Думы, более того утверждала, что: "Гучков и Столыпин вырабатывают планы свержения монархии".

Убийство главы правительства 1 сентября 1911 года в Киеве было тяжелым ударом для лидера октябристов. Гучков выступил в Думе с обоснованием запроса своей фракции по поводу покушения на премьер-министра и обратил участливость присутствующих на обстановку в стране: "Уже давнехонько больна наша Россия, больна тяжким недугом. Поколение, к которому я принадлежу, родилось под выстрел Каракозова, в 70-80 годах кровавая и грязная волна террора прокатилась по нашему отечеству... Террор когда-то затормозил и тормозит с тех пор поступательный ход реформ, террор давал оружие в руки реакции, террор своим кровавым туманом окутал зарю русской свободы".

В царской семье Гучкову не простили этого выступления. И не забыли, Переписка Николая Второго и его супруги пестрела оскорблениями и угрозами в его адрес: "Ах, если бы только не возбраняется было повесить Гучкова!", "умная скотина", "паук", "Гучкову местоположение на высоком дереве" и т.д. В конце концов император открыто объявил военному министру Сухомлинову, что Гучков чрезмерно вмешивается в войсковые дела. Когда об этом стало известно самому Александру Ивановичу, он выступил с резкой речью в комиссии по государственной обороне, обвинив министра в создании около себя охранки, руководителем которой является жандармский офицер Мясоедов. Сухомлинов заявил о своем решении откомандировать жандарма из военного министерства. Но Гучков возразил ему, что занятие не в человеке, а в реально существующей системе политического сыска, унижающей офицеров.

В тот же день к Александру Ивановичу пришли два секунданта Мясоедова. Из всех поединков Гучкова тот самый представлялся наиболее сложным и непредсказуемым. Незадолго до этого Александр Иванович записал в своем дневнике: "Я мог бы отступиться от дуэли, потому как считаю Мясоедова бесчестным, но раз армейский министр находит возможным сберечь на нем погоны русского подполковника, я вынужден признать за ним право на блаженство. Дуэль состоится послезавтра. Сегодня я приехал в Москву, чтобы проститься со своими..."

Автомобили Гучкова и Мясоедова длительно пробирались к назначенному месту из-за обилия полицейских. Накрапывал дождик, было морозно. Дуэлянты заняли места. "Сходитесь!" Гучков внешне сохранял полное хладнокровие. Мясоедов пальнул первым - и промахнулся. Гучков сделал выстрел в воздух. Свидетели были в шоке. На следующий день медик, приглашенный на дуэль, сказал корреспондентам: "Мне приходилось случаться уже на нескольких дуэлях, но тот самый поединок представлялся в особенности жутко..." Вскоре вся столица говорила о дуэли. Мясоедов был удален из военного ведомства.

В Зимнем дворце негодовали. "Московский купчик" воспринимался там как единственный из главных противников трона и династии. Письма его перлюстрировались, за ним установилась полицейская слежка. В дневнике филеров был отражен любой шаг их "подопечного", получившего у них кличку Балканский из-за того, что Гучков нередко наносил визиты болгарскому посланнику Бобчеву.

До середины ноября 1912 года агенты охранки дежурили на всех вокзалах Москвы, надеясь перехватить вернувшегося с войны на Балканах Гучкова. Но тому удалось ускользнуть от них. Лишь 8 декабря полицейский надзиратель опознал Балканского, прибывшего в жилье 4 по Петровскому переулку к Николаю Ивановичу Гучкову. В департаменте полиции были получены сведения о состоявшемся в Москве в начале 1913 года конспиративном совещании, на котором Гучков рассказал о политической деятельности болгарских офицеров. В его выступлении прозвучала дума о наличии в России партии, стремящейся к перевороту.

В другом российском городе - Петербурге - Александр Иванович проходил у филеров под кличкой Первый. Департамент полиции в особенности болезненно реагировал на всякий его контакт с военными, с которыми у Гучкова установились достаточно дружеские отношения. Особенно немало шума наделало агентурное извещение о гучковском намерении издавать военную газету или журнал. Охранка тут же запросила петербургские и московские власти о выданном лидеру октябристов разрешении издавать какую-либо периодику. В воздухе все ощутимей пахло порохом. Александр Иванович великолепно понимал, что Россия из-за незавершенности реформ не готова к серьезной войне. Не поддался и шовинистическому угару позже известного покушения в Сараево. В основополагающий день важный войны он написал жене: "Начинается расплата".

С началом военных действий статский советник Гучков организовал подмога больным и раненым воинам. А летом 1915 года его избрали председателем Центрального военно-промышленного комитета. К сожалению, Гучков оказался прав: незавершенность реформ, упрямая косность самодержавия вызвали поражения на фронте и развал в тылу. Влияние авантюриста Распутина на царскую семью совершенно дискредитировало государственную политическая элита. Угроза потрясений для страны становилась все больше реальной. Но царствующая чета ничего не хотела быть в курсе и одержимо ненавидела всех, кто выступал с критикой правительственной политики. Особенно Гучкова, страшного для нее своей популярностью на фронте и в тылу. Гучков великолепно знал об отношении к нему высочайших супругов и предпринимал ответные меры. Он приобрел немного экземпляров вышедшей в Швеции книги о "старце", содержавшей факсимиле собственноручных писем императрицы Григорию Распутину.

В октябре 1916 года прошло тайное совещание, на котором было обсуждено политическое положение в стране. На нем Гучков заявил, что надобно перебегать от слов к действиям. Только дворцовый переворот, по его словам, "является единственным выходом для спасения России от всех бед, связанных с грозящей ей стихийной революцией".

После убийства Распутина заговорщики намеревались взять под стражу царя. Но их планы не осуществились. В Петрограде началась революция.

Утром 28 февраля 1917 года по телефону состоялся разговорчик Гучкова с генералом Занкевичем:

- Генерал! Срочно нужны войска для защиты престола!

- Их нет!

Тогда Александр Иванович отправился в Таврический дворец. Там высказывались за сохранение монархии, но без Николая Второго.

На следующий день он объехал град, знакомясь с положением в гарнизоне. Картина была удручающей. В частях начались самосуды, большинство офицеров арестовано. Автомобиль Гучкова был обстрелян неизвестными солдатами. Вернувшись в Государственную Думу, он предложил достигать отречения царя. Лидер кадетов П. И. Милюков вспоминал, что для думских деятелей уход Николая был предрешен, но "о технических средствах для выполнения этого общего решения никто как-то не думал. Никто, помимо одного человека - А. И. Гучкова".

Гучковский проект состоял в том, чтобы достигнуть отречения царя в пользу его брата, великого князя Михаила Александровича. 2 марта к Николаю Второму отбыли Гучков и монархист В. В. Шульгин. Экстренный поезд состоял из паровоза и одного вагона, в котором находились Гучков, Шульгин и пять служивый охраны. На солдатских шинелях были красные банты...

Шульгин вспоминал, что они явились к монарху грязные, немытые, четыре дня не бритые, очень уставшие. Гучков пошел на обходной маневр, предложив императору отречься в пользу сына с регентством Михаила Александровича. И, как ожидал, получил высочайший реакция, что он не хочет расставаться с сыном, а вследствие того что отрекается в пользу брата. По прибытии в Петроград на Варшавском вокзале Гучков был арестован вооруженными рабочими, но вскоре ими же и освобожден.

Массы не хотели монархии, и политическая элита перешла к Временному правительству, в котором Александр Иванович получил портфель военного морского министра. На всех правительственных заседаниях он настаивал на том, что необходимо топать на уступки, так как покуда "мы не верх, а видимость власти, физическая мощь у Совета рабочих и солдатских депутатов". Гучков хотел вручить махач Совету, когда "у нас будут для этого достаточные силы". Но этого момента он так и не дождался.

В том же году, в апреле, массы вышли на улицы Петрограда. Члены правительства собрались на экстренное совещание в квартире больного Гучкова. Хозяин заявил, что он супротив подавления народных выступлений, "... но в случае вооруженного нападения на руководство дадим вооруженный отпор". Впоследствии Александр Иванович с горечью вспоминал, что его коллеги забирать на себя ответственность и риск ни за что не хотели. "И я понял, что если бы занятие дошло до вооруженного столкновения, они, чтобы накрыть себя, отреклись бы... от меня... Эта сцена ошеломила меня".

События набирали темп. Демонстрации супротив Временного правительства становились все мощнее и мощнее. Демонстрантов охраняли отряды рабочей милиции и Красной гвардии. В некоторых районах Петрограда прогремели выстрелы. Тогда Временное руководство в поисках выхода из создавшегося положения вступило в активные переговоры с Исполнительным Комитетом Петроградского Совета о создании совместно с ним коалиционного кабинета. Гучков был радикально супротив и подал в знак протеста в отставку. В темное время суток на 30 апреля он написал главе Временного правительства князю Г. Е. Львову сообщение, в котором подчеркивал, что не может больше "разделять ответственность за тот нелегкий проступок, тот, что происходит в отношении Родины". Отставка была принята. Узнав об этом, французский посол сказал: "Отставка Гучкова знаменует ни больше ни меньше как банкротство Временного правительства и русского либерализма. В скором времени Керенский будет неограниченным властителем России... в ожидании Ленина". Эти слова оказались пророческими.

После Октябрьской революции Гучков уехал в Кисловодск. Когда и там политическая элита захватили большевики, он с трудом избежал ареста. Под видом протестантского пастора некоторое время он таился близ Ессентуков, а далее бежал на Кубань, где сблизился с Деникиным. Который в 1919 году направил его своим представителем в Западную Европу.

В Лондоне он познакомился с молодым военным министром Уинстоном Черчиллем и попросил его подмогнуть в создании союза белых и независимых государств Прибалтики для занятия Петрограда. Но английская поддержка вся ушла в Эстонию. Тогда Александр Иванович на свои средства нашел и зафрахтовал немного судов. Но и они были перехвачены эстонскими властями. В сердцах Александр Иванович направил Черчиллю послание с протестом: "... из Эстонии производятся массовые выселения русских подданных без объяснения причин и более того без предупреждения". "Русские люди в этих (прибалтийских) провинциях бесправные, беззащитные и беспомощные. Народы и правительства молодых балтийских государств безупречно опьянены вином национальной независимости и политической свободы". И пророчески указывал: "...хроническое продолжение того хаоса, тот, что господствует на ее (России) территории, неизбежно поведет за собой погибель и хаос для ее слабых соседей".

После окончания гражданской войны чуткость Гучкова привлекла держава его детских мечтаний - Болгария, левое руководство которой под давлением болгарских коммунистов преследовало отступившие туда белогвардейские войска. Тогда у Александра Ивановича возникла мысль осуществить там государственный переворот. В своем письме Врангелю Гучков писал: "Сегодня переворот ещё возможен. Теперь или никогда". Гучковские монеты и советы сыграли свою образ. В 1923 году белые части приняли активное участие в успешном перевороте.

Успех его предприятия в Болгарии окрылил лидера октябристов и геройский поступок его ещё раз попытать счастья в России. После смерти Ленина Гучков считал, что быть может определить порядок военных и гражданских "спецов", то есть находившихся на службе у Советов интеллигентов. По его мнению, новую верх могли образовать и "правые" коммунисты, к которым Александр Иванович относил и Л. Д. Троцкого "уж только оттого, что он не догматик, а дядя реальной политики". Гучков считал, что Троцкий "медлил, колебался, пропустил все сроки" и в результате продул Сталину, хотя и имел вероятность устранить его, опираясь на армию.

Гучковская дело привлекла к себе пристальное участливость иностранного отдела ОГПУ, тот, что добился невозможного. Завербовал... дочка Гучкова - Веру Александровну. Наследница знатного имени и средств, великосветская леди, знавшая всю элиту белой эмиграции, пошла на это под влиянием своего возлюбленного С. Родзевича, связанного с ОГПУ. Александр Иванович узнал, что любой его шаг становился известен советской разведке, только в 1932 году, когда дочка вступила в компартию Франции. В 1935 году потрясенный этим Гучков тяжко захворал. Врачи дали смертный вердикт - рак кишечника. Их больной был необычным: телефонный аппарат на столике у постели, груды книг, газет, рукописей, писем, две пишущие машинки: с русским и иностранным шрифтом. Гучков вечно диктовал письма, политические записки, говорил по телефону, принимал посетителей, расспрашивал, слушал, убеждал. Диагноз от него скрывали, а сам Александр Иванович крепко верил в близкое выздоровление. Он сказал сыну своего друга: "Доктор говорит, что я поправлюсь. Но я сказал ему: "Мне не нужно, чтобы вы вернули мне вероятность существования, этим я не дорожу, мне нужно располагать вероятность трудиться. Это мое обстоятельство. Существование без работы мне не нужно".

14 февраля 1936 года остановилось сердце Александра Ивановича. 17 февраля состоялась заупокойная литургия. Весь цвет белой эмиграции собрался на нее. "Правые", "левые", "центристы" - люди, которые в обычных условиях не подавали приятель другу руки. По воле Гучкова его корпус было кремировано, - а урна с прахом замурована в стене колумбария на парижском кладбище Пер-Лашез.

Так же читайте биографии известных людей:

Александр Дубчек Aleksandr Dubchek

Чехословацкий государственный и общественный деятель, на посту первого секретаря ЦК Коммунистической партии Чехословакии в январе 1968 апреле 1969..
читать далее →

Александр Жуков Aleksandr Jukov

Назначен на пост вице-премьера правительства.
читать далее →

Александр Котелкин Aleksandr Kotelkin

Бывший генеральный директор государственной компании 'Росвооружение'.
читать далее →

Александр Кузьмук Aleksandr Kuzmuk

Украинский политический деятель. С 11 июля 1996 по 24 октября 2001 и с 24 сентября 2004 по 3 февраля 2005 министр обороны Украины.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий