Известные люди

»

Борис Васильев

Родился 21 мая 1924 года в Смоленске. Отец Васильев Лев Александрович (1892 г. рожд.), кадровый офицер царской, в дальнейшем Красной и Советской армии, чудом пережил три войсковые чистки, бивших больше всего по бывшим офицерам царской армии... (Век необычайный, Кольцо А, 2002, 2023).Мать Алексеева Елена Николаевна (1892 г. рожд.), из известного старинного дворянского рода, связанного с именами Пушкина и Толстого, с общественным движением XIX века; ее папа и дядя были организаторами народнического кружка чайковцев, проходили по процессу 193-х, участвовали в создании в Америке коммун фурьеристского типа. Супруга Поляк Зоря Альбертовна.

Поколение Васильева первое поколение, родившееся следом кровопролитий Гражданской войны, выросло в условиях продолжающейся тайной гражданской войны. Конечно, мы не ощущали всего ужаса перманентного террора, напишет он позже, но наши родители, родственники, старшие братья и сестры испытали его в полной мере. Нам в наследство досталось целиком разрушенное правовое пространство, а нашим внукам разрушенное идейное... Ни папа, ни мать ни при каких обстоятельствах мне ничего не рассказывали о себе. Ни о своем детстве, ни о своей молодости. Они исходили из главного принципа того времени, когда я был ребенком: чем меньше я буду располагать информацией о прошлом, тем спокойнее будет моя жизнь (там же).

Глубокомысленный вопрос: с чего начинается Родина? подразумевает простейший ответ: с уважения к истории своего народа вообще и к своим родителям в частности. Именно оттого воздействие семейных нравственно-философских традиций на создание своего мировоззрения Борис Васильев считает решающим: Меня воспитывали ещё по старинке, как это было принято в провинциальных семьях русской интеллигенции, отчего я бесспорно мужчина конца XIX столетия. И по любви к литературе, и по уважению к истории, и по вере в человека, и по абсолютному неуменью привирать... (там же).

Это было созидательное воспитание. В различие от разрушительного воспитания советского времени с его лозунгами, идеологией, его враждебностью к любому инакомыслию, показательными судами над врагами народа и массовыми репрессиями и расстрелами. Советская верх жутко основательно разрушала семьи как в городе, так и на селе, не уставая при этом утверждать, что воспитание подрастающего поколения в прочных руках государства. Боже, кого только нам не предлагали в роли воспитателей! Школу и пионерскую организацию, комсомол и великие стройки коммунизма, армию и рабочий коллектив... Мы вырастали в атмосфере команд... Мы маршировали, выкрикивая лозунги, к обозначенной вождями цели. Вождям восторженно кричали Ура!. Врагам кричали Смерть! ещё задолго не только до суда, но и до следствия, потому как газеты натравливали нас тотчас же следом арестов очередных врагов... Мы были детьми Гражданской войны, а она продолжалась вплоть до Великой Отечественной... И в этой гражданской войне негромкой, ползучей наше поколение принимало самое активное участие. Но и расплата этого поколения за вынужденную слепоту была непомерно жестокой это на его телах забуксовали танки Клейста и Гудериана (там же).

Рано проявившиеся у Бориса Васильева увлечение историей и влюбленность к литературе с детства переплелись в его сознании (Летят мои кони. М., 1984). Учась в воронежской школе, он играл в любительских спектаклях, выпускал совместно со своим другом рукописный журнал. Когда окончил 9-й класс, началась битва.

Борис Васильев ушел на фронт добровольцем в составе истребительного комсомольского батальона и 3 июля 1941 года был направлен под Смоленск. Попал в окружение, вышел из него в октябре 1941 года; после этого был лагерь для перемещенных лиц, откель по личной просьбе он был направлен сначала в кавалерийскую полковую школу, а потом в пулеметную полковую школу, которую и окончил. Служил в 8-м гвардейском воздушно-десантном полку 3-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Во время боевого сброса 16 марта 1943 года попал на минную растяжку и с тяжелой контузией был доставлен в лазарет.

Мальчишкам, родившимся в год смерти Ленина, суждено было без малого всем уложить свои головы в Великой Отечественной войне. В живых их осталось только 3 процента, и Борис Васильев чудом оказался посреди них....Мне и взаправду выпал успешный квиток. Я не умер от тифа в 34-м, не погиб в окружении в 41-м, парашют мой раскрылся на всех моих семи десантных прыжках, а в последнем боевом, под Вязьмой, в марте 43-го я нарвался на минную растяжку, но на теле не оказалось более того царапины (Век необычайный, Кольцо А, 2002, 2023).

Осенью 1943 года он поступил в Военную академию бронетанковых и механизированных войск имени И.В. Сталина (позже имени Р.Я. Малиновского), где встретил свою будущую жену Зорю Альбертовну Поляк, которая училась в той же академии, ставшую его постоянной спутницей. Драматичный момент в начале их совместного пути стал, по словам Бориса Васильева, эпиграфом ко всей последующей жизни: Я уже набрал букетик, когда нежданно-негаданно увидел минную растяжку. Проследил глазами и заметил мину, к которой она вела. И понял, что меня занесло на неразминированный участок обороны. Осторожно развернулся к юной жене, а она оказалась передо мною. Лицом к лицу.

Мины.

Я знаю. Боялась орать, чтобы ты не бросился ко мне. Сейчас мы осмотрительно поменяемся местами, и ты пойдешь за мной. Шаг в шаг.

Первым пойду я. Я знаю, как и куда взирать.

Нет, ты пойдешь за мной. Я вижу лучше тебя.

Говорили мы почему-то весьма тихонько, но лейтенант Васильева говорила так, что дебатировать было бессмысленно. И мы пошли. Шаг в шаг. И вышли. С той поры я нередко попадал на минные поля Вот уже больше шести десятков лет я иду по минному полю нашей жизни за Зориной спиной. И я счастлив. Я безмерно счастлив, оттого что иду за своей любовью. Шаг в шаг (там же).

После окончания в 1946 году инженерного факультета он работал испытателем колесных и гусеничных машин на Урале. Уволился из армии в 1954 году в звании инженер-капитана. В рапорте назвал причиной своего решения охота заниматься литературой.

Начало литературной деятельности оказалось для писателя полным непредвиденных осложнений.

Первым произведением, вышедшим из-под его пера, стала пьеса Танкисты (1954) о том, как непросто в человеческом и профессиональном планах проходила в послевоенной армии смена поколений. Эта пьеса под названием Офицер была принята к постановке в Центральном театре Советской Армии, но после этого двух общественных просмотров в декабре 1955 года незадолго до премьеры спектакль был запрещен Главным политическим управлением армии. Позднее Борис Васильев так напишет об этом эпизоде: А может быть, это-то и ладно, что запретили без всякого объяснения? Если бы надавали замечаний, я бы растратил уйму времени, пьесу все одинаково бы угробили (в этом ведомстве своих мнений не меняют), а я бы привык доделывать да переделывать по указаниям, слухам, мнениям... Я слушаю только редакторов, устраняю их замечания или принимаю к сведению, но ни в жизнь ничего не переделываю во имя, так проронить, сиюминутного момента (там же). Вслед за запретом спектакля был рассыпан по распоряжению сверху комплект Офицера в журнале Театр, руководимом известным драматургом Н.Ф. Погодиным.

Несмотря на неудачи, Борис Васильев не бросает драматургию: его пьеса Стучите и откроется в 1955 году поставлена театрами Черноморского флота и Группы войск в Германии. Одновременно по приглашению Н.Ф. Погодина он посещает сценарную студию при Главкино, в результате чего по сценариям Васильева были поставлены кинофильмы Очередной рейс (1958), Длинный день (1960) и др. И все же кинематографическая фатум его складывалась неблизко не безоблачно. Ему приходилось сочинять для заработка сценарии для телепередачи КВН (Клуб веселых и находчивых), писать подтекстовки к киножурналам Новости дня и Иностранная хроника...

Первая книжка писателя сборник сценариев Клуб веселых и находчивых (М., 1968), в котором он выступил составителем и автором вступительной статьи.

Непросто складывалась судьбина и первого прозаического произведения Васильева Иванов катер (1967): А.Т. Твардовский принял повесть для публикации в Новом мире. Но затем его смерти она без малого 3 года пролежала в редакционном портфеле и увидела свет только в 1970 году ( 89). К этому времени в журнале Юность (1969, 8) уже была напечатана другая повесть автора А зори тут тихие.... Именно с нее, получившей немалый читательский резонанс, писательская судьбина Бориса Васильева начала неуклонно набирать высоту. Зори... многократно переиздавались и переиздаются вплоть до нынешнего дня, претерпели множественные музыкальные и сценические интерпретации, по ним был снят в 1972 году одноименный кино, удостоенный многих премий, в том числе Государственной премии СССР.

Замысел повести возник у Васильева в результате внутреннего несогласия с тем, как освещаются в литературе те или иные военные события и проблемы. Серьезная увлеченность лейтенантской прозой сменилась с годами убежденностью, что он видит войну вовсе другими глазами. Васильев внезапно понял, что это не его махаловка. Его притягивают судьбы тех, кто оказался на войне оторванным от своих, лишенным связи, поддержки, медицинской помощи, кто, защищая Родину до последней капли крови, до последнего дыхания, должен был планировать только на собственные силы. Тут не мог не сказаться армейский навык писателя. Мотив патриотизма звучит в повести приподнято и трагично, и совместно с тем проза эта устремлена навстречу всю дорогу продолжающейся жизни.

Тихие зори на 171-м разъезде, на крошечном, насчитывающем всего-то 12 дворов клочке земли, со всех сторон окруженном войной, становятся молчаливыми свидетельницами поразительного противостояния девочек-зенитчиц матерым вражеским десантникам. А в реальности женского противостояния войне, насилию, убийствам, всему тому, с чем несовместима сама сущность женщины. Одна за прочий обрываются 5 судеб, и с каждой без малого осязаемо становятся тише и тише зори над землей. И так же поразят они, тихие зори, тех, кто придет сюда посредством годы следом окончания войны и прочитает ее страницы заново.

Повесть вобрала в себя характерные особенности васильевской прозы. Ее философско-нравственная, с мелодраматическим оттенком, составляющая несет на себе печать авторской личности романтически увлекающейся, чуткой и немножко сентиментальной, склонной к иронии и прозорливой. Это проза мужественного и честного писателя, органически не принимающего компромисса между истиной и ложью.

Борис Васильев не щадит читателя: концовки его произведений в основном трагичны, оттого что он убежден, что искусство не должно выступать в роли утешителя, его функции обнажать перед людьми жизненные опасности в любых их проявлениях, будить совесть и обучать сочувствию и добру.

Тему войны и судьбы поколения, для которого махаловка стала главным событием в жизни, Васильев продолжил в повестях В списках не значился (Юность, 1974, 24); Завтра была война (Юность, 1984, 6), в рассказах Ветеран (Юность, 1976, 4), Великолепная шестерка (Юность, 1980, 6), Вы чье, старичье? (Новый мир, 1982, 5), Неопалимая купина (3намя, 1986, 2) и др.

Основанная на документальном материале повесть В списках не значился может быть отнесена к жанру романтической притчи. Сложный фронтовой тракт главного героя лейтенанта Плужникова, которому автор дал имя своего погибшего школьного товарища, стезя преодоления лишений, страха смерти, голода и усталости приводит к укреплению в молодом человеке чувства достоинства, обращает его к тем ценностям, которые были заложены в нем семейными преданиями, приобщенностью к отечественной истории и культуре: долгу, чести, в конце концов, патриотизму чувству, по Васильеву, интимному и сокровенному.

В начале 1980-х годов Васильев публикует два произведения, весьма близких по внутренней проблематике. Это автобиографическая повесть Летят мои кони (Юность, 1982, 6), сильно искренняя и полная тепла по отношению ко всему, что составляло его молодость, и повесть Завтра была война очевидно, одно из наиболее жестких произведений писателя. На его страницах зловеще царит предвоенная пора, в столкновении с напором которой ломаются, подлеют, опустошаются или, напротив, закаляются души и характеры и подростков, и взрослых. Идет ход ломки старой культуры и создания новой, а значит, и изменения системы нравственных координат:...Так было во всех семьях, инерционно стремившихся передать нам нравственность вчерашнего дня, тогда как улочка в самом широком смысле уже победно несла нравственность дня завтрашнего. Но это не рвало нас на части, не сеяло дисгармонию, не порождало конфликты: это двойное влияние в конечном итоге и создало тот сплав, тот, что так и не смогла прошибить крупповская сталь (Летят мои кони. М., 1984). Правда, замечает беллетрист, в текущее время мне представляется, словно тогда мы наивно и хмельно играли в жмурки, ловя нечто весьма нужное с завязанными глазами (там же).

Рассказы Васильева о послевоенных судьбах фронтовиков неизменно проникнуты горечью сверх меры многие из недавних боец оказались потерянными в мирной жизни и чувством вины перед ними за равнодушие и бессердечие общества. Писатель видит в этом закономерные последствия войны, ни миллионные жертвы которой, ни громкие победы не в силах предотвратить чудовищное падение нравов воюющих сторон. Война узаконивает убийства и развращает души вседозволенностью, она возвращает в мирную бытие людей опустошенных. А это угрожающе сказывается и на последующих поколениях, и на ходе всей истории.

Роман Не стреляйте в белых лебедей (авторское наименование Не стреляйте белых лебедей Юность, 1973, 67), перекликающийся по нравственной направленности со многими васильевскими произведениями, занимает в творчестве писателя особое местоположение. В поединке с циничными и жестокими браконьерами гибнет забитый ими до смерти первый герой, воспринимаемый в деревне как божий бедоносец, Егор Полушкин, вступившийся за доверенную его охране природу. Веривший в свою правоту и человеческую верность, он становится жертвой зла, вызывая у читателя гневную реакцию по отношению к убийцам. Стреляющие в лебедей и забивающие ногами их защитника, они раньше всего убивают в себе все человеческое. Острую жалость и безмерное сострадание вызывает нелепо оборвавшаяся судьбина лесника. Добро уязвимо, как всякое нравственное начало, и требует от нас защиты не в одиночку, а всем миром. Вокруг романа развернулась бурная полемика, строй критиков упрекал писателя в излишнем сентиментализме и, отчасти, в самоповторении (Литературное обозрение, 1973, 1112).

История русской интеллигенции, переплетенная с историей России, нашла близкое художественное воплощение в романе Были и небыли (Новый мир, 1977, 89; 1978, 34; 1980, 910), повествующем об истории рода Алексеевых (в романе и в других книгах Олексиных), а аккурат об участии двух прадедов автора в русско-турецкой войне. Избрав жанр семейного романа, наиболее полно отвечающего его замыслам, Васильев отслеживает на примере семьи зарождение русской интеллигенции, пытается обусловить ее суть. Хроника событий в романе многопланова. Со временем он объединил 6 произведений, действо в которых происходит с пушкинских времен до середины ХХ века: Картежник и бретер, игрок и дуэлянт: Записки прапрадеда (М., 1998), Были и небыли, Утоли моя печали (М., 1997); И был закат дня, и было утро (Октябрь, 1987, 3), Дом, тот, что построил Дед (Октябрь, 1991, 78; 1993, 12), Вам привет от бабы Леры (Нева, 1988, 12). В них Васильев представляет читателям героическую, возвышенную и трагическую судьбу интеллигенции, ее деяния и заблуждения, пытаясь, с одной стороны, обусловить ту глубинную духовно-нравственную константу, что давала ей силы и способность в любых ситуациях оставаться самой собой, с прочий постичь меру ее исторической и моральной ответственности. Она в конце концов встала на сторону насилия, разрушила многовековую монархию и привела к власти левоэкстремистские силы. Она и сама подверглась жесточайшим репрессиям, но благодаря тому, что ее традиции не были всецело уничтожены,сумела неформально возглавить народонаселение во время Отечественной войны, что и привело к победе.

Я прожил довольно длинную существование, пишет Борис Васильев, чтобы внутренне почувствовать, а не несложно логически осмыслить все три этапа, три поколения русской интеллигенции от ее зарождения до гибели посредством ступени конфронтации, унижения, физического уничтожения, мучительного конформизма уцелевших до возрождения веры в гражданские права и горького понимания, что интеллигентская часть общества так и осталась невостребованной....Ведь надобность и мощь русской интеллигенции была в ее понимании своего гражданского долга перед родиной, а не несложно в исполнении тех служебных функций, которые настолько характерны для западных интеллектуалов и которые силой насаждала советская политическая элита. Русская интеллигентская часть общества была востребована историей для святой цели: выявить персона в каждом человеке, восславить ее, укрепить нравственно, вооружить не раболепием православия, а мужеством индивидуальности....Русский население не может наличествовать без собственной интеллигенции в исторически сложившемся ее понимании не в силу некой богоизбранности, а в силу того что только, что без нее он утрачивает толк собственного существования, вследствие чего никак не в силах повзрослеть (Век необычайный, Кольцо А, 2002, 20).

Исторические романы Васильева содержат многие аналогии, повествуя о яростной борьбе за верх (Вещий Олег. М., 1996), о предпосылках Смутного времени и его последствиях (Князь Ярослав и его сыновья. М., 1997), о коварстве и жестокости княжеской власти, о первых обращениях русов к христианству (Ольга королева русов. М., 2002).

К сложным реалиям дня сегодняшнего, замешанного на острых конфликтах предпри-нимательства и криминалитета, на пугающем падении культуры, а сообща с нею и уровня жизни, на скрытой и явной угрозе разрастания нравственной глухомани в душах людей, обращена повесть Глухомань (М., 2001).

Борису Васильеву принадлежит уймище публицистических произведений, тематически охватывающих самые разные стороны нашей жизни. Это обеспокоенность утратой обществом исторической памяти и размыванием нравственно культурного пласта, накопленного Россией за многовековой отрезок времени ее существования, и как следствие исчезновением мыслящего слоя общества и менталитета народа. Обращаясь к истории, он утверждает: Да, историю не в записи, разумеется, исправить нереально, но позволительно и нужно! постараться сгладить последствия деяний прошлого, если эти деяния сказываются в дне сегодняшнем (Кольцо А, 2002, 20).

Писатель все время напоминает о необходимости установления и поддержания приоритета культуры, которую определяет как традиционную, выработанную тысячелетиями систему выживания русского народа, с горечью признавая, что революция и воспоследовавшая за нею Гражданская битва, а в особенности сталинские репрессии на практике уничтожили культурную мощь России. Цивилизованные страны перестали понимать нас как свою составную культурную часть: такова, увы, данность сегодняшнего дня... (там же).

Размышляя о природе патриотизма, Васильев с болью говорит: Ныне это великое понятие затрепано, замусолено и затаскано бесстрастными, не обладающими хотя бы крупицами харизмы коммунистическими вождями в Государственной думе....Неужели не ясно, что влюбленность доказывается только делами, только поступками и радикально не чем иным? (там же).

Так же бескомпромиссно он размышляет о сложившемся, нередко уничижительном отношении власти к народу, взаимосвязи территории и уровня жизни в России, с тревогой говорит об отсутствии гражданского общества в нашем государстве.

Васильев настойчиво, шаг за шагом, по крупицам изучает историю, чтобы раскумекать причины, приведшие к бесправному государству, в котором мы живем и которое терпим с целью иллюзорных идей, подбрасываемых нашими вождями, и приходит к следующему важному выводу: Западная Европа получила в наследство от Католической церкви Римское право, в котором приоритетом являлись права личности. Древняя Русь, приняв христианство византийского толка, приняла и византийское право, в котором приоритетом оказались не права личности, а безусловное право деспота, государя, царя то есть приоритет власти. На этом представлении о преимуществе государственных прав над правами личности и существовала Россия вплоть до Судебной перестройки Александра II. Однако реорганизации эти, обеспечившие самый-самый демократический суд в России, в дикие глубины страны, а тем паче в глубины населяющих ее темных душ пробраться не успели. Объявились большевики, категорично повернувшие к византийскому пониманию приоритетного права государства. В итоге среда формировалось в пренебрежении к презумпции невиновности, о которой и не подозревает большинство населения вообще. Именно на разности исходных принципов и основываются наши разногласия с Европой, как только заходит разговорчик об ущемлении прав человека (Кольцо А, 2002, 2023).

О чем бы ни писал Борис Васильев, размах личности писателя, порядок его мышления и таланта придают каждой строке широкое общечеловеческое звучание, вызывая у читателей признательный отклик и ощущение гордости за вероятность причислить себя к его современникам.

В конце 1980-х годов Борис Васильев активно участвует в общественно-политической жизни: он народный избранник I Съезда народных депутатов СССР, член Комиссии съезда по расследованию событий 1989 года в Тбилиси. В том же году он выходит из КПСС, в которой состоял с 1952 года. Однако достаточно резво оставляет политику, считая, что литератор должен заниматься своим прямым делом. Но в 2002 году ещё оказывается общественно востребованным становится членом Комиссии при Президенте Российской Федерации по правам человека.

Борис Васильев лауреат Государственной премии СССР, премии Президента России, Независимой премии движения имени академика А.Д. Сахарова Апрель, международной литературной премии МоскваПенне, премии Союза писателей Москвы Венец, Российской академии кинематографических искусств Ника За Честь и Достоинство. Член Союза писателей Москвы и Союза кинематографистов России, академик Российской академии кинематографических искусств Ника.

Награжден орденами За заслуги перед Отечеством II степени, Трудового Красного Знамени, двумя орденами Дружбы народов, многими медалями.

Книги Б. Васильева: А зори в этом месте тихие (1969), Иванов катер, Самый завершающий день (1970), Не стреляйте белых лебедей (1973), В списках не значился (1974), Были и небыли (19771980), Встречный бой (1979), Кажется, со мной пойдут в разведку (1980), Летят мои кони (1982), Завтра была война (1984), Суд да дело (1987), Вам привет от бабы Леры (1988), Капля за каплей, Вещий Олег (1996), Князь Ярослав и его сыновья, Утоли моя печали, Дом, тот, что построил дед (1997), Скобелев, Глухомань (2001), Картежник и бретер, игрок и дуэлянт, Ольга королева русов (2002).

Он кроме того автор многочисленных публицистических статей.

По сценариям и книгам Б.Л. Васильева снято 15 кинофильмов: Очередной рейс (1958), Длинный день (1961), След в океане (1964), Королевская регата (1966), На пути в Берлин (1969), Офицеры (1971), А зори тут тихие (1972), Иванов катер (1972), Аты-баты, шли солдаты... (1976), Подсудимый (1985), По зову сердца (1986), Наездники (1987), Завтра была война (1987), Вы чье, старичье? (1988), Я российский солдат (1995).

Живет и работает в Москве.

Так же читайте биографии известных людей:

Борис Виан Boris Vian

Французский прозаик, поэт, джазовый музыкант и певец. Автор ряда модернистских эпатажных произведений, ставший тем не менее после смерти классиком..
читать далее →

Борис Гринченко Boris Grinchenko

Гринченко Борис Дмитриевич - (псевдонимы Василь Чайченко, Ив. Перекатиполе и др.) - известный украинский писатель и этнограф (1863 - 1910), был..
читать далее →

Борис Житков Boris Zhitkov

Борис Житков - русский и советский писатель, прозаик, педагог, путешественник и исследователь. Родился 11 сентября 1882 года.Борис Житков является..
читать далее →

Борис Зайцев Boris Zaycev

Прозаик Зайцев столь же умилительно тих, светел и интересен "бытово". Заявивший о себе, но не прогремевший по причине молодости, слегка изруганный..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий