Известные люди

»

Варвара Половцова

Родилась в дворянской семье в Москве в 1877 (девичья фамилия - Симановская). Первая её публикация перевод с французского книги Ж.Б. Ламарка Анализ сознательной деятельности человека, выполненный совместно с Валерианом Викторовичем Половцовым. Книга вышла под редакцией П.Ф. Лесгафта в Санкт-Петербурге в 1899 году. Хотя на титульном листе книги указана фамилия Симановская, к тому времени Варвара Николаевна была уже замужем за Половцовым. Они познакомились на курсах Лесгафта и поженились в марте 1898 года. Эти данные приведены в биографии В.В. Половцова, написанной к сорокалетию со дня его смерти его преданным учеником академиком Б.Е. Райковым.

Валериан Викторович был пятнадцатью годами старше своей жены. Известный биолог, приятель и работник Лесгафта, он непочатый край публиковался и преподавал в нескольких столичных учебных заведениях, в том числе и в Петербургском университете. В совместной редакции Половцовых выйдут русские переводы книг Отто Шмейля Человек. Основы учения о человеке и его здоровье и Животные. Основы учения о жизни и строении животных (Санкт-Петербург: Тенишевское училище, 1900 и 1904). В те же годы появится на свет их собственное сочиненьице Ботанические весенние прогулки в окрестностях Петербурга (Санкт-Петербург: Общественная полезность, 1900). По свидетельству Райкова, многое из него позже вошло в советские учебники по ботанике.

Эта небольшая книжка была первой печатной работой Половцова, вышедшей в виде отдельного издания раньше всех других его методических работ. Он только что женился тогда на В.Н. Симановской, которая и приняла деятельное участие в составлении книжки. Прелесть этой совместной работы над таким чудесным сюжетом, как весенняя флора, отразилась на содержании книжки, которая написана с энтузиазмом, сильно живо и интересно (Б.Е. Райков).

Первой самостоятельной публикацией В.Н. Половцовой стала статья Половой вопросительный мотив в жизни ребёнка (Вестник воспитания, 9, 1903), напечатанная вскоре и отдельной брошюрой (Москва: Товарищество Кушнерев и Кє, 1903, 16 стр.). Половцова предлагала ввести разъяснение полового вопроса в школьную программу по естествознанию, что по тем временам выглядело больше чем смелой инициативой. Совместно с мужем они написали главу Половой вопросительный мотив в школе для печатного издания курса лекций В.В. Половцова Основы общей методики естествознания (Москва: Товарищество И.Д. Сытина, 1907). Сказанное там остаётся совершенно справедливым и нынче, а помимо того, даёт яркое представление о человеческих качествах авторов причём в большей степени о бескомпромиссном характере Варвары Николаевны, потому что из следующего издания (1914) глава эта была исключена её мужем-соавтором, как преждевременная при наших школьных и общественных нравах. Позволю себе привести единственный отрывок:

Половое влечение всячески трактуется в произведениях искусства, а воспитатели набрасывают на эту область полупрозрачный флёр, направляющий пытливость детей в ту сторону, которая вносит развращение и извращение в процессы величайшей важности. В нашем, так называемом, образованном обществе без малого невозможен серьёзный разговорчик о половом вопросе, до такой степени с самых ранних лет он ассоциируется неразрывной связью с чем-то неприличным и постыдным, с одной стороны, с прочий же, с представлениями о запретном, но привлекательном ряде эмоций.

Такое касательство к вопросу указывает только на известную развращенность нашего интеллигентного общества, которое в величайшем процессе природы сумело подметить только элементы разврата и таким образом набросило покров пошлости на собственное своё происхождение. С этим направлением должно всячески противоборствовать, как с воззрениями, унижающими человеческую персона и извращающими суть естественного явления.

Раскрытие полового вопроса, по убеждению Половцовых, должно ориентироваться на эволюцию самой природы, начиная с процессов размножения растений, далее животных, и уже в больше старших классах переходя к проблеме половых отношений в человеческом обществе обязательно разъясняя, наряду с биологической и медицинской сторонами дела, особенности общественного отношения полов.

Имея уже порядочный навык научной работы, в возрасте грубо 25 лет Половцова отправляется в Германию, где в течение трёх семестров изучает естественные науки в университете Гейдельберга, а в мае 1905 года подает прошение о стажировке в университете Тюбингена. Здесь десятью годами раньше в лаборатории профессора Фёхтинга (Hermann Vцchting) стажировался и надворный советник В.В. Половцов. Наша слушательница записывается на лекции Фёхтинга Систематика фанерогамов и Экспериментальная физиология, и помимо того на лекции Смысл жизни растений (Rudolph Fitting) и Современные химические и физико-химические проблемы (Edgar Wedekind). Параллельно она желала вкалывать в Ботаническом институте под руководством профессора Фёхтинга.

То ли вся эта обширная программа уместилась в единственный семестр, то ли что-то там не сложилось, но вскоре Половцова переехала в Бонн. Здесь она проучилась 5 семестров на философском факультете местного университета и 20 января 1909 получила ученую уровень доктора, защитив диссертацию на тему: Исследования в области явлений раздражимости у цветов (Untersuchungen auf dem Gebiete der Reizerscheinungen bei den Pflanzen). Защита её получила наивысшую оценку eximium (лат.: исключительный, превосходный), и через немного месяцев диссертация была напечатана в Иене под заглавием: Экспериментальные исследования процесса раздражимости у цветов под воздействием раздражения газами. Почти вместе с тем в издательстве Фишера выходит и больше объёмная книжка Половцовой: Исследования явлений раздражимости у цветов.

Как видим, Половцова занималась в то время по преимуществу проблемами биохимии. Философия, истина, значится, наряду с ботаникой и зоологией, в качестве предмета для финального устного экзамена (нечто словно бы нынешнего кандидатского минимума), сданного ею за месяц до защиты с оценкой summa cum laude (лат.: наивысший балл с похвалой). И первая собственно философская публикация Половцовой появится все в том же плодоносном 1909 году. Это будет сильно пространная рецензия По поводу автобиографии Фр. Ницше в журнале Вопросы философии и психологии (1909, кн. 98, с. 501-520). По содержанию она представляла собой написанный с сочувствием и здоровенный симпатией комментарий к ницшевскому Ecce homo. Эта последняя манускрипт немецкого Антихриста прощальный вопль его угасающего разума была в первый раз опубликована годом прежде, в 1908.

В 1910 году выходит русское издание лекций Бенно Эрдманна Научные гипотезы о душе и теле. На титульном листе указано, что это перевод с разрешения автора под редакцией и с предисловием Dr. Phil. В.Н. Половцовой, ассистента философского семинара Боннского университета.

Профессору Эрдманну в то время было без малого шестьдесят. Годом прежде он занял кафедру философии в Берлинском университете, а год через состоится его избрание в члены Прусской Академии наук. В годы учебы Половцовой в Бонне Эрдманн в течение десяти лет вёл тот самый-самый семинар, на котором она работала в должности ассистента. В течение двух лет (до своего отбытия в Берлин) занимал он и пост ректора Боннского университета.

В редакторском Предисловии к книге Эрдманна она именует его моим глубокоуважаемым учителем. В свою очередность, тот в Предисловии к русскому изданию выражает признательность доктору философии Варваре Николаевне Половцовой, моей ученице и другу, ниже прибавляя:

Не только что ни на есть перевод носит следы её духовного сотрудничества; уже во время обработки мною этих лекций некоторые отдельные пункты из них подвергались нашему совместному обсуждению.

В особенности отмечается ценность, какую имели для него исследования Половцовой в области физиологии растений и соображения, высказанные в методологической части её книги на эту тему.

Быть может, из-за Эрдманна она оставила раньше времени прославленный Тюбинген alma mater Шеллинга и Гегеля, и перебралась в скромный Бонн? По свидетельству Половцовой, в России имя Б. Эрдманна неплохо известно всем сознательно работающим в области философии как издателя сочинений Канта и благодаря нашумевшей полемике с Гуссерлем. Любопытно, что в этом споре Половцова что совершенно безусловно для спинозиста, но больше чем чудно для ассистента эрдманновского семинара, примет сторону Гуссерля:

Современные логики, в значительной мере под влиянием стремления не разойтись с современными естественнонаучными течениями, являются, без малого без исключения, представителями психологически окрашенного релативизма, недавно так метко охарактеризованного Гуссерлем. Этим смешением логики с психологией они, по словам Половцовой, закрывают доступ к пониманию... учений Декарта и Спинозы.

К числу упомянутых тут современных логиков относился, несомненно, и Бенно Эрдманн, отстаивавший в своей Логике (1892) относительность логических законов подневольность их от субъективных условий нашего мышления. За это, собственно, на него и обрушился Гуссерль.

В своих работах о Спинозе Половцова ни разу не ссылается на Эрдманна, и более того не упоминает имени своего глубокоуважаемого учителя. Игнорирует и недавно напечатанную его работу о Спинозе. В тех лекциях, что вышли русским изданием под редакцией Половцовой, Эрдманн пытался на кантианский лад развить приписываемую им Спинозе идея о параллелизме душевных и телесных явлений. На этом стоится весь проект его книги. Какого же мнения на этот счёт держалась его русская ученица и друг? Интерпретациям учения Спинозы в духе психофизического параллелизма Половцова посвятила концевой раздел своей книги. Она категорически, начисто отвергает их правомерность. Но и тут про работы Эрдманна мы не находим ни слова.

Тем не менее, так как первые публикации Половцовой о Спинозе написаны во время её работы в боннском семинаре, резонно допустить, что аккурат Эрдманн побудил её к углубленным занятиям спинозовской философией. Из его книги видно, что собственную гипотезу о душе и теле он считал дальнейшим развитием учения Спинозы. У Эрдманна нет и в помине типичного для кантианцев взгляда свысока на Спинозу, как замшелого догматика. Сколь бы ошибочной ни была его интерпретация психофизической теории Спинозы, касательство к последнему у Эрдманна заинтересованное и в высшей мере уважительное. Наверняка и в боннском семинаре имела местоположение быть та атмосфера почтения к Спинозе, которую читатель находит в книге Эрдманна и которая, по всей вероятности, заразила в итоге его ученицу и друга в значительно большей мере, чем того желал её именитый наставник.

В самом конце Предисловия к Научным гипотезам о душе и теле Половцова высказывает своё кредо переводчика, которому вскоре суждено было осуществиться в переводе спинозовского TIE:

Мне не представляется желательным во что бы то ни стало сторониться иностранных терминов... Изобретение русских слов может быть задачей перевода литературного произведения; академический же перевод требует в свое время всего возможной точности... Всякий перевод должен служить только подготовкой к чтению оригиналов. Важно, чтобы термины, встречаясь еще раз в оригинале, могли быть нетрудно узнаваемы.

Решить эту задачу ей превосходно удалось. Остальные же русские переводчики Спинозы меньше всего заботились о том, чтобы приготовить читателя к изучению оригиналов. В трудных случаях пунктуальность перевода без малого каждый раз приносится ими в жертву литературной стороне дела. Кроме того, по части познаний в области философии, и вообще научным дарованиям, Половцова вдалеке превосходит всех прочих переводчиков и редакторов русских переводов Спинозы.

Первыми печатными работами, посвящёнными спинозовской тематике, для Половцовой станут заметки на книгу католического священника Станислауса фон Дунин-Борковского Молодой де Спиноза. Жизнь и формирование в свете важный философии. Одна заметка вышла в Вопросах философии и психологии, другая годом позже в Historische Zeitschrift.

В изображении Дунин-Борковского интеллектуальное формирование Спинозы предстает как сплошная череда влияний и заимствований, а сам он характеризуется как Analogiegeist (ум аналогического склада) и Sammelgenie (гений собирательства). Решительно возражая супротив подобного освещения спинозовской философии, Половцова выносит следующий вердикт:

Лицам, немного знакомым с другими данными о Спинозе, книжка Дунин-Борковского даст искажённый образ Спинозы как человека и как философа. С этой стороны, явление этой книги не может быть встречено с сочувствием.

Откровенно, что и изрекать. С не меньшей прямотой Половцова потом отзывалась и о сочинениях многих других авторитетных историков философии. Дерзость, чтобы не изречь нахальство, никому не известного доктора философии не осталась без отповеди.

В специальной литературе, посвящённой Спинозе, ни одно произведение не выдерживает более того отдалённого сравнения с книгой иезуитского патера, как его презрительно называет В.Н. Половцова в своей рецензии, напечатанной в 105 книжке Вопросов философии и психологии, с раздражением писал профессор В.С. Шилкарский. Резко негативный отзыв г. Половцовой представляет, сколь мы знаем, единственное изъятие посреди крайне многочисленных рецензий, заметок и статей, вызванных книгою Дунин-Борковского. Против себя г. Половцова имеет ли не всех выдающихся знатоков Спинозы на Западе

А кроме того, конечно, и без малого всех наших доморощенных знатоков, потому что последователей и защитников Спинозы, помимо Половцовой и Л. Робинсона, посреди них больше не нашлось.

К счастью, её труды сумел до достоинству дать оценку редактор старейшего русского философского журнала Вопросы философии и психологии Лев Михайлович Лопатин. Он не только с радостью печатал работы Половцовой, но ещё рекомендовал её к избранию в действительные члены Московского Психологического общества. Это случилось сию минуту позже появления в 1913 году длинной (больше 180 тысяч знаков) статьи Половцовой К методологии изучения философии Спинозы. В том же году служба вышла отдельной книжкой, где, по словам автора, были исправлены опечатки и добавлены кое-какие ссылки.

Наконец год через, в 1914, в том же московском книгоиздательстве в серии Труды Московского психологического общества (выпуск VIII) выходит в свет комментированный перевод TIE. Как явствует из подписи в конце книги, Половцова проживала в Бонне и завершила работу ещё в 1913 году. В Предисловии она не раз упоминает о задуманном ею специальном исследовании, где она даст детальное изложение своих взглядов на учение Спинозы. Есть основания рассчитывать, что книжка о Спинозе была уже готова или без малого готова к печати: по собственным словам Половцовой, она должна была вскоре явиться особым изданием. Этого, при всем при том, не случилось помешала начавшаяся мировая битва. Дальнейшая судьбина рукописи мне не известна.

Все годы, покуда Половцова училась и работала в Германии, её супруг занимался научной и преподавательской работой в Петербурге. В 1910 он уехал в Одессу, где занял кафедру ботаники в университете. Однако распри в профессорской среде и волнения посреди студентов мешали ему привычно трудиться, вдобавок он серьёзно занедужил, и вот, летом 1915 В.В. Половцов возвращается в Петроград и поселяется в пригороде, Петергофе. Там, по свидетельству его биографа Райкова,

он жил в полном одиночестве, так как его подруга жизни женщина-философ не имела никакой склонности к семейной жизни и все время проводила за рубежом, преимущественно в Германии, где занималась научной работой. Райков описывает Варвару Николаевну как женщину с большими умственными запросами, притом весьма энергичного характера и красивой наружности.

Меж тем, с сентября 1915 года Половцова активно печатается в журнале Трудовая помощь. Значит, она вернулась в Петроград приблизительно в одно время с мужем. То ли Райков располагал неточными данными, то ли Половцовы без затей решили не существовать совместно, а биограф об этом не знал либо умолчал. Однако в справочнике Весь Петроград на 1917 год в качестве места жительства Половцовой указан тот же петергофский адрес, по которому проживал и В.В. Половцов...

На протяжении двух десятилетий Трудовая помощь издавалась в петроградской государственной типографии Комитетом попечительства, тот, что курировала императрица Александра Федоровна. Идея рабочий помощи заключалась в том, чтобы дать работу и кров инвалидам, нищим, беспризорным подросткам. В годы войны, когда в журнал пришла Половцова, задача эта обострилась до крайности. Ясное занятие, пишет она сейчас не о Спинозе. Изучая современную западную литературу по проблемам призрения, Половцова сочиняет рецензии для раздела Литературное обозрение, а далее и достаточно большие статьи о практике рабочий помощи в европейских странах. Год через она становится секретарем журнала.

После февральской революции журнал лихорадит. В мае 1917, сославшись на минус времени, в отставку подал его бессменный основной редактор профессор Петроградского университета В.Ф. Дерюжинский. Перед уходом он вписал в Комитет предложение

образовать в составе редакции пост помощника редактора и в настоящее время же определить на эту пост секретаря редакции доктора философии Боннского университета В.Н. Половцеву... По объяснению В.Ф. Дерюжинского, В.Н. Половцева, приглашенная на пост секретаря в сентябре 1916 года, оказывала ему деятельную поддержка по редактированию журнала, главным образом привлечением новых полезных сотрудников.

В этой стенограмме в первый раз загадочным образом меняется буква (и сообразно, ударение смещается на первостепеннный слог) в фамилии Варвары Николаевны ныне она Половцева. Можно было бы сосчитать это за простую ошибку, если бы последняя статья её в июньском номере Трудовой помощи не была подписана Половцева (раньше она подписывалась Половцова или же без затей инициалами). Так же, на свежеиспеченный лад, станет она позднее расписываться и в своих письмах. Это, наверное, свидетельствует о том, что она рассталась с мужем, оттого что тот написание своей фамилии не менял.

В новой должности помощника редактора Половцевой если и довелось трудиться, то вовсе краткосрочно. В последних четырёх номерах Трудовой помощи, выходивших с сентября 1917 без всякой регулярности, её публикаций нет. В августе Половцева ещё выступила с докладом Об обязательной социальной помощи на Всероссийском совещании по призрению детей, проведённом Министерством государственного призрения. В докладе предлагалось сформировать социальную инспекцию для контроля за исполнением законов о детях.

В ноябре 1918 скончался Валериан Викторович Половцов. В это время Половцевой уже не было в стране. Как явствует из её письма профессору Хобхаузу от 25 сентября 1918, она занималась делами русских кооперативных организаций и проживала в отеле Капитолий в районе Ланкастер Гейт в Лондоне. В письме упоминаются имена Набокова и Литвинова. В следующем году она работает в Русском обществе социально-экономической реконструкции и в течение нескольких месяцев хлопочет о въездной визе для некой мисс В.Н. Огранович, которую называет своим личным секретарем и самым ценным помощником. Её не пускают в Англию, жалуется Половцева редактору Манчестер Гардиан Чарльзу Скотту,

из-за того, что меня в этом месте подозревают в симпатиях к большевизму. Вы знаете, что это не так, но ещё менее [чем большевики] мне симпатичны наши реакционеры, с их военной интервенцией и блокадой; [британское] военное ведомство не простит мне этого криминала.

Осенью 1919 Половцева уже секретарь Объединенного комитета русских кооперативных организаций в Лондоне. Его учредители Московский всенародный банк и немного несоветских торговых компаний. В беседа газете Обсервер от 1 февраля 1920 Половцева рассказывает о том, как просторно развито кооперативное движение в России, и отмечает, что советскому правительству, несмотря на все старания, не удалось брать под свой надзор крупнейшие кооперативные организации.

Очевидно, Половцова сумела поладить с советской властью, и уже в августе 1921 она участвует в 10-м конгрессе Международного Кооперативного Альянса, проводимом в швейцарском Базеле. При открытии конгресса поступило предложение не пускать на конгресс российских делегатов, на том основании, что кооперативное движение в России контролируется властями страны, и делегаты представляют интересы правительства, а не свободных кооперативов. После двухчасовых дебатов двое делегатов от Центросоюза были все же допущены на конгресс нарком внешней торговли Леонид Красин и д‑р Варвара Половцева. Эти двое в заключительный день были избраны в состав Центрального комитета Альянса.

К декабрю 1923 года Половцева занимает пост представителя Российского Красного Креста в Великобритании; в 1925 она член исполнительного комитета британской секции Международной рабочей помощи; а в январе 1926 агент только что учреждённого Всесоюзного общества культурных связей с заграницей. Её имя впечатано в шапки официальных бланков РКК и ВОКС.

В последнем по времени уцелевшем письме, от 31 августа 1931 года, Ч. Скотт благодарит за присланную статью и желает мадам Половцевой скорейшего выздоровления. Смерть настигла её пять лет через 29 декабря 1936. В это время она проживала в городке Брентфорд, что расположен на северном берегу Темзы в графстве Миддлсекс.

В заключении о смерти сказано, что ей исполнился 61 год (на самом деле 59 лет в этом вопросе немецкие архивы, опиравшиеся на собственное подтверждение Половцовой, заслуживают большего доверия). В графе о роде занятий покойной указано: вдова Валериана Половцева (Polovtsev), профессора естествознания. Это положение, а кроме того её отбытие из Лондона в предместья, может быть, указывают, что Половцова к моменту смерти не служила больше в советских госучреждениях. Причина смерти кровоизлияние в ум.

Где покоится прах Варвары Половцовой, узнать покуда что не удалось. Вероятнее всего она была похоронена в Англии, поблизости от последнего места жительства.

Так же читайте биографии известных людей:

Варвара Шулятьева Varvara Shulyatyeva

Варвара Шулятьева - российская актриса. Родилась 20 декабря 1981 года.В 2003 году окончила Школу-студию МХАТ (курс Р. Козака и Д. Брусникина)...
читать далее →

Варг Викернес Varg Vikernes

Норвежский музыкант, создатель и единственный участник блэк-металической группы Burzum.
читать далее →

Вардан Осканян Vardan Oskanian

Политический и государственный деятель. Министр иностранных дел Республики Армения.
читать далее →

Вардан Варданян Vardan Vardanyan

Политический и государственный деятель Армении.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий