Известные люди

»

Гавриил Прокофьев

Родился в семье рабочего. Русский. В 1922 г. окончил ремесленную школу в г. Кадом Рязанской области и вечерний комвуз. Работал слесарем на заводе в г. Выкса Нижегородской области, а следом на Московском автомобильном заводе.

В РККА с 1929 г. Член ВКП(б) с 1931 г. В 1932 г. окончил Военную школу спецслужб ВВС. Служил авиатехником в Севастопольской военной школе морских летчиков и летнабов.

После того, как школу перебазировали в град Ейск, Прокофьева как лучшего техника перевели из учебной эскадрильи в боевую. В свободное от работы время он посещал лекции по теории летной подготовки, и вскоре по личной просьбе был зачислен курсантом отделения летнабов, причем безотложно на 2-й вектор движения.

В 1934 г. он окончил Ейскую военную школу морских летчиков и летнабов. Служил штурманом авиаотряда тяжелобомбардировочной эскадрильи ВВС Московского военного округа.

В августе 1936 г. в качестве штурмана воздушного корабля ТБ-3 участвовал в дальнем перелёте Москва - Хабаровск.

22.07.36 г. завершая отдаленный беспосадочный перелет АНТ-25 Сталинский маршрут Чкалова получил повреждения при посадке на о. Удд. Требовалось экстренно привезти из Москвы группу авиаспециалистов и запчасти для ремонта. Нарком обороны Маршал Советского Союза Ворошилов приказал осуществить перелет в течение трех суток. Ответственное поручение препоручили командиру отряда 89-й тяжёлобомбардировочной авиационной эскадрильи Проскурова, штурманом у которого был Прокофьев.

Почти весь полет проходил в сложных условиях: в первую голову шли над горевшей тайгой, затем Омска низкая густая облачность прижала авиалайнер к земле, за Красноярском - дождина с грозой. В районе Байкала погода разгулялась не на шутку. ТБ-3 бросало из стороны в сторону, как щепку. Казалось, ещё чуть-чуть и эта махина не выдержит перегрузок. Первый и второй пилоты чуть справлялись с управлением. А вот в Забайкалье погода была отличной. Мастерство штурмана старшего лейтенанта Прокофьева позволило опередить намеченный график. После краткого отдыха полет продолжался. В Хабаровске участников перелета встретил Маршал Советского Союза Блюхер.

На перелет ушло всего 28 летных часов. Это был рекорд.

Приказом наркома обороны СССР от 19.08.36 г. 0124 штурману эскадрильи старшему лейтенанту Прокофьеву была объявлена признательность.

С Дальнего Востока экипаж Проскурова возвращался поездом. За время одиннадцати суточного путешествия экипаж сдружился ещё сильнее. После успешного выполнения перелета Прокофьев вкупе с Проскуровым отдыхали в подмосковном санатории Архангельское. Из газет они знали, что в Испании полыхает гражданская битва. Они сразу подали рапорта с просьбой послать их для борьбы с фашизмом, прочли всю доступную литературу по Испании и начали постигать испанский язык.

В управлении кадров ВВС их скрупулезно проинструктировали и вручили документы для поездки во Францию. В Париж Прокофьев и Проскуров прилетели как представители московского автозавода для изучения опыта работы фирмы Рено. После трех дней пребывания в столице Франции, они сели в поезд Париж-Тулуза, а после этого нелегальным авиарейсом пересекли франко-испанскую рубеж и приземлились в Аликанте.

Участвовал в национально-революционной войне в Испании в октябре 1936 - июне 1937 гг. Воевал в составе 1-й интернациональной бомбардировочной эскадрильи. Был штурманом бомбардировщика французского производства Potez-54, а следом скоростного бомбардировщика СБ. Летал в экипаже старшего лейтенанта Проскурова.

Рассказывает сочинитель Сухачев: Печальную картину представляли собой самолеты, доставшиеся республике Из всего старого самыми современными являлись потезы, закупленные во Франции, но их было весьма всего ничего.

Из-за сильного противодействия вражеских истребителей летать как типично, на немалый высоте, становилось все опаснее. Вопреки мнению испанского командования, начальник отряда Хользунов предложил перейти на бреющие высоты. Для убедительности он решил первостепеннный полет произвести своим отрядом...

На высоте пять-десять метров от земли, огибая препятствия или проскакивая между деревьями, отряд вышел на вражескую батарею севернее Толедо. Прокофьев с силой дернул все четыре кольца тросов бомбодержателей. Восемь пятикилограммовых бомб упали между орудий. Эффект был ошеломляющим. Прокофьев видел мечущиеся в панике фигуры мятежников. Можно было не колебаться, что о дерзком налете они не успеют сообщить командованию, а если и сообщат, то взметать истребители для отражения удара будет уже поздненько. Несмотря на то, что потрясение наносился бомбами малого калибра, он был сильно эффективным. Вокруг виднелись уймище воронок, разбросанные снарядные ящики, накренившиеся орудия с отбитыми колесами. Было ясно, что батарея не сможет принять участие в бою.

Летчики завершили атаку разворотом над целью, а штурманы поливали мятежников пулеметным огнем. На выходе из атаки в самолете Прокофьева как гром среди ясного неба раздался шум. Перед глазами летчика возникла белая пелена. И без малого сей же час он почувствовал едкий аромат бензина. Мелькнула идея, что взорвался бензобак. Теперь в любую секунду мог застопориться движок. Дальнейшее жутко было себе представить... К счастью, двигатель в то время как тянул, с каждой секундой приближая экипаж к своей территории.

Когда пересекли условную линию фронта, ощущение облегчения сменилось большим желанием достичь до своего аэродрома. А зачем бы и нет? Ведь пролетели же они полтора десятка километров. Неужели не дотянут ещё десяток? Эта уверенность появилась, еле-еле вдалеке замаячил близкий аэровокзал. Однако движок чихнул, замолк на секунду, далее, будто из последних сил, взревел, дернул и совсем заглох. Подтягивая на себя штурвал, пилот по-вороньи спланировал на свой аэропорт. И там, где полагается стандартно приземлиться, авиалайнер закончил пробег.

15.10.36 г. франкисты перешли в атакование, фронт приближался к столице, и боевая служба интернациональной эскадрильи становилась все больше напряженной. Едва вернувшись из полета, бомбардировщики получали новое боевое поручение. С каждым вылетом увеличивалась бомбовая нагрузка самолетов. Теперь, помимо четырех 100-кг бомб наружной подвески, в фюзеляж Потезов загружались мелкие осколочные и зажигательные бомбы, которые сбрасывались экипажем вручную.

30.10.36 г. 1-й интернациональной бомбардировочной эскадрилье была поставлена задача: с рассветом причинить потрясение по скоплению войск и техники мятежников в Навалькарнеро в 30 км юго-западнее Мадрида, а на обратном пути разведать дороги, идущие от Толедо на север к фронту, обратив особое внимательность на населенные пункты Гриньон, Кубас, Ильескас.

Вылететь смогли только три Потеза - испанца майора Сапилло и советских летчиков-добровольцев старших лейтенантов Горанова и Проскурова. На пути к цели группу атаковала пятерка франкистских истребителей Не.51. На самолете Горанова был поврежден единственный движок и он стал отставать. Проскуров снизил прыть, чтобы не отрываться о товарища. Они сообща отбились от истребителей противника и нанесли бомбовый потрясение по цели. На обратном пути они подверглись новым атакам истребителей мятежников. Горанов был подбит и приземлился на нейтральной полосе.

Потезу Проскурова, кроме того очень досталось, и он на одном моторе сел на вынужденную, мало не дотянув до своего аэродрома.

Вскоре на вооружение республиканских ВВС поступили скоростные бомбардировщики СБ. Прокофьев был назначен штурманом 1-й бомбардировочной эскадрильи под командованием Э. Шахта.

Рассказывает Сухачев: Постепенно он переложил вопросы организации боевых действий эскадрильи на Прокофьева, оставив за собой право их контроля и вождения группы

Большое число самолетов, сосредоточенных на аэродроме Севилья, готовилось к перелету под Мадрид. Замысел противника разрешается было сдернуть только немедленным ударом по франкистской авиации. Эскадрильи Шахта и Хользунова готовились к вылету, несмотря на ненастную погоду.

Как мы отыщем аэропорт в таких условиях? с тревогой обратился Шахт к Прокофьеву.

Если шагать под облаками, аэропорт мы найдем скоро. Но потому что он здорово прикрыт зенитной артиллерией вот что угрожающе. Еще на подходе можем обронить навалом самолетов Надо ходить на здоровущий высоте, Прокофьев на обратной стороне карты стал живописать проект полета.

...Эскадрилья в плотном строю нырнула в начальный попавшийся разрыв облачности. Теперь, за облаками, выход на мишень зависел только от него, Прокофьева, от того, сколь метко он выдержит вектор движения, вычислит путевую прыть, найдет необходимое упреждение. От этого зависит не только выполнение боевой задачи, но и его престиж как штурмана эскадрильи. Ведь многие штурманы экипажей и летчики выражали колебание, когда он сказал, что до цели пойдут за облаками. Следовательно, сегодня в группе все полагаются на него, и, быть может, некоторые штурманы экипажей более того не занимаются счислением пройденного пути.

Над Андалузской низменностью облака поредели, и через просветы Гавриил успел подметить блеснувшую реку Гвадалквивир. Он дал команду на понижение до 1200 метров, прильнул к окуляру прицела и, казалось, перестал дышать. Прямо по курсу была мишень. Внизу проплыла полоска местности, похожая на тот ломоть карты, тот, что он успел выучить до мельчайших подробностей. Наконец, показались ангары аэродрома. Еще миг и Гавриил рванул рычаги бомбодержателей

В середине декабря 1936 года Прокофьев сообща с летчиком Тупиковым вылетел на разведку железной дороги в районе Мерида - Бадахос. Небо было безоблачное.

Сбросив немного бомб и обстреляв из пулемета паровозы, Гавриил дал вектор движения на станцию Бадахос. Здесь он решил скинуть оставшиеся бомбы с первого захода. Хорошо прицелившись, Прокофьев дернул рычаг бомбодержателей. В то же миг раздался гром в левом моторе, и из-под капота потянулся шлейф белого пара. Летчик дал совершенный газ правому мотору. Он заволновался:

Феликс, так мы продолжительно не протянем. Есть что-нибудь сносное поблизости?

Прокофьев посмотрел на неприветливое плоскогорье Месеты.

До линии фронта семьдесят, а там самый-самый близкий аэровокзал Сьюдад-Реаль.

Через 30 мин полета движок перегрелся до опасного состояния. Летчик прибрал обороты. Высота стала валиться. Вскоре пришлось маневрировать между отдельными возвышенностями, а после этого и деревьями. Наконец черта фронта осталась сзади.

К маленькой площадке, свободной от валунов, они подбирались уже на животе. Самолет заскрежетал обшивкой по гравию и остановился. Тупиков выскочил из кабины и, торжествующий, направился к бегущим навстречу людям. Прокофьев выкарабкаться не мог: заклинило проем. Он недурственно видел, как подскочившие мужчины мигом скрутили Тупикову руки, подтащили его к стене. Еще миг, и между летчиком и толпой образовалось пространство, достаточное для того, чтобы не промахнуться из ружья. У Прокофьева мелькнула идея, что самосуд на этом не ограничится, то же самое ждет его и стрелка.

Дай очередность в их сторону! скомандовал он стрелку.

Толпа шарахнулась. Многие бросились на землю.

Прокофьев как мог стал громко растолковывать, что они не мятежники От волнения у Прокофьева из головы вылетели все испанские слова. Указывая на членов экипажа, он немного раз произнес:

Нам нужно в Альбасете, понимаете, в Альбасете.

Видимо, сыграла образ та настойчивость, с которой он произнес Альбасете. Их посадили в авто и повезли под усиленной охраной.

2.01.37 г. Прокофьев был награжден орденом Красного Знамени.

В середине февраля взамен уехавшего домой Шахта командиром эскадрильи был назначен Проскуров.

Сухачев рассказывает: Вместе с Проскуровым прибыл в эскадрилью юный пилот Николай Остряков[6], рвавшийся на боевое поручение, несмотря на то что вся его летная практика на СБ исчислялась двумя-тремя вывозными полетами, выполненными тут же, в Испании, с Проскуровым. Посоветовавшись с Прокофьевым, Проскуров разрешил Острякову слетать на первое боевое поручение и попросил Гавриила занять местоположение штурмана, чтобы подмогнуть в случае осложнения обстановки.

Они взлетели на рассвете. Почти до самой Картахены облачность понемногу понижалась, и, в конце концов, у побережья ливень стер рубеж между небом и землей

Прокофьев дал вектор движения на вражеский аэропорт Мелилья. Почти над самой целью внезапно грубо упали обороты левого мотора.

Только этого ещё не хватало, с напряжением в голосе сказал Остряков.

Да, это уже третий раз у меня, откликнулся Прокофьев, а сам подумал, что когда-то это добром не кончится. Обстановка напоминала аналогичный полет с Тупиковым, но в настоящий момент в немаловажно худших условиях. Сейчас он отдал предпочтение бы присесть куда угодно, только не в море, не рядом с вражеским аэродромом.

Во время разворота над центром аэродрома Гавриил сбросил бомбы, и это позволило Острякову перейти в комплект высоты. Однако уже на двухстах метрах стали мешать облака. Николай немного снизился. Теперь до жути рядом оказалось бушующее море. Огромные гребни волн чуть-чуть не доставали до самолета. Гавриил представил себе, с каким усилием удерживает пилот авиалайнер, до синевы в пальцах сжимая штурвал. Ему захотелось приободрить его.

Как дела, Николай? как мог смирно спросил Прокофьев, а сам подумал, что если они ныне выберутся живыми из этой кутерьмы, то Остряков станет настоящим летчиком и их дружбе не будет конца.

Ничего, выносить разрешается, ответил Николай, хотя в голосе чувствовалось беспокойство.

Над своей территорией Гавриил дал команду топать ближе к аэродромам, расположенным на побережье, потому что не верилось, что и эта намеченная вынужденная посадка может кончиться так же удачно, как предыдущие.

Но Остряков оказался крепким парнем, с железной волей. Он удачно зашел на посадку и приземлил машину точь-в-точь и мягко, как чисто сдавал экзамен по технике пилотирования. Когда стали винты, Гавриил глянул на летчика. Тот дрожащей рукой расстегивал шлемофон, а по лицу катились крупные капли пота

8 марта воздушная разведка сообщила, что по Французскому шоссе в сторону Гвадалахары движется многокилометровая колонна автомашин с пехотой и танков.

Низкая облачность, прохладный дождина со снегом, приковали авиацию республиканцев и мятежников к земле. На аэродромах не только самолеты, сапоги нельзя было вытянуть из грязи. Проскуров мрачнел, чувствуя свою беспомощность. Авиацию ждали на фронте, а собственный состав эскадрильи рубил ветки и подкидывал их под колеса самолетов.

Наконец, оставив Прокофьева старшим в эскадрилье, Проскуров уехал в штаб ВВС достигать перебазирования на сухие приморские аэродромы. Вечером он позвонил и просил предпринять что-нибудь, чтобы перелететь на аэропорт в Алкалу...

Чудо пришло к утру в виде небольшого мороза. Прокофьев торопил с вылетом, в то время как не подтаял грунт. Они с Остряковым должны были взмыть первыми и, если им это удастся, из Алкалы передать условия взлета для остальных.

Взревели моторы на полных оборотах. Самолет нехотя начал разбег. Гавриил напряженно смотрел вперед, туда, где кончался аэропорт, где чем-то должен был завершиться их отчаянный взлет.

Осталось треть длины полосы. Прекращать взлет было уже бессмысленно, стезя к отступлению отрезан. А авиалайнер ещё бежал, и не ощущалось признаков взлетной скорости. До обрыва оставались десятки метров. Это конец, промелькнула дума. Прокофьев непредумышленно закрыл глаза.

Почти на краю обрыва Остряков подорвал авиалайнер, и тот, закачавшись, еле-еле выдержал в воздухе...

На следующее начало дня все оставшиеся самолеты удачно сели в Алкале, и летчики тотчас стали подготавливаться к вылету для нанесения удара по первостепенный железнодорожной станции снабжения итальянского корпуса Сигуэнса.

Проскуров вел эскадрилью в обход цели с востока, откель неприятель меньше всего ожидал налет. Шли на пределе высоты, прикрываясь холмистой местностью. Едва пересекли шоссе, стало видно станцию, до предела забитую железнодорожными составами. Лучшей цели Прокофьеву ещё не приходилось зреть. Можно было бомбить не целясь. Но Прокофьев дал команду Проскурову подвернуть вдоль эшелона цистерн.

Пять тонн бомб превратили станцию в огневой ад.

Эскадрилья разворачивалась на задний вектор движения. Но ещё оставались полные боекомплекты к пулеметам.

Иван, когда пересекали шоссе, ты видел, сколь там людей и техники?

Понял, идем туда, Проскуров покачал плоскостями, давая команду для перестроения эскадрильи в колонну звеньев.

Этот налет был больше чем неожиданным для итальянцев. Сзади, с тыла, на них обрушился шквал пулеметных трасс.

Прокофьев начальный вел жар по противнику и с высоты 300 метров видел, как обезумевшие от неожиданности прыгали с машин солдаты, как сваливались в канаву неуправляемые грузовики, как, нагоняя товарищ друга, они сталкивались, кроша тех, кто сидел в кузовах.

Гавриил не мог отстать от пулемета более того тогда, когда кончились патроны. Черт возьми, как мал боезапас, подумал он с досадой. А спереди, внизу, двигалась колонна, и конца ее не было видно.

С 9 марта руководство ВВС организовало конвейер самолетов с таким расчетом, чтобы все время удерживать противника под напряжением. Пока одна группа наносила потрясение, другая шла от цели, третья заправлялась, четвертая уже взлетала. Штурмовики сменяли истребителей, а их, в свою очередность, сменяли бомбардировщики.

К исходу 12 марта атакование итальянского корпуса сменилось короткой обороной, а далее и отступлением. Оно было в такой степени стремительным, что один раз ввело в заблуждение взлетевшую авиацию мятежников, которая на глазах республиканцев нанесла потрясение по бегущему батальону дивизии Литторио

Летчики эскадрильи Проскурова делали по три-четыре вылета в день... Отдыхом считалась содействие техническому составу набивать патронные ленты и подвешивать бомбы. И как было покинуть передыхать, когда набивкой лент занимались более того женщины и дети соседних деревень! Только короткая весенняя темное время суток вынуждала летчиков оставить кабину самолета и аэродром.

Генерал-майор авиации Прокофьев вспоминает: Хорошо действовала наша авиация... Штурмовики своими действиями позволяли занимать позиции противника без единого выстрела. В воздухе беспрерывно дежурили 2 СБ, с тем чтобы разыскать резервы противника и начать для их атаки всю авиацию.

27.06.37 г. за героизм, проявленный в боях, майору Прокофьеву Гавриилу Михайловичу было присвоено звание Герой Советского Союза. После учреждения медали Золотая Звезда, как знака особого отличия для Героев Советского Союза, ему была вручена медаль 43.

Летом 1937 г. Прокофьев был назначен помощником флаг-штурмана ВВС РККА.

Руководил перебазированием самолётов И-15 и СБ из Средней Азии в Китай.

8.03.38 г. был награждён орденом Красной Звезды.

В 1938 г. ему было присвоено воинское звание полковник. Он был назначен флаг-штурманом ВВС. Но вскоре обратился к наркому обороны с просьбой избавить его от занимаемой должности и определить вместо него больше опытного штурмана.

В январе 1939 г. он был назначен начальником Полтавских высших авиационных курсов штурманов, которые ещё предстояло сформировать.

В сентябре 1939 г. решением Военного совета ВВС полковник Прокофьев был направлен на Курсы усовершенствования командного состава при Военной академии Генштаба.

В декабре 1939 г. возглавлял переброской авиационных частей с Украины на Кольский полуостров для участия в советско-финской войне.

В 1940 г. затем окончания КУКС вернулся на прежнюю пост.

Участвовал в Великой Отечественной войне весной и летом 1942 г. Командовал группой бомбардировщиков, сформированной на базе курсов (39 СБ и 9 ДБ-3). В течение полутора месяцев воевал на Перекопе и Сиваше, находясь в оперативном подчинении начальника ВВС 51-й Отдельной армии.

Вскоре было принято заключение возродить курсы и уцелевший в жестоких боях свой состав, которого чуть-чуть набралось на одну эскадрилью, был перебазирован в Краснодар, а следом в Ставрополь.

Рассказывает сочинитель Сухачев: В июле 1942-го. Прокофьев перебазировался со своими Полтавскими высшими авиационными курсами штурманов на ставропольский аэропорт. Едва наладили учебу, как поступил распоряжение систематически вылетать на воздушную разведку наступающих войск противника в интересах штаба Буденного. Теперь с аэродрома курсов уходила пара разведчиков под Сталинград и в сторону Ростова.

На рассвете 25 июля единственный из Пе-2, летавших на разведку, вернулся раньше времени. Летчик на здоровенный скорости подрулил к стартовому командному пункту. Еще не остановились винты, а штурман уже выскочил из кабины:

Танки у Маныча! Много!

Его обступили, возбужденно требуя выказать на карте местоположение и ориентация движения противника Прокофьев протиснулся в круг:

Нанесите данные на карту, поедем к генералу Вершинину.

Командующий 5-й воздушной армией Константин Андреевич Вершинин, штаб которого располагался без малого на краю аэродрома, уже знал, что танковая группа противника прорвалась сквозь Дон на широком фронте и покуда сдержать ее не представлялось возможным.

Готовьтесь к эвакуации, приятель Прокофьев, сказал он.

Товарищ генерал, что действовать со складами бомб и горючего для вашей армии? напомнил Прокофьев. Он уже не начальный раз говорил об этих складах, наспех сделанных в лесу рядом с аэродромом.

Склады придется взорвать, вывозить их не на чем, да и некогда. Сколько разрешается, заправимся бензином и подвесим бомбы, а другое надобно заминировать. Позаботьтесь об этом

Курсы перебазировались в Среднюю Азию. Сформированные колонны автомашин с имуществом двинулись на восток. Улетели самолеты, сделав по последнему вылету на бомбежку. Вечером Прокофьев заехал в штаб воздушной армии, тот, что также готовился к эвакуации. Вершинин, измученный сорокаградусной жарой и постоянным нервным напряжением, сидел в опустевшей комнате, которую уже не разрешено было наречь командным пунктом армии

Давайте договоримся с вами так. Завтра ждите по телефону сигнала для взрыва складов. На эпизод, если откажет связь, дадим три красные ракеты. А сейчас, как говорится, спокойной ночи. Вершинин утомленно улыбнулся.

Ночь была неспокойная. Северная количество неба полыхала багрянцем. Канонада слилась в единственный абсолютный шум. Прокофьев прошел по городку, поторапливая замешкавшихся. Потом вернулся на летное поле, где в настоящее время остались только два самолета УТ-2 для него и его заместителя

Гавриил Михайлович расстелил реглан на плоскости самолета и сел так, чтобы зреть знак со стороны штаба Когда открыл глаза, то заметил неблизко спереди бегущего человека...

Немцы! чуть переводя дух, крикнул механик и показал в сторону, откель бежал. Штаба нет, там уже немцы!

В голове у Прокофьева все в один момент перемешалось: Как же так? А знак? А операция по подрыву складов? А совместное перебазирование? Куда же они ушли? Даже не предупредили! Он поднялся на плоскость и в действительности увидел вражеские танкетки, выкрашенные в грязно-желтый цвет. Лихорадочно взведя курок ракетницы, он пальнул. Тотчас рядом раздался взрыв... Лежа в траве, Прокофьев открыл глаза и увидел развороченный авиалайнер. Боли не чувствовалось. Мелькнула идея, что сейчас он уже не сможет унестись на покалеченной машине. О втором самолете он забыл. Потом увидел над собой склоненную фигуру Анисимова

Товарищ полковник, вы ранены? Давайте помогу вам усесться.

Анисимов взял за плечи и стал взметать непослушное корпус Прокофьева.

Второго взрыва Гавриил Михайлович не слышал и потому что не понял, зачем как черт из табакерки Анисимов всем телом навалился ему на грудь. Сдвинуть молчавшего летчика он был не в силах и чуть-чуть освободил физиономия, чтобы не задохнуться. Затуманенным сознанием все происходящее без малого не воспринималось. Наступило безразличие к тому, что с ним происходит или произойдет.

Через какое-то миг корпус Анисимова стало неспешно сползать... Теперь над ним склонился второй пилот Брык.

Живы, приятель полковник? Я в текущий момент дотащу вас до самолета. Надо спешно улетать. Немцы бьют из минометов.

Что с Анисимовым? чуть-чуть слышно прошептал Прокофьев.

Убит...

Над складами неспешно вырастал здоровенный грибок дыма. Танкетки, направлявшиеся было к ним, грубо развернулись в сторону опушки леса.

Едва Брык сдвинул Прокофьева с места, как бедро полковника обожгла невыносимая боль, вроде к нему приложили раскаленное железо. Прокофьев застонал. Крупные капли пота моментально выступили на побледневшем лице. Брык осмотрительно опустил Прокофьева.

Что же мне работать с вами? едва-едва не плача спросил он.

Возьми механика... Улетай... быстрее, едва выдавил из себя начальник.

Механика нет. Я приказал ему отправляться. Думал, заберу вас. Я не уйду отседова. Они прикончат вас. Я затем не смогу существовать.

Сейчас же... Отсюда... Это указание.

Прокофьев проводил взглядом оторвавшийся от земли авиалайнер. На душе стало спокойнее и в то же время тоскливее. Стрельба прекратилась. Наступила спокойствие...

Мысль о том, что он беззащитен перед фашистами, не давала покоя: А может быть, все-таки испытать отползти отседова?.. Фашисты непременно поинтересуются стоящим в этом месте самолетом и наткнутся на меня.

Переваливаясь на правый бок, он напрягался в ожидании мучительной боли. Но все обошлось. Тогда, перебирая локтями, Прокофьев стал подтягивать туловище. Когда дополз до кукурузного поля, силы совсем иссякли...

Невыносимо пекло солнышко. Хотелось пить. Без воды я не выдержу, подумал он. А кукуруза! Надо только побольше пережевывать листьев. От початков толку немного. Ну, ещё негусто! Хоть метра три-четыре, чтоб со стороны не было видно

Его обнаружили на кукурузном поле курсанты-подрывники, уходившие с аэродрома последними. Они тут же смочили водой носовой платочек, протерли им побелевшие губы и приложили ко лбу Прокофьева. Потом распороли ему штаны, промыли рану и увидели краешек осколка, сильно сидящего в бедре. Судя по всему, это был здоровый ломоть металла. Прокофьев пришел в себя и сию минуту попросил пить. Утолив жажду, он вновь впал в забытье.

Понесем на винтовках, предложил старшой из подрывников. Это был Шевченко.

Они двинулись на юг, куда отступал фронт. Часто менялись. Освободившийся шел спереди с пистолетами наготове. Шли скоро, потому что что полковнику становилось все хуже. Он то метался, громко выкрикивая фамилии, то затихал, и произвольный раз пацаны со страхом думали, что это навечно. Тогда они опускали его на землю и кто-нибудь прикладывал к груди Прокофьева ухо, выслушивая стук слабеющего сердца...

Когда подошли к мосту сквозь реку Егорлык, Шевченко приказал всем оставаться в лесу, а сам направился к дороге. Спустя минут пятнадцать пацаны увидели, как он одним махом выскочил из кустов и, выставив пистолеты, громко крикнул:

Стой!

Скрипя тормозами, перед самым его носом остановилась полуторка

Откуда вы? спросил Шевченко у шофера.

Из Армавира, догоняем свой медсанбат, а сейчас едем в Невинномысск. Больше некуда, путь только одна.

Принесли Прокофьева. Доктор наклонился над ним, снял тряпки и осмотрел рану.

Попробуем в то время как прийти на помощь вашего командира. Но требуется срочная операция...

Невинномысск спешно эвакуировался. Многие здания были разрушены. Кое-где ещё дымились обгоревшие остовы деревянных домов. Похоже, бомбили утром.

Городская клиника, превращенная в лазарет, также эвакуировалась. Метался от здания к машинам и назад меньшой медперсонал, подгоняемый врачами, уже сидевшими в кабинах с пакетами и коробками на коленях. Поэтому, когда к подъезду подкатила полуторка, все ошеломленно уставились на нее.

Нам нужна операционная и ваша подмога, обратился медик, приехавший из Армавира, к своему коллеге.

Исключено, милейший, все уже вот тут, показал тот на кузов автомашины.

Но это эпизод, не терпящий отлагательства. Глубокое проникающее ранение. Возможно, началась гангрена.

Я же вам сказал, это исключено, все дестерилизовано.

Ну вот, слышите, обернулся эскулап к Шевченко. Просите вы.

И попрошу, категорично заявил тот и шагнул к машине. А ну, вылезайте, рванул дверцу кабины. Это свойский начальник ранен, Герой Советского Союза! Понятно?

...Операция прошла успешно. Местный эскулап завершающий раз чертыхнулся по поводу грубости со стороны Шевченко, кинул инструмент, на ходу стал снимать маску, фартук, бахилы.

Едва Прокофьева вывезли из операционной, нимало рядом грохнул взрыв. Потом ещё... Но только прекратилась бомбежка, Шевченко увидел, как весь персонал убегал сквозь двор.

Догони! скомандовал он одному из своих товарищей.

Вы мне надоели, младой джентльмен! накинулся тутошний доктор на Шевченко, возвращаясь под конвоем. Мы родное занятие сделали и не хотим угодить в плен, как того, видимо, желаете вы. Пустите нас, мы доберемся к своим пёхом.

А как же полковник?.. Давайте погрузим командира на машину и поедем...

Не доезжая Минеральных Вод, они увидели у самой дороги санитарный авиалайнер У-2. Летчик, размахивая шлемом, просил застопориться.

Товарищи, помогите, кончился бензин, сел на вынужденную.

Бензина и у них было окончательно чуть-чуть... Однако вскоре подошла колонна машин. Возглавлял ее подполковник, тот, что знал Прокофьева. Он сам приказал слить бензин понемногу со всех машин для самолета.

Консилиум пятигорских врачей сошелся на мнении, что ранение у Прокофьева тяжелое, надежд на скорое выздоровление нет, потому необходима эвакуация в тыл.

Длинным, кружным путем Прокофьева доставили в конце концов в Чкалов. Уже на следующий день в палату к нему вошел заместитель командующего ВВС округа:

Ну, Гавриил Михайлович, от самого Ставрополя за вами гонимся по следу. Как только вы успеваете на одной ноге? Мне доверили испытать, как прошла эвакуация курсов. Проверил все в порядке, помимо того, что пропал сам руководитель. Каких только небылиц не наслушались о вас: погиб, попал в плен, ранен и умер по дороге. Хорошо, что их было навалом, потому как и не верили ни одной. Пришлось основать поиски. Курсы ваши увязнули тут неподалеку, дожидаются своего командира.

Едва врачи разрешили Прокофьеву бродить, как он включился в организацию учебного процесса. Фронт требовал пополнения... Некогда было Прокофьеву заниматься своим здоровьем, хотя бедро болело с каждым днем все сильнее и сильнее. В конце концов настал день, когда на обширном участке открылась скверно залеченная ранка.

Заместитель командующего ВВС округа, приехавший с приятной миссией поздравить Прокофьева с присвоением ему звания генерала, застал его в постели. Тут же было решено сразу же послать Гавриила Михайловича в Москву.

После длительного лечения генерал-майор авиации Прокофьев был назначен начальником Краснодарской высшей офицерской школы штурманов ВВС, которой стоял во главе до 1947 г.

В 1949 г. он окончил Военную академию Генштаба, а в 1951 г. военно-исторический факультет этой академии. Работал заместителем начальника кафедры Военно-воздушной инженерной академии.

С 1961 г. генерал-майор авиации Прокофьев в запасе. Жил в п. Монино Московской области.

Похоронен в п. Монино, на Гарнизонном кладбище.

Так же читайте биографии известных людей:

Гавриил Собянин Gavreel Sobyanin

0 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Награждён орденами Ленина,..
читать далее →

Гавриил Ломакин Gavreel Lomakin

Музыкальным развитием обязан, главным образом, самому себе. Его выдвинуло образцовое исполнение Шереметевского хора, регентом и учителем которого он..
читать далее →

Гавриил Илизаров Gavreel Ilizarov

Гавриил Абрамович Илизаров - известный на весь мир хирург-ортопед, изобретатель ортопедического аппарата Илизарова, заслуженный изобретатель РСФСР,..
читать далее →

Гавриил Гордеев Юрьевич

Гавриил Юрьевич Гордеев «Гавр» — российский шоумен, резидент «Comedy Club».
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий