Известные люди

»

Данте Ферретти

- Вы начинали вкалывать с Пьером Паоло Пазолини и Федерико Феллини - двумя еле-еле ли не самыми знаменитыми режиссерами итальянского кино, между которыми, уместно сказать, крайне немного общего Как вам одному удавалось примирить два до того различных стиля?

- По правде говоря, различия в стилях объяснялись тем, что Феллини и Пазолини были людьми противоположных темпераментов. Пазолини обучил меня видать декорацию к фильму сквозь призму живописи. Я был ассистентом художника-постановщика на Евангелии от Матфея и ещё тогда был без затей поражен тотальной зависимостью кинематографа Пазолини от живописи. В том же качестве я работал с Пазолини ещё на трех фильмах, а следом был мой служебный дебют как художника-постановщика в его Медее, за которой последовали все картины, сделанные им до трагической гибели, вплоть до Сало по маркизу де Саду. Любимым источником вдохновения для Пазолини был Пьеро делла Франческа. Пьер Паоло взял у великих художников их гений концентрации образов в ограниченном пространстве, способность не утратить ни одной детали и, с иной стороны, умение выделить то, что было сюжетообразующим центром полотна. Таким образом, для Пазолини эмоция могла хорониться в том, как скадрирован пейзаж, как двигается по съемочной площадке массовка Работая над каждым его фильмом, я старался в отклик на его пожелания передать различные атмосферы, конкретную колористику великих живописцев, так или по иному связанных с эпохой, в которую происходило действо фильма.

- А какой была служба с Феллини?

- Чтобы действовать с Федерико Феллини, нужно было быть таким же, как он сам, или по меньшей мере на него похожим. Я был на практике вынужден залезать в его мысли, кормиться его иллюзиями. То есть необходимо было всю дорогу находиться в том питательном растворе, тот, что он подпитывал активный водой своей фантазии. И что самое важное, нужно было быть таким же лжецом, как он сам: привирать, придумывать, грезить или, проще говоря, симулировать, действовать обличье, что грезишь, - вот чего Феллини требовал от своих соратников. Я до сих пор усмехаюсь, когда вспоминаю его слова о том, что предаваться мечтам нужно не переставая, не останавливаясь ни на секунду Жить, как во сне. На самом деле Феллини на практике не спал. Другими словами, всю дорогу спал наяву. Проблема была в том, чтобы ежеутренне выдумывать сны, которые я якобы видел ночью, потому как что Феллини требовал, чтобы мы каждый день во всех деталях рассказывали ему наши сны. К счастью, в те годы я жил на глаз в часе езды от студии Чинечитта и, будучи зажатым в пробке в окрестностях Рима, любой день силился изобрести что-нибудь отдаленно напоминающее подлинный дрёма. Да, и до такого я доходил, чтобы свершить ему приятное! Это было шибко забавно, в особенности в силу того что, что он догадывался о моем плутовстве. Но эти шутки и это вранье помогли нам снять Репетицию оркестра, Город женщин, Джинджер и Фред, И судно плывет и Голос Луны.

- Вы единственный из немногочисленных итальянских художников кино, которым удалось не только снискать международный фарт, но и навалом трудиться за рубежом. Чем вы можете пояснить причины вашего успеха?

- Сам не знаю. Я предлагал, скажем так, только самого себя. Мне кажется, я смог продемонстрировать иностранным режиссерам тот навык, что передали великие итальянские мастера, с которыми мне довелось вкалывать на протяжении долгих лет. В первую очередность я имею в виду Пазолини и Феллини - величайших визионеров. Но помимо них я работал с Элио Петри, Марко Феррери, Луиджи Коменчини, Франко Дзеффирелли, Лилианой Кавани и Этторе Скола! Мне повезло попасть в нужном месте в нужное время, когда итальянское кино переживало самый-самый интенсивный отрезок времени своей истории. Этот отрезок времени ещё продолжался, когда я начал действовать - покуда ещё в Италии - с иностранными постановщиками, к примеру с французом Жан-Жаком Анно в Имени розы. Но настоящим прорывом для меня стала служба с Терри Гиллиамом над проектом Приключения барона Мюнхгаузена. Для Гиллиама я нарисовал ещё четыре фильма - увы, ни единственный из них так и не увидел свет из-за проблем с финансированием Однако когда Приключения барона Мюнхгаузена вышли в США, они были крайне благосклонно приняты критиками, которых поразила аккурат визуальная край картины. В тот самый миг начался свежий отрезок времени моей профессиональной жизни: я начал трудиться в Америке и не могу встать до сих пор.

- Но самая первая ваша служба с голливудским режиссером - сотрудничество с Роландом Эммерихом, не так ли?

- Да, план назывался Изобар, но он кончился ничем - мы так и не начали съемки после этого семи-восьми месяцев подготовительной работы. Затем, в 1993-м, начались мои профессиональные отношения с Мартином Скорцезе. Он уже связывался со мной, когда собирался снимать Последнее искушение Христа в 1988-м, и ещё раз - три года через, когда готовил следующий фильм; но оба раза я был занят на других проектах, и мне пришлось отступиться. Наконец, Век невинности положил начало нашему сотрудничеству, и шесть последующих фильмов мы делали сообща, заканчивая недавними Бандами Нью-Йорка и только что завершенным Авиатором. Ну а в промежутках я поработал с Нилом Джорданом, Мартином Брестом, Джули Теймор, Энтони Мингеллой - с ним сообща мы сделали Холодную гору.

- В последние годы ваше имя истинно все чаще связывают с именем Мартина Скорцезе. Расскажите, как складывается ваше сотрудничество.

- Скорцезе - потрясающий постановщик. Он в самом деле способен изменяться от фильма к фильму, он не одержим повторами одной и той же темы, как многие современные режиссеры. Он меняется, переходит от жанра к жанру, от одного исторического периода к другому. Мои с ним отношения завсегда строились на крайней степени взаимного доверия. Мартин - джентльмен, умеющий принимать решения, о причинах которых не распространяется. В самом начале проекта он пытается мне втолковать, как видит кино и чего хотел бы от декораций. Потом я предлагаю ему мои идеи на заданную тему - их-то он и ждет. Так и строится профессиональное равновесие между нами. Повторю вновь: вслед за тем шести фильмов, сделанных сообща, мы как пить дать во всем доверяем дружбан другу. Разумеется, всякий раз я стремлюсь к тому, чтобы его поразить, превзойти ожидания. В конце концов к этому сводится моя специальность. Я показываю ему эскизы, модели съемочной площадки. Затем мы длительно спорим об этом, договариваемся о чем-то и я приступаю к первостепенный части работы.

- На этом этапе у вас уже нет сомнений в правильности выбранного пути?

- Нет. В частности, потому что что Мартин кот наплакал ленив. Он приходит на площадку к самому концу работ, когда декорация без малого готова, чтобы заприметить, где ему придется снимать кино. В тот самый миг перед его глазами встает уже не несложный рисунок, но настоящая декорация. Да, я люблю его удивлять, но для меня нет большей радости, чем явить Мартину аккурат то, что он сам придумал и уже построил в воображении. На самом деле Скорцезе по натуре скромник: он всю дорогу держится в тени, подальше от сияния звезд. Но доверие, которое он внушает как персона, не может не поражать. Разумеется, за десяток лет, что мы работаем сообща, накопилось несть числа воспоминаний. Например, на съемках нашего первого фильма Век невинности я ещё не знал, что по утрам Скорцезе обыкновенно бывает в плохом настроении. А я, бедняга, предлагал ему столь проектов, мыслей, эскизов, возможных решений, когда неожиданно понял, что не на шутку испугал его. Мне стало не по себе. Мартин способен раздвоиться. С утра он всю дорогу нервический и неразговорчивый, а днем с ним не возбраняется о чем угодно толковать - легко свой парнишка! Так что к середине работы Века невинности я научился поджидать второй половины дня. И потом полудня, показав ему на часы, постоянно мог достичь его внимания.

- Что вы можете проговорить о новом фильме Скорцезе Авиатор намедни его выхода на экраны?

- Ничего особенного - я сам не видел последний плод. Пока что могу выказать только полнейший энтузиазм. Мне безумно нравилось трудиться над этим фильмом. Поймите, я родился и провел первые годы жизни в крохотной деревеньке в центре Италии. Аромат кино я вдыхаю с раннего детства и мальчишкой мечтал о потрясающих американских фильмах. Реконструировать на экране что ни на есть шикарный и блистательный отрезок времени Голливуда - золотые 1930-е - это было особой задачей, заключение которой принесло мне неописуемое наслаждение. Как ребятенок, увидевший на своей тарелке пирожное, о котором давнехонько мечтал, я был стопроцентно счастлив. Для меня не могло быть больше благородной цели, чем оживление Лос-Анджелеса тех лет и таких его обитателей, как герой фильма Говард Хьюз.

- А сильное ли ощущение произвели на вас те шесть месяцев, что вы провели на студии Чинечитта на съемках Банд Нью-Йорка?

- Сильное - не то словечко! О своей идее свершить сходный кино Скорцезе в первый раз обмолвился во время первой нашей работы, Века невинности. Многие его планы срывались: так, вслед за тем Кундуна он собирался определить Дино - кино о жизни Дина Мартина, но ничего не вышло: план откладывался до бесконечности, как и план Банд Нью-Йорка. Как только забрезжила какая-то надежда, мы с Мартином начали мыслить, где снимать. В Штатах габарит бюджета подобного фильма зашкаливал бы за все разумные пределы, а того Нью-Йорка, что мы хотели явить, уже нет. Тогда мы подумали о Европе, а следом об Италии Кроме того, добавлял Скорцезе, в Риме что надо кормят и погода там лучше, чем в Америке. Так зачем бы не выстроить Нью-Йорк в Чинечитте?

- И с чего началась служба там?

- Мартин привел меня на площадку и стал толковать, где будет устраиваться Файв-Пойнт, где порт, где находящийся под землей город Пять месяцев через он вернулся в Чинечитту, когда работы были уже завершены, и вскричал: Данте, ты превзошел мое фантазерство! Лучшего комплимента для своей работы я и не ждал. Да, без сомнения, в современных США мой герой - Мартин Скорцезе. А помимо того, он стал моим героем потому как, что другие два героя моей жизни - Пазолини и Феллини - больше не с нами.

- У вас есть свой определенный манера работы: вы начинаете с папье-маше, далее строите декорации из дерева. А как же компьютерные спецэффекты - не представляет ли их формирование опасности для такого художника-кустаря, как вы?

- Думаю, не представляет. Это истина, я работаю традиционными методами, но при необходимости могу прибегнуть и к новейшим технологиям. Когда я должен воссоздать масштабную в географическом смысле область, то несложно вынужден хлопотать помощи у компьютера. К примеру, в Бандах Нью-Йорка необходимо было явить Манхэттен XIX века с высоты птичьего полета, и мы синтезировали картинку при помощи компьютера. Вэтого в этом фильме мы использовали спецэффекты, кажется, шесть раз. Не чересчур немало, нужно признать Но, открыто говоря, кино, в котором чересчур многое сделано при помощи компьютерных технологий, превращается в подобие игры для Playstation - сильно забавной, но лишенной подлинного очарования. А художник в этих условиях становится обычным иллюстратором.

- Вы получили семь номинаций на Оскар - и ни одной статуэтки

- У меня хватает и других наград, ни чуточки не менее почетных: в частности, пять номинаций на Бафту, британский аналог Оскара, и две премии! Я более того не доехал до Лондона, чтобы взять свои призы Нет, не поймите меня неправильно: обретать награды постоянно славно, это бесспорно. Но тот факт, что я ни разу не получил Оскара, связан с массой объективных причин и элементов. Например, для многих номинаций (как будто моей) шибко значимо, сколь благополучно надлежащий кино прошел в прокате. Я сам состою в Академии киноискусств и отлично знаю, как это происходит: порой на имени номинированного художника тотчас ставится крест только оттого, что посреди его соперников больше успешный победитель прошлого года, у которого, как правило, и так карманы полны Оскаров. Поэтому для меня важнее всего попасть в числе пяти лучших. Так что никаких разочарований!

- Последний вопрос: у вас ни в жизнь не было желания поработать с российским режиссером?

- Да, я бы хотел свершить кино с Андреем Тарковским - настоящим гением кинематографа, невероятно талантливым экспериментатором, одержимым подлинной страстью. К сожалению, его нет в живых. Поэтому скажу, что в числе моих любимых режиссеров Никита Михалков, с которым меня сближает раньше всего чуткость к истории и умение повествовать увлекательные сюжеты. Кто знает? Быть может, в будущем

Великий, но не Алигьери

Данте Ферретти родился 26 февраля 1943 года в центральной Италии. Он начинал как ассистент художника-постановщика на фильмах Пьера Паоло Пазолини, у которого и дебютировал как художник в "Медее" (1969); опосля вкупе они сделали "Кентерберийские рассказы" (1972), "Цветок 1001 ночи" (1974) и "Сало, или 120 дней Содома" (1976). В 1978-м фильмом "Репетиция оркестра" началось сотрудничество Ферретти с Федерико Феллини (у которого тот был ассистентом художника на "Сатириконе" в 1969-м). В начале 1990-х начал действовать в Голливуде, где прославился сотрудничеством с Мартином Скорцезе. На счету Данте Ферретти - 7 номинаций на "Оскар" и больше пятидесяти фильмов.

Так же читайте биографии известных людей:

Дара Торрес Dara Torres

Дара Торрес участвовала в Олимпиадах 1984-го, 1988-го, 1992-го и 2000-го годов. Она отличилась в каждой из них - выиграла восемь Олимпийских..
читать далее →

Дарвис Паттон Darvis Patton

После окончания школы Дарвис Паттон поступил в колледж Комюнити, расположенный в Канзасе. За свое обучение Паттон стал восьмикратным чемпионом..
читать далее →

Дарин Заньяр Darin

Дарин Заньяр - шведский певец, по происхождению курд. Родился 2 июня 1987 года в городе Стокгольм, Швеция.Дарин Заньяр уже в возрасте трех лет начал..
читать далее →

Дарио Фо Dario Fo

Итальянский драматург, актер, режиссер Дарио Фо родился 26 марта 1926 г. в маленьком итальянском городе Джиано в небогатой семье. Его отец был..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий