Известные люди

»

Джео Футтит

Англичанин Футтит происходил из цирковой семьи. Джорж, так звали отца, был клоун-мим, матушка - наездница. Их сынуля, названный Джео, появился на свет в 1864 году в городе угольщиков Ноттингеме. Мальчик до времени потерял отца, и мама вторично вышла замуж за наездника-вольтижера Томаса Батти, тот, что позднее обширно прославился как укротитель львов.

Отчим оказался человеком добрым, к тому же искушенным в цирковом деле. Он стал заниматься с пасынком: развивал в нем силу, гибкость, выносливость. Учил вольтижировать на лошади, танцевать, акробатничать.

Уроки Томаса не прошли даром, Джео стал со временем первоклассным акробатом-прыгуном. Он превосходно исполнял комические танцы. А помимо того, он унаследовал от отца дар мимиста. По всей вероятности, и первые навыки также. Еще ребенком Джео посещал старый лондонский театр "Друри-Лейн", на сцене которого его папа разыгрывал смешные пантомимы. Уже тогда в смышленом мальчугане пробудился заинтересованность к чудесному искусству, владея которым разрешается заявить о многом, не произнося ни слова. Он забавно повторял все отцовы сценки, чем изрядно веселил сверстников.

Джео вел кочевую бытие, в постоянных переездах из города в град. Мать его, дама добросердечная и мудрая, поняла, что карьера хорошего наездника сыну не светит - фигурой не выдался. Да и конкурентов полно. Не сходить ли ему лучше по стопам Джоржа. Эту думка она старалась внушать сыну исподволь, осмотрительно, чтобы не задеть его самолюбие. И до таковый степени преуспела, что восемнадцатилетний юноша солидно задумался над материнским советом и над своим будущим...

ПЕРВЫЕ УСПЕХИ

По природе Джео был человеком здравомыслящим и необычайно наблюдательным. И ещё с мальчишеских лет выдавался посреди приятелей как громадный выдумщик; он непрестанно изобретал всевозможные забавы, развлечения и потехи.

Точно неизвестно, когда и как замыслил он соорудить пародийный номер. Возможно, что эта мысль осенила его, когда он смотрел выступление стареющей танцовщицы на лошади, а может быть, и во время скучного переезда в тряском фургоне на новое местоположение. Зато доподлинно известно, по воспоминаниям артистов, его современников, что младой Футтит начал репетировать танцы на лошади. "Да где это видано, чтобы с его-то ногами и танцевальный номер!..", - насмешливо кривился кое-кто из коллег.

Прошло два года, и смешная пародия на балерину стала украшением цирковой программы.

Футтит-младший выезжал на арену, стоя на лошади. На нем была пышная балетная пачка, на голове ясный дамский парик в кудряшках, украшенный бриллиантовой диадемой. Голые, тонкие, кривоватые ноги, плотно нарумяненные щеки - все это придавало балерине карикатурно-уморительный наружность. Танцовщица в изображении сына клоуна-мима обладала вулканическим темпераментом; слабость так и кипела в ее груди; она манерно закатывала глаза, кокетничала с униформистами. И в то же время крайне грациозно танцевала на крупе бегущего по кругу коня. Кто-кто, а уж англичане знают прок в пародиях. Публика награждала молодого комика шумными аплодисментами.

Во время гастролей Джео в Глазго его увидел кто-то из французских артистов и порекомендовал директору Парижского цирка. Англичанина пригласили в Париж, и с этого момента бытие Футтита была теснейшим образом связана с Францией, где он завоевал огромную популярность.

ПОКОРЕНИЕ ПАРИЖА

Искушенный французский зритель, ещё помнивший блистательные сценки "бога пантомимы" Дебюро, по достоинству оценил незаурядные способности Футтита-мимиста. К тому же младой комик был так привлекателен, так хорош в невиданных акробатических вывертах и причудливых танцевальных па, что полностью естественным показался настолько долгосрочный контракт с дирекцией нового цирка - аж на целых три года. Случай, как говорили, небывалый.

За это время Футтит проявил себя, говоря сегодняшним языком, как комедийный артист широкого профиля. Вскоре он стал выступать в качестве клоуна-солиста. Его папа Джорж был мимом. Миму не требовались слова. А вот Джео смело заговорил на манеже. И, по свидетельству современников, достаточно благополучно.

Как повелось в те времена, клоун накладывал на лик человеческий плотный слой белого грима, выводил кисточкой черные брови замысловатой формы, чернил краешек носа, румянил губы и уши, а после этого надевал на голову зеленый или розовый парик с двумя вихрами, стоявшими торчком. (Это был дальний отзвук шутовского колпака с рожками, которые олицетворяли ослиные уши.)

А вот как выглядел наряд тогдашних клоунов. Они надевали на себя нечто как будто комбинезона яркой расцветки с большим воротником. Голову венчал обычный фетровый колпак белого цвета.

В таком виде появлялся на манеже и Футтит. В русском цирке его назвали бы Белым клоуном, во Франции - несложно клоуном. Футтит блистательно разыгрывал смешные сценки, сыпал остротами, танцевал, стоя на лопате, акробатничал, развлекая публику. Изредка, по ходу клоунады, он призывал на поддержка Августа.

Парижанам нравилась эта особая, нездешняя повадка смешить. Исследователи циркового комизма называют эту манеру английской. И это не лишено смысла. Ведь клоунские маски пришли на арены всего мира из Англии. К слову вымолвить, и ныне в больших и маленьких европейских цирках клоуны по большей части англичане. Любопытные сведения приводит на тот самый счет Эдуард де Перидол, автор книги "Монсеньор Клоун". "На двадцать клоунов, - сообщает он, - приходится 15 англичан, два испанца, единственный итальянец, единственный француз и единственный иной..."

Комики и эксцентрики из Англии выделялись искусным обыгрыванием причудливого реквизита. С их легкой руки кругом распространялась тяга к трюковой сюрпризно-деиствующей бутафории.

Гримировочные комнаты клоунов, выходцев с британских островов, забиты реквизитом: как снег на голову взрывающимися скрипками, фотоаппаратами, изрыгающими струи воды и клубы пудры; топорами, которые втыкают Рыжему в голову; лысеющими внезапно париками. Встречались, истина, и хитроумные вещи, в частности попугай, тот, что от выстрела в два счета терял оперение, вызывая смех своим общипанно-голым видом.

Для английского национального юмора характерен сгущенный комизм мрачноватых тонов, близкий к тому, что нынче принято величать "черным юмором".

А ныне вернемся в Париж, на арену Нового цирка.

Один из лучших номеров Футтита-клоуна - "Разбитые яйца". Содержание его без затей до примитивного.

Клоун прячет под колпак, надеясь победить пари, пять яиц, а партнер, озорства с целью, ударяет его по голове. Очевидец описывает гримасы бедняги, когда тот снял колпак и провел рукой по волосам. "С пальцев несчастного стекало тягучее месиво из белков и желтков. С каким отвращением разглядывал он свою ладошка, разглядывал продолжительно, томясь и страдая. А вслед за тем, о, видели бы вы его физиономию вслед за тем того, как он заглядывал вовнутрь колпака! Целая гамма переживаний. Вот-вот расплачется, как обиженный ребятенок..." Жертва грубой шутки произносила всего одно словечко, но с какой неповторимой интонацией: "Всмя-я-ятку!..". Затем с гадливым выражением лица он соскребал с себя эту липкую гадость, стряхивая прямо на пол.

"Изюминкой" сценки была целая серия блестящих акробатических падений - каскадов на скользком квадрате, на котором происходило действо репризы. Поскользнувшись, Футтит изо всех сил пытался удержать равновесие, размахивая руками, как будто ветряная мельница. Но устоять он мог всего только секунду, так как в следующее миг ноги предательски разъезжались, и бедняга растягивался во весь увеличение. С трудом поднимался и... заново валился на спину...

А цирк неумолчно смеялся. Нисколько не злорадствуя, напротив, сочувствуя его невезению. Ведь на его месте мог попасть каждый из зрителей. А главное - публика недурственно понимала: это отнюдь не те падения, во время которых расшибаются, это - развлекуха, высокое актерское мастерство, плод великолепной натренированности. Вот отчего гогот тут носил окраску восхищения.

И реально, чтобы вот так умело работать немного каскадов кряду, нужно было иметь основательной подготовкой.

СКАНДАЛ НЕ СЛУЧИЛСЯ

Комическим способностям Футтита нашлось удачное употребление, кроме выступлений с клоунскими сценками, ещё и во многих обозрениях и скетчах, которые тогда просторно ставились на манеже этого цирка, уже оборудованного к тому времени сложным техническим нововведением - бассейном для водяных феерий.

Однажды руководство Нового цирка получило от своих постоянных авторов Сюртака и Алеви очередное развернутое обозрение, озаглавленное "Под хлыстом", в котором была задумана пародия на знаменитую французскую трагическую актрису Сару Бернар...

Режиссер-постановщик сказал молодому англичанину, нежно положив ему руку на плечо: "Из десяти комиков труппы свой отбор я остановил на вас. Пусть м-р сходит в "Комеди Франсез" и чутко приглядится к мадам Бернар. Я уверен, что такое поручение вам по плечу".

Когда Футтит жил у себя на родине, в Англии, где жанр пародии в особенности ценим и распространен, он сделал, как уже говорилось, потешный слепок с обычной танцовщицы на лошади, использовав характерные отличия внешней формы этой профессии. Здесь же, в Париже, ему предстояло "замахнуться" на любимицу публики, великую актрису.

Историк цирка рассказывает, что прославленная примадонна, имя которой гремело по всей Европе, узнав, что в цирке ее вышучивает какой-то плачевный шут-паяц, пришла в неописуемую агрессия. Пылая гневом, знаменитость вызвала администратора театра и послала его немедля объехать редакции крупнейших газет и позвать критиков: пускай увидят, какой дебош она учинит этому несчастному фигляру. Она насовсем отучит его взметать руку на небожителей...

В тот вечерок Футтит уморительно и в то же время не грубо, а необычайно обаятельно пародировал театральное светило, не подозревая, конечно, какая цунами должна разразиться над его головой.

По счастью, великая актриса, отмеченная Богом, обладала чувством юмора и смогла нетрудно отличить в пародии на себя аромат веселой шутки, не таящей ничего обидного, легко забавный дружеский шарж, разыгранный талантливым комиком. Она была покорена и вместо трам-тарарама высказала слова благодарности.

ВСТРЕЧА, КОТОРАЯ ТАК МНОГО ЗНАЧИЛА

Артист, с которым Джео на долгое время свяжет свою творческую судьбу, носил имя Рафаэль, фамилию Падилья, псевдоним Шоколад.

Он был мулатом. Родом с Кубы. Родителей своих не помнил, не знал и своего возраста. Лет шести-семи Рафаэль невзначай попал в услужение к дрессировщику собак. Ухаживал за животными: кормил, выгуливал, расчесывал, помогал обучать четвероногих артистов. Этот безвестный дрессировщик и привез его в Европу.

Цирк знал многих мальчишек, которые приблудились к нему и на всю бытие остались верны обретенной тут профессии. Странствуя по городам, меняя хозяев и лежанки в цирковых фургонах, махонький Раф прошел все ступени цирковой науки, не достигнув, хотя вообще-то, заметных успехов ни в наездничестве, ни в гимнастике, ни в жонглировании. Единственное, в чем превзошел многих, так это актерская развлекуха. Он стал хорошим мимистом, непременным участником всех пантомим. Случалось более того, что играл главные роли. Кто-то порекомендовал ему познать себя в амплуа Августа.

В труппе Нового цирка Футтит был актером "первого положения". Шоколад же стоял двумя ступенями ниже. Ему, начинающему комику, нравилось, да что там "нравилось", он прямо-таки восхищался, как исполнял свои интермедии тот самый ловкач Футтит. А вот самого Рафаэля кот наплакал смущало, что британец как бы тайно держит под наблюдением за ним на манеже...

Конечно, кубинец не мог быть в курсе, что Футтит замыслил нечто небывалое в цирке. Свои придуманные сценки и трюки он видел внутренним взором завсегда в исполнении двух артистов.

Правда, клоуны часто привлекали себе в поддержка кого-нибудь из августов труппы. Футтит и сам так делал в "Разбитых яйцах"... Но после этого того, как сыграно антре, произвольный оставался сам по себе. Так было заведено.

Нет, не о том, не о случайном содружестве мечтал Джео. Ему захотелось сотворить клоунский дуэт. Постоянный, узко связанный общим творческим интересом. Это было счастливое озарение...

Клоун и Август - единое целое! И как это раньше никто не додумался! Видимо, забыли, что ещё три столетия вспять в "комедии масок" жуликоватый слуга Арлекин - персонаж, близкий Августу, вел длинные диалоги с барином Панталоне, преисполненным важности и самодовольства. Похоже, что клоун и Август неизменно тянулись товарищ к другу...

А для того, чтобы осуществить свой проект, Футтиту нужен верный партнер. И чтобы артистом хорошим был, и человеком покладистым. Ведь им предстояло долговременно, быть может всю бытие, сотрудничать товарищ с другом. И в этом месте, как у двух воздушных гимнастов, работающих под куполом без сетки, нужна исключительная слаженность, полная взаимная надежность.

Самым подходящим кандидатом в партнеры был, на его точка зрения, Рафаэль Падилья. А то, что он чернокожий, - не помеха. Возможно, более того это и к лучшему: будет грубо выдаваться посреди других Августов. На этом, пожалуй, придется и сознательно игрывать...

И вот они рядом. Вместе. Слаженно, прекрасно звучит их общая песня - гимн благословенному соединению двух разрозненных душ, обретших в конце концов приятель друга. Поэтическое олицетворение творческого содружества.

Шоколад с радостью принял приглашение. Отныне этому дуэту суждена долгая бытие.

НА СТАРТЕ

Одной из первых клоунад, благополучно разыгранных Футтитом и Шоколадом, была "Мелодекламация". Начиналась она так: клоун появлялся на манеже единственный и громогласно объявлял, что ныне он предстанет перед почтеннейшей публикой как мелодекламатор, и просил дирижера оказать ему любезность - сыграть что-нибудь возвышенное.

Вот он встал в позу, малость выпятив грудь, и возвышенно произнес: "Лорд Байрон. "Прометей". И тут же взялся декламировать по-английски. Захваченный романтическим пафосом стихотворения, чтец энергично жестикулирует сдернутым с головы фетровым колпаком...

Сзади к декламатору осмотрительно подкрадывается проказник - Шоколад. Он в элегантном костюме светского человека: алый фрак с букетиком цветов в петлице, атласные панталоны, лакированные ботинки и цилиндр на голове. В его руках стакан, совершенный воды. Подмигивая публике, вроде бы заговорщик, шельмец мимически просит не выдавать его. Улучив миг, когда колпак Футтита в откинутой руке, шутник выливает в него всю воду и чуть сдерживает хохот в ожидании, когда читка подойдет к концу и декламатор наденет шляпу.

Разгневанный клоун, вытираясь платком, грубо оборачивается - кто посмел это свершить? Плутишка указывает на шпрехшталмейстера - он! Клоун укоризненно качает головой: "Ай-яй-яй! Серьезный как будто бы джентльмен, и такая глупая выходка! И как только не стыдно!.. А вы что смеетесь? Как вас там, мсье Монпансье, то есть нет, пардон, мсье Шоколадка. Думаете, это так нетрудно - публично уяснять текст великого Байрона!".

- Фу-у, для меня - пара пустяков...

- Да? В таком случае ловлю вас, мсье Хвастун, на слове. Прошу, читайте!

Август, копируя клоуна, вставал в позу и начинал бубнить себе под нос, размахивая цилиндром. А тем временем клоун, решивший поквитаться, тащил воду, но уже не в стакане, а в бутылке. Однако так спешил и волновался, что спотыкался, падал и разливал ее на опилки... Торопливо приносил вторую бутыль и только было нацеливался лить, как Август живо поворачивал голову...

Что бы сделали вы, застигнутые врасплох? Поспешили бы поскорее укрыть бутыль за спину. Клоун так и поступал.

Возможно, Август не замечал подвоха, а может - и это скорее всего, - только делал картина, что ничего не подозревает. Во всяком случае, он как ни в чем не бывало продолжал читка. А что же клоун? А клоун-настыра делал попытку за попыткой вылить воду в шелковый цилиндр... Публика закатывалась смехом. Что ее так веселило? Комичность ситуации заключалась в том, что мстителю никак не удавалось осуществить свой коварный проект. Только было приладился, вот-вот опорожнит посудину, как неожиданно декламатор перенес головной убор в другую руку. Забежал клоун в ту сторону, а цилиндр уже у груди...

Ну вот изловчился. Вылил до донышка. Ждет, торжествуя победу. Мимикой приглашает публику в свидетели - вот увидите, какой душ в текущий момент окатит этого простофилю.

Но не тут-то было. Август дочитывал, кланялся и вдруг вынимал из цилиндра котелок с ручкой. Затем развесёло произносил: "А я не так глуп, как ты думал!". Выплескивал воду, надевал сухой цилиндр и высокомерно удалялся за кулисы...

НА ВЕРШИНЕ СЛАВЫ

История не сберегла для нас сведений, как складывались отношения между до того разными людьми, рожденными на разных концах планеты, - англичанином Джео и уроженцем Кубы Рафаэлем. Можно только допустить, что поначалу не все получалось гладко. Ведь им пришлось ходить нехоженой тропой. А первым неизменно тяжело. Случались, по всей вероятности, и споры, и сомнения, а может, и размолвки...

Как бы там ни было, но эти два даровитых комика стали душой Нового цирка, что расположился на улице Сент-Оноре. Популярность их росла от сезона к сезону. Поднималось, как тесто на дрожжах, и комедийное мастерство. Усложнялись образы: Футтит превратился в человека раздражительного и шумливого. Его физиономия, застывшее в презрительной гримасе, нечасто озарялось радостной улыбкой. Говорить он стал по-хозяйски властно, низким тоном. Он подшучивал над партнером, с удовольствием мучил его. Шоколад, напротив, был трогательно наивен, добр и флегматичен. Благожелательно настроенный, он с невозмутимым спокойствием воспринимал поток брани и колотушек, обрушивающихся на него. Когда доведенный до исступления Футтит в сотый раз кричал Шоколаду: "Жалкий остолоп!", Август, благожелательно улыбаясь, с удивлением говорил: "Первый раз в жизни слышу!".

На этом различии темпераментов и строились в дальнейшем их взаимоотношения.

Характерна в этом смысле сценка "Телефон". Цирк завсегда чутко откликался на перемены в общественной жизни, на всяческие новшества. Сравнительно недавно в домах у парижан стали являться переговорные аппараты. И комики не замедлили приготовить подобающий номер.

Как остроумно и нетрудно решили они эту тему! Обыкновенный долгий хлыст дрессировщика лошадей артисты превратили в телефон. На одном конце тот, кто дерзок, на другом - тот, кто робок. Футтит, ухватив краешек хлыста, принимался вращать воображаемую ручку, как это делали в ту пору обладатели аппарата.

- Алле, алле, позовите, будь любезен, к телефону мсье Шоколя (так называли его французы).

- Шоколя слушает, - отвечал мулат на другом конце, то есть на рукояти шамбарьера.

- А-а, это вы! Хорошо, сильно ладно. Мсье, мне незамедлительно нужны финансы.

- Что, что вы говорите?

- Деньги, говорю, нужны. Одолжите десять франков.

- Что? Громче! Не слышно! Футтит кричал во все горло:

- Мсье Шоколя, предупреждаю, если вы откажете, я влеплю вам пощечину!

- Пресвятая дева! Ничего не разобрать. О чем вы толкуете? Громче!

Разговор эти чудаки вели, присев на корточки. Англичанин возмущенно поднимался: "Если вы меня не слышите, то давайте поменяемся местами. Слышимость на том конце лучше. Но имейте в виду, если и на тот самый раз не дозвонюсь, получите три оплеухи! Звоните".

Теперь ручку вертел Шоколад.

- Алле, м-р Футтит, слышите?

- Слышу, слышу.

- У меня просьба: одолжите сто франков!

- Сто франков? О-о-о мсье, вы безупречно правы. Телефон испорчен.

Популярные комики ни у кого ничего не заимствовали. Способность Футтита созидать для себя оригинальный репертуар самым заметным образом выделяла их посреди других артистов этого жанра. И в прежние времена, и сейчас это свойство ценится по высочайшему курсу.

Автор книги "В мюзик-холле" Густав Фрежевиль писал о Футтите: "Самое комическое положение вечно основывалось у него на житейской наблюдательности и заключало в себе долю правдоподобия, что придавало некоторым из его шуток горьковатый смысл".

Именно горьковатым привкусом и отличалась знаменитая сценка дуэта "Железная дорога". Подготовлена она была незадолго до Всемирной выставки 1900 года, когда весь Париж напряженно готовился к ее открытию. Повсюду проводились реставрационные работы, спешно красились фасады домов, чинились мостовые, подновлялись вокзалы и все железнодорожное хозяйство - ожидался колоссальный наплыв гостей. В этой связи клоунада о транспорте пришлась "как ложечка к обеду".

На арене все происходило как бы импровизационно: стулья - вагоны, униформисты - пассажиры. Подобно тому, как дети, благодаря своей фантазии, умеют, играя, превращать одно в другое: палку - в лошадку, заброшенный ящик - в космическую ракету, полено - в пулемет, так же вот и клоун, радостно балагуря на темы городской жизни, расставлял гуськом единственный за другим стулья. Затем, обведя широким жестом круг над манежем, объявлял: "Это Сен-Лазарский вокзал". А в настоящее время жест на стулья - "Это состав. Я - кондуктор". С этими словами он принимался трезвонить в громадный колокол, как это делалось тогда на всех вокзалах.

"Пассажиров на Амьен, на Шату, на Левалуа, на Тулузу, на Марсель, мсье и медам, прошу на посадку!.."

Появлялся первостепеннный пассажир. У него была гора дорогих чемоданов, баулов и саквояжей.

- Куда вы едете, мсье?

- В Шарантон.

- Какой класс?

- Первый.

- Очень что надо, мсье, превосходно! - кондуктор угодлив, малость ли не раболепствует. - Позвольте я возьму ваш багаж. - Он подобострастно расставлял чемоданы. Тем временем появлялся второй пассажир. У этого багаж был кот наплакал проще.

- Куда направляетесь? Какой класс?

- Второй...

- А-а-а, - чуть скрываемое пренебрежение. И пассажира грубовато подталкивали на местоположение.

Возникал третий пассажир - Шоколад, и, конечно же, у него был третий класс...

Бедняга! Он видел, как только что обошлись с пассажиром второго класса, и крайне добро понимал, что ожидает его...

Понимала это и публика, и в силу того что галерка да и партер также захлебывались от смеха. Хотя в то время как ещё ничего и не происходило. Это был хохот предвкушения.

Русские клоуны подобную ситуацию называют "поджиганием фитиля". Фитиль догорит, и произойдет взрыв - комический результат.

Невозможно обрисовать все злоключения, какие выпадали на долю несчастного пассажира третьего класса. Беднягу кидали, швыряли, шмякали о барьер, а еле-еле он поднимался, как тут же закручивали штопором. Только Футтит с его незаурядными акробатическими навыками мог задать горемыке до того изощренную выволочку.

"Железная дорога" заняла родное местоположение посреди клоунад, которые принято звать классическими.

Великий Джео Футтит концевой раз появился перед публикой в 1921 году.

Футтит и Шоколад проторили дорогу для следом идущих. По их стопам вскоре пошли и другие августы и клоуны европейских цирков. То тут то там возникали клоунские дуэты, позднее появятся и клоунские трио. Имена Футтита и Шоколада насовсем начертаны на страницах истории мирового цирка.

Исходный текст: Энциклопедия "Мир цирка", том первостепеннный "Клоуны", с.435-444.

Так же читайте биографии известных людей:

Джералд Даррелл Jerald Durrell

Английский зоолог и писатель, основатель зоопарка.
читать далее →

Джералд Даррел Dgeral Malkolm Durrel

Даррелл Джералд Малколм английский зоолог и писатель. Брат Л. Дж. Даррелла. Организатор и участник экспедиций за коллекциями животных в Африку, Юж...
читать далее →

Джеральд Маккенн Gerald McCann

В начале 60-ых он создает свой собственный Дом мод. Его партнерами являются Роджер Нельсон, Жан Мур, Розал Иегуда. Джеральд имел несколько швейных..
читать далее →

Джеральд Макклеллан Gerald McCellan

Американский боксёр-профессионал, выступавший в средней и 2-й средней весовых категориях. Чемпион мира в средней (версия WBO, 1991; версия WBC,..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий