Известные люди

»

Дитрих Бонхоффер

Искать доказательства существования Бога так же нелепо, как и совершать прямо противоположное - выискивать доказательства его небытия. Но ницшеанство в ХХ веке стало составной, пускай и неосознанной частью всех революционных учений. В богоборческом веке, доведшем истребление людей до совершенства, вербальные доказательства Божественного в расчете начинать перестали. Единственным способом противостоять этому были попытки удостоверить присутствие Божественного во всем сущем только одним - своей собственной жизнью.

Время и личность

В Швейцарии, в Люцернской церкви иезуитов, летом 2003 года на экспозиции были представлены три портрета людей, оказавших в ХХ веке наиболее сильное воздействие на различные ответвления христианства. Иоанн ХХIII - католик. Отец Александр Мень - православный. Дитрих Бонхоффер - протестантский теолог. Двое из них погибли насильственной смертью. Имена их убийц неизвестны. Ясно только одно: у убийц не было Бога в душе.

Речь не идет легко о массовых гонениях на священничество. Век ХХ начался с убийств священников в России. Уничтоженные исчисляются десятками тысяч дядя. Тысячи католических священников были убиты испанскими республиканцами, а ещё мексиканскими властями. После Второй важный войны коммунисты уничтожали католических и протестантских священнослужителей в Корее.

Массовые расправы над ними были, с одной стороны, самым настоящим "восстанием масс", а с иной - политической установкой, сущность которой - в преступлении нормы. Преступление нормы не есть правонарушение - утверждали революционные вожди. Это и есть норма. Просто другая.

Впрочем, была и третья край этих процессов. Само христианство к началу века оказалось в глубоком кризисе. Вера все больше подменялась ритуалом, привычкой. Мысль - клерикальными установками.

Констатация смерти Бога, сделанная Ницше, базировалась на логике. На противоречии, имеющемся в обыденном сознании человека христианского мира. "Эта мораль, - писал он, - обращается супротив христианского бога (ощущение правдивости, приподнято развитое христианством, начинает проверять омерзение к фальши и изолганности всех христианских толкований мира и истории)". Или, как ещё раньше, ту же проблему сформулировал российский философ Константин Леонтьев: "Христианин может быть святым, но не может быть честным".

А вот ещё одна цитата: "Помню лет тридцать обратно у меня был разговорчик с одним молодым священником-французом. Речь шла о самом простом - чего бы мы хотели, любой из нас, достичь в своей жизни. Он сказал: "Мне хотелось бы сделаться святым". Тогда меня это чрезвычайно поразило. Тем не менее, я ему возразил, сказав, что я, мол, хотел бы научиться веровать - несложно веровать, - или что-то в этом роде. Прошло несть числа времени, в свое время, чем я сообразил, какая это глубокая отличалка. Я думал, что смогу научиться вере, если сам постараюсь известия бытие, близкую к святости.

Позже я понял - и продолжаю постигать по этот день, что только в полной посюсторонности жизни и разрешается научиться веровать. Когда в конце концов раз и насовсем откажешься от претензий заделаться "чем-то" - будь то претензия сделаться святым или грешником, обратившимся на стезя настоящий, или церковным деятелем, праведником или нечестивцем, больным или здоровым. А потому что это я и называю посюсторонностью - существовать в гуще задач, вопросов, успехов, неудач, существовать, копя навык и поминутно убеждаясь в своей беспомощности. Вот тогда-то и очутишься всецело в руке Божией. Тогда ощутишь по-настоящему не только свою боль, но боль и сострадание Бога в мире. Тогда сообща с Христом будешь бодрствовать в Гефсимании, и, я думаю, что это и есть вера..."

Это написано в одной из берлинских тюрем 21 июля 1944 года, на следующий день следом того, как зэк Дитрих Бонхоффер узнал о покушении на фюрера германской нации Адольфа Гитлера. Без малого девять месяцев через в другом месте заключения - в лагере Флоссенбург - Бонхоффер будет казнен в единственный день с несколькими участниками заговора. Ровно за месяц до капитуляции нацистской Германии.

Это написано человеком, принявшим вызов со стороны безрелигиозности. И бросившим ей вызов от имени своей личной веры. От имени личного и в то же время всеобщего христианства. Оеще раз этого вызова - в бескомпромиссном признании действительности. "Мы приближаемся к как пить дать безрелигиозному периоду: люди несложно уже не могут оставаться религиозными... Наши общие христианские возвещания и теология, насчитывающие 1900 лет, опираются на априорную "религиозность" людей".

Бонхоффер задает жестокосердный вопрос: что случится, если окажется, что христианство - только преходящий момент общественной истории? И несладко отвечает, что в таком случае: "...У всего нашего христианства будет выбита земля из-под ног, и нам останется довольствоваться в религии" только несколькими "последними рыцарями", да ещё кучкой интеллектуально нечестных людей... Как может Христос сделаться Господом для безрелигиозных людей?" Может ли?

Агрессия безрелигиозности предполагала немного вариантов ответного поведения: примирение с безбожнической властью с целью отправления привычных обрядов. Кликушество с целью облечь себя в ореол святости. Уход в глубокое подполье. Отказ от всякой религиозности. Шире - отказ от веры. Личное подвижничество и героизм с заблаговременно известным исходом - поражением перед лицом системы. Все эти варианты по сути дела предусматривали отказ от глубокого интеллектуального осмысления веры, религии, человека, времени, души.

Скромный протестантский проповедник дал свой реакция. Он не знал, что уверенный католик полковник Клаус фон Штауффенберг, пытавшийся ликвидировать бесноватого фюрера, был, по словам людей, рядом его знавших, "христианином до мозга костей". Только он, Штауффенберг, сформулировал отклик воинствующей безрелигиозности по-своему.

Покорность и сопротивление

Парадокс и величие Бонхоффера состоит в признании тяжело постижимой для обыкновенного ума вещи. Религиозный мир - мир веры в чудеса - неподалеку ушел от мира, верящего в магов, чародеев, магистров оккультных наук. Это мир - несовершеннолетний. Мир безрелигиозный - мир совершеннолетний. Да, он неприятен, он омерзителен, он кровав. Но он - ближе к Богу. Ближе потому что, что в нем куда шире, нежели в мире религиозном, возможности индивидуального служения Жизни. А это и есть самое богоугодное занятие.

Можно допустить, что только в протестантской ветви христианства, которая с самого момента своего возникновения выводила человека на свой контакт с Богом, и могло предстать учение Бонхоффера. Хотя сам он не пытался окрестить свои мысли отдельным учением, отличным от основного тела христианства.

Свои мысли он сформулировал задолго до ареста, тюрьмы, гибели в концлагере. Но бытие в военной тюрьме, когда разрешено было раз в десять дней отправлять письма "на волю", дала ему шанс, если не привести свои мысли в строй, то, по крайней мере, изложить их с удивительной свободой. Если что и поражает, то это независимость и беспредельная интеллектуальная честность Бонхоффера. Возможно, что аккурат в этом месте ему нет равных в истории ХХ века вообще.

Православный батюшка о. Георгий - член комиссии по увековечению памяти российских священников-мучеников, когда я сказал ему, что хочу нацарапать об одном протестантском пасторе, оказавшем, может быть, самое большое воздействие на христианскую дума ХХ века, немедленно спросил: "О Бонхоффере?" Я почувствовал в его глазах безмерное почтение к памяти этого человека. Но следом о. Георгий заметил, что более того в гестапо разрешается было сочинять письма. Коммунисты не давали шанса православным священникам не то что строчить, но и выживать.

Я молчаливо согласился с о. Георгием. Дитриху Бонхофферу бытие дала шанс реализовать свой выдающийся наполненный смыслом потенциал в полной мере. Но стоит ли принимать такие шансы? Бонхоффер как никто иной реализовал самое божественное право человека - право на свободу воли.

Он родился 4 февраля 1906 года. Его папа, врач-невропатолог, работал в Бреслау - сегодня Вроцлаве. Семья была большая, патриархальная в лучшем смысле этого слова. Дитрих оказался шестым из восьми детей. В его письмах из тюрьмы (а когда его арестовали, ему было уже 37 лет) ощущается влюбленность ко всем членам семьи. Но в особенности к отцу.

Дитрих размышляет об "искушении" и приходит к выводу, что это состояние, когда ты не понимаешь своего сердца. А далее вовсе как-то по-детски приписывает: "Мне хотелось бы посоветоваться об этом с папой".

Вообще, письма Бонхоффера, собранные его адресатом, пастором Эберхардом Бетге, и изданные в 1951 г., произвели одно из самых сильных, но в то же время одно из самых немодных интеллектуальных и моральных впечатлений на всю послевоенную эпоху. В них - не только предельная интеллектуальная честность, но ещё удивительная краса. Недаром он любил Достоевского и всю дорогу перечитывал его в тюрьме.

Мать Бонхоффера - из семьи крупных немецких художников-пейзажистов и портретистов фон Калькройтов. Его сестры выходили замуж за представителей почтенных фамилий. Муж сестры Кристины - Ханс фон Донаньи - был одним из видных представителей антинацистского христианско-демократического сопротивления, сотрудничал с военной разведкой - абвером. Благодаря ему Дитрих Бонхоффер мог без малого беспрепятственно до 1942 года выезжать за рубеж.

В юности Бонхоффер решительно избирает стезю религиозного служения, изучая теологию в Тюбингене, Риме, Берлине. Защитив диссертацию, работает в Барселоне, Нью-Йорке, Риме, после этого оседает вкупе с семьей в Берлине, где в то же время служит пастором и преподает в университете. Выпускает немного книг. Участвует в экуменическом движении, ведет споры по теологическим проблемам.

Влюбляется в знатную берлинку Марию фон Ведемайер, но с браком не спешит. Незадолго перед смертью он назовет Марию, наряду с родителями и другом - Эберхардом Бетге, самыми близкими людьми на свете. Право, что может быть лучше, светлее, чем состояние, когда родители, любимая и дружбан - самые близкие люди. И все живут в одной душе в гармонии. Только по данной строке из тюремного письма позволительно осознать этого человека.

Все изменилось с установлением нацистского режима. У гитлеровцев было близкое касательство к христианству. Антиклерикалы в Мексике убивали священников за то, что они - "неправильные". Большевики в России убивали - за то, что священники - классовые, идейные враги. Нацисты попытались трансформировать христианство в свою пользу, совместив его с мистикой и оккультизмом.

В протестантской общине ещё до 1933 года выделилось пронацистское движение "Немецких христиан". После гитлеровской победы оно превратилось в "Евангельскую церковь германской нации", главный целью которой стало следование воле "Германского Христа деиудаизированной церкви". Будто бы Христос не провозглашал, что в христианстве нет "ни эллина, ни иудея".

В противовес ей создается "Правомочная Германская евангелическая церковь", или "Исповедующая церковь". Легитимной гитлеровцы считали первую. Но не оказывали и активного противодействия второй. Дитрих Бонхоффер с самого начала включился в противодействие казенной церкви и нацистскому режиму. Это были религиозные формы сопротивления. Проповеди, семинары, беседы, без затей разговоры. И письма.

Правда, в 1936 году Бонхоффера увольняют из университета и запрещают ему преподавательскую дело. Тогда ему приходится заняться самой настоящей политикой. Он примыкает к группе Канариса (тот, что возглавлял военной разведкой - абвером).

Впоследствии некоторые исследователи истории германского антифашистского сопротивления более того записывали Бонхоффера в сотрудники абвера. Что, понятное дело, легко является глупостью или провокацией. В СССР со времени романов Юлиана Семенова привыкли глядеть на конфликт абвера и СС своеобразно. Семенов несложно перенес в свои "германские" романы традиционную неприязнь между КГБ и МВД.

Боюсь, что он не читал тюремной переписки Бонхоффера. Вся отличалка между посттоталитарным опытом России и Германии, может быть, только в том и состоит, что в России любой год повторяют "Семнадцать мгновений весны", а в Германии вспоминают, что как раз в эти "Семнадцать мгновений" был убит единственный из самых светлых людей ХХ века - Дитрих Бонхоффер.

Он сопротивлялся. Он, пользуясь имевшимися случаями, выезжал в Швейцарию, встречался с политиками, священниками. Он убеждал, что свержение Гитлера быть может изнутри страны. Вероятно, он верил, что христиане, подлинные христиане, объединятся и возьмут страну в свои руки. Возможно, он обманывался.

Наверняка - ему не верили. В 1942 году в Стокгольме он встречается с архиепископом Чичестерским Джорджем Беллом и говорит ему о сопротивлении в Германии. "Дядя Джордж" докладывает о беседе Антони Идену, тот - британский министр иностранных дел - ответа не дает.

Идеологом элитно-христианского сопротивления был виднейший немецкий экономист и хозяйственник Карл Герделер, предвосхитивший в своих подпольных меморандумах создание единой Европы, считавший, что Россия - также количество Европы. Тот факт, что он, измученный пытками в 1945 году, попросил у Гитлера прощения (точнее, подписал его), не меняет дела.

Люди Герделера (Тресков, Ольбрихт) готовили покушения на Гитлера ещё в 1942 году. Но им фатально не везло. Часть заговорщиков из абвера в апреле 1943 года была арестована. С ними - и Бонхоффер. После их ареста уцелевшие Тресков и Ольбрихт стали разыскивать новых людей. И нашли Штауффенберга.

Возможно, что наличие патера во всей этой истории говорит, скорее, не о самом патере, а о его влиянии на умных, состоятельных, благополучных людей, которые могли бы не ввязываться ни во что. Но ввязались. У меня есть сильное подозрение, что само наличие посреди них Бонхоффера скребло их совесть. Ибо сопротивление антихристианским мерзавцам и есть розыск Христа в посюсторонности.

Смерть и бытие

Был ли он готов к аресту? К смерти? Первые письма родителям из тюрьмы (подцензурные, естественно) полны стремлением представить, что он в порядке. Он более того радует их, что ему почему-то расхотелось дымить. Вспоминает садик у почему дома и пишет, как в тюремном саду чудесно поет жаворонок. И все же есть в этих письмах нечто, чего утаить запрещено. А как раз - подлинное душевное умиротворение. А значит, и подлинный христианский дух.

Чем были для него ныне теологические дискуссии с друзьями и оппонентами? Может быть, я ошибаюсь. Но он получил свободу воли. А значит, в конце концов, получил в душе Христа.

Возможно, как раз тогда ему пришла в голову думка (или это разрешается наречь просветлением?) о подлинном Спасении. Человек церковный верит в Спасение, в его вероятность "по ту сторону". У христианина этого чувства быть не может.

Бонхоффер пишет из тюрьмы: "У христианина, в различие от верующего в мифы спасения, нет последней лазейки в вечность для избавления от земных дел и трудностей. Но как Христос ("Бог мой, отчего ты меня оставил?"), он должен сполна испить чашу земной жизни. И только в том случае, если он так поступает, Распятый и Воскресший стоит рядом с ним. А он - со Христом распинается и воскресает".

Наверное, не ненароком в ХХ столетии (в особенности затем Второй важный войны) христианство стало самым непосредственным образом примыкать к политике, к экономике, к мирской жизни. Особенно ослепительно проявилось это в Германии, в Италии и в Австрии с их христианско-демократическими партиями и союзами. Появилась такая новая экономическая стратегия, как социальное рыночное хозяйство, в которой принципы экономического либерализма реализуются в максимальном соответствии с принципами христианской заботы о людях, о тех, кто не может в полной мере сам снабдить себя. Одним из творцов стратегии социального рыночного хозяйства был Людвиг Эрхард - германец воспитанный в христианской, протестантской традиции. Но, думается, нужно принять во чуткость и участие Бонхоффера (пускай косвенное) в переосмыслении системы взаимоотношений религиозной и мирской жизни.

Первые полтора года заключения он провел в тюрьме Берлин-Тегель. Он наладил отношения с охраной и санитарами. И, кроме подцензурных писем родителям, он стал тайком отдавать письма Эберхарду Бетге, женатому на его племяннице. В них-то он и писал о христианстве. Вероятно, это было как раз то, что не оставляло его ни на минуту.

После покушения на Гитлера, гестапо оказалось больше детально осведомлено о роли Бонхоффера в сопротивлении нацизму. Его переводят в тюрьму на Принц Альбрехтштрассе, с больше чем суровым контролем. Переписка прекратилась, за исключением чисто формальных весточек.

Зимой 1945 года он попадает в Бухенвальд. Его судьбина подтверждает развиваемую им интеллектуальную и нравственную тему. Спасение в том, чтобы быть в курсе - Спасения нет. Иначе приобрести Бога не разрешено.

Эберхарт Бетге затем войны попытался воссоздать последние дни жизни Дитриха Бонхоффера.

В начале апреля 1945 года из Бухенвальда выехал фургон с газогенераторным мотором. По-русски - на дровах. Он был забит узниками. Среди которых находились "знаменитые" обитатели Бухенвальда. Генералы, сотрудники министерств, британский пилот, племянник Молотова Василий Кокорин и батюшка Бонхоффер. Бонхоффер, сохранив чудом уцелевшую самокрутку, пустил ее по кругу.

По дороге сделали остановку в тюрьме Регенсбурга, где "путники" повстречали членов семей Герделера и Штауффенберга. Шла Пасхальная семидневка. Все размещались в разных камерах, хотя могли разговаривать. Бонхоффер более того пытался толковать с Кокориным по-русски. Все надеялись, что повальный перед поражением бардак спасет их.

Их не мучали. Просто агрегатина нацистского государства готовила их к смерти. Несмотря ни на что.

Законность должна была торжествовать. Все были равны перед лицом нацистского закона. Штандартенфюрер Вальтер Хуппенкоттен намедни вернулся в Берлин из Заксенхаузена, где он выносил законные приговоры. В числе приговоренных им намедни к смерти и казненных был Ханс фон Донаньи - зять Бонхоффера. Хуппенкоттену возложили ехать во Флоссенбург, чтобы провести ход там. Транспорт барахлил. Хуппенкоттен на товарном поезде доехал до Вайдена, а потом с чемоданом документов пешкодралом добрался до Флоссенбурга, причем ему пришлось ходить в гору. Но там Бонхоффера не оказалось.

Возможно, он в Шонберге? За 100 км от Флоссенбурга? Туда и вспять - 200 км. Честный служака не поленился достичь туда. И вспять.

Наступило Вербное Воскресенье. Бонхоффер вел службу посреди заключенных. Опознать его не составило труда. Его заставили наспех справить вещи. Последнее, что он успел проговорить, были слова, переданные сквозь английского летчика Пейна Беста английскому другу епископу Чичестерскому: "Это финал, а для меня - начало жизни..."

Бонхоффера доставили на судебное совещание во Флоссенбург. Процедуры процессуального кодекса соблюдались неукоснительно. Председательствовал на суде Торбек, обвинителем был Хуппенкоттен. Начальник лагеря - всенародный заседатель. Среди подсудимых были Канарис, Остер, Бонхоффер и другие. Некоторых увезли для казни в Берлин.

9 апреля 1945 года во Флоссенбурге не вместившегося в фургон для доставки в Берлин Дитриха Бонхоффера повесили. Охранник, явившийся, чтобы увести узника на казнь, зайдя в камеру, увидел его на коленях, погруженным в молитву.

Бог жив?

____________________________________________

P.S. Из письма другу Эберхарту в первостепеннный день Рождества. Декабрь 1943 г.: "...Здешние обитатели старались изо всех сил, чтобы произвести для меня Рождество как позволительно приятней, но я был рад, когда вновь оказывался наедине с собой, меня это самого удивило, и я спрашиваю себя подчас, смогу ли я откопать себя посреди людей. Ты потому что знаешь, как я, бывало, мог удрать с великих торжеств в свою комнату. Несмотря на все лишения, я более того полюбил одиночество. Я с удовольствием разговариваю с одним человеком или с двумя, но для меня несложно кошмар любое скопище людей, а главное - вся эта болтовня...".

Так же читайте биографии известных людей:

Дитрих Букстехуде Dietrich Buxtehude

Наибольшую славу принесли музыканту его воскресные Вечерние концерты (Abendmusik) в предрождественский период: на них собирались музыканты со всей..
читать далее →

Дмитрий Веретенников Dmitry Veretennikov

Родился 28. 06. 1963 г. в г. Куйбышеве. В 1985 г. окончил архитектурный факультет КуИСИ.
читать далее →

Дмитрий Карпов Dmitry Karpov

Родился 19.04.1964 г. в г. Куйбышев. В 1986 г. окончил Куйбышевский инженерно-строительный им. А.И. Микояна архитектурный факультет.
читать далее →

Дмитрий Левитан Dmitry Levitan

Родился 11. 07. 1952 г. в г. Куйбышеве. В 1974 г. окончил архитектурный факультет КуИСИ.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий