Известные люди

»

Евгений Лансере

Евгений Лансере родился 23 августа 1875 года под Петербургом - в Павловске в семье талантливого скульптора Евгения Александровича Лансере. Со стороны матери Лансере приходился правнуком Альберту Катериновичу Кавосу, строителю Большого театра в Москве и Мариинского в Петербурге, дедушка его, Николай Леонтьевич Бенуа, был маститым академиком архитектуры. Архитектором и профессором был его дядя, Леонид Николаевич Бенуа, прочий дядя известен как моднячий в близкое время акварелист, меньшой из братьев матери, Александр Николаевич Бенуа - изрядный российский художник, историк и критик искусства, законодатель художественных вкусов на протяжении многих лет.

Словом, искусство было профессией для нескольких поколений незаурядной "художественной династии", архитектура и живопись - "фамильным делом", как вспоминал Евгений Лансере.

Отец его умер раньше времени, сорока лет; мальчику в ту пору шел одиннадцатый год. Однако его образец, воспоминания обо всем, что было связано с жизнью и творчеством отца, разумеется, сказались в формировании личности будущего художника. Уже зрелым и опытным мастером Евгений Евгеньевич Лансере подмечал, что характерные для его творчества "поиски верного бытового жеста, заинтересованность к этнографической характеристике персонажей", в конце концов, "влечение к Кавказу" он получил от отца - "как наследственность".

Детство художника прошло на Украине, в небольшом имении отца Нескучное, живописные окрестности которого стали позже излюбленными мотивами творчества сестры художника З. Е. Серебряковой, так же как и брат, связавшей свою бытие с искусством.

После смерти Евгения Александровича Лансере матушка художника сообща с детьми переехала в Петербург, в жилье отца - прославленный в художественных кругах "Дом Бенуа у Николы Морского", как называли в городе это просторное каменное сооружение.

Художественные способности у Лансере проявились рано; в выборе профессии сомнений не было: "Прежде всего - быть отличным художником",-записывает он в юношеском дневнике.

"Быть отличным художником..." - казалось, семейство деда, где все "было проникнуто интересами искусства", представляла для этого все возможности. Действительно, "художественная семья" дала сильно многое: высокую наследственную культуру, широкую историко-художественную эрудицию, взыскательное касательство к вопросам профессионального мастерства. Однако сама перенасыщенность художественной атмосферы семьи таила в себе и определенную опасность: подчас впечатления искусства заслоняли жизненные впечатления. Недаром в дальнейшем Евгений Евгеньевич характеризует мир своих юношеских увлечений как "книжный" и "ретроспективный". Может быть, потому такое большое важность для него имели советы друга отца, скульптора-анималиста А. Л. Обера, этого "энтузиаста жизни и активный натуры", учившего распознавать настроения и повадки животных, чувствовать "запахи земли", быть соглядатаем природы...

В 1892 году оставив гимназию, семнадцатилетним юношей он поступил в школу "Общества поощрения художеств", где провел примерно четырех лет (1892-1895); в те же годы он стал постоянным участником кружка, из которого попозже возник "Мир искусства". Среди преподавателей школы были известные в те годы художники; Лансере в воспоминаниях выделяет двоих - Ивана Францевича Ционглинского, "восторженного пионера импрессионизма в России", и Эрнста Карловича Липгарта, художника академической школы, педантичного, но дельного педагога.

Под влиянием Бенуа и его друзей Лансере отказался от поступления в Академию художеств и отправился обучаться в Париж. Занятия во французских художественных школах - так называемых академиях Коларосси (1895-1896) и Жюльена (1896-1897) дали начинающему художнику прочную профессиональную подготовку, но не оказали сколько-нибудь существенного воздействия на его эстетические взгляды, сложившиеся под влиянием кружка Бенуа. Новейшее искусство Франции также не привлекло к себе внимания молодого Лансере.

Когда в конце 90-х годов Лансере возвращается в Петербург, он застает разительные перемены в художественной жизни столицы. Группа молодых художников и любителей искусства, давних его знакомых по дому Бенуа, составила ядро художественного объединения, будущего "Мира искусства", развившего бурную выставочную, пропагандистскую и издательскую дело.

Ранний отрезок времени творчества Евгения Лансере связан с "Миром искусства" крепкими узами. Еще в конце 80-х годов, на правах младшего члена, он входил в "круг самообразования", возглавляемый Александром Бенуа, объединившим кругом себя группу молодых людей, близких в своих литературных и художественных воззрениях, стремившихся в искусстве пересмотреть многие ценности и расширить свой художественный кругозор. Эта же среда окружала Лансере и в Париже, где в живом соприкосновении с европейским искусством выкристаллизовывались эстетические воззрения будущих учредителей "Мира искусства".

Естественно, что когда кружковые устремления молодых художников оформились в широкую эстетическую платформу, оказавшуюся созвучной веяниям времени и объединившую мастеров самых разных творческих индивидуальностей, Лансере во многом к ней присоединяется.

Лансере разделял убеждение Бенуа в необходимости широкого "приобщения" русской публики к "важный художественной культуре", ему импонировал провозглашенный "Миром искусства" принцип "повышения мастерства", так же, как и другие мирискусники, Лансере был влюблен в культуру и историю прошлого - в петровское барокко, в российский классицизм конца XVIII - начала XIX века. В особенности же увлекала Лансере мысль создания "нового цельного искусства книги" (А. Н. Бенуа) в России, выразившаяся в новом подходе к задачам книжной графики.

Его творческая служба в области книжной графики началась с оформления книги Е. Балабановой "Легенды о старинных замках Бретани" (СПб, 1899). Художник берется за выполнение своего первого крупного заказа в 1898 году. Работе предшествовала поездка по Бретани, наброски пейзажей и замков запада Франции заполняют его альбомы. Однако собственно иллюстрации не относятся к удачам Лансере, в них начинающий художник ещё не самостоятелен. Только в нескольких виньетках, таких, к примеру, как "Очаг", выполненных сочным, уверенным штрихом, привлекающих умелым отбором характерных деталей, разрешено распознать руку будущего мастера книжного оформления. По признанию Лансере, в "Легендах" отразились первые поиски своего стиля и повадки, впечатления от старых гравюр на дереве и увлеченность реальной действительностью. В 1898 г. Художник выставил свои иллюстрации к Бретонским легендам и сказкам на экспозиции русских и финляндских художников, устроенной Сергеем Дягилевым.

Одним из самых значительных начинаний нового объединения "Мир искусства" было издание одноименного журнала. Задуманный как "кафедра толкования и пропаганды новой эстетики", отличавшийся строгой стилистической выдержанностью, продуманностью всех элементов оформления - от журнальной марки до шрифта, "Мир искусства" самим своим художественным обликом призван был демонстрировать вероятность нового типа изданий. Евгений Лансере, будучи за рубежом, не участвовал в подготовке первых номеров журнала, зато со второй половины 1899 года он - в числе его постоянных сотрудников. Именно на страницах "Мира искусства" началась многолетняя "виньеточная деятельность" художника, распространившаяся позднее и на журналы "Художественные сокровища России", "Золотое руно", "Детский отдых" и на уймище других изданий.

Лансере было свойственно безукоризненное ощущение плоскости листа; его виньетки, орнаменты, буквицы неизменно обладали прочными композиционными связями с графикой шрифта, характером полосы набора, форматом страницы - привлекали своей специфической "книжностью". В характере дарования художника лежало влечение к постоянному поиску, совершенствованию изобразительного языка - он ни в жизнь не ограничивался как-то раз найденным художественным приемом. В обложке для журнала "Мир искусства" (1902) художник демонстрирует строгий линеарный рисунок, сочетая жесткий овал очерченного тонким проволочным контуром венка с классическим мотивом львиной маски; обложка того же журнала за следующий год построена на безупречно иных декоративных и композиционных принципах: Лансере стилизует растительный мотив, обыгрывая контрасты сочных пятен орнамента и просветов листа, добиваясь эффекта живописности. Разнообразие приемов и композиционная изобретательность художника создают ощущение редкой свободы "сочинения", легкости без малого импровизационной. Это ощущение обманчиво. Книжные и журнальные украшения Лансере - плод напряженного труда. Живая пластика натуры, переложенная на язык графических форм, то чеканно ясных и строгих, то капризно стилизованных, сведенных к хрупкой ажурной паутине линий или сочному арабеску растительного орнамента, неизменно ощущается в лучших работах художника в области книжного и журнального оформления. "Не могу пожертвовать, распроститься со стройностью и логичностью настоящей ветки, человеческой фигуры", - признается Лансере в одном из писем. Пожалуй, это трезвое чувство предметной формы как основы графической композиции помогает художнику одолеть воздействие распространенного в те годы стиля "модерн", которое ощутимо в ряде его виньеток.

Художественные достижения раннего периода деятельности Лансере - книжного и журнального декоратора - неоспоримы. Многие его виньетки представляют собой полностью самостоятельные первоклассные произведения искусства.

Оформление десятков изданий - книг, альманахов, журналов; экслибрисы, почтовые и издательские марки, бесчисленные дипломы, памятки, адреса. Новооткрытая для русских художников сфера театральной и выставочной афиши. Новинка отечественной полиграфии - художественная открытка. Само перечисление этих областей книжной, оформительской и "малой" графики, в которых напряженно работал Лансере в 900-е годы, выглядит внушительно.

Однако не меньшее значимость в творчестве художника приобретают увлеченные занятия станковой графикой и живописью. Лансере как собак нерезаных работает с натуры - в сфере его интересов портретные зарисовки, пейзаж. Многочисленные путевые этюды, исполненные во время сложного по тем временам путешествия на Дальний Восток, в Манчжурию и Японию, предпринятого в 1902 году, послужили материалом для цикла станковых произведений, частично воспроизведенных в "открытых письмах". Работы этого цикла просты, безыскусственны, далеки от изысканного графизма книжных украшений. Художника интересуют подробности быта, характерные типы; некоторые акварели не свободны от налета этно-графизма. Зарисовки, сделанные художником во время этой поездки на Дальний Восток, приобретают особенный заинтересованность в связи с русско-японской войной. В феврале 1904 года Лансере получает заказ на открытки с видами Порт-Артура и Маньчжурии.

Евгений Лансере был моложе мастеров "Мира искусства" и сперва выступал в роли их ученика. Его творческий приём и эстетические воззрения складывались под влиянием и руководством Бенуа, хотя отдельными сторонами своего таланта Лансере, быть может, превосходил своего учителя.

Первые его значительные работы в сфере станковой живописи и графики были созданы в конце 1890 - начале 1900-х годов. Основные творческие интересы художника были обращены в тот отрезок времени к "историческому", главным образом архитектурному пейзажу. В 1895 году молодой Лансере написал "Аллею в Версале" (Государственный Русский музей), а немного позднее создал серию изображений Петербурга - "Никольский рынок в Петербурге" (гуашь, уголек, цветные карандаши; 1901, Государственная Третьяковская галерея), акварель "Калинкин мост" (1902, Государственный Русский музей) и сделал темперой "Петербург начала XVIII века" (1906, Государственный Русский Музей).

В этих произведениях разрешено подметить аналогию с теми творческими принципами, которые были разработаны Бенуа в его первой версальской серии и некоторых ранних изображениях старого Петербурга. Близко к работам Бенуа отчетливое преобладание графических приемов над живописными, композиционное построение с его ясной пространственной планировкой и четкой ритмикой. Но до того же явственно проявляются тут и черты творческого своеобразия Лансере. Его не коснулся "исторический сентиментализм" старших мастеров "Мира искусства". Величие и поэтическую прелесть старинной архитектуры Петербурга он чувствовал не менее остро, чем другие художники его группы; но сообща с тем он не отворачивался от сегодняшней жизни столицы с ее ежедневной и примелькавшейся прозаичностью. В образ города, создаваемый Лансере, входят не только торжественные колоннады дворцов и храмов и узорные решетки великолепных набережных, но и деревянные баржи, груженные дровами, извозчичьи телеги, жалкие домишки и черные дворы окраин. Лансере не стремился "театрализовать" свои петербургские впечатления. В его картинах есть чувство глубокой внутренней достоверности изображаемого, есть та трепетная жизненность, которой часто недоставало другим мастерам "Мира искусства".

Тема Петербурга продолжена в собственно исторических композициях художника: град становится местом реального исторического действия. Впрочем, городок - не подмостки этого действия, не фон: архитектурные образы нередко служат важным составляющим общего эмоционального строя произведения.

Именно в противопоставлении бурных вод Невы и внятно, как на архитектурных проектах, прорисованных объемов новоотстроенных зданий раскрывает художник пафос борьбы созидательных, творческих сил с непокорной стихией, настолько привлекательный для него в петровской эпохе ("Петербург в XVIII веке. Здание Двенадцати коллегий", 1903).

"Радостное расположение простора, ветра" пронизывает такие композиции Лансере, как "Прогулка по берегу моря" (1908), "Корабли времен Петра I" (1909), в которых историческая достоверность примет эпохи сочетается с общим романтически взволнованным тоном повествования.

Исторические композиции Лансере демонстрируют иное, нежели у других мирискусников, разумение истории.

"В поисках утраченного времени" Лансере свободен от "исторического сентиментализма": его не привлекает "трогательный быт забытых мертвецов", как определил Бенуа "ретроспективные мечтания" Сомова. Любование прошедшей эпохой, одинаково как и легкая ирония по отношению к ней, не свойственны художнику.

Для Лансере характерен конкретно-исторический подход к рассматриваемой эпохе, художник вживается в нее, заставляет уверовать в жизненную достоверность изображаемой сцены.

Лансере внимателен и к социальным контрастам времени: с откровенным сарказмом пишет он грузную фигуру императрицы, окруженную группой придворных, застывших в утрированно раболепных позах, в особенности нелепых на фоне мощного звучания прекрасной барочной архитектуры. "Безобразие величия" - так предельно метко определил эмоциональное содержание "Императрицы Елизаветы Петровны в Царском Селе" (1905) Л. Н. Толстой. В этой гуаши Лансере как колорист выступает свободней, раскованней, чем в предыдущих работах: подчеркнуто линейно-перспективное построение пространства не мешает художнику твердо лепить форму цветом, создавая красивую, холодно-зеленоватую гамму.

С этого времени тяготение к декоративным решениям станет для художника постоянным.

Начало 900-х годов было для Лансере не только временем напряженного труда, профессионального совершенствования, творческого роста - это был отрезок времени становления мировоззрения художника. Пользующийся все большим авторитетом, загруженный заказами, Лансере находил время чутко присматривать за развитием общественной жизни страны, его дневники и письма свидетельствуют о постоянном стремлении осмыслить причины социальных противоречий окружающей реальности, с особой остротой представших перед ним во время путешествий по окраинам России.

Революционные события 1905-1906 годов образуют видимый предел не только в развитии творчества Лансере, но и в процессе становления его личности. К этому периоду относится строй выдающихся работ в области сатирической журнальной графики, в которых художник выступает как самостоятельный и зрелый мастер с собственным, полностью сложившимся отношением к искусству и жизни.

В то время художник участвовал в издании непримиримого сатирического журнала 1905 года "Зритель", сотрудничал в "Жупеле", издававшемся при участии М. Горького. После его запрещения Лансере взял на себя издание "Адской почты", журнала, ставшего преемником "Жупела".

Лучшие свои сатирические рисунки Лансере выполнил для "Адской почты": тут он публикует "Радость на земле основных законов ради" (1906, 1) и на развороте "Тризну" и "Рады силиться, ваше превосходительство" ( 2).

Лансере показывает целую галерею представителей реакции, различных по своему социальному положению и вкупе с тем единых в своей ненависти к революции, причем показывает крупным планом, "в упор", не пользуясь распространенным в сатирической графике тех лет языком аллегорий и символов.

В больше поздних станковых работах ещё нагляднее раскрывается творческая оригинальность Лансере и отчетливее выступают черты реализма. Художник сызнова обратился к ретроспективной петербургской теме: в 1909 году - "Корабли времен Петра I" (темпера; Государственный Русский музей; вариант 1911 года - темпера; Государственная Третьяковская галерея), в 1913 году - "Пеньковый Буян в Петербурге" (гуашь; Государственная Третьяковская галерея). В новых картинах уже в значительной степени преодолено воздействие творческих установок "Мира искусства". Художник не только воссоздавал в своей живописи и графике декоративно-зрелищную сторону сцен прошлого, но и стремился пробраться в их затаенный толк, не чуждаясь ни психологических, ни социальных мотивировок. Уже в исполненной гуашью картине "Императрица Елизавета Петровна в Царском Селе" (1905, Государственная Третьяковская галерея) Лансере дал своим персонажам выразительную, чуждую какой-либо идеализации, остроироническую характеристику. В таких написанных темперой произведениях, как "Прогулка по молу" (1908, Государственный Русский музей) и в особенности "Цесаревна Елизавета в кордегардии Зимнего дворца" (1910, Одесская государственная картинная галерея) развернуто динамическое действо, пространственное построение освобождается от схематизма, графические приемы сменяются живописно-декоративными; цвет уже не накладывается, как в прошлом, на готовые прорисованные контуры, а вольно лепит объемную форму, связывая все элементы композиции в стройное гармоническое единство, пронизанное светотеневыми контрастами.

Вврачевание к театру в семье Бенуа-Лансере было наследственным: "сценический гений", тот, что, по выражению А. П. Остроумовой-Лебедевой, "владел" А. Бенуа, неудержимо притягивал и Лансере.

Впервые Лансере соприкоснулся с работой в театре в самом начале 900-х годов, отдавая дань тому увлечению театральной живописью, которое было характерно без малого для всех представителей старшего поколения группы "Мир искусства", но и тут Лансере сумел выказать близкое, только ему присущее разумение задач художника театра.

Эскиз декорации последнего акта балета "Сильвия" (1901) и панно для "Святилища Патрика" (1911) в постановке Старинного театра свидетельствуют о большом искусстве Лансере в области архитектурного пейзажа.

Первых достижений области театральной живописи художник добился в 1907 году - в оформлении пьесы Н. Евреинова "Ярмарка на индикт святого Дениса" (по-другому "Усвой театр"), предпринятом совместно с Бенуа для "Старинного театра" в Петербурге.

Пьеса была своеобразна: лишенная завязки и кульминации сценического действия, она была задумана как "поток жизни" феодального французского городка, развертывающийся перед глазами зрителей. Художник выполнил строй эскизов декораций - улочки городского квартала в разное время суток, с вечера до рассвета. Еще во время путешествий ученической поры Лансере превосходно изучил вид средневековых кварталов севера Франции, ему были недурственно знакомы произведения народных мастеров и сам быт ремесленного люда.

В результате тщательного и любовного воспроизведения деталей, своеобразного эмоционального осмысления архитектуры, тонкого чувства изменения колорита - от зеленовато-синей, вечерней до высветленно-голубоватой, предрассветной гаммы (с постоянными вплавлениями в совместный приглушенный тон интенсивных цветовых ударов - изображений флагов, вывесок, цеховых эмблем) - рождается активный, полнокровный и на редкость убедительный образ средневекового французского города.

Работа Лансере в театре прервалась вслед за тем 1911 года на относительно продолжительный срок. Причиной тому явилась интенсивная служба в области книжной иллюстрации и монументальной живописи, а кроме того исторические события, изменившие судьбы нашей Родины и что ни на есть круг деятельности художника.

Занимается Лансере и прикладным искусством: заняв в 1912 году пост заведующего художественной частью гранильных фабрик, фарфорового и стекольного заводов ведения "Кабинета его величества", он не только контролирует свойство продукции, но и сам предлагает немного эскизов и проектов художественных изделий.

Разносторонняя художественная дело Лансере получает признание: по представлению И. Е. Репина и В. В. Матэ в 1912 году художник удостаивается звания академика, в 1916 году он избран действительным членом Академии художеств.

Ни единственный из мастеров "Мира искусства" не работал для книги так немало и так плодотворно, как Лансере. Первый отрезок времени его деятельности (1898-1905 годы) был посвящен главным образом разработке основополагающих принципов книжного оформления. Вместе с Сомовым, Бакстом и Бенуа Лансере оформлял журнал "Мир искусства"; в те же годы он реализовал полно работ и для других, самых разнообразных изданий. Ему принадлежат иллюстрации, фронтисписы и концовки к книге Е. В. Балобановой "Легенды о старинных замках Бретани" (1898), заставки к повестям Пушкина для издания, выпущенного в свет П. П. Кончаловским (1899), обложки журналов "Художественные сокровища России" (1900) и "Детский отдых" (1901), строй книжных обложек: "Невский проспект" И. Н. Божерянова (1903), "Русская учебное заведение живописи" А. Н. Бенуа (1904), заставки, концовки и буквицы для книги Н. И. Кутепова "Царская и императорская охота на Руси" (т. III, 1902). Художник накопил громадный утилитарный навык, благодаря которому проблематика искусства книги раскрылась перед ним с эдакий полнотой и последовательностью, какой не знали старшие мастера "Мира искусства" - ни Сомов, ни Бакст, ни Бенуа.

В тот самый отрезок времени Лансере считал, что как раз декоративное оформление, а не иллюстрация определяет художественный образ книги. Заставки и концовки казались ему больше ответственной и сложной задачей, нежели иллюстрирование в тексте какого-нибудь эпизода.

Постоянная служба с книгой побудила Лансере сильно вникнуть в вопросы полиграфии, познакомиться с типографской технологией и верно дать оценку ее возможности. Стилистическое и декоративно-графическое единство книги как цельного художественного произведения стало для Лансере практическим принципом работы оформителя. Первым посреди русских художников Лансере стал реализовывать постраничный макет оформления книги, создавая стройную гармонию графических элементов. Это нововведение вошло потом в практику всех мастеров книжной графики.

Важным этапом на пути к этому высокому достижению художника была длительная (с 1904 по 1912 год) служба над оформлением книги А. Бенуа "Царское Село в царствование императрицы Елизаветы Петровны". Для "Царского Села" (книгу оформлял единый строй художников) Лансере создал немного заставок-иллюстраций с развитым сюжетным началом. Для них характерно правдивое углубление в содержание книги, в эпоху, которой она посвящена. Одна из лучших заставок - выполненная в весьма красивой голубовато-желтой, с вкраплениями сиреневого, гамме акварель "Взятие Шведской мызы": в пышное барочное обрамление вписана живая, динамичная сцена баталии - трофеи и связанные пленные заполняют передний проект, на дальнем - русская конница преследует бегущих шведов.

Блистательный навык иллюстрирования "Хаджи-Мурата" Л. Н. Толстого завершил ход переосмысления задач книжного оформления.

"Хаджи Мурат" с иллюстрациями и оформлением Лансере, выходивший в свет дважды, в 1916 и 1918 году, представляет собой то стройное, искусно построенное декоративно-графическое единство, к которому стремились мастера "Мира искусства". Недаром критика, близкая к этому течению, восторженно приняла работу Лансере. В подробной рецензии Бенуа, всю дорогу приподнято ценивший дарование Лансере - художника книги, назвал его гениальным иллюстратором, указав, что "рисунки Лансере сохраняют рядом со всей толстовской колоссальностью и свою значительность, и свою прелесть... складываются в самостоятельную песня, отлично ввязывающуюся в могучую музыку Толстого".

В работе над иллюстрациями к "Хаджи Мурату" Лансере базировался на немалый припас натурных этюдов и зарисовок, сделанных в Чечне и Дагестане в 1912-1913 годах, а кроме того на различные исторические источники - старинные портреты и рисунки, музейные образцы оружия и костюмов. Безупречная историко-этнографическая пунктуальность иллюстраций была для него, и все-таки, не самоцелью, а только средством больше глубокого раскрытия темы, способом добиться жизненной и художественной достоверности образов.

Цикл реалистических иллюстраций к "Хаджи-Мурату" Л. Н. Толстого стал наряду с иллюстрациями А. Н. Бенуа к "Медному всаднику" А. С. Пушкина и Д. Н. Кардовского к "Невскому проспекту" Н. В. Гоголя, классикой русской дореволюционной книжной графики.

Иллюстрации к "Хаджи-Мурату" Л. Н. Толстого (в полном виде книжка вышла в 1918 г.) - лучшая предреволюционная служба Лансере - как бы знаменует непрерывность его творческой биографии: несмотря на "мирискусническое" постижение книжного ансамбля и изысканную графичность "петербургских" разворотов, корпоративный декоративно-живописный строй иллюстраций предвосхищает цикл к толстовским "Казакам".

Последний предреволюционный год Лансере проводит в уединении, в деревне: пишет пейзажи, в первый раз обдумывает вероятность иллюстрирования "Казаков" Л. Толстого. Здесь, в Усть-Крестище, его застает весть о свержении самодержавия, которую художник встречает с воодушевлением ("как что надо и торжествующе на душе",- пишет он в те дни брату). Однако приехать в Петроград не удается, материальные и бытовые трудности вынуждают художника с семьей разыскивать пристанища у друзей, на Кавказе. Пребывание на Кавказе (в Темир-Хан-Шуре, в Дагестане, а с 1920 года - в Тбилиси), сначала казавшееся временным, растянулось на полтора десятка лет. Первые месяцы были в особенности трудными: в Темир-Хан-Шуре художник преподавал рисование в гимназии; в Тбилиси устроился рисовальщиком в этнографический музей. Постепенно бытие наладилась. С 1922 до 1934 года Лансере профессорствует в Тбилисской академии художеств, он - активнейший участник всех культурных начинаний в жизни республики. Художник полюбил Грузию, Тбилиси - узкие улочки старых кварталов, шумные новостройки окраин, обитателей этого красивейшего города.

"Я понимаю ныне Лансере, тот, что живет в этом месте, - пишет навестивший его художник И. И. Нивинский, - отседова нелегко уехать".

В 1922 году, приглашенный полпредством РСФСР в Турции для проведения "художественных работ", Лансере выехал в Ангору (Анкару). Путешествие было захватывающим; существование и быт незнакомого города, шумные базары и памятники древней архитектуры, "улочки и типы" - все самым живейшим образом интересовало художника. Жадно впитывающий новые впечатления, Лансере необыкновенно как собак нерезаных рисовал: в его путевых альбомах портреты турецких государственных деятелей (ему позировал сам Мустафа Кемаль-паша) и зарисовки сценок из жизни ремесленных кварталов, наброски характерных восточных типов и подробные штудии народного орнамента. Выполненные легкой пружинистой линией или мягкой активный штриховкой, рисунки говорят о непосредственном контакте художника с натурой, свободном и естественном, как нигде раньше. Несмотря на неизбежную беглость рисунков-наблюдений, они неизменно жестко построены: подчас лист играет образ "монтажной плоскости", на которой Лансере, мастерски избегая пространственных "прорывов", эффектно совмещает немного различных сюжетов. Путевые записи его сложились в живую, увлекательную книгу ("Лето в Ангоре"), иллюстрациями к которой послужили лучшие путевые зарисовки.

Был задуман альбом автолитографий, частью цветных, посвященный пребыванию в Турции; художник сделал оттиски, при всем при том отпечатать тираж не удалось. В 1922 году произведения, выполненные в Ангоре, были экспонированы в Кремле во время работы IV конгресса Коминтерна.

20-е годы - пора начала систематического изучения археологии и этнографии Закавказья. Лансере в качестве художника непрерывно приглашают участвовать в различных научных экспедициях. География его путешествий внушительна: Давид-Гареджи, Мцхета, нагорный Дагестан, Зангезур, Сванетия...

Сотни археологических и этнографических штудии, бытовые зарисовки, рисунки местных народных типов. И - пейзажи...

Кавказ в жарком полдневном мареве и в предрассветном тумане.

Кавказ - с высоты орлиного полета и Кавказ, увиденный из долин.

Кавказ героический - резкие масштабные соотношения, неожиданные столкновения планов, тревожное звучание живописных масс, и Кавказ лиричный - незатейливые мотивы склонов, поросших выцветшей на светило растительностью, улочки горных аулов... "Вврачевание к Кавказу", красной нитью проходящее сквозь цикл иллюстраций к "Хаджи-Мурату", с особенной полнотой и яркостью воплощается в пейзажном творчестве Лансере.

Работая на пленэре, художник стремился передать естественное освещение, солнышко, воздух; живая пульсирующая световоздушная среда его пейзажных этюдов свидетельствует об изощренном мастерстве колориста. Добиваясь насыщенности, плотности колорита, Лансере все чаще употребляет темперу, позволяющую трудиться "энергично и прямо в смысле цвета"; акварель с ее камерным звучанием уже не отвечает возросшему живописному темпераменту художника.

В пейзажах кавказского периода мы встречаемся с Лансере-живописцем, живописцем в полной мере, пожалуй, в первый раз ставшим вровень с Лансере-графиком.

Случилось так, что "Хаджи-Мурат" с иллюстрациями Лансере стал не только последним значительным изданием дореволюционной поры, но и первой превосходно иллюстрированной советской книгой. (В издании 1916 года были обширные купюры - царская цензура не пропустила толстовский контент, содержащий беспощадно разоблачительную характеристику Николая I; был "опущен" и портрет царя, трактованный Лансере сатирически.) Полностью издание увидело свет в 1918 году. С этого времени имя Лансере неразрывно связано с развитием советской книжной графики.

Долгие годы (первые варианты иллюстраций относятся ещё к 1917 году) работает художник над циклом иллюстраций к "Казакам" Толстого, законченным в 1936 году.

В этих иллюстрациях ослепительно проявилось тяготение Лансере к созданию глубокого психологического образа, рельефно вылепленного характера, к своего рода "портретному письму". Иллюстрации метко следуют течению повествования, и все-таки они большей частью лишены активного действия, внешней динамики. В наиболее удачных иллюстрациях чуткость художника на сто процентов сосредоточено на образах героев повести, он любуется ими - яркой красотой Марьяны, бесшабашной удалью Луки, полной слиянностью с природой старого Ерошки, - и в этом живом, непосредственном любовании "естественным человеком" - особое обаяние иллюстраций.

Если книжная графика являлась первостепенный сферой деятельности Лансере с начала его творческого пути, то есть с конца 90-х годов XIX столетия вплоть до середины 30-х годов столетия XX, то монументальная живопись, начиная с 1906 года, все сильнее и сильнее привлекает внимательность художника, чтобы в 30-40-е годы заделаться главенствующей в его творчестве.

Художественная критика 900-х годов неоднократно обращала чуткость на своего рода монументальность графических работ Лансере, на свойственное художнику ощущение незыблемости плоскости, на четкость и ясность его композиционного мышления.

С 1906 года Лансере занимался не только станковой, но и монументально-декоративной живописью. Им исполнены проекты панно и плафонов для ряда общественных и частных зданий в Москве, Петербурге и Белграде. К 1906 году относится первая, не совершенно удачная (сказывалось отсутствие опыта) монументальная служба художника - панно для Большой московской гостиницы.

Весной 1907 года Лансере предпринял поездку по Италии. Как вечно во время путешествий, он с жадностью впитывал художественные впечатления, стремился осмыслить искусство великих итальянских мастеров-монументалистов Возрождения и как "сумму переживаний своего века" (А. Н. Бенуа) и как сумму профессиональных художественных приемов, "секретов" синтеза архитектуры и живописи, которые необходимо исследовать.

В 1910-1912 годах он написал плафон и фриз для дома Тарасова в Москве, позднее (1916-1917) совместно с Александром Бенуа подготавливал эскизы росписи зданий Казанского вокзала и Правления Казанской железной дороги.

Особенно удачно решена роспись "Памятного зала" Академии художеств (1915): в технике "гризайль", имитирующей рельеф, художник вписывает в люнеты на торцовых стенах небольшого зала аллегорические изображения - "Знание" и "Вдохновение". Двухтоновая, "под мрамор", гамма росписи удачно сочетается с теплыми тонами желтоватых мраморных панелей и гобеленов, доминирующими в колорите интерьера. И "тематическая программа" росписи - явственный и емкий язык аллегории, и ее изобразительное вывод - пластичность формы, четкость основных ритмов композиции, безукоризненность рисунка отлично воплощали правильный строгий дух Академии. Впервые для Лансере открылась специфика монументальной живописи: в те годы, работая в творческом содружестве с замечательными архитекторами И. В. Жолтовским и В. А. Щуко, художник основательно занимается проблемами связи росписей с ансамблем интерьера, восприятия их на расстоянии, освещения.

Главный мотив росписей 30-х годов - праздничное ликование народов юный строящейся страны. Дар перспективиста и декоративиста и органическая мажорность мироощущения художника нашли выход в этой сфере. Характерно, что, работая над плафоном ресторана Казанского вокзала, Лансере не вспоминает собственных дореволюционных эскизов той же росписи - тогда союз Европы и Азии изображался аллегорически (Европа на быке, Азия на драконе), ныне же аллегория сменилась конкретными сценами дружбы народов.

В 1933 году Лансере переезжает в Москву. Он руководит кафедрой графических дисциплин Московского архитектурного института и вместе с тем монументальной мастерской Академии художеств в Ленинграде. Как педагог Лансере сочетал широчайшую историко-художественную эрудицию, знание классического и современного искусства (в 1927 году художник был командирован во Францию, где познакомился с состоянием новейшей западной живописи) с огромным, чуть-чуть ли не уникальным опытом практика. Он стремился привить студентам высокую художественную культуру, призывал к повседневной работе с натуры, доброжелательно и тактично стоял во главе молодыми художниками. "Друг молодежи" - так назовут Лансере студенты.

В своей педагогической и теоретической деятельности (он написал строй значительных статей) Лансере выступал как уверенный и последовательный сторонник реализма: "Для меня бесспорно, что реализм, как первостепенный принцип искусства, был и остается той живительной почвой, землей, прикосновение к которой давало и дает искусству, как Антею, новые и новые силы".

И в отрезок времени жизни на Кавказе, и затем переезда в Москву Лансере не порывал связей с театром.

Так же читайте биографии известных людей:

Евгений Максимов Eugene Maksimov

В 1999 году Е.Н. Максимова избрали членом-корреспондентом, а в 2000 году членом президиума Российской академии художеств. В 2001 он стал..
читать далее →

Евгений Чарушин Eugene Charushin

Евгений Чарушин - известный советский график, скульптор и писатель. Родился 11 ноября 1901 года.В 1930-е годы Евгений Чарушин являлся одним из..
читать далее →

Евгений Бакалов Eugene Bakalov

Заслуженный артист России.
читать далее →

Евгений Весник Eugene Vesnik

Народный артист СССР (1989).
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий