Известные люди

»

Зубин Мета

- В Вене, в ресторане Дома музыки, я видела галерею фотопортретов великих дирижеров - тех, кто был удостоен чести дирижировать на знаменитых новогодних венских балах. Среди них и ваш портрет.

- Вена в моей жизни занимает сильно важное местоположение. Я попал в Вену, когда мне было девятнадцать: приехал из Бомбея обучаться. Я уже достаточно страсть сколько занимался музыкой со своим отцом Мехли Метой: он был скрипачом и дирижером и шибко хорошим музыкантом. Семь лет я провел в Вене, впитывая музыкальные впечатления, знакомясь с музыкальной жизнью города. Это было незабываемое время: во-первых, оттого, что я был молод, а впечатления юности не забываются. Во-вторых, оттого, что это было время моего формирования как музыканта. Пожалуй, потом отцовских наставлений и учебы у него в Бомбее Вена стала вторым и главным фактором, повлиявшим на мое становление.

Я учился в Вене у Ганса Сваровского: он был великим педагогом и прекрасным дирижером. Начинал я карьеру как инструменталист, играл в оркестре, и это оказалось шибко полезным опытом, пригодившимся позже в моей дирижерской работе. Впервые я встал за пульт оркестра в Вене, когда мне шел двадцать первостепеннный год. Это был малоизвестный венский оркестр, я не вспомню в текущее время его названия. А впервой продирижировал знаменитым Венским филармоническим оркестром в двадцать пять лет - сильно до времени.

Должен отметить, я самый-самый 'долгоиграющий' дирижер из всех, кто когда-либо работал с Венским и с Берлинским филармоническими оркестрами. Никто не сотрудничал с ними так продолжительно, как я. Наша приятельство продолжается с 1961 года.

- Ваше постоянство в отношениях с оркестрами известно. Вы работали тринадцать лет с Монреальским и Лос-Анджелесским оркестрами, одиннадцать лет - с Нью-Йоркским филармоническим, а с Израильской филармонией всегда работаете с 1969 года.

- Это вследствие того что, что я не люблю переезды. Люблю подолгу существовать на одном месте. Но тот самый месяц выдался необычно активным. Я шибко занят в этом месяце, потому как что мы делаем вагнеровское 'Кольцо' в Мюнхенской опере - я там music director. Позавчера я дирижировал в Мюнхене 'Зигфридом'. Концерт в этом месте, в Мариинском театре. Даже два концерта: днем мы выступаем в Синагоге по случаю дня Иерусалима, играем симфонии Моцарта и Шуберта. А уже в понедельник я еще раз в Мюнхене и дирижирую вторым 'Зигфридом'.

Сюда я смог приехать только оттого, что между первым и вторым спектаклем сделали перерывчик в три дня.

Но вообще-то мне такая бытие не нравится. Конечно, я люблю свой Израильский оркестр и сказал Гергиеву: 'Да, я могу прилететь'. Но, заметьте себе, иудеи не работают в субботу. Значит, мы прилетели в пятницу, порепетировали. А в субботу у меня оказался независимый день. И я успел окинуть взглядом все замечательные пригороды Петербурга: Царское Село, Павловск и Петергоф - все в единственный день.

- Разве вы не бывали там раньше? Вы же приезжали в Петербург в восьмидесятые годы, с Нью-Йоркским оркестром.

- Не только. Впервые я приехал ещё в Ленинград в 1962 году, с Монреальским оркестром. А в 1964 году приезжал по приглашению Ленинградской филармонии, давал тут два концерта с вашим филармоническим оркестром. И я не могу позабыть, как Мравинский приходил на мои репетиции и слушал. Он был шибко добр ко мне и по-хорошему отнесся к начинающему дирижеру.

За немного лет до того я имел вероятность чувствовать его самого: оркестр, возглавляемый Мравинским, давал концерты в Вене; кажется, это было в 1956 году, год юбилея Моцарта. Тогда я впервой услышал бесподобную игру Давида Ойстраха, услышал игру великого ленинградского оркестра. До сих пор помню мои впечатления.

- Вы поддерживали отношения с Мравинским следом знакомства?

- У нас было не так уж полно встреч. Просто он приходил на мои репетиции, кое-что советовал, был на концерте. Вот тогда я ездил в Петергоф. Но парк был тогда в плохом состоянии, не то что в текущее время.

- Я знаю, что вас связывали теплые отношения с Кириллом Кондрашиным.

- Кондрашин был моим другом. Я приглашал его продирижировать моим Монреальским оркестром, приглашал и в Лос-Анджелес. А следом поездки в Ленинград я выступал в Москве с двумя разными оркестрами: с оркестром радио и с оркестром Кондрашина.

- Это было до того, как он эмигрировал в Вену?

- Да. А затем эмиграции мы виделись немного раз. Позвольте объяснить: существование дирижеров проходит в разъездах, вследствие этого они крайне нечасто встречаются в одно время и в одном месте. Вот я сегодня тут, а Валерий - где-то ещё. Потом он приедет сюда - но меня в этом месте уже не будет. У нас нет возможности полноценно знаться.

- Расскажите, как протекало ваше малолетство в Бомбее, в доме отца?

- Мой папа был хорошим музыкантом. В родное время учился в Нью-Йорке, у Ивана Галамяна, тот был великим скрипичным педагогом. У него учились и Ицхак Перлман, и Пинхос Цуккерман. По происхождению Галамян был из Тебриза, но учился в России, в Московской консерватории.

После учебы папа вернулся в Бомбей и создал там симфонический оркестр и квартет. Когда я подрос, я помогал ему в работе с оркестром, там я впервой попробовал дирижировать. Мы с отцом были весьма близки, между нами были доверительные, теплые отношения. Я имел вероятность присматривать за работой отца, слушал, как он играет на скрипке, слушал его в квартете - он из числа оркестрантов создал ещё и квартет. В общем, я был погружен в музыку с самого детства. Когда я подрос, меня отправили в Вену учиться: но основы музыкального образования преподал мне папа. До последних дней его жизни мы с ним сохранили глубокие и сердечные взаимоотношения. Отец умер в прошлом октябре; ему было девяносто четыре года. Свой крайний концерт он дал в девяносто два года, с Ростроповичем в качестве солиста.

- Какова была бытие в Бомбее в годы вашей юности?

- Бомбей был прекрасным городом, когда в нем жило два миллиона дядя. Сейчас, когда там живут пятнадцать миллионов, он уже не настолько прекрасен. Но натура кругом чудесная: море, почва, острова... По происхождению наша семейство - парсы. Исповедуем религию Заратустры - древнюю религию огнепоклонников. Она возникла до христианства и мусульманства. Парсы пришли в Индию из Иранка и живут в Индии уже тысячу лет, компактной группой.

- Вы и есть те самые арии, высшая раса, пришедшая в Индию?

- Да, мы - подлинные арии, из самого первоисточника. Мы живем обособленно среди индусского мира, и так как наша религиозная вера не предполагает конверсии, перемены веры, у нас с индусами исторически неизменно сохранялись прекрасные отношения. Потому что парсы не представляли никакой угрозы для веры индусов: они не переходили в нашу веру, а мы - в их веру, это было легко нельзя.

Все межрелигиозные конфликты возникают поэтому, что кто-то меняет веру, поэтому, что есть вероятность 'перевербовки'. А у зороастрийцев вера не предполагает таковый возможности, это как бы наше природное качество, данное от рождения. Когда арабы принесли мусульманство в Иран - а это случилось в 642 году по мусульманскому летосчислению, - они стали искоренять огнепоклонничество. Часть парсов перешла в мусульманство, а другая доля бежала в Индию и сберегла первозданную веру. Теперь в Иране нет последователей зороастризма. А в Индии - есть.

- В окрестностях Баку, на противоположном от Иранка берегу, сохранились следы культа огнепоклонников; есть более того старый собор с вырезанными в камне свастиками - знаками огня.

- Я слышал об этом. Слава Ростропович рассказывал, - он оттуда родом. Он говорил, что я, как парс, непременно должен приехать в Баку и посетить тот самый собор. Когда-нибудь я это сделаю сообща со Славой.

- Ваша занятие дирижера неразрывно связана с вашими политическими акциями: вы выступаете в горячих точках со своими оркестрами. Традиционный вопрос: вы воистину считаете, что музыка может влиять на политику?

- Во всяком случае, мы пытаемся. Играем для детей, которые ещё не отравлены пропагандой, учим детей музыке. Два года вспять мы организовали особенный концерт. Одно отделение в нем играл оркестр Израильской филармонии, другое отделение - арабский оркестр. А в зале сидели только дети, еврейские и арабские. И я весьма верю, что до времени или поздненько наши усилия принесут нам плоды мира.

Да, мы не можем изменить политическую ситуацию, мы всего только музыканты. В 1982 году я взял оркестр Израильской филармонии, и мы отъехали от границы на немного километров, углубившись в территорию Ливии. Там соорудили импровизированную сцену и дали концерт. Потом говорили, что мы сделали большую ошибку. Потому что посредством немного дней там начались военные действия. В политике вечно так: то теплее, то холоднее, вверх-вниз, как на качелях.

Но, в принципе, держава не может влиять на действия Израильского оркестра. Оркестр существует стопудово независимо от государства, и держава не имеет права диктовать нам, что совершать, а что не работать. Мы потому что не государственный оркестр, от государства мы получаем монеты, но сильно немного. В бюджете оркестра государственные поступления составляют всего восемь процентов. Самые большие финансы мы зарабатываем сами, сквозь кассу: семьдесят процентов. Даем полно концертов, на них постоянно полно народу. Остальные монеты нам жертвуют богатые люди.

- У вас в оркестре невпроворот наших бывших соотечественников. Как вы оцениваете свойство их игры?

- Пятьдесят процентов оркестрантов родом из бывшего Советского Союза. Струнная учебное заведение у вас - выше всяких похвал, я считаю ее лучшей в мире. Но занятие в том, что люди приехали из разных мест Союза. У каждого - свой манера игры, и пришлось полно усилий потратить на то, чтобы привести их к единообразию, притереть товарищ к другу. Русские играли Моцарта и Шуберта окончательно в другой манере, с ними пришлось действовать. Но они весьма стремительно обучаются, в силу того что что все технически добро оснащены. Мне это нравится, они восприимчивые.

- Мне довелось внимать ваши выступления с Нью-Йоркским оркестром в конце восьмидесятых годов, в Ленинграде. Каковы ваши впечатления от тех давнишних гастролей?

- В восемьдесят восьмом году мы играли в Большом зале филармонии: Девятая Малера, 'Так говорил Заратустра' Рихарда Штрауса. Меня, помню, поразила акустика зала. Я считаю зал Петербургской филармонии одним из лучших в мире. Надеюсь, что в Мариинском театре акустика славная?

- В филармонии лучше. А отчего вы выбрали для исполнения в театре Третью симфонию Малера?

- Сам не знаю. Кажется, Валера попросил. Не могу припомнить. Малер вообще-то хорош для всестороннего показа оркестра. Да потому как все играют Малера! Бернстайн, Баренбойм, Кубелик, никто мимо Малера не прошел.

ЗУБИН МЕТА

МЕТА (Mehta) Зубин (р. 1936) - индийский дирижер. Дебютировал как дирижер в 1959. Выступает с ведущими симфоническими оркестрами. В 1964 реализовал в Монреале "Тоску". В 1965 состоялся его дебют в Метрополитен Опера ("Аида"). В том же году воплотил в жизнь в Ла Скала "Саломею", на Зальцбургском фестивале "Похищение из сераля" Моцарта. С 1973 в Венской опере ("Лоэнгрин"). Выступает в Ковент Гардене с 1977 (дебютировал в "Отелло"). Главный дирижер Нью-Йоркского филармонического оркестра (1978-91). С 1984 художественный глава фестиваля "Флорентийский май". В 1992 реализовал в Риме "Тоску". Эта постановка транслировалась по телевидению во многих странах. Исполнил "Кольцо нибелунга" в Чикаго (1996). Выступал в знаменитых концертах "Трех теноров" (Доминго, Паваротти, Каррерас). Работал с оркестром Израильской филармонии. Среди записей одна из лучших версий оперы "Турандот" (солисты Сазерленд, Паваротти, Кабалье, Гяуров, Decca), "Трубадур" (солисты Доминго, Л. Прайс, Милнс, Коссотто и другие, RCA Victor).

Так же читайте биографии известных людей:

Зульфия Кутдюсова Zulfiya Kutdyusova

В Москве много именитых спортсменов. Но такой, как Зульфия, пока что нет. Она - первая и единственная в России чемпионка мира по боксу среди..
читать далее →

Зульфия Ханбабаева Zulfia Hananbaeva

Азербайджанская певица, Народная артистка Азербайджана.
читать далее →

Зураб Жвания Zurab Zhvaniya

Окончил биологический факультет столичного университета. В 19881993 годах был во главе Движения зеленых Грузии, в котором вместе с ним работали..
читать далее →

Зураб Зурабишвили Zurab Zurabishvili

ИЗ 80 ТЕНОРОВ, участвовавших в прослушивании на место солиста оперного театра г. Аугсбурга (Германия), взяли только одного 31-летнего Зураба..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий