Известные люди

»

Иосиф Гусаковский

По национальности белорус. Член КПСС с 1931 года.

В 1928 году И. И. Гусаковский добровольцем вступил в Советскую Армию. Вначале служил в кавалерии, после этого его направили в танковую школу. До войны занимал строй командных и штабных должностей. В годы Великой Отечественной войны участвовал в боях на Западном, Воронежском, 1-м Украинском, 1-м и 2-м Белорусских фронтах. Командовал танковой бригадой. Был начальником штаба полка, бригады, а с сентября 1943 года командовал 112-й, а после этого 44-й гвардейской танковой бригадой.

После войны командовал дивизией, армией, был командующим войсками Прибалтийского военного округа, начальником главного управления кадров Министерства обороны СССР. В 1948 году окончил Академию Генерального штаба.

Ныне генерал армии И. И. Гусаковский продолжает службу в рядах Советской Армии, находясь на ответственной работе в Министерстве обороны СССР. В 1962 и 1966 годах избирался депутатом Верховного Совета СССР.

Случилось так, что офицер танковых войск вступил в мордобой с фашистскими захватчиками в пешем строю. Было это в июле сорок первого года под Ельней. Три месяца капитан Гусаковский провоевал в рядах пехоты. Он носил в ту пору фуражку танкиста, она выцвела, посветлела, но Гусаковский не мог с ней разлучиться. Только 3 октября капитан в конце концов сел в танк. Батальон его сражался на одном из подмосковных рубежей. Гусаковский дрался с немцами, применяя методы засад, нанося короткие, внезапные удары. Иногда приходилось зарывать танки в землю и стоять насмерть.

Но и в те невыносимо тяжелые дни мечталось о большем: о маневре, о дерзком прорыве в тылы противника. И как же встрепенулась, ожила личность танкиста, когда в декабрьском наступлении при разгроме немцев под Москвой ему в первый раз на поле боя пришлось в полную силу применять мощь броневых машин: пламень, движение, маневр! 90 километров по бездорожью, глухими лесными тропами, прокладывая путь бригаде, шли танки Гусаковского. Казалось, ничто не может их удержать!

На третьи сутки его вызвал к себе начальник бригады.

За вами не угонишься! сказал он, с уважением оглядывая тонкую фигуру капитана с обветренным лицом.

...На Курской дуге в бою под Обоянью погиб начальник танковой бригады Леонов. Командовать бригадой назначили Гусаковского. В одном из боев его ранило в ногу, но он остался в строю. Время было горячее вооруженные силы наступала. Столько забот появилось у нового командира бригады, столь новых вопросов возникало всякий день, всякий час, столь боев приходилось известия бригаде, что Гусаковскому некогда было и полагать о ранении.

То доброе, сильное и яркое, что было свойственно его характеру, проявлялось не немедленно. Сдержанность командира сперва не возбраняется было принять за сухость. Он не принадлежал к числу тех, кто любил похлопать по плечу молодого офицера, обращался к нему на ты, стараясь всячески располагать к себе. Скуповатый в выражении своих чувств, он в реальности был душевным и чутким человеком.

С каждым боем мужало воинское мастерство Гусаковского. Однажды в метель танки совершали 150-километровый марш-маневр. Но с ходу овладеть городом не удалось. Обстановка осложнилась. Прорывать оборону с востока, как планировалось, было бессмысленно. Что же совершать? Впервые бригада Гусаковского действовала в отрыве от корпуса.

И в тот миг, когда, казалось, немцам удалось стабилизировать положение, аккурат в тот самый кризисный час боя Гусаковский совершил маневр, ошеломивший врага. За темное время суток он повернул единственный из своих батальонов в направлении на юго-восток. И когда на рассвете батальон ударил на новом направлении и сумел отвлечь на себя силы противника, два других батальона штурмом взяли городок.

Этот искусно проведенный маневр явился своеобразной подготовкой к больше смелой по масштабам и размаху операции весной сорок четвертого года. Наши войска наступали от Горыни до Днестра. Они пересекали старые рубежи обороны, стремясь быстрее вылезти к границам Родины.

На штабной карте стрелы указывали тракт сквозь Буг. Бригада Гусаковского вышла на исходные позиции. Имелось в виду, что танки войдут в ворота прорыва, осуществленного пехотой, пробьются вглубь. Но сопротивление противника было в такой степени сильным, что разом прорвать фронт пехоте не удалось. Танкисты благополучно действовали на фланге. Особенно отличался напористостью начальник батальона Иванов.

Иванов! вызывает Гусаковский по радио комбата. Слушай, Иванов, высотку, высотку 126,9 быстрей бери, направлял он потрясение танков. И уже другим голосом, заботливо говорил: Людей, людей береги!

Гусаковский переводит свой командный пункт поближе к батальону Иванова. Нужно все видать, чтобы править боем: и капитана, и высоту, которую захватили танкисты, и дорогу, перерезанную ими, и Буг, к которому они пробились.

Гул артиллерии напоминал дальний гром. Темнота сгущалась. Поднявшийся ветер раскачивал вершины деревьев, в небе глухо гудел германский разведчик. Где-то нимало рядом по дорогам, примыкающим к лесу, двигались тапки.

17 июля бригада форсировала Западный Буг. Смелый прорыв и угрожающий фланговый потрясение всей армии.

Советские войска, выполняя указание Ставки Верховного Главнокомандования, вышли к Висле. 12 января 1945 года полковника Гусаковского радиограммой вызвали на командный пункт армии. Оп получил инструкция зайти в прорыв для глубокого удара по тылам фашистских войск.

Ночью танки передовых отрядов переправились сквозь Вислу и сосредоточились в лесу на плацдарме близ Варшавы. Лес с его густыми, мохнатыми елями больше походил на колоссальный гараж: под каждым деревом стояли боевые машины.

К двум часам дня бригада с приданными ей самоходными орудиями, дивизионом гвардейских минометов, батальоном мотопехоты, саперами и средствами связи вошла в прорыв, подготовленный силами пехоты и артиллерии. Бригада вошла, как говорят танкисты, в чистый прорыв. И это уже было хорошим признаком: сохранялись мощь удара передового отряда, большой этический и боевой коэффициент.

Удар был стремительным. Когда танкисты вышли к реке Пилица, оказалось, что моста нет, а лед тоненький. Но медлить воспрещено. Гусаковский принимает решение: взорвать лед и запустить боевые машины вброд.

Так и сделали. Автоматчики, заняв западный берег, оттеснили противника. А танки, сползая по пологому берегу, входили в черную дымящуюся воду, расталкивая льдины, которые терлись о стальные бока машин. Холодная влага проникала через смотровые щели у водителей сводило руки. Выбравшись на полярный берег, боевые машины с ходу вступили в махач.

Но Гусаковский трезво оценивал обстановку. Первые успехи наступления могли вскружить голову: мол, все сейчас нетрудно, все нипочем. Была угроза, ворвавшись в Равву-Мазовецкую, увязнуть там, утратить время и силы. А что если объехать ее и, выйдя на главную магистраль, отхватить противнику пути отхода?

Гусаковский ставит эту задачу перед командиром танкового батальона Карабановым, напутствуя:

Не вечно в лоб! Иногда разрешается и сбоку... Понял?

Танки совершили бросок в 123 километра. Гусаковского беспокоило отсутствие связи с корпусом. Возможно, последовавшие за ним бригады увязли в бою под Раввой-Мазовецкой. И вот офицер связи майор Бардишин единственный на танке ночью отправился вспять. Это был серьезный путь: между передовым отрядом и главными силами были немецкие очаги. Но он разыскал штаб гвардии полковника Бабаджаняна, и на рассвете все двинулись по следу 44-й бригады, которая тянула за собой всю массу танков, пехоты, самоходок.

С каждым днем все больше явственно вырисовывались контуры наступления. Все устремились к Одеру!

Бывают острые моменты в бою, когда необходимо смело и резво дерзнуть на эдакий шаг, тот, что позже, в спокойной обстановке, кажется настолько рискованным, что тяжело заявить, повторил бы ты его ещё раз или нет. В подобные минуты испытываются все командирские качества: острота мысли, мощь характера, решимость, умение ходить на риск. Для Русаковского этакий миг настал в день выхода бригады к Мезерицкому узлу обороны, или, как его ещё называли, преддверию укреплений Одерского четырехугольника.

В тот день, когда разведывательные танки подошли к этому рубежу и в сумеречном свете Зимнего утра танкисты увидели зубы дракона черные надолбы, вросшие в землю, никто из них не мог более того представить себе всей опасности, таившейся за этой железобетонной грядой укреплений. Много позже наши военные инженеры, осмотрев блиндажи Одерского четырехугольника, увидели казематы со стальными накатами, тоннели, заводы с уникальной аппаратурой, электрические и насосные станции большое и сложное подземное хозяйство, созданное и выверенное с чисто немецкой точностью. Этот укрепленный район лежал на Берлинском направлении. Его мощные видимые и невидимые оборонительные сооружения замыкались в просторный квадрат, перехваченный реками, высотами, холмами и лесами. Все было заминировано, заковано в бетон и сталь. К строительству Одерского четырехугольника немецкий генеральный штаб начал безотложно же позже катастрофы в районе Сталинграда.

И вот к этому рубежу подходит бригада Русаковского.

Первый вариант удара: ходить к Мезерицкому узлу проселочными дорогами, описав своеобразную дугу, имел свои положительные стороны. Бригада избегала встреч с противником. С выходом же на главную магистраль она рисковала выявить себя. Этот вариант созрел у Русаковского ночью, когда бригада совершала бросок на Вильнау. Окрыленный успехом ночного марша, Русаковский утром пересмотрел его. Хотя у первого варианта были свои преимущества, он означал потерю времени. А время что ни на есть важный момент на войне. И как только Русаковский заговорил вслух, как бы проверяя свои мысли, патрон штаба подполковник Воробьев понял: нужно повременить с отдачей приказа делать по первому варианту.

Новый вариант топать по главной магистрали таил в себе большую угроза, но он открывал шансы для внезапного удара. А шанс великое дело, говорил Русаковский, крепко убежденный, что форсированным маршем удастся вылезти к Мезерицкому узлу обороны до наступления ночи.

Почему он решился силами одной бригады шагать на прорыв мощной линии вражеской обороны? Безудержная лихость, смелость с целью смелости, а тем больше показная храбрость были сильно чужды этому офицеру. Русаковский чувствовал противника. Порой это были только намеки, какие-то штрихи, обрывки сведений, но более того и по ним он воссоздавал для себя картину поведения и настроения фашистов.

Для решения задачи Русаковскому нужен был таран мощный, добро собранный таран, чтобы с ходу прошибить бригаде стезя сквозь укрепления. Он поставил в авангарде батальон Карабанова, за ним впритык шли батальоны Боритько и Пинского. Огонь всех орудий танковых и самоходных должен был расчистить проходы на узком фронте прорыва.

Русаковский нагнал Карабанова на дороге. Ему хотелось ещё раз заприметить своего комбата, ещё раз проронить что-то крайне важное офицеру, тот, что пойдет спереди.

Вот что, Алеша, проговорил Русаковский, всматриваясь в дышавшее силой и молодостью физиономия Карабанова, вот что...

Карабанов был удивлен и смущен: полковник в первостепеннный раз назвал его по имени. Интонации в голосе Русаковского были настолько необычными, что начальник батальона чутко взглянул на полковника. Он ухватил только лоск его око.

Я вас слушаю, друг гвардии полковник, сказал Карабанов.

Рация ладно работает? спросил Русаковский.

Хорошо.

И самочувствие у народа хорошее?

Хорошее.

Отдыхали?

Три часа.

Задача ясна?

Ясна.

Русаковский сбоку стремительно и пытливо взглянул на майора. Легонько подтолкнув его вперед, прощаясь, кратко бросил:

Берегите себя...

Карабанов сделал немного шагов и обернулся. Гусаковский также обернулся.

Помни, сложив руки рупором, крикнул он, связь, связь, связь!

В 19 часов передовые танки приблизились к границам укреплений. Короткий зимний день был на исходе, густые вечерние тени легли на дорогу.

Если бы полковник Гусаковский, танки которого вырвались неблизко вперед, стал ждать подхода главных сил, если бы он решил отсрочить махач до утра или хотя бы на единственный час, он точно потерял бы ту счастливую вероятность, которая открылась перед ним, вдруг обрушить пламень на противника.

Орудия Карабанова открыли дюжий пламень. Цветные трассы пулеметных очередей из немецких блиндажей зловеще осветили преддверие Одерского четырехугольника.

Первая радиограмма, полученная от Карабанова, гласила: На мосту надолбы. Подступы прикрыты рельсами, воткнутыми в бетонные лунки, недруг ведет огонь. Гусаковский ответил ему: Надолбы сдвинуть, рельсы разобрать. Не пускать взрыва моста.

Огонь танковых пушек прикрывал работу саперов. Танки Карабанова, ведя жар, с ходу прорвались на мост и овладели им. Командир батальона выбросил первую ракету. В сумеречном свете ракета взметнулась и, чисто ударившись о невысоко нависшие тучи, рассыпалась голубыми искрами. Это был условный сигнал: батальон развернулся на 180 градусов и открыл жар с тыла по немецким дотам. Танки Боритько и Пинского рванулись в доступ, пробитый машинами Карабанова. Вот так они и пробивались через германский жар короткими бросками вперед.

В что ни на есть разгар боя из батальона Карабанова поступила короткая радиограмма. Радист бригады, взглянув на полковника, почувствовал, что не в силах произнести то, что передали но радио.

Гусаковский понял: случилось непоправимое.

Карабанов... тихонько произнес он.

Убит... так же еле слышно ответил радист.

Комбата захоронили в сосновой роще. Командир бригады взял горсть мерзлой земли и кинул в разверстую могилу. И тут же, грубо повернувшись, пошел, не разбирая дороги, по рыхлому снегу, шепотом повторяя: Алеша, Алеша... Ему казалось, что совместно с этим мужественным офицером ушла частица и его души.

Но как ни тяжела была горечь утраты, нужно было мыслить о живых, о бригаде в целом, нужно было связаться с корпусом, полагать о том, сколь в машинах осталось горючего, сколь в наличии боеприпасов, вручить людям перевести дух до рассвета... Надо было навестить раненых, совершить тысячу больших и малых дел, связанных с жизнью бригады.

Гусаковский получил радиограмму от следовавшей за ним бригады. Где вы прошли? тревожно запрашивал его сосед. Уточните район. В указанном вами месте стоят надолбы и двутавровые балки. По короткой, тревожной радиограмме Гусаковский понял, что за те часы, которые прошли следом его прорыва сквозь Одерский четырехугольник, ситуация там коренным образом изменилась. Офицер Храпцов отправился на восток и, вернувшись, доложил: Проход закрыт, немцы стянули силы с других участков и ведут дюжий жар по прорывающимся танкам.

Бригада Гусаковского отрезана от корпуса, от армии. Требуется продержаться сутки, всякий ценой. Боевые машины не дают покоя фашистам, танкисты не выходят из боя. Враг в напряжении: в тылу русские танки!

Через сутки бригада соединилась с главными силами армии. Сражение переместилось в глубь Германии, за Одер. По утрам легкие заморозки, а в полдень поля раскисают, туман съедает остатки снега, и сверкающая зелень озимых уходит неблизко к горизонту.

Прошел по-весеннему теплый дождина. Все движется на запад: тягачи с пушками, машины с боеприпасами, пешие, верховые. А навстречу из немецкой неволи бредут русские, поляки, французы. Вот единственный белоголовый мальчонка ткнулся в колени красноармейцу. Рядом с хлопчиком его мамаша, простоволосая леди в стареньком, застиранном крестьянском платье. Рябоватый пехотинец в забрызганной шинели наклонился над мальчиком и шершавой ладонью погладил его по голове.

Позднее, в угрожающий предрассветный час, когда по всему фронту могучими голосами заговорили тысячи орудий, собрались в лесу танкисты бригады. Орудия танков были нацелены на Берлин. В эти последние минуты перед вводом в прорыв Гусаковский приказал повернуть боевые знамена бригады. Шесть орденов горели на гвардейском знамени. И ещё одно полотнище стяга развевалось перед строем танкистов полотнище стяга, овеянное пороховым дымом гражданской войны. Оно перешло в бригаду по наследству,старое, пробитое осколками и пулями красное полотнище стяга мотомехбатальона петроградских рабочих. Под этим знаменем шли в махач первые красноармейцы супротив Юденича, Колчака, Деникина, интервентов. И чудилось танкистам: сраженные в боях товарищи пришли под стены Берлина и стали бок о бок с живыми. И расступились танкисты, давая дорогу полковнику Леонову, первому командиру бригады, погибшему на Курской дуге; павшим смертью храбрых Карабанову, Боритько... Со всех рубежей войны сходились танкисты, чтобы вручить фашизму концевой, бесповоротный махач.

Полковника Гусаковского ранило в апрельский конец дня в Берлине. Он стоял у машины с походной радиостанцией и вызывал по радио лейтенанта Храпцова, чтобы ввести его танки в махач. На темно-зеленом крыле машины лежала измятая рабочая карта с планом Берлина.

Нашел Тимофея Тимофеича? спрашивал Гусаковский Храпцова.

Водя карандашом по карте, он ясно сформулировал поставленную задачу, указал, когда двинуть танки, где объехать дома, в которых засели гитлеровцы, куда нужно пробиться не позже чем сквозь два часа. Они сверили время: было 19 часов. Огрызком спичечки Русаковский старательно измерил квадраты, которые нужно было с боями пройти: до рейхстага оставалось меньше трех километров.

Сколько, Иосиф Ираклиевич? спросил стоявший рядом офицер, облаченный в защитный комбинезон. Это был начальник полка самоходных орудий.

Два семьсот... ответил Гусаковский.

В ту же секунду что-то свистящее весьма ударило рядом, и оба они, танкист и самоходчик, бросились на землю. Еще не видя крови, Гусаковский почувствовал, что ранен.

Эх, не своевременно... сказал он с досадой.

И я ранен, негромко произнес офицер, ощупывая ноги.

И меня, неспешно проговорил лежавший поодаль майор Штридлер, босс медсанслужбы гвардейской бригады. В грудь и в голову...

Всех троих ранило осколками одного снаряда. Их отвезли в полевой лазарет. Товарищи не захотели расставаться, и их поместили в одной маленькой, тесной комнате.

Я был у них на следующий день следом капитуляции Берлина. Полковник Гаркуша, заместитель командира корпуса, приехал в лазарет вручать Русаковскому орден Красного Знамени.

За Берлин? спросил я.

Смуглый рослый полковник покачал головой:

Старая операция. Прорыв к Гданьску...

Он говорил раскатистым басом, громко и развесёло, прямо желая вознести расположение раненого командира бригады.

Гусаковский лежал у раскрытого окна, изнеможенный, с разметавшимися по подушке светло-русыми волосами. Он оживился и открыл лихорадочно блестевшие глаза, когда услышал, что лейтенант Храпцов тот что ни на есть офицер, которому Гусаковский отдал свой окончательный директива по радио, пробился с танками в район Тиргартена.

Пробился! сказал и дважды повторил: Очень, весьма славно.

И в первый раз за все начало дня его бледное физиономия осветила улыбка.

...Когда я спросил Гусаковского, как протекала его существование, он задумался.

Люди и танки! сказал он негромко, метко извиняясь за простоту и обыденность своей жизни. Люди и танки до войны, люди и танки в войну...

Так же читайте биографии известных людей:

Иосиф Матрунчик Josif Matrunchik

Герой Советского Союза (20.05.40). Награжден двумя орденами Ленина, двумя орденами Красной Звезды, медалями.
читать далее →

Иосиф Нищев Josif Nischev

Указом Президиума Верховного Совета СССР сержант И. И. Нищев награждается орденом Славы 1-й степени. Эта радостная весть догнала его в Берлине. За..
читать далее →

Иосиф Кобзон Josif Kobzon

Иосиф Кобзон - выдающийся советский и российский эстрадный певец (баритон). Родился 11 сентября 1937 года.Иосиф Кобзон работал с такими известными..
читать далее →

Иосиф Пригожин Josif Prigozhin

С 1994 года Иосиф - член Ассоциации музыкальных продюсеров, доктор искусств Академии альтернативных наук. В 1998 года он был удостоен премии..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий