Известные люди

»

Леон Гамбетта

Отец его был мелким торговцем, родом из Генуи, мамаша же его вышла из чисто французской семьи, принадлежавшей к старинной буржуазии.

Детские годы Гамбетты ознаменовались только несчастным случаем, вследствие которого он навечно лишился зрения на единственный око.

Образование

Учился он вначале в семинарии соседнего города Монтобана, вслед за тем в кагорском лицее; сильно раньше времени обратил на себя внимательность своими выдающимися способностями.

В Париже в течение трёх лет, проведённых в Ecole de droit, Гамбетта усердно работал, изучая, кроме юридических наук, историю и литературу.

Страстный заинтересованность к политической жизни сильно стремительно выдвинул его из толпы его современников. Его молодые товарищи с охотой признавали его авторитет.

Адвокатская карьера

По окончании курса Гамбетта немедленно же записался в цифра avocats stagiaires и ни при каких обстоятельствах не покидал адвокатского сословия, хотя в реальности его адвокатская занятие была кратковременна.

В качестве адвоката, не окончившего ещё более того своего искуса, Гамбетта выступил защитником по некоторым политическим процессам, и его ораторский дар без малого с первого раза привлёк к нему внимательность если покуда ещё не толпы, то во всяком случае лиц, интересующихся судебными делами.

Вместе с тем Гамбетта посещал лекции Сорбонны и Collиge de France, изучая политические и административные науки, и проводил дни в законодательном корпусе, следя за политическими дебатами.

Возвращаясь из палаты, он набрасывал на бумагу свои свежие впечатления, и такие наброски появлялись в печати в виде корреспонденции из Парижа в французской газете, издававшейся во Франкфурте.

Гамбетта - республиканец

Разделяя с огромным большинством молодого поколения того времени ненависть к империи, Гамбетта не стеснялся развивать в кругу своих сверстников свои республиканские идеи.

Положение, которое он завоевал на левом берегу Сены, в студенческом микрорайоне Парижа, доставило ему вероятность в отрезок времени выборов 1863 г. обозначиться энергичным борцом супротив империи.

Он весь отдался избирательной деятельности, поддерживая кандидатуру одного из самых талантливых оппозиционных журналистов, Прево-Парадоля.

Энергия, такт, пренебрежение ко всякому страху, горячее воодушевление, проявленные им в тот самый отрезок времени, укрепили за ним достаточно уже видное местоположение в рядах либеральной оппозиции. Гамбетта стал все чаще и все успешнее являться в Palais de Justice в качестве защитника как по политическим процессам, так и по делам печати.

Для того, чтобы имя его разнеслось по всей Франции, нужно было только какое-нибудь занятие, которое позволило бы ему явить во всём блеске всю таившуюся в нём ораторскую мощь.

Таким делом был ход журналистов, открывших подписку на монумент народного представителя Бодена, убитого на баррикадах во время декабрьского переворота 1851 г. Избранный в защитники одним из обвиняемых, Делеклюзом, Гамбетта произнёс речь, каким-то громовым раскатом раздавшуюся во Франции. Никогда ещё с таковой неустрашимостью империя не призывалась к ответу; никто ещё не произносил над правительством Наполеона III такого беспощадного обвинительного вердикта. И вы осмеливаетесь утверждать, воскликнул он, что вы спасли среда, тогда как вы занесли над ним вашу преступную руку. Империя встретила в Гамбетте непримиримого врага, сумевшего воскресить в памяти нации преступное занятие 2 декабря 1851 г.

Имя Гамбетты было ныне у всех на устах. Громкая известность, созданная ему процессом Бодена, открыла перед ним широкую арену уже не судебной, а политической деятельности. Как раз в это время марсельский избирательный округ лишился своего славного представителя; скончался Беррье, и Марсель незамедлительно же предложил Гамбетте депутатские полномочия в законодательный остов. Правительство Наполеона, встревоженное процессом Бодена, решило отсрочить все частные выборы и таким образом отдалить, по крайней мере, миг вступления на политическую сцену своего молодого, но опасного противника.

Не прошло и года, как общие выборы 1869 г. открыли Гамбетте двери законодательного корпуса. Избранный Марселем и Парижем Гамбетта появился в палате и проворно завоевал себе выдающееся положение. Империя переживала критический отрезок времени. Сознание утраченного престижа заставило руководство Наполеона III совершить пробуждённому общественному мнению немного уступок. Тяжёлая проблема призрачного обновления политического строя Франции возложена была на перебежчика из республиканского лагеря, Эмиля Оливье.

Демократическая оппозиция не питала доверие искренности обращения правительства и Гамбетта явился выразителем настроения, не допускавшего никаких компромиссов с империей. Наступила пора, говорил он в своей знаменитой речи 5 апреля 1870 г., чтобы империя уступила своё местоположение республике; если она не уступит его добровольно, то явится кто-то, кто заставит её уступить, и тот самый кто-то революция. К насильственному перевороту Гамбетта, при всем при том, ни в жизнь не стремился. Он был убеждённым сторонником мирной, бескровной революции революции, совершаемой избирательным бюллетенем.

Империя, чувствуя как земля под ней начинает колебаться, стала разыскивать какой-либо диверсии, чтобы отвратить общественное точка зрения от вопросов внутренней политики. Такой диверсией явилась битва с Германией. Патриотические усилия Гамбетты и Тьера предотвратить войну между Францией и Германией остались бесплодными. Тогда Гамбетта, забывая все, помимо достоинства, чести и спасения Франции, отделяется от своей партии, вотирует все необходимые кредиты и поддерживает все меры, предложенные министрами Наполеона с целью организации защиты. Все было тщетно. Седанская капитуляция схоронила вторую империю.

Ввиду наступающих неприятельских полчищ Гамбетта напрягает последние усилия, чтобы помочь легитимный строй, опасаясь, что революционное движение вызовет ещё более значительный хаос, благоприятный для врага. Он предлагает законодательному корпусу избрать руководство народной обороны и тем предварить революцию; но династические чувства большинства взяли верх над патриотизмом, и призыв Гамбетты не был услышан. Тогда Гамбетта всходит на трибуну и перед растерявшимся большинством громко произносит: Луи Наполеон Бонапарт и его династия навечно перестали царствовать во Франции.

Час через на площади городской ратуши была провозглашена республика. Поспешно избранное руководство народной обороны поручило Гамбетте тяжелый пост министра внутренних дел. Прежде чем новое руководство успело принять какие-либо меры, Париж был обложен и отрезан от другой страны. Гамбетта на воздушном шаре вылетает из Парижа и сквозь два дня появляется в Туре, весь проникнутый одной только мыслью о спасении своей родины.

Франция находилась в это время в состоянии полной дезорганизации. Без армии, без оружия, без крепостей она казалась беспомощной и беззащитной; но Гамбетта не поддался охватившим все народ ужасу и отчаянию. Облечённый диктаторской властью, он сумел пробудить все живые силы страны, поднять поникший дух народа и в какой-нибудь месяц создать занятие народной обороны. Все, что было в пределах человеческих сил, было сделано Гамбеттой.

Созданные его усилиями молодые французские армии в течение целых четырёх месяцев выдерживали натиск вдалеке превосходивших их и численностью, и боевой готовностью германских войск, и если им не суждено было спасти Францию от погрома, то они спасли по крайней мере её национальную честь, веру в её жизненную силу. Наступил миг, когда дальнейшее сопротивление казалось невозможным.

Лишь немногие патриоты с Гамбеттой во главе предпочитали войну до последней капли крови, la guerre а outrance, потребованному победителями расчленению Франции. Голос их был подавлен огромным большинством национального собрания, избранного под давлением страха. 1 марта 1871 г. национальное собрание в Бордо большинством 516 голосов супротив 107 приняло тяжёлые мирные условия. Лишь только итог голосования стал известен, Гамбетта сложил с себя депутатские полномочия и покинул залу заседаний.

Измученный шестимесячной судорожной деятельностью и удручённый гибелью своих надежд, Гамбетта оставил Францию и на немного месяцев отказался от всякого участия в политических делах. Месяцы, проведённые им без малого на границе Франции, в испанском городе Сан-Себастиане, совпали со страшным периодом междоусобной войны, вызванной Парижской коммуной.

Страсти были чересчур воспалены, чтобы звук Гамбетты был услышан; вмешательство его было бы бессильно образумить враждующие партии. Частные выборы в июле 1871 г. заново открыли Гамбетте доступ в национальное собрание. Он понял, что только умеренная, сдержанная политика способна притянуть к республике сельское народонаселение Франции и склонить национальное собрание, или по крайней мере ту количество большинства, которая интересы родины ставит выше династической преданности, к тому, чтобы оно решилось вручить окончательное признание республиканским учреждениям.

Чуждый мелкого самолюбия Гамбетта забывает враждебное касательство к нему Тьера, прозвавшего его fou furieux за его патриотическую дело по народной обороне, и радикально присоединяется к политической программе испытанного государственного человека. Тьер провозгласил, что верх будет принадлежать той из борющихся партий, которая окажется самой мудрой и самой достойной. Нужно, говорил Гамбетта, чтобы республиканская партия стала наиболее мудрой.

Преследуя такую мишень, Гамбетта, с одной стороны, сдерживал нетерпеливые порывы республиканской партии, с прочий вёл осторожную, но упорную борьбу с монархическими партиями, не скрывавшими своего намерения воссоздать во Франции монархический образ правления. В этой борьбе Гамбетта выказал себя редким парламентским тактиком, искусно пользовавшимся каждой ошибкой противников и постоянно умевшим направлять к выгоде юный республики, существовавшей тогда только по сути дела, все направленные супротив неё замыслы.

Вместе с тем Гамбетта добивался осуществления двух новых задач республиканской программы: реорганизации народного образования и реорганизации военной организации. Народное невежество, говорил он, это групповой источник и деспотизма и демагогии, обманов, влекущих нацию к конечной гибели; а повторение обрушившегося на Францию чужеземного нашествия может быть предупреждено только могущественной военной организацией. Всегда готовый к борьбе и к защите идей республиканской партии, Гамбетта является её истинным представителем, её лидером, авторитету которого с радостью подчинилось республиканское меньшинство палаты.

Озлобление супротив Гамбетты стабильно растёт, но он не смущается ожесточёнными нападками. Он неутомимо заботится о политическом воспитании народной массы, стараясь делать на неё прямо своим убеждённым и пламенным словом. Он объезжает Францию из конца в финал, повсюду пропагандируя умеренную, но твёрдую республиканскую политику. Труд его не был напрасен. Каждые новые частные выборы доказывали, что народ все больше и больше примыкает к республике.

Монархическое большинство национального собрания, опасаясь быстрых успехов республиканской партии, руководимой Гамбеттой и энергично поддерживаемой Тьером, переходит в наступление; местоположение Тьера занимает Мак-Магон, и новое руководство ведёт решительную атаку супротив республики, на страже которой стоит Гамбетта.

Сам граф Шамбор расстроил в последнюю минуту замыслы своих сторонников, предпочитая скорее отступиться от престола, чем пожертвовать белым знаменем. Монархисты решились продолжить, сколь быть может, неопределённое переходное состояние, чего всего больше опасалась республиканская партия. Гамбетта, преследуя политику результатов, склонил тогда свою партию признать за национальным собранием права учредительной палаты в надежде, что в национальном собрании образуется большинство в пользу окончательного установления республиканской формы правления. Эта политика увенчалась успехом.

31 января 1875 г. национальное собрание большинством одного голоса провозгласило республику, как законную форму правления Франции. Дело не обошлось без уступок. Республиканская партия, в значительном большинстве враждебная учреждению второй палаты, должна была ударить по рукам на учреждение сената, защиту которого взял на себя Гамбетта, предсказывая, что он превратится в огромный совет французских общин. Сознавая, что от исхода выборов в новую палату зависит грядущее республики, Гамбетта весь отдаётся избирательному движению.

Не проходило без малого дня, чтобы он не появлялся в том или другом городе Франции и не произносил речи, проповедуя единство республиканской партии, объясняя республиканскую программу. Балаганный оратор, путешествующий приказчик так иронически обзывали его враги юный республики. Да, отвечал он, я приказчик республики, и я горжусь этим. Несмотря на избирательную победу республиканцев, монархическая коалиция была сильно далека от мысли уложить оружие. Гамбетте предстояла ещё продолжительная баталия с ожесточёнными врагами нового строя государственной жизни.

Избранный громадным большинством новой палаты в президенты бюджетной комиссии, Гамбетта стал лицом к лицу к самым важным вопросам государственной жизни. Пятнадцать речей, посвящённых бюджетам военному, морскому, внутренних дел, иностранных дел, дали ему вероятность обусловить, какова должна быть республиканская политика и в каком направлении должны быть произведены необходимые перестройки. Указав на надобность введения подоходного налога, Гамбетта крупными штрихами обрисовал финансовую политику, основанную на демократических началах.

Но чем больше доверия приобретал Гамбетта, а с ним и вся республиканская партия, тем сильнее становилась вражда монархических партий супротив нового порядка вещей. Главной их опорой был клерикализм. Далёкий от того, чтобы отождествлять клерикализм с религией, Гамбетта не только не был врагом церкви он был противником разделения церкви и государства и отстаивал неприкосновенность конкордата. Он требовал только, чтобы церковная кафедра не превращалась в политическую трибуну, чтобы духовные лица в равной мере со всеми гражданами подчинялись существующим законам.

Но если с чем-либо клерикальная партия не желала мириться, то аккурат с утратой своего политического влияния. Подчиняясь её внушениям, Мак-Магон удалил (16 мая 1877 г.) умеренно-республиканское министерство Жюль Симона и призвал к власти самых заклятых врагов республики. Главенствующая образ в борьбе между реакцией и республикой принадлежала Гамбетте. Он явился в палате депутатов выразителем чувств и настроения значительного большинства страны, когда в речи, неподражаемой по своему красноречию, осветил положение Франции и показал, как реакционная партия, вдохновляемая бонапартистами и клерикалами, пускает в занятие самые недостойные средства, чтобы стать поперек дороги осуществлению великой задачи национального возрождения.

Он предложил палате мотивированный переход к очередным занятиям, в котором выражен был резкий протест супротив нарушения конституционных прав палаты и супротив насильственных и беззаконных действий правительства. Правительство отсрочило на месяц заседания палаты, и эта отсрочка послужила только прологом роспуска республиканской палаты, избранной всего год вспять. Прежний административный персонал был заменён новым, набранным по преимуществу из людей, привыкших во времена империи не стыдиться законами и целой системой злоупотреблений и насилия доставлять торжество официальным кандидатам.

По инициативе Г. республиканская партия обратилась к населению с манифестом, подписанным 368 депутатами и приглашавшим народ, сохраняя строй, протестовать избирательными бюллетенями супротив покушения на свободу и республику. Сила должна преклониться перед правом таков был призыв Г., с которым он объезжал Францию, громко заявляя, что республиканское большинство вернётся в палату нетронутым, несмотря на все злоупотребления правительства борьбы. В реакция на прямое вмешательство в борьбу маршала Мак-Макона, выразившего свою решимость не отходить ни перед чем для водворения порядка, Гамбетта в речи, произнесённой в Лилле, произнёс пророческие слова: Когда Франция возвысит свой державный звук, верьте мне, нужно будет или подчиниться, или оставить свой пост. Правительство почувствовало, что сжатая формула Г. se soumettre ou se d й mettre нанесла ему смертельную рану. Оно возбудило супротив Г. криминальный процесс; но вердикт суда, присудивший его к трёхмесячному тюремному заключению и к штрафу в 2000 франков, способствовал только увеличению его популярности. Приговор тот самый не был приведён в исполнение; он был кассирован выборами 14 октября 1877 г., оправдавшими лозунга Г.: право подавляет силу.

Президент республики должен был для удержания власти подчиниться власти народной воли. Строгое употребление парламентаризма требовало бы, чтобы после этого возвращения республиканского большинства президент республики препоручил Г. составление нового кабинета. Если Гамбетта ни при каких обстоятельствах не добивался власти, то он в аккурат так же ни в жизнь от неё и не отказывался. Понимая истинное значимость главы партии, Гамбетта в одной из своих речей, произнесённых уже потом победы республики над реакцией, в деталях изложил свою политическую программу. Это была программа государственного человека, не задающегося утопическими надеждами, не преследующего неосуществимых в данный миг реформ, как бы они ни были желательны, и целиком сознающего, что мерное и ровное движение вперёд плодотворнее опасных и излишне нередко неверных скачков в неизвестное.

Реформа народного образования, реорганизация военной организации, установление правильных отношений между церковью и государством, перестройка судебная, реорганизация законодательства, касающегося ассоциаций, рабочих союзов, реорганизация финансовая, меры, направленные к обеспечению рабочих классов на происшествие болезни, старости, несчастных случаев вот что вписал в свою программу Г., вызвавший супротив себя обвинения в умеренности, в оппортунизме. Он восставал супротив утопий тех реформаторов, которые веруют в какую-то панацею, способную в 24 часа облагодетельствовать мировое сообщество. Разрешение социального вопроса, или, как он выражался, целого ряда социальных задач, может быть достигнуто только постепенным разрешением одной задачи за прочий, а не какой-то единой формулой. Умеренностью отличалось и касательство его к внешней политике Франции.

Если мысль реванша ни при каких обстоятельствах его не покидала, то битва с Германией с целью возврата Эльзаса и Лотарингии рисовалась ему в сравнительно далёком будущем, когда Франция решительно воспрянет и приобретёт неуязвимую крепость; до тех же пор он рекомендовал ни при каких обстоятельствах не проговаривать вызывающего слова, ни в жизнь не изрекать о победителе, но всегда размышлять о нём. Как ни сдержанна, и все-таки, была его политическая программа, воззвание к Г. означало бы для президента республики не только признание, что монархические надежды схоронены насовсем, но и осуществление возвещённого Гамбеттой появления в политике новых социальных слоёв. Мак-Магон предпочёл обратиться к республиканцу по рассудку к Дюфору, и тем создал для главы республиканской партии невозможное в политическом отношении положение. Гамбетта играл чересчур видную образ, чтобы министерство во всех серьёзных вопросах не интересовалось его мнением и не обращалось к нему за советом.

Этого было целиком довольно, чтобы его враги стали обвинять его в пользовании подпольной властью без соединённой с властью ответственностью. К враждебному ему монархическому стану начали присоединяться враги из лагеря прямо противоположного крайних республиканцев. Не отвечающее истинному парламентаризму положение Гамбетты, должно было, по-видимому, прекратиться, когда Мак-Магон решился, в конце концов, оставить свой пост (1879). Кандидатура Г. благодаря достигнутой им популярности представлялась совершенно естественной; но Гамбетта, зная, что она может побудить раздор в республиканской партии, поспешил устранить саму думка о ней и указал на Греви как на человека, на котором должны соединиться все республиканцы. Гамбетта стал в истинном смысле слова великим избирателем Греви, и завершающий занял пост президента. Вся Франция была уверена, что свежий президент немедленно же призовёт Г. к власти; но Греви, по-видимому, полагал, что время вождя республиканской партии ещё не настало.

Палата депутатов большинством 314 голосов из 405 избрала его тогда своим президентом. Как ни почётна была эта образ, но она не устраняла аномалии в положении Г. Враждебные крики о подпольном правительстве Г. раздавались все сильнее и компрометировали как его собственное положение, так и положение каждого нового министерства. В многократных заявлениях Г., что он ни при каких обстоятельствах не отказывался от ответственности, сопряжённой с постом главы министерства, что он примет верх, как только она ему будет предложена, враги его усматривали только одно лицемерие. Влияние его в действительности было сильно велико, но оно проистекало не из подпольного источника, а из убеждения, что его политика отвечает насущным интересам страны.

Вот отчего, занимая пост президента палаты, Гамбетта по-прежнему оставался истинным вождём республиканского большинства, звук которого имел наибольший вес при разрешении самых важных политических вопросов. Ему волей-неволей нередко приходилось оставлять президентское кресло, вмешиваться в дебаты, и речи его в большинстве случаев имели решающее важность. Возвращение палаты из Версаля в Париж и после этого амнистия, покрывшая забвением дела коммуны, были вотированы главным образом благодаря влиянию Г.

Зато и клевета супротив него росла не по дням, а по часам. Гамбетта был горячим сторонником выборов по спискам, а не по округам, убеждённый, что только выборы по спискам способны образовать такую палату, которая, отвлекаясь от местных мелких интересов, будет на высоте своей задачи возрождения Франции. Один из его друзей, Барду, внёс в палату план закона, заменяющего выборы по округам системой выборов по спискам. Тотчас же поднята была искусственная цунами, и враги его начали неотступно распространять слух, что Гамбетта стремится к изменению выборной системы, преследуя одну только мишень свою диктатуру.

При выборе по спискам, говорили они, он заставит себя предпочесть в двадцати, тридцати департаментах, и тогда захватит верх в свои руки. Великолепная речь Г., посвящённая выборной системе, была ответом его на лживые пророчества, и палата ещё раз увлечена была силой его логики и красноречия. Враги его не смущались и продолжали своё занятие, наводняя страну брошюрами, доказывавшими, что Гамбетта влечёт страну к гибели, замышляя новую войну с Германией. В отклик на это Гамбетта выражал твёрдую уверенность, что нация неизменно сумеет различить между теми, кто стремится только её ввести в заблуждение и лгать, и теми, кто любит её до смерти.

Проект закона об изменении выборной системы был отвергнут сенатом. Новые выборы, происходившие в августе 1881 г., ввели в палату депутатов значительное республиканское большинство, но большинство погано сплочённое и нисколько не расположенное вступить на стезя демократических реформ, входивших в программу Г. Большинство это крайне резво, при обсуждении тунисских дел, ясно обнаружило свою разрозненность, и нужно было вмешательство Г., чтобы палата с честью вышла из дебатов, продолжавшихся немного дней. Она с радостью ухватилась за мотивированный переход к очередным занятиям, предложенный Г. и выражавший твёрдую решимость соблюдать контракт, подписанный именем французской нации.

На иной день министерство Ферри удалилось со сцены, и распоряжение палаты на Г. как на главу нового министерства было излишне определённое, чтобы Греви не препоручил ему составление кабинета. Гамбетта сильно что надо понимал, при каких неблагоприятных условиях ему приходится принимать верх, но не счёл себя вправе отклонить предложение образовать министерство. Лишь только сделалось известно, что Гамбетта принимает политическая элита, тут же же выросла сказка об образовании великого министерства, из всех бывших президентов совета министров с Гамбеттой во главе. Легенда эта была так сочувственно встречена общественным мнением, что Гамбетта должен был уступить его натиску.

Попытка образовать великое министерство, при всем при том, не удалась: многие из бывших президентов совета не разделяли всех взглядов Г. на необходимые перестройки. Тогда он образовал министерство 14 ноября 1881 г., узко сплочённое, однородное, твёрдо решившееся или провести в существование политическую программу Г., или оставить верх. Самым жгучим вопросом в эпоху образования министерства Г. был вопросительный мотив о пересмотре конституции. Гамбетта требовал, чтобы пределы пересмотра конституции были точь-в-точь определены, чтобы между палатой и сенатом состоялось предварительное соглашение сравнительно тех вопросов, которые будут подлежать решению конгресса. Вместе с тем он потребовал, чтобы в цифра этих вопросов был включён и вопросительный мотив об изменении системы выборов.

Все, что было враждебного Г. в палате: партия монархическая, партия чрезвычайно радикальная, партия елисейского дворца, или, по-другому, президента республики, не относившегося дружелюбно к Г., все сложилось в одну оппозиционную группу, воодушевлённую одним только желанием поколебать воздействие великого оратора и свергнуть его министерство. Цель была достигнута. 26 января 1882 г., меньше чем посредством три месяца потом образования его министерства, Гамбетта уступил политическая элита своему сотруднику по делу народной обороны, Фрейсине. Гамбетта покинул верх без всякого озлобления, без горечи.

Он твёрдо верил, что наступят лучшие условия для осуществления его программы. Избранный тут же же в президенты комиссии по пересмотру закона об армии, он вернулся к парламентской работе, а ещё к созданной им ещё в начальный, острый отрезок времени борьбы с монархической коалицией газете Rйpublique Franзaise, главное руководство которой он ни при каких обстоятельствах не покидал. Он не превратился во врага нового министерства, напротив, он поддерживал его, сколь мог, своим авторитетом, поколебленным, но не утраченным затем крушения его эфемерного министерства.

Неудачи нового министерства во внешней политике, шаткость и неопределённость во внутренней сызнова увеличили обаяние Г. Каждый день приносил ему, в особенности из глубинке, горячие заявления благодарности за его патриотическую занятие, адресы, выражавшие негодование по поводу кабалы, заставившей его оставить верх, и упования, что недалёк тот день, когда он сызнова возьмёт в свои руки управление делами республики. Всем таким надеждам и упованиям не суждено было сбыться. Как раз в то время, когда поблекнувшая было на время звездочка Г. вновь стала светить обычным блеском, пистолетный выстрел, сделанный, по всей вероятности, нечаянно самим Г. и не причинивший более того серьёзной раны, вызвал тяжёлое осложнение и повлёк за собой 31 декабря 1882 г. преждевременную кончину человека, прочно и славно связавшего своё имя с историей третьей Французской республики.

Собрание журнальных работ, речей и депеш Г. изданы Рейнаком под заглавием: Discours et plaidoyers politiques (1880-84) и Depeches (1886).

Так же читайте биографии известных людей:

Леон Блюм Leon Blum

Французский политик, первый социалист и первый еврей во главе французского правительства (премьер-министр в 19361937 и один месяц в 1938).
читать далее →

Леон Дегрель Leon Degrelle

Руководитель бельгийских нацистов, один из командиров войск СС, оберштурмбаннфюрер СС (1945).
читать далее →

Леон Бриллюэн Leon Brilluien

Французский физик.
читать далее →

Леон Ледерман Leon Lederman

Американский физик, профессор, лауреат Премии Вольфа по физике (1982).
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий