Известные люди

»

Луиза ШарлиЛабе

О Луизе Лабе, Прекрасной канатчице из Лиона, поэтессе пятнадцатого века, незаурядной и крайне красивой женщине, жившей во Франции во времена правления королей Франциска Первого и Генриха Второго, рыцарских турниров, баллад Пьера Ронсара и сонетов Жоашена Дю Белле; крестовых походов и романтичных вздохов о белой розе, известно крайне негусто. И в то же время уж очень немало!

О ней говорят, и - с избытком! - искренние в несовершенстве и совершенные в искренности строки сонетов, обращенные к человеку, которого она любила всем сердцем. Любовь эта была настолько романтична, что о ней позволительно было бы черкануть отменный роман в духе Александра Дюма, если бы она, Любовь, не закончилась очень банально.

Бедный Оливье де Маньи, аристократичный рыцарь Дамы Луизы, обычный стихотворец средневековья не чересчур серьезно воспринимал искренность и пламень чувств своей красавицы возлюбленной, он пропустил мимо пальцев весь предназначавшившийся ему любовный, добросердечный пыл. И пыл ушел.. в блестяще рифмованные строфы.

Об этих строфах Луизы Шарли Лабе (Лабе родовое имя матери Луизы, переданное по наследству) уже пять с лишним веков пишут серьезные филологические труды и исторические романы, ее серьезно называют провозвестницей феминистского движения в Европе, посвящают ей телепередачи и дисскуссии на страницах журналов и газет.

Строфы ее пытаются перевести, стилизовать, выискать в них погрешности и неправильность, но об эту - то изысканную неправильность как раз и спотыкаются исследователи и досужие критики, в изумлении находя, что дышащая искренностью чувства, она, смятенная неправильность жестко безупречна, и оттого то - и живет уже пять столетий! Что же нам известно достоверно о той, которая так блистала в написании сонетов и элегий, что ей прощены все грехи этой божественной формы поэзии, как правило непрощаемые и больше искусным и до Луизы Лабе и вслед за тем нее? Что по человечески - мы знаем о ней? Итак

Луиза Шарли Лабе родилась близ Лиона, в усадьбе Парсье ан - Домб в апреле 1522 года, в семье богатого канатчика Пьера Шарли и его жены Этьенетты Компаньон. Через три года после этого рождения девочки, матушка скончалась, а малышка и ее старшой брат Франсуа Шарли воспитывались на руках отца и мачехи, Антуанетты Тейяр, веселой, черноглазой женщины, бывшей на двадцать с лишним лет моложе мужа, и временами крайне ревниво глядящей в сторону своей малолетней падчерицы Лу, с возрастом обещающей сделаться замечательной красавицей, и отнимающей полно внимания у чрезмерно любящего ее отца!

Антуанетте Тейяр было к чему ревновать!

Пьер Шарли довольно большую количество своего состояния потратил на то, чтобы вручить дочери блестящее, по тем временам, образование. Это было необычно более того для свободолюбивого Лиона, впитавшего в себя в себя культуру, искусство и дух итальянского Возрождения - в граничащем с Италией Лионе жили целые колонии итальянцев поэтов, писателей, художников, свободомыслящих граждан, зачастую спасающихся от преследований карающей длани инквизиции и указующего перста церковной, папской цензуры. (Именно в Лионе вышли первые книги Франсуа Рабле и Франческо Петрарки, запрещенные в Италии.)

Луиза Шарли, как явствует из воспоминаний современников, была природно одарена не только пленительной внешностью, музыкальностью: - она играла на нескольких музыкальных инструментах, - но и очень острым умом. Владела в совершенстве греческим, латинским и итальянским языками. Круг ее чтения, очень большой, составляли гуманисты эпохи Возрождения и древние авторы; она читала не только не только литературные, но и философские, исторические труды. Цитировала вольно Плутарха, Геродота, Платона, Диогена, Гомера, Тацита, Горация, Овидия, Пграница. Знала в подлиннике строфы Сафо и песни Гомера, оборванные, вроде цветы, недоконченные, гекзаметры Феокрита и блестящие сентенции Сенеки. Поразительные и искренние в своей боли и свежести чувств строфы Данте и Петрарки были выучены ею наизусть, она без малого бредила ими.

К ним, увенчанным лаврами поэтам, в ее библиотеке присоединялись ещё и такие, которых, по всей видимости, знал не любой образованный мужчина того времени: Серафино Аквилано, Ариосто, Стампо; неолатинские авторы: Иоанн Секунд, Сандаверро; немецкие гуманисты: Ульрих фон Гуттен, Эразм Ротердамский.

Учителем и наставником Луизы Шарли - Лабе был. предстоящий крупнейший стихотворец Лиона Морис Сав, учившийся в Италии и обладавший глубокими познаниями в философии и математике, истории и музыке. Будучи сам превосходнейшим поэтом, Сав обладал тонким литературным вкусом, в соответствии с которым и направлял активный и способный к постижению глубоких истин ум своей воспитанницы.

Он скрупулезно выбирал для нее не только книги и ноты, но и круг друзей: аккурат мэтру Морису Саву прилежная Луиза была обязана знакомством и долгой дружбой со своей блестящей соотечественницей, поэтессой Пернетт де Гийе и образованными и остроумными Клодин и Жанной Сав - сестрами учителя.

Мэтр Морис познакомил свою способную воспитанницу и с Клеманом Маро, блестящим поэтом Франции, строфы которого тогда знали наизусть все. Это произошло в 1536 году, на знаменитом балу маскараде, устроенном королем Франциском Первым, где юная поэтесса и прелестница с успехом прочла свои латинские вирши, только немного подправленные любящим учителем.

Дебют был принят изысканной публикой жутко благосклонно.

Воспитанная на манер знатных итальянских матрон эпохи Возрождения: гордых, свободолюбивых, блистающих знанием языков и поэтов, вольно держащих в руках не только вышивальную иглу, но и кисть художника, а то - и копье рыцаря, Луиза Шарли Лабе не только очаровывала своих друзей утонченным искусством пения и игры на разных инструментах, (Антуан Вердье Библиотека Лион. 1585 г.), но и потрясала восхищенных зрителей свободным владением приемов гимнастики, фехтования, искусством верховой езды!

Она могла удерживать в своих слабых ручках оружие мужчин шпагу и копье, узду и арбалет, и не в одно прекрасное время без малого на равных участвовала в рыцарских турнирах,устраиваемых сенешалем Лиона да и самим королем Франциском Первым и дофином Генрихом (будущим королем Генрихом Вторым). Дофин Генрих, восхищенный ее мужеством, в 1542 году позволил ей принять участие в турнире - спектакле, после этого которого она получила опасное прозвание капитана Лоиза Как сие было быть может - не сильно ясно, потому как в те достославные аремена считалось нарушением всех христианских добродетелей, если леди облачалась в мужеский наряд! Кстати, позже, это пристрастие Луизы к верховой езде и ношению мужского платья станет одним из главных пунктов обвинения ее отцами церкви и добрыми согражданами в неподобающем для благородной дамы образе жизни!

Обвинение хлесткое, как пощечина.

Видимо, повторим вновь же, ни что иное, как высокое монаршее покровительство давало даме Шарли силу и вероятность презрительно относиться к насмешкам и осуждающим кивкам в ее сторону и достаточно несложно сносить такого рода пощечины.

Луиза была очаровательной собеседницей, сильно тонкой и умной, умеющей новости спор и философскую беседу и лионцы не могли не быть в курсе, что во время посещений города беседами с нею не пренебрегал сам дофин, позже - король Генрих Второй, а не только ученые мужи и дипломаты его пышной свиты! Принц, в частности, с восторгом прочел изысканный философский трактат Луизы Спор Безумия и Амура, изложенный в форме мелкий пьесы безделицы или остроумного диалога - дебата, вещи, в которой отразились все основополагающие взгляды Луизы Шарли - Лабе на нравственность, этические устои, и на отношения мужчины и женщины.

Это была неслыханная дерзость в те века чиркать о таком, да ещё принадлежа к слабому полу!

Луизе впору было бы покаянно посыпать голову пеплом, столь укоров в неподобающем поведении неожиданно, в одночасье, на нее обрушилось! Но она всю дорогу остановила свой выбор тихому смирению открытый вызов. Это было как раз по ее характеру!

Она сопроводила свой небольшой трактат предисловием в виде открытого письма к подруге, дочери Лионского сенешаля королевского наместника, мадемуазель Клеманс де Бурж, славящейся своей образованностью и приветливым нравом по всему Лиону. В предисловии - письме Луиза Лабе писала, в частности: Наш пол не только должен попытаться возвысить свой ум над уровнем прялок и веретен, но и должен попытаться привести доказательства миру, что, если мы и не созданы для того, чтобы главенствовать, то тем, кто правит нами и заставляет повиноваться, не следует пренебрегать нашим участием не только в домашних, но и в общественных делах!

Далее Луиза Шарли Лабе продолжала уверенно: Удовольствие, получаемое нами от учения, само по себе приносит нам ощущение удовлетворенности, которое остается с нами существенно дольше, потому что прошлое радует нас и приносит нам пользу больше, чем настоящее, тогда как чувственные наслаждения утрачиваются тут же и не возвращаются ни при каких обстоятельствах, а воспоминания о них, становятся порой настолько же досадны, сколь эти радости были усладительны.. Когда нам случается изложить наши мысли письменно, то мы.. через долгое время перечитывая наши писания, возвращаемся к тому моменту и к тому состоянию духа, в котором находились тогда. И тем самым, мы удваиваем нашу отрада, оттого что ещё раз переживаем блаженство, полученное нами либо от предмета, о котором мы писали, либо от знания, которое мы получили.. Согласитесь, достаточно необычные мысли для изящной женской головки и женского ума?

Да, помимо того есть в них и крамольных дух непокорности и бунтарства, настолько неугодный для отцов церкви

Но это было только предисловие. В самом же Споре Безумия и Амура, к примеру, говорилось и отнюдь нечто святотатственное !

Правда, устами древнего мифического бога Амура в мифическом же споре с богинею Безумия, но все - таки :

Любезным и приятным может сделаться только тот человек, тот, что может подчинять свой нрав склонностям любимой женщины - в меру, разумеется! Похоть и пыл чресел, не имеют ничего общего или крайне всего ничего с истинною любовью. И в другом месте трактата не менее пылкое утверждение не только женщины - поэта, но и влюбленной Женщины: Вселенная существует благодаря известным любовным сочетаниям; если они прекратятся, ещё раз разверзнется прежняя Бездна

Отнимите влюбленность - все рушится. Она то, что нужно беречь в ее естестве, она заставляет людей рождать себе подобных, существовать совместно и продлевать наличие мира, благодаря любви и заботе, с которой люди относятся к своим потомкам. Наносить любви ущерб, оскорблять ее, что это, как ни возделение поразить и истребить все основы?

(Л. Лабе Спор Безумия и Амура Исооружение серии Литературные памятники, 1988 год.

стр. 8 36. Личное собрание автора.)

Спор Безумия и Амура вышел в свет в лионской типографии в конце июня 1555 года

Лионцы были ошеломлены донельзя, удивлены, обескуражены дерзкой выходкой и относились к своей согражданке, прекрасной Луизе со смешанным чувством восхищения и ужаса: настолько дерзкими им казались мысли, высказанные независимой матроной!

Она была тогда уже замужнею дамой - с 1542 состояла в браке Энеммоном Переном, канатчиком, как и ее милый папа запрещено же было исчезать давнему семейному ремеслу и богатству!

Эннемон Перен относился к жене благодушно - дружески: она устраивала вечера, на которых труверы рифмоплеты, философы и математики, художники и музыканты ( Жан Пелетье дю Ман наставник Ронсара, или Понтюс де Тийар - стихотворец и бакалавр искусства, Жан - Антуан дю Баиф создатель лионской Академии музыки, художник гравер Пьер Возрьё и многие, многие другие!) сражались за честь преподнести ей свои строки, картины, пьесы, услыхать ее непредвзятое и честное точка зрения.

Перен нисколько не мешал ей блистать и очаровывать, и был на этих домашних вечерах молчаливым, но жутко уважаемым хозяином, из чьих рук именитые гости с особым удовольствием принимали стакан иной доброго вина

Луиза пела для собравшихся, обсуждала с ними философские теории Платона и фривольную Фьяметту Боккачио, а господин Эннемон Перен на все смотрел через пальцы, добродушно посмеиваясь!

Да и ни в чем серьезном, по крайней мере, первое время, супругу он упрекнуть не мог. В то время было условием, галантным и непременным, такое вот обхождение с дамами, тем больше - в Лионе, чересчур тонко впитавшем обычаи Италии и Прованса, и как бы смешавшем их; тем больше при уме и незаурядности Лабе! Перен смутно слышал о том, что до брака у его золотоголовой Лу был какой то воздыхатель, но он исчез в пеленах семи морей, уехал в дальние края, а следом в Испанию, где и умер от печали. Будто бы, это был более того сам дофин Генрих, но об этом говорилось намеками, и практично умный канатчик Перен предпочитал в подробности не вдаваться!

Юное увлечение Луизы, окончившиеся написанием двух прелестных длинных эллегий, вообще, шибко напоминало романс провансальских труверов. А кто же ревнует к романсам? Да и нрав ее к всяким пошлым сценам не располагал совсем. Может быть, ее брак с Эннемоном Переном и напоминал сделку, но сделку крайне и снисходительную и благоразумную. Хотя один раз благоразумие было основательно забыто Луизой.

Случилось это в 1553 году.

Д` О Коннор, английская исследовательница жизни поэтессы Лабе, остроумно замечает, что леди эта была настолько умной и независимой, что с трудом подходила к роли занимательной, и вкупе с тем, жутко жалкой к роли женщины, брошенной возлюбленным. Когда Оливье де Маньи, рыцарь стихотворец, секретарь Жана д Авансона, французского посла при папском дворе, возник в в ее жизни, она изумила все лионское среда, но изумила, пожалуй, отнюдь и не своим скоропалительным и мучительным романом с баловнем судьбы и блестящим придворным, а строками пылких сонетов, которые стала посвящать оставившему ее вскоре возлюбленному.. Вот некоторые из них, потрясающие глубиной и искренностью чувств и в текущее время, сквозь пятьсот с лишним лет:

Со дня, когда жестокая любовь

Меня своим гореньем отравила,

Ее священного безумья сила

Воспламеняет интеллект мой и кровь

Какой потрясение, судьбина, мне ни готовь,

О сердце, пламенея, как горнило,

Уж ничему не удивляйся снова!

(Л. Лабе. Сонет IV.)

Или ещё больше искреннее, больше откровенное, непривычно звучащее в устах маленькой женщины, признание:

Душа любимая, избавь меня от бед,

Чтоб мне не поджидать тебя осиротело,

Чтоб в скорби не закоченеть окаменелой,

Верни свой явственный, лучезарный свет!

( Л. Лабе. Сонет VII.)

Оливье де Маньи, благодушный пустослов и хвастун, по-видимому, не чересчур сильно любил свою чрезмерно умную и пылкую даму Луизу, его больше привлекала пышность фраз и томные вздохи, красивые жесты и, быть может, трезвон золотых монет, которыми поэтесса щедро осыпала записного щеголя и франта папского двора.. Лишь единственный из сонетов Маньи как бы перекликается с сонетом самой Луизы, найдя, должно быть, какой то мимолетный отклик в его душе. Это видно при сравенении. Должно быть, сонеты писались в самом начале романа.

Строки Луизы Лабе:

О гогот, о лютня, звук, жгучий взгляд,

О факелы, зажегшие кострище,

Какая в них убийственная мощь!

(Луиза Лабе. Сонет II.)

Терцеты Оливье де Маньи:

О робкие шаги, о пламень жгучий,

О сладкий вздор, о мыслей рой летучий,

Кружащийся во сне и наяву,

О, этих око грустные фонтаны,

О боги, небеса, Вас неустанно

В свидетели любви моей зову!

( О. де Маньи Сонет из цикла Вздохи, перевод Ю.Денисова.)

Сонеты Лабе долгое время ходили в списках, видимо подруги и восторженные поклонники поэтессы прилежно переписывали их и заучивали наизусть. Многие из строф были положены на музыку и исполнялись, как романсы труверов. Они были крайне популярны, строфы Лабе, и многие вслед за тем, ещё при жизни называли ее Великая Дама, Почтенная ученица Ронсара и Петрарки. Да, все это было в ней: и поклонение традициям провансальских трубадуров, имена которых нереально перечислить метко и до конца, многие из них канули в беспамятство. Была в строфах Луизы и восторженная дань сонетам Петрарки по иному не могло быть остро воспринимающая и тонко чувсствующая Лабе, пропуская сквозь свою душу алмазную огранку строк певца Лауры, умудрялась осторожным прикосновением своих тонких пальчиков сплести новую канву кругом строчек, словно бы бы повторяющих все тот же напев, но по иному, по женски, от души, вдохновенно и как то по особому.. Словно искры, строчки отлетали от костра ее Души Да так и остались не погаснув, освещать нам дорога, посредством пять столетий.

Луиза Лабе прожила по тем временам хоть отбавляй лет. И многое видела в своей жизни. И высокие чумные и погребальные костры, и резню гугеноттов: по всей Франции устраивались тогда малые ворфоломеевские ночи! Она держала в руках жалованную грамоту короля Генриха Второго, милостиво позволяющую ей печатать все ее произведения без сокращений и поправок, самой выбирая издателя ( грамота от 15 марта 1555 года ) и скрывалась от недоброжелателей и ханжей реформатора церкви Ж. Кальвина в своем родовом имении Парсье, чтоб в нее не летели камни безрассудной хулы за ее вирши и философские сочинения, письма и беседы!

Ее окутывал не только ореол блестящей поэтессы на все века и времена, тонкой учительницы Мольера (Л. Арагон), но и досадливо преследовало полжизни грубое клеймо развратницы и аморальной особы, достойной сожжения на костре. Она была красива, но краса ее поблекла с годами и болезнями. Искренняя влюбленность ее и мощь ее характера не была оценена по достоинству. Любимый оказался духовно недостоин ее. Имя Оливье де Маньи безвестно кануло на страницах истории важный литературы и позабылось бы вообще, если бы не нежный звук его былой возлюбленной, подарившей похитившему сердце навсегда (строчка из сонета Лабе) два с лишним десятка сонетов, ставших истинным сокровищем и национальным достоянием Франции, издавна любящей песни труверов, колыбелью которых стал Лион и Прованс !

Она познала не только одиночество любви, но и одиночество вдовства. У ее скромного очага собирались только преданные друзья, но с годами и их круг редел

Не подтверждено документально были ли у Луизы Лабе дети. От любовника ли, от мужа.. Неизвестно. Остатки небольшого состояния ( в конце 1565 года супруги Перен разорились от непомерных налогов, наложенных королевской казной на всех состоятельных лионцев из за продолжительной войны с Испанией.) она оставила племянникам Пьеру и Жану и любимому брату - адвокату Франсуа Шарли.

Перенесенная ею в 1565 году чума обезобразила прекрасное некогда физиономия, но не замутила разума. Ослабев здоровьем, но все ещё сохраняя твердую волю, Луиза Шарли - Лабе, леди - вдова Перен, сама составила начерно и продиктовала завещание, в соотоветствии с которым и была похоронена темной ночью, без пышности и особых обрядов, весной 1566 года, в родовом склепе усадьбы Парсье ан - Домб, рядом с могилой мужа, затем скромного отпевания в лионской церкви Нотрдам де Конфор. За небольшую сумму - в двенадцать ливров - на маленьком сером надгробии были высечены каменотесом - могильщиком только родовые гербы дамы Шарли Перен, и памятные даты: рождения и смерти.

Выбить на могиле строфу из какого - нибудь сонета Луизы хотели, но не смогли не было места!

Увенчанная посмертной славой, ( после этого переиздания в 1762 году ее сочинений и венка из двадцати четырех сонетов) хвалой исследований, переводов, посвящений, судьбина Луизы Лабе, тем не менее, остается одной из самых загадочных и трагичных в истории французской литературы.

Свою огромную библиотеку: альбомы, картины, рукописи, письма и прочие бумаги Луиза Лабе, особым пунктом завещания - без описи, проверки и реестра - передала коммерсанту, адвокату и близкому другу семьи - Томазо Фортену (Фортени). Как тот распорядился полученным даром - неизвестно, следы его утеряны. Но по этот день, то там, то - тут, по всему миру всплывают из небытия разрозненные документы из сокровищницы Прекрасной Лионки: письма, стихотворения, обрывки прозы. Словно искры от давным давнехонько угасшего костра. Угасшего ли?..

6 8 сентября 2003 года. Макаренко Светлана.

*В подготовке статьи использованы материалы личной библиотеки автора.

Переводы сонетов Л. Лабе Э. Шапиро и М. Гордона.

Так же читайте биографии известных людей:

Луиза Бреслау Louise Catherine Breslau

Рисованием начала заниматься с детства, будучи прикованной к постели. Являясь одной из самых известных художниц-портретистов своего времени, после..
читать далее →

Луиза Голдин Louise Goldin

В свои двадцать восемь она продает работы в лучших бутиках мира, участвует в проекте TopShop New Generation, а самые строгие критики называют ее..
читать далее →

Луиза Мерфи Louise Murphy

Фаворитка короля Людовика XV, модель художника Франсуа Буше.
читать далее →

Луиза Диогу Luisa Diogo

Была назначена новым премьер-министром Мозамбика в феврале 2004 года. Кроме всего прочего, власти предусмотрительно приняли решение сохранить за..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий