Известные люди

»

Мария Каллас

Величайшая оперная дива и примадонна двадцатого столетия была целеустремленной женщиной, бросившей вызов критике, оперным импресарио и публике своим безудержным восхождением к вершине музыкального мира. Когда она умерла в 1977 году, Пьер-Жан Реми, парижский оперный критик, сказал о ней: "После Каллас опера ни при каких обстоятельствах не будет этакий же, как раньше". Лорд Хэрвуд, лондонский критик, описал ее как "величайшую исполнительницу нашего времени". Даже противники Каллас вынуждены были засвидетельствовать ее гениальность, признавая ее значительное влияние на мир оперы. Каллас и Рудольф Бинг из нью-йоркского "Метрополитен-Опера" всегда конфликтовали в течение ее профессиональной карьеры (он активно выступал супротив нее), но и он сказал затем ее смерти: "Мы не увидим больше подобную ей". Эта страстная актриса была любима, обожествляема, ненавидима, почитаема и презираема, но ни при каких обстоятельствах ее профессиональное мастерство не оставалось без внимания и не оставляло никого равнодушным. Без сомнения, она повлияла на мир оперы больше, чем какая-либо другая персона в двадцатом столетии, если не во все времена. Она главенствовала в своей профессии в течение двенадцати лет и была выдающейся исполнительницей в течение двадцати. Каллас являлась новатором и творцом как никто иной до или затем нее благодаря исступленной работе, моральным качествам, всепоглощающему стремлению к совершенству и несравненной маниакально-депрессивной целенаправленной энергии. Эти качества были результатом детских мечтаний и кризисов, которые привели Каллас к ее постоянным сверхдостижениям в течение большей части ее взрослой жизни.

Эта трагическая героиня непрерывно играла выдуманные роли на сцене и, по иронии судьбы, ее бытие стремилась превзойти трагизм ролей, которые она играла в театре. Наиболее известной партией Каллас была Медея - образ, как подобно как нарочно написанная для этой чувствительной и эмоционально непостоянной женщины, олицетворяющей трагедию жертвы и предательства. Медея пожертвовала всем, охватывая отца, брата и детей, для залога вечной любви Ясона и завоевания золотого руна. После этакий самозабвенности жертвенности Медея была предана Ясоном так же, как Каллас была предана своим любовником, судостроительным магнатом Аристотелем Онассисом, следом того как она пожертвовала своей карьерой, своим мужем и своим творчеством. Онассис изменил своему обещанию жениться и отказался от ее ребенка затем того, как он завлек ее в свои объятия, что заставляет вспомянуть судьбу, выпавшую на долю вымышленной Медеи. Страстное изображение волшебницы Марией Каллас потрясающе напоминало ее собственную трагедию. Она играла с этакий реалистической страстью, что эта образ стала для нее ключевой на сцене, а следом в кино. Фактически, последним значительным выступлением Каллас была образ Медеи в артистически разрекламированном фильме Паоло Пазолини.

Каллас воплощала страстный артистизм на сцене, обладая несравненной внешностью как актриса. Это сделало ее всемирно известной исполнительницей, одаренной от природы. Ее изменчивая индивидуальность заслужила ей у восхищенной, а другой раз и озадаченной публики прозвища Тигрица и Циклон Каллас. Каллас приняла глубокое психологическое значимость Медеи как своего alter ego, что становится ясно из следующих строк, написанных как раз перед ее последним выступлением в 1961 году: "Я видела Медею так, как я ее чувствовала: горячую, внешне спокойную, но крайне сильную. Счастливое время с Ясоном прошло, в настоящее время она раздираема страданиями и яростью" (Станикова, 1987).

Мария Каллас, аналогично другим большим художникам, была блестящей актрисой, она умела всецело вживаться в сценический образ. Самое удивительное, что ее реальная бытие была постоянным воспроизведением сценических событий. Медея использовала близкое волшебство, чтобы нарыть Ясона, и пожертвовала всем с целью его верной любви и вечного счастья. Каллас использовала свой дар для воплощения детских мечтаний об артистическом совершенстве и пожертвовала всем для своего греческого бога Онассиса. Эта трагическая персона была совершенной примадонной. Она так сливалась со своими героинями, что практически становилась ими. Или она стала трагической личностью, отыскивающей роли, с которыми она могла бы себя отождествить и практически, и эмоционально. В любом случае Каллас была "трагической" Медеей, более того несмотря на то, что она заявила: "Мне нравится образ, но не нравится Медея". Она была "целомудренной хранительницей искусства" в роли Нормы, осужденной героини, которая остановила свой выбор приказать долго жить, но не причинить вред своему возлюбленному, несмотря на то что он предал ее. Это была любимая образ Каллас. Она была "безумной" Лючией, которую принудили вылезти замуж за нелюбимого человека. Она была "покинутой" в "Травиате", где играла гонимую, оскорбленную и презираемую героиню. Она была "страстной любовницей" в "Тоске", где пошла на душегубство с целью своей истинной любви. Она была "жертвой" в "Ифигении".

При чтении истории жизни Каллас становится очень очевидным, что эта женщина-ребенок была жертвой, в прошлом чем она сыграла какую-либо образ. Эта только талантливая дива стала трагически переплетаться с персонажами, которых она изображала на сцене и в реальной жизни. Сходство существует и за пределами театра. Большинство людей получают то, что они "действительно" хотят и становятся тем, чем они себя ощущают. Мария Каллас - воплощение этого принципа. Эмоционально скованная леди искала то, чего она хотела от жизни, и создавала собственную явь. Выражаясь патетически, судьбина ее была трагедией в жизни и в театре. Маниакальная депрессия Каллас не знала никаких границ, и это сделало ее несравненным талантом на сцене и стало ее изначальной трагедией. Дэвид Лоу (1986) описывает ее личные и профессиональные трагедии: "Мария Каллас имела сопрано, которое доводило публику до неистовства. Ее вокальные и личные взлеты и падения были так же драматичны и экстравагантны, как судьбы оперных героинь, которых она играла".

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ

Сссилия София Анна Мария Калогеропулос родилась в Нью-Йорке 2 декабря 1923 года. Ее имя было позже сокращено до Марии Каллас из уважения к ее новой американской родине. Старшая сестра, Джекки, родилась в Греции в 1917 году, и мальчишка по имени Вассилиос родился на три года позже. Базиль был любимцем матери, но занедужил тифозной лихорадкой в возрасте трех лет и скоропостижно скончался. Эта драма поразила семейство, в особенности мама Марии, Евангелию. Отец нежданно решил сбыть свою процветающую греческую аптеку и съехать в дальние края. Каллас была зачата в Афинах и родилась в Нью-Йорке посредством четыре месяца позже приезда. Ее папа Георгес, амбициозный ловец удачи и предприниматель, сообщил своей жене, что они уезжают в Америку за день до отъезда. Ее матушка страстно желала другого мальчика и отказывалась более того взглянуть на свою новорожденную дочка или прикоснуться к ней в течение целых четырех дней. Сестра Марии, Синтия, на шесть лет старше, была любимицей матери к постоянному огорчению Марии.

Отец Марии открыл роскошную аптеку в Манхэттене в 1927 году. Она в конечном счете стала жертвой Великой депрессии. Мария была крещена в возрасте двух лет в Греческой ортодоксальной церкви и выросла в адовой кухне Манхэттена. Семейство переезжало девять раз за восемь лет из-за постоянного упадка в делах. Каллас воспринимали как чудо-ребенка. Она начала внимать записи классических произведений в возрасте трех лет. Еженедельно Мария ходила в библиотеку, но зачастую предпочитала классическую музыку книгам. В детстве она хотела быть дантистом, а далее посвятила все близкое наличие пению. Пластинки с классическими записями стали ее игрушками. Она была чудо-ребенком, тот, что начал хватать уроки фортепиано в возрасте пяти лет, а уроки пения - с восьми. В девять лет она была звездой концертов в общественной школе 164. Бывший школьный друг говорил: "Мы были очарованы ее голосом". Мария знала "Кармен" в десятилетнем возрасте и была способна выявить ошибки в спектаклях "Метрополитен-Опера", передаваемых по радио. Ее матушка решила компенсировать неудавшуюся собственную семейную существование с помощью талантливой Марии и подталкивала ее к тому, чтобы она всеми силами добивалась совершенства. Она записала ее для участия в радио-шоу "Большие звуки любительского часа", когда ей было тринадцать лет, и помимо того, Мария ездила в Чикаго, где заняла второе местоположение в детском телевизионном шоу.

В шестилетнем возрасте Мария попала под машину на улице Манхэттена, и ее протащило весь микрорайон. Она была в коме в течение двенадцати дней и лежала в больнице двадцать два дня. Никто не ожидал, что она выживет. Эта ранняя травма, казалось, вдохнула в нее страстную решимость преодолевать все будущие препятствия в жизни и способность к обязательным сверхдостижениям во всем, что бы она ни пыталась совершить. Она оправилась от этого раннего кризиса без видимых последствий.

Каллас позже вспоминала о своем детстве: "Только когда я пела, я чувствовала, что меня любят". В одиннадцать лет она слушала Лили Панс в Нью-йоркской "Метрополитен Опера" и предсказала: "Когда-нибудь я сама стану звездой, большей звездой, чем она". И стала. Одной из причин такого решения было ее маниакальное возделение угомонить больное самолюбие. Ее старшая сестра Джекки неизменно была любимицей ее матери. По словам Каллас, "Джекки была красива, умна и общительна". Себя Мария видела толстой, уродливой, близорукой, неуклюжей и замкнутой. Это ощущение собственной неполноценности и неуверенности привели Каллас к ее классическим сверхдостижениям как к компенсации. По словам мужа Каллас, Батисты, Мария полагала, что ее мамаша украла у нее ребячество. Каллас сообщила репортеру в интервью: "Моя матушка... как только уразумела мое вокальное дарование, тут же решила соорудить из меня чудо-ребенка как разрешается быстрее". А потом добавила: "Я вынуждена была репетировать заново и заново до полного изнеможения". Мария ни при каких обстоятельствах не забывала своего несчастливого детства, заполненного до краев тяжелыми упражнениями и работой. В 1957 году она рассказывала в беседа итальянскому журналу: "Я должна была обучаться, мне запрещалось без какого-то практического смысла проводить время... Практически меня лишили каких бы то ни было светлых воспоминаний об отрочестве".

Мария непрерывно ела, пытаясь восполнить едой отсутствие привязанности к ней холодной, но требовательной матери и смягчить свою незащищенность. Ко времени достижения подросткового возраста она была пяти футов и восьми дюймов ростом, но весила без малого две сотни фунтов. В этом смысле Каллас так и осталась на всю бытие незащищенной, и в 1970 году призналась репортеру: "Я ни при каких обстоятельствах не уверена в самой себе, меня всю дорогу гложут различные сомнения и опасения".

Формальное образование для Марии закончилось к тринадцатилетнему возрасту, когда она закончила восьмой класс манхэттенской средней школы. В тот самый миг ее мамаша рассорилась с ее отцом, схватила двух девочек-подростков в охапку и отправилась в Афины. Мать Марии использовала все связи семейства, чтобы попробовать учинить ее для продолжения образования в престижной Королевской музыкальной консерватории. Туда по традиции принимали только шестнадцатилетних, потому Марии пришлось солгать сравнительно своего возраста, потому что ей к этому времени было только четырнадцать лет. Благодаря ее рослости ложь прошел незамеченным. Мария начала обучаться в консерватории под руководством известной испанской дивы Эльвиры де Идальго. Позднее Каллас скажет с большим теплом: "За всю свою подготовку и за все мое художественное воспитание как актрисы и человека музыки я обязана Эльвире де Идальго" В возрасте шестнадцати лет она завоевала первостепеннный приз в консерваторском выпускном конкурсе и начала получать финансы своим голосом. Она пела в Афинском лирическом театре во время Второй важный войны, зачастую поддерживая материально свою семью в течение этого лихорадочного периода. В 1941 году, в девятнадцатилетнем возрасте, Мария пела свою первую партию в настоящей опере, "Тоска", за баснословную королевскую плату -шестьдесят пять долларов.

Мария обожала своего отсутствующего отца и ненавидела мамаша. Один из ее друзей по школе вокала изображал мама Марии как женщину, чем-то потрясающе напоминающую гренадера, женщину, которая непрерывно "и толкала, и толкала, и толкала Марию". Дедушка Марии, Леонидас Лонтцаунис, отозвался об отношениях между Марией и ее матерью вскоре после этого смерти последней следующим образом: "Она [Лиза] была амбициозной, истеричной женщиной, у которой ни при каких обстоятельствах не была настоящего друга... Она эксплуатировала Марию и всегда экономила, более того сама делала Марии кукол. Это была настоящая землечерпалка денег... Мария всякий месяц посылала монеты чеками своей сестре, матери и отцу. Так вот ее матери вечно не хватало, она требовала все больше и больше". Каллас вспоминает: "Я обожала моего отца" и при этом настойчиво обвиняла в своих разочарованиях в жизни и любви родную мама. Она купила матери затем турне по Мексике в 1950 году меховую шубу и распрощалась с ней насовсем. После тридцати лет она ни при каких обстоятельствах ее больше не видела.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА

Каллас возвратилась в Нью-Йорк из Афин летом 1945 года, чтобы достигать достойной ее карьеры. Она не испытывала никакого страха, несмотря на личную неустроенность, и позже говорила о своем переезде в Соединенные Штаты и о разлуке с семьей и друзьями: "В двадцать единственный год, одна и без единого цента, я взошла в Афинах на судно, отплывающий в Нью-Йорк. Нет, я ничего не боялась." Она встретилась со своим любимым отцом только для того, чтобы изведать, что он живет с женщиной, которую она была не в силах переносить. Доказательством того, что Каллас всю бытие была весьма вспыльчива, явилась пластинка, разбитая ею собственноручно на голове у этой женщины, потом того как мачехе не понравилось ее пение. Каллас провела следующие два года, пробуясь на роли в Чикаго, Сан-Франциско и Нью-Йорке. Эдвард Джонсон из нью-йоркского "Метрополитен-Опера" предложил ей ведущие партии в "Мадам Баттерфляй" и "Фиделио". Что касается участия в "Баттерфляй", Каллас вспоминает, что ее внутренний звук посоветовал ей отступиться от роли. Она самокритично признавалась: "Я была тогда весьма толстой - 210 фунтов. Кроме того, это была не самая моя лучшая образ." Мария, ни в жизнь не колеблющаяся, чтобы открыто выложить близкое взгляд, объяснила близкое вывод так: "Опера по-английски звучит излишне идиотично. Никто не воспринимает это серьезно." ("Life", 31 октября 1955 г.) Тем временем

Каллас в Нью-Йорке подписала контракт на выступления в Вероне, в Италии, в течение августа 1947 года, дебютировав в "Джиоконде". В Вероне ею восхищался маэстро Туллио Серафин, тот, что стал ее руководителем на следующие два года. Он приглашал ее на роли в Венеции, Флоренции и Турине. Судьба вмешалась, и дала Марии основополагающий огромный шанс, когда ведущая певица в беллиниевских "Пуританах" занедужила. Счастливый происшествие сыграл свою образ, и ей предложили в качестве испытания колоратурную партию в опере. Каллас неизменно имела экстраординарную память и поразила мелодический мир, блестяще выучив образ всего за пять дней.

Карьера Каллас продвигалась. Итальянское оперное среда приняло ее, и она решила свершить Италию своим домом, местом, где она в конце концов была нужна и желанна. В течение этого времени ее все время осыпал знаками внимания и восхищения итальянский промышленник, которого угораздило быть ещё и фанатиком оперы - итальянский миллионер Джиованни Батиста Менеджини. Он был бакалавром и был на двадцать семь лет старше нее. Всегда порывистая, Каллас вышла замуж за Батисту меньше чем посредством год потом знакомства - 21 апреля 1949 года. Он был ее менеджером, руководителем и компаньоном в течение следующих десяти лет.

Каллас уже приняла обязательство выступать в Буэнос-Айресе, в Аргентине, в течение 1949 года и оставила своего новоиспеченного мужа посредством день после этого бракосочетания, чтобы окончить трехмесячное выступление в "Театро Колон". Затем она открыла период "Нормой" в Мехико в 1950 году. Каллас была одинока в этой стране третьего мира, где она испытывала острую нехватку близких родственных или дружеских отношений. Одиночество и неустроенность достигли апогея, и она все время ела для достижения психологического комфорта. В начале 50-х Каллас стала крайне массивной, и ее вес начинал делаться препятствием для сценической карьеры. Ипохондрия не знала никаких границ. Ее письма были заполнены заверениями в одиночестве и страхе. Она была вечно больна и каждый день писала мужу: "Я должна сознаться, что я занедужила в этой проклятой Мексике с момента приезда. Я не чувствовала себя что надо ни единого дня. " И позже: "Я побила свой рекорд - 8. 30 утра, а я все ещё не могу забыться сном. Я думаю, что быстро сойду с ума тут, в Мексике."

Каллас была раздражительна, угрюма и всегда больна по сути дела в каждом городе, где она пела. Она была неизменно своим самым строгим критиком, требуя совершенствования, что приводило к борьбе со всеми директорами опер и с большинством актеров, с которыми она работала. Каллас дебютировала в "Ла Скала", спев "Аиду" в 1950-м. Именно тут она была в конце концов признана бесспорным талантом. Каллас была безрадостно известна как певица, игнорирующая традиционные шаги по лестнице успеха. Мария бессознательно решила, что она лучшая и должна инициировать с самой вершины, что раздражало женщин, которым приходилось годами сражаться за свой шанс, и все для того, чтобы их обошла юная дебютантка. Позиция Каллас была такова: "Или у вас есть звук, или у вас его нет, и если у вас он есть, вы немедленно начинаете напевать ведущие партии." Она официально была принята в труппу "Ла Скала" к открытию сезона 1951-го года в этом великом театре. Это побудило журнал "Life" вручить ей самую высокую оценку, какую только разрешено вручить оперной звезде: "Ее особое величие было достигнуто в давнехонько забытых, музейных произведениях, которые были вынуты из нафталина только в силу того что, что наконец-то нашлось сопрано, которое может это спеть." И Говард Таубмэн из "New York Times" заявил, что она вернула старый лоск титулу примадонны.

К 1952 году вокальный гений Каллас добился пика. Она пела "Норму" в Королевской Опере "Ковент Гарден" в Лондоне. Как раз в это время печать начала издеваться над ее огромными размерами и весом. Некий критик написал, что у нее ноги, как у слона. Она была потрясена и сразу же села на строгую диету и потеряла сотню фунтов за восемнадцать месяцев. Ее супруг рассказывал по секрету, что она заразила себя глистами, чтобы стимулировать потерю веса. Это подействовало. Рудольф Бинг пригласил ее на три представления "Травиаты" в "Метрополитен-Опера" в сезоне 1952/1953 г. Она отказалась, вследствие того что что у ее мужа не было визы. Это обозлило Бинга и положило начало десятилетней вражде с человеком, которого вряд ли Каллас стоило обладать в качестве врага. Эта конфронтация задержала ее дебют в Америке вплоть до представления "Нормы" в Чикаго 1 ноября 1954 года. Каллас в один момент стала сенсацией. Бинг признал себя побежденным в отношениях с этой непостоянной звездой и сразу же начал переговоры о ее выступлении в "Метрополитен-Опера".

Каллас впервой спела Медею в "Ла Скала" в 1953 году, и ее трепетное воплощение в жизнь принесло этой сравнительно самое малое известной опере громадный счастливый момент. Дирижировал Леонард Бернстайн, и он был восхищен ее талантом. Относительно ее исполнения он сказал: "Публика была без ума. Каллас? Она была чистое электричество." Бернстайн на всю бытие стал другом и сторонником Каллас. Бинг подписал с Марией контракт о ее дебюте в Нью-Йорке в "Норме" на открытии сезона 1956/1957 г. Каллас была блестяща, но это заключалось некогда всего не в ее голосе или игре, а в ее стиле. Бернстайн сказал о ней: "Она была не большая актриса, а великолепная индивидуальность." Драматическое чутье Каллас и ее искрометный сценический гений отличали ее, помогали ей вносить изменения мир оперы. Ее менеджер студии звукозаписи Джеймс Хинтон подчеркивает сценическую жизненность Марии: "Те, кто слышал ее только в записи... не могут вообразить общую театральную жизненность ее натуры. Как певица она шибко индивидуальна, и звук ее так необычен по качеству звучания, что без труда урузуметь, что не всякое ухо может услыхать это." ("Современная биография", 1956)

Каллас зачастую говорила: "Я помешана на совершенствовании" и "Я не люблю среднего пути". "Все или ничего" было ее девизом. Каллас всю существование была трудоголиком и имела обыкновение говорить: "Я работаю, потому я существую". Ее приступы депрессии усиливались попытками похудеть и переутомлением, вызванными нервным напряжением и ее этикой, заставлявшей действовать на износ. Она непрерывно искала средства от болезни и нервного истощения. Доктор Коппа уверял ее: "Вы здоровы. У вас нет никаких отклонений, стало быть, вы не нуждаетесь в лечении. Если вы больны, то это связано с вашей головой."

Постоянные приступы болезни вынуждали Каллас отменять многие представления. Ее восторженная, но непостоянная публика упрекала ее за подобные отмены. Британская сми осудила "очередную забастовку Каллас" в середине пятидесятых, когда она была обманута администрацией "Ла Скала" (было объявлено, что она больна, в то время, как она пыталась исправить ошибку в программе, допущенную производственной компанией). Затем она была замешана в скандале в "Ла Скала", когда оставила сцену после этого первого акта из-за болезни, в то время как в зале находился президент Италии. Это привело к судебным процессам и проявлениям недовольства со стороны деятелей итальянской сцены. Годами позже Каллас реабилитировали, но ее репутация была испорчена.

Как постоянная шумиха, так и законные действия ожесточили Каллас. Она была впрямь эмоционально крайне чувствительной женщиной-ребенком, на чем основывались многие ее профессиональные проблемы. Именно во время этих деловых кризисов она в основополагающий раз решила определить личную бытие выше искусства. Она отменила выступление в опере Сан-Франциско 17 сентября 1958 года по болезни. Директор Курт Адлер был разъярен и подал жалобу в Американскую гильдию музыкальных артистов, которая позже объявила ей выговор на судебном заседании. Эти постоянные сражения только укрепляли ее репутацию взбалмошной артистки, которая аналогично Норме была в постоянных конфликтах между своими священными клятвами и страстным желанием любви и поклонения. Каллас говорила:

"Мы платим за эти вечера. Я могу проигнорировать это. Но мое подсознание не может... Я признаю, что бывают времена, когда какая-то доля меня польщена высоким эмоциональным накалом, но вообще я не люблю ничего из этого. Начинаешь чувствовать себя осужденной... Чем больше у вас известности, тем больше ответственность и тем меньше и беззащитней вы себя чувствуете" ("Lowe", 1986).

После представления "Нормы" в Риме в 1958 году Мария была представлена судостроительному магнату Аристотелю Онассису Эльзой Максвелл, известной американской газетной фельетонисткой и устроительницей вечеров. Каллас и ее супруг были приглашены на яхту Аристотеля

"Кристина", пользующуюся паршивый славой, и с этого момента ее карьера отступила на второй проект по сравнению с огромной потребностью в любви и привязанности. Эта ранимая дама была легкой добычей для любящего земные радости, распутного Онассиса. Подобно Медее, Каллас не колебалась пожертвовать всем, чтобы удовлетворить свои романтические желания. После романа с Аристотелем Каллас дала только семь представлений в двух городах в течение 1960 г. и только пять представлений в течение 1961 г. Она спела свою последнюю оперу, "Норму", в 1965 году в Париже, где она жила вслед за тем того, как ее кинул Онассис. После брака Аристотеля с Жаклин Кеннеди Каллас согласилась игрывать Медею в кинофильме Пьера Пазолини в 1970 г. Это оказалось большое произведение искусства, но коммерческая невезуха. Ирония заключалась в том, что в своем последнем представлении она должна была игрывать образ, показывающую, как в зеркале, образ ее агонии и мучений. Каллас была отвергнутой женщиной, и было что-то пророческое в том, что Пазолини выбрал ее на такую образ аккурат в тот миг, когда ее мучитель, Онассис, умирал: "Вот дама, в каком-то смысле самая современная из женщин, но в ней живет древняя леди - странная, мистическая, волшебная, с ужасными внутренними конфликтами" (Пазолини, 1987)

МЕЖДУ СЕМЬЕЙ И КАРЬЕРОЙ

Сестра Каллас, Джекки, написала в биографии: "Я отдала свою бытие семье, Мария отдала свою существование карьере". Хотя на самом деле Каллас сделала нечто окончательно другое - она посвятила бытие освобождению от детских страхов неполноценности и ненадежности. Она искала счастья и нашла его, реализовав мечту детства о пении. Она говорила: "Я хотела быть громадный певицей," - и определяла собственную эмоциональную дисфункцию таким образом: она только тогда чувствовала, что ее любят, когда пела. Эта движимая эмоциями дама вышла замуж за человека намного старше себя, чтобы изжить комплекс Электры (символическая влюбленность в отца), но ещё и для стабильности как артистки. Она ни в жизнь не брала фамилию Менеджини, а носила собственное имя в браке, аналогично многим женщинам своего дела. Она была всю дорогу известна как Каллас, хотя Джиованни Батиста Менеджини был ее приемным отцом, менеджером, руководителем, любовником и врачевателем.

Менеджини был богатым итальянским промышленником, тот, что любил оперу и Марию. Он крайне боролся со своим семейством, которое восприняло занятие так, подобно как корыстолюбивая юная американка польстилась на его монеты. Он оставил свою фирму, состоявшую из двадцати семи фабрик: "Берите все, я остаюсь с Марией". Он был преданным мужем, способствовал ее карьере и пытался ограждать ее от клеветников. Она вышла за него замуж импульсивно. Они были обвенчаны в католической церкви в 1949 году, несмотря на то что она принадлежала к Греческой ортодоксальной церкви. Это обернулось ахиллесовой пятой посредством одиннадцать лет, когда Церковь отказала ей в разводе, чтобы она могла вылезти замуж за Онассиса.

В течение раннего периода ее брака с Батистой Каллас зачастую заговаривала о возможности обладать ребенка и думала, что это могло бы избавить ее от многих физических недугов. Кажется, она ни в жизнь капитально не рассматривала вероятность семейной жизни с человеком до того старше ее. Батисте было немаловажно за 60, ей - за 30 в то время, когда она была в конце концов готова пожертвовать своей профессиональной жизнью для улучшения личной. У нее были романы, но ее привлекали люди театра как будто режиссера Лукино Висконти и Леонарда Бернстайна, которые были гомосексуалистами ("Lowe", 1986). После того, как она встретила Аристотеля Онассиса, ничто больше не имело значения, охватывая Батисту. Она говорила: "Когда я встретила Аристо, тот, что был так полон жизни, я стала иной женщиной".

Каллас впервой встретила Онассиса на балу в Венеции в сентябре 1957 года, когда Эльза Максвелл, искусная сводница, представила их дружбан другу. Эльза была бисексуалкой, безрезультатно домогалась Марии и решила утонченно отомстить, провоцируя этих двух непостоянных греков (Станикова, 1987). В 1959 году медик предписал Марии морской воздух. Она и Батиста приняли приглашение Аристотеля произвести круиз на нерадостно известной яхте Онассиса "Кристина". Их злосчастный вояж, тот, что начался с Уинстоном Черчиллем, Гари Купером, герцогиней Кентской и другими высокопоставленными особами, положил финал браку Каллас. Между двумя греческими любовниками на борту яхты завязался кипучий роман, тот, что сокрушил оба их брака. Всегда ребячливая, Каллас, когда Батиста упрекал ее в скандальном романе, сказала: "Когда ты видел, что у меня ноги подкашиваются, зачем ты ничего не сделал?" А всего за год до встречи с Онассисом она говорила репортерам: "Я не могла бы распевать без него [ее мужа]. Если я - звук, он -душа". Такова была привлекательность Онассиса.

По словам Батисты, "Мария казалась больше ненасытной, чем я когда-либо видел. Она танцевала непрерывно, неизменно с Онассисом. Она сказала мне, что море было роскошно, когда оно штормило. Она и Онассис были влюблены и танцевали за полночь всякий конец дня и занимались любовью. Онассис был только на девять лет моложе, чем Батиста. Хотя ее супруг и был миллионером и промышленником, он в дальнейшем был вежлив с космополитом Онассисом. Батиста говорил по-итальянски и на ломаном английском, в то время, как Онассис бегло говорил по-гречески, по-итальянски, по-французски и по-английски. Он имел миллиарды, а Батиста - миллионы, и Онассис тратил их легкомысленно, в то время как Батиста был бережлив. Онассис устроил конец дня в честь Каллас в знаменитом Дорчестерском отеле в Лондоне и засыпал гостиница красными розами. Это не было в духе ее консервативного мужа. Каллас была практически повержена международным ловеласом.

После злосчастного рейса Каллас переехала в парижскую квартиру, чтобы быть около Онассиса. Он развелся с женой, согласившись жениться на Каллас, и поклялся ей провернуть настоящую семью. Она была в экстазе впервой в жизни, и в любви была подобна подростку в свои тридцать шесть лет. Она по сути дела прекратила распевать и посвятила бытие истинной любви. Однако итальянский католический брак с Батистой мешал ее бракоразводным планам, и она смогла обрести развод только сквозь навалом лет. Батиста использовал близкое воздействие на церковные круги, чтобы задержать развод, покуда Онассис не встретился с Жаклин Кеннеди и не женился на ней (Менеджини, 1982; Станикова, 1987).

Каллас пожертвовала карьерой и браком для Онассиса, не получив взамен ничего, помимо многолетнего дешевого романа до и потом его брака с Джекки. Она забеременела от него в 1966 году, когда ей было сорок три. Ответ Онассиса был: "Аборт". Это был директива (Станикова, 1987). Сначала она не думала, что это капитально, покуда он не сказал ей: "Я не хочу ребенка от тебя. Что я буду действовать ещё с одним ребенком? У меня уже есть двое." Каллас была сломлена. "Мне потребовалось четыре месяца, чтобы прийти в себя. Подумайте, как бы наполнилась моя существование, если бы я устояла и сберегла ребенка." Друг и биограф Каллас Надя Станикова спросила ее, зачем она поступила так? "Я боялась обронить Аристо". Ирония в том, что когда посыльный Онассиса прибыл с сообщением о его свадьбе с Жаклин Кеннеди, Мария сказала ему пророчески: "Обратите участливость на мои слова. Боги будут справедливы. Есть на свете правосудие." Она была права. Единственный наследник Онассиса трагически погиб в автокатастрофе вскоре после этого аборта Каллас, а его дочка Кристина умерла вскоре затем смерти Онассиса в 1975 году.

Мария сообщила журналу "Woman's Wear Daily" пo поводу свадьбы Онассиса и Джекки: "Сначала я потеряла вес, опосля я потеряла звук, а ныне я потеряла Онассиса". Каллис более того предприняла попытку самоубийства в парижской гостинице. Онассис непрерывно осаждал ее позже своего сенсационного брака с Джекки. Он имел наглость сообщить ей, что разведется с Джекки, чтобы жениться на ней, и она была довольно несчастна, чтобы уверовать ему. Когда Онассис умер в марте 1975 года, она сказала: "Ничего больше не имеет значения, потому что что ничего ни при каких обстоятельствах не будет так, как было... Без него." Эта талантливая леди пожертвовала и карьерой, и браком - вовсе как Медея - для своего греческого любовника. Подобно Медее, Каллас потеряла все. Ее собственные личные потребности в семье и друге ни при каких обстоятельствах не были удовлетворены. Она закончила свои дни в парижской квартире с двумя пуделями - вместо детей.

Каллас сообщила лондонскому журналу "Observer" в феврале 1970 года, что самым важным в ее жизни была не музыка, хотя тот самый комментарий был сделан позже того, как ее карьера была окончена. Она сказала: "Нет, музыка - не самая важная вещь в жизни. Самая важная вещь в жизни - общение. Это то, что делает человеческие трудности терпимыми. И искусство - наиболее основательный тракт общения одного человека с другим... влюбленность больше важна, чем каждый артистический триумф."

Странно, что мы поклоняемся тому, что быстротечно и недоступно, и игнорируем то, что без труда и доступно. Мария покорила мир оперы и больше не находила это важным, но потерпев разгромление в романтической любви, превозносила тот самый деликатный миг своей жизни. Она ни при каких обстоятельствах не ценила влюбленность или семью во время своего лихорадочного восхождения к вершине как признанная международная оперная звездочка. А когда она поняла, что является истинными жизненными ценностями, они уже были недоступны для нее. Она пожертвовала всем для своей профессиональной жизни и отрицала важность личной жизни, а потом она пожертвовала своей профессией для Онассиса только для того, чтобы пострадать неудачу в обеих областях.

ЖИЗНЕННЫЕ КРИЗИСЫ

Этому не по летам развитому чудо-ребенку на роду были написаны неприятности со дня ее зачатия в Афинах, в Греции. Ее родители потеряли любимого сына, Вассилиоса, умершего от тифозной лихорадки только за год до зачатия Марии. Семейство все ещё было в трауре, когда мамаша поняла, что она беременна. Евангелия была поглощена мыслями о другом мальчике. Когда Мария родилась в Нью-Йорке сквозь девять месяцев, мама отказалась обозревать или трогать ее в течение четырех дней, оттого что она была девочкой и не была заменой для любимого потерянного сына. Не чересчур идеальное начало жизни для любого человека. Мария ни в жизнь не забывала этого раннего отторжения и отплатила за него, когда в 1950 году она сказала матери "прощай" и ни в жизнь больше не разговаривала с ней.

В возрасте шести лет Мария попала в автокатастрофу в Нью-Йорке. Врачи ожидали, что она умрет. Газеты упомянули о ней как об "удачливой Марии". Именно вскоре следом выздоровления Мария стала одержима музыкой. Такая одержимость потом эпизода, малость не закончившегося трагически, знакома нам по биографиям больших творческих гениев. Они пытаются придать толк жизни, которая была под угрозой. Состояния при травмах создают плодородную почву для запечатления бессознательных образов в психике. Возможно, это и случилось со неизменно уязвимой Марией. Она пережила эту без малого трагедию и стала поглощена идеей совершенствования. Необходимость сверхдостижений, несомненно, происходила из этого травматического периода ее жизни.

Следующая саммит Марии с кризисом произошла, когда ее папа потерял свой коммерциал в отрезок времени Великой депрессии, и из-за финансовых неприятностей семьи ее матушка предприняла попытку самоубийства. Евангелия находилась в больнице Беллевю, в то время как папа заботился о детях. Крестный папа Каллас, лекарь Лонтцаунис, сказал о ее матери: "Она, видимо, была сумасшедшая." Этот инцидент произошел в отрезок времени формирования Марии, в возрасте от семи до одиннадцати.

Другой солидный кризис произошел потом того, как Мария с семьей переехали в Афины. Она жила и пела в Афинах, когда нацисты захватили Грецию в 1940 году в начале Второй важный войны. Мария была совершенно подростком в то время, и семейство стала голодать из-за многочисленных сражений во время оккупации. "Мария практически питалась из мусорных баков в течение войны", соответственно Наде Станиковой, ее биографу (1987). "Мария считала святотатством выкинуть ломоть хлеба более того тогда, когда она была богатой, из-за своего опыта военного времени". Ее гурманские оргии сию минуту следом войны представляются последствием ее голодания. К концу войны, в 1944 г., Мария рассказывала о том, как она бежала прямо поперек направления заградительного ружейного огня. Она приписала родное избавление "божественному вмешательству". Каллас была шибко религиозна всю существование и верила в оккультную сторону вещей, бросая вызов логике.

Каллас удовлетворила свои эмоции и аппетит в послевоенные годы и шибко располнела. Вес Марии колебался между 200 и 240 фунтами в отрезок времени ее дебюта. Голодание в военное время вылилось в гурманские оргии, которые продолжались семь лет.

Так же читайте биографии известных людей:

Мария Малибран Maria Malibran

Испанская певица (колоратурное меццо-сопрано), легенда мирового оперного искусства.Мария впервые выступила на сцене вместе с родителями в 6-летнем..
читать далее →

Мария Петровна Maria Maxakova

Не имея голоса сильного, мощного, певица использовала его природную летучесть, тембристость, мастерски меняя динамику и окраску звука. Ее исполнению..
читать далее →

Мария Чеботарь Maria Cebotari

Мария Чеботарь - австрийская певица молдавского происхождения. Родилась 10 февраля 1910 года.Мария Чеботарь исполняла партии в таких операх как:..
читать далее →

Мария Степанова Maria Stepanova

Мария Степанова - российская спортсменка, баскетболистка, Заслуженный мастер спорта России. Родилась 23 февраля 1979 года.Спортивными достижениями..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий