Известные люди

»

Мария Оловенникова

В 1878 году примкнула к Земле и Воле, пыталась сформировать поселение из революционеров посреди крестьян Воронежской губернии для пропагандистской работы. Впоследствии член Исполнительного Комитета Народной Воли. В феврале 1880 г. переехала в Москву, где возглавляла местной народовольческой группой. В 1882 г. эмигрировала и сообща с Тихомировым представляла за рубежом середина Нар. Воли". По взглядам была ближе к якобинцам, примыкая к кружку старых народовольцев".

В.Н.Фигнер об Оловенниковой:

"Было, и все-таки, посреди нас одно, и притом выдающееся своими качествами физиономия, исповедывавшее убеждения якобинца. Это была Мария Николаевна Ошанина, урожденная Оловенникова. Мария Николаевна принадлежала к семье богатых помещиков Орловской губернии и воспитывалась в Орле. Там же она получила и революционное крещение. Ее учителем в этом отношении был дядя вдалеке не малого масштаба, пожилой революционер-якобинец Заичневский, побывавший в шестидесятых годах на каторге и живший в Орле под надзором полиции. В течение ряда лет он был магнитом, тот, что привлекал учащуюся молодая поросль, и Мария Николаевна воспиталась под его влиянием.

Мария Николаевна была дама тонкого ума, ловкая, настойчивая и энергичная, и это обеспечивало ей влияние; центром ее деятельности был не Петербург, а Москва, где она поселилась уже в самом начале Народной Воли, и ее якобинские взгляды если могли проявиться, так аккурат там. Однако, на той революционной молодежи, центром которой наряду с Теллаловым была она, воздействие этих взглядов идеально ничем не выразилось и не сказалось ни в чем."

М.Ф.Фроленко, 1879 г.:

"Марью же Николаевну больше соблазняла мысля о возможности организации, об устройстве чего-то как бы французских салонов, клубов, где она бы могла игрывать образ.

В душе она была централистка, и хотя она рядом стояла к обществу Земля и воля, но это только потому как, что не было в России деятельной группы централистов....Натура у Марьи Николаевны была деятельная, способная на конспирацию, любящая конспирацию. У ней были и организаторские способности; она умела составлять кругом себя людей и привязывать их к себе, умела и руководить ими. Ее уважали. Но ей надобно было все-таки базироваться на кого-нибудь, чтобы не обозначиться в качестве чистой централистки. Централизм у нас не пользовался большим почетом. Слушая о Питере, о спорах, о планах на перспектива, она немедленно поняла, что тут занятие идет не об отдельном предприятии, а о чем-то другом, из чего может развиться целое новое, больше родное ей по духу ориентация."

Л.А.Тихомиров:

"...Это была персона крайне выдающаяся. Я ее считаю в числе четырех самых крупных людей старого исполнительного комитета. Очень умная, с огромным характером, с крайне отчетливыми убеждениями, она и к старому комитету относилась достаточно критически из-за того, что он по уши ушел в террор. Оловеникова отличалась неженским мужеством, хладнокровным и не поддающимся никакому колебанию. Она доказала это в боевых предприятиях, в которых ей случалось принимать участие. Но она была яркая якобинка стояла за переворот и захват государственной власти в руки заговорщиков.

Она не была красавицей, как Фигнер, но отличалась чрезвычайной привлекательностью. Ее умное, выразительное лик человеческий, не лишенное и красоты, но в особенности изящное, производило на всех большое ощущение. Ее прекрасные светские привычки, умение себя удерживать, своевременно заявить что нужно, своевременно не произнести ни слова, провернуть так, чтобы внушить собеседнику свою идея как чисто его собственную, перейти, когда нужно, на дружескую короткость отношений все это привлекало к ней мужчин.

Она отличалась не женским мужеством, хладнокровным и не поддающимся никакому колебанию."

А.Корба:

"Я полюбила эту выдающуюся по уму и энергии женщину, преданную освободительному движению всецело и без остатка".

Г.Ф.Чернявская-Бохановская:

" М.Н.Ошаниной овладела навязчивая мысль, что если ее товарищи находятся взаперти в своих камерах в Шлиссельбургской крепости, то и ей запрещено оставаться на свободе, а также необходимо быть взаперти."

В.М.Чернов:

"Суровое физиономия Чернявской оживилось и всё оно просветлело, когда я произнес имя Полонской. Знала ли я Полонскую? Еще бы! Мы ибо обе родом из Орла, и у нас был групповой педагог и вдохновитель Петр Григорович Заичневский: чистый тип шестидесятника, причастного ещё к нелегальным предприятиям Чернышевского; обаятельная персона и прирожденный оратор пламенный и волнующий. Могучего роста и телосложения, с громовым голосом, с победительной осанкой, с редкой силою и красотою речи. Никогда в своей жизни не видела я человека, способного так ослепительно завернуть перед слушателями трагедию Великой Французской Революции, освещенную с точки зрения крайних якобинцев.

Она вставала перед нами, как живая, она снилась нам ночью, и самих себя мы видели во сне ее участницами. Весь тот выводок юношей и девушек, которых Заичневский распропагандировал и благословил на работу и борьбу в России, слыл под именем русских якобинцев; а кое-кто из нас и сами так себя именовали. Все мы безотлагательно влились в Народную Волю и без малого все миновали предыдущую фазу чистого народничества, для которой характерна идеализация мужика. С ней Маша ни при каких обстоятельствах помириться не могла, и я знала народников и народниц, бледневших от ужаса, когда она произносила звучавшие для их ушей святотатством слова: я люблю и в то же время ненавижу крестьян за их покорность и терпение. И так же порою бледнели, слушая ее, люди другого типа: не разом выведшиеся посреди нас анархо-бакунисты, верившие в чудодейственное преображение народа под влиянием вспышкопускательства и бунта.

Бунт говорила она предполагает стихию-толпу. Но орава не народ; перерождает толпу в население только народоправство, только самоуправление. Народная свобода родится только в нем, вот зачем только, когда мы, Народная Воля, в кавычках, дезорганизуем самодержавие и сокрушим его, явится народоправство, население и народная свобода без кавычек. Никакие авторитеты на нее не действовали. Вот, к примеру, хотя бы свойский революционный ангел-хранитель, свой опекун по конспиративной части Александр Михайлов. Он долговременно не мог отрешиться от одной из иллюзий старого народничества: увлекался раскольниками, мечтал о превращении готовой их тайной организации в подсобную для народовольческой. Все мы его бесконечно уважали и ценили; но в этом пункте скептицизм Маши не уставал посягать на его иллюзии и доставил ему не самое малое огорчений. К нам, немногим в партии якобинцам, недоверчиво присматривался первоначально и Желябов: не внесем ли мы в партию разнобоя, не захотим ли сузить движение до искусства организации заговора для захвата за спиною народа власти? Но примирился с нами, убедившись, что свойский якобинский душок это некогда всего заявочное пожелание строгой организационной централизации и дисциплины. А на исходе борьбы, на закате Народной Воли, я уже в наших спорах имела происшествие сообщать, что на деле все мы, члены Исполнительного Комитета, мыслим и действуем, как якобинцы.

Галина Федоровна как собак нерезаных рассказывала мне о полной драматизма жизни Ошаниной и подвинула ко мне стоявший на ее столике в рамке маленький портрет. Конечно, прибавила она, эта поздняя фотография только дальний намек на ее красоту в молодости. Здесь она только тень самой себя. Но вглядитесь в эти тонкие, изысканные черты лица. Мысленно оживите эти глаза они у нее были темные, с поволокой. Представьте себе затаившуюся в углах ее пригоже очерченных губ лукавую улыбку. Вера Фигнер, Мария Ошанина и, позднее Анна Корба: это были три красавицы в Исполнительном Комитете...

Завещание Марины Полонской (псевдоним М.Ошаниной):

Желая бросить моим друзьям память о человеке, а не о трупе, и в то же время полагая, что "последние почести" (анекдотический обычай), которые они сочтут себя обязанными воздать моему телу, только бесполезно обострят их напасть по поводу моей смерти, я прошу их дать иностранцам заботы о моих останках и воздержаться от присутствия при моем смертном одре и похоронах. Сами похороны, хотя вообще-то, должны быть из наиболее простых: погребальные дроги последнего разряда, общая яма. Я бы охотнее отдала предпочтение кремацию, но с условием, чтобы пепелок был брошен, развеян, а не собран и храним кем бы то ни было. Я не хочу ни речей, ни венков, ни приглашений на похороны и, само собой разумеется, я не хочу биографий. Нужно ли ещё приплюсовать, что мои похороны должны быть гражданскими?

Составлено и подписано моею рукою в Париже 22-го июня 1898 г, Марина Полонская.

...Что касается до рукописей и писем, я отдала их давнехонько на хранение в верные руки, чтобы не принести русскому консулу {этому лакею, которого я презираю без малого столь же, как и его господина) удовольствия завладеть их затем моей смерти. Я надеюсь, что господин консул и все его агенты будут мне благодарны за мое предписание, так как оно избавит их от позора нового процесса, достаточно с них, я полагаю, дела Савицкого и процесса, тот, что мы возбудили супротив них".

Г.Ф.Чернявская-Бохановская:

"Она завещала, чтобы предали земле её в общей могиле и до могилы не провожали. Но друзья просьбы ее не исполнили: проводили ее на кладбище, предали земле в могиле не общей, а отдельной, и на могиле поставили надгробный камень".

Так же читайте биографии известных людей:

Мария Спиридонова Maria Spiridonova

Из дворян. Род. в семье коллежского советника. В Тамбовской гимназии в 6-м классе включилась в работу местной эсеровской орг-ции. В 1902 ушла из..
читать далее →

Мария Монк Maria Monk

Канадская монахиня, которую можно увидеть теперь на гравюрах с ребенком на руках. Когда-то она оказалась в центре пристального внимания социума,..
читать далее →

Мария Семисынова Maria Semisinova

Старший прокурор управления Генеральной прокуратуры РФ на Северном Кавказе, старший советник юстиции. Выступала в роли гособвинителя по делу Нурпаши..
читать далее →

Мария Рыбникова Maria Rybnikova

Литературовед, методист. Методические работы Р. испытали на себе влияние ряда враждебных советской школе направлений литературоведческой и..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий