Известные люди

»

Поликсена Соловьева

Поликсена Соловьева была последним ребенком в семье историка, ректора Московского университета С.М. Соловьева. На крупных административных должностях в образовании российском находились тогда на самом деле большие ученые. Глава семьи был занят выше головы службой и ежегодным выпуском нового тома Истории России. Семья жила на казенной университетской квартире, безо всякой роскоши, за исключением роскоши книг в огромной домашней библиотеке и роскоши общения с вседержителями русской науки, литературы, музыки, живописи.

То, что и Поликсена писала вирши с детства, было конечно потому что правила стихосложения изучали в гимназии. Средний порядок более того дилетантских стихов был значительно выше, чем сегодня, и если не вечно возвышался над любительством, то всё же не был постыден ни в грамматике, ни в языке, ни во фразеологии. За этими стихами стояло знание других поэтов, чем не могут похвастаться в настоящий момент многие начинающие.

Юную поэтессу разрешается было упрекнуть только в том, что ее хрупкие детские плечики перенагружены множеством литературных влияний, которыми она перебаливала больше, чем корью или свинкой. Стихи восьмилетней Поликсены напечатал ее брат Всеволод в Ниве Огоньке предсоветской монархии. Затем они заполонили гимназические журнальчики. Это было как наводнение подражательности, но увы! ничего больше. Она сама это понимала и в отчаянье каялась: Бессильна песня моя, и не могу словами Я передать, что чувствует душа Она пыталась выказать чувства, обуревавшие ее, не только рифмами, но и языком живописи, занималась у Иллариона Прянишникова и Василия Поленова. За рисунки ее похваливали более того Иннокентий Анненский и Василий Розанов, но не в силу того что ли, что с тайным вздохом хотели переориентировать эту симпатичную девочку из эдакий хорошей семьи со стихов на что-то другое? Подкупало, что она сама своих стихов ни чуточки не идеализировала. Вот как она объясняла неудачный отбор псевдонима Allegro: я бессознательно искала восполнить тот минус жизненности, тот, что так весьма чувствую и осуждаю в себе.

У нее были редкостные посреди литераторов муки непризнанности. Однако Поликсене ошеломленно пришлось услыхать благожелательный отзыв из достаточно скупых на похвалы, чаше всего сомкнутых и без малого ни в жизнь не улыбавшихся уст Александра Блока. У него и страсти были такие же, окончательно не пламенные с холодком серебра, а серебро с траурной чернью. О ее книге Иней (1905) он написал: И вот мы встречаем новую и тихую поэзию. Она нова, вследствие того что что подошла в упор к открывшимся глубинам, и тиха, вследствие того что что только смотрит в них грустными целомудренными глазами. Совсем не уходя от живого, она притаилась, но не пролилась: она знает свою область: не вызывает из бездн темных существ, чтобы помериться с ними, и одинаково сторонится громких славословий; она вся в благодарении и прощении.

Когда Поликсену поздравляли с этой статьей, она вела себя чудно краснела, бледнела, опускала глаза, принималась что-то нервически перебирать руками уголок скатерти, носовой платочек, а опосля нежданно срывалась с места, всё ускоряя шаг, и, в конце концов, пускалась наутек, чтобы только не чуять повторяющихся в ней, как эхо в церкви, слов, которых она, по ее ощущению, не заслуживала. Потом то, что всем казалось комплиментами, ее начинало терзать как укоры и обвинения: подошла в упор к открывшимся глубинам Не есть ли это обвинение в том, что она не осмелилась жертвенно скакнуть в эти глубины? А вот еще: и тиха, потому как что только смотрит в них грустными целомудренными глазами. Обвинение увеличивается: только смотрит! вместо того, чтобы бесстрашно сигануть. Это же трусость! А дальше ещё хуже: притаилась, но не пролилась это в то время, когда столь униженных и оскорбленных кругом, и такая засуха душ, и всякий должен пролиться на них благодатным дождем. И как же разрешено существовать только для себя и не отваживаться начать из бездн темных существ, чтобы помериться с ними, потому что для того, чтобы с ними противоборствовать, их прежде нужно начать! Но больше всего она боялась встретиться на глаза самому Блоку, чтобы он не разгадал, какая она беспомощная и неспособная никого пособить, как бы ей этого ни хотелось.

Вот отчего Поликсена, получив золотую Пушкинскую медаль по представлению одного из самых слабых в России стихотворцев, но милого человека великого князя Константина Романова, также печатавшегося под псевдонимом (К.Р.), написала совсем не радостное, а полное отчаяния сообщение Вячеславу Иванову: Теперь в особенности, правильно, нужно мной смеются, а, сообща с тем, в чем моя вина? Зная меня, Вы не можете колебаться в том, что я ни в жизнь не думала о Пушкинской премии и ни за что на свете не согласилась бы что-нибудь предпринять для получения ее. Конечно, ее следовало вручить не мне, я это знаю, и вследствие этого оказанная честь меня негусто радует.

Она вроде бы предчувствовала, что за все комплименты и награды ее до срока или поздненько ожидает возмездие нимало наоборотные, раздраженные или, в лучшем случае, презрительно снисходительные отзывы тех, кто когда-то относился к ней доброжелательно, в частности Блока, чьи ожидания она не оправдала. Единственным неоспоримым литературным успехом остался редактируемый ею и ее ближайшей подругой, писательницей Натальей Манасеиной, ребяческий журнал Тропинка, для которого писали тот же Блок, Андрей Белый, Саша Черный, Корней Чуковский и рисовали такие художники, как Михаил Нестеров, Иван Билибин, Елизавета Кругликова, Ольга Розанова. Поликсена Соловьева обожала соединять людей искусства около общего доброго дела и старалась их подружить, чтобы они изболели извечную ревность дружбан к другу, оттого что никому не должно быть узко на земле ни детям, ни взрослым.

Во время гражданской войны неотвратимо стареющие подруги, Поликсена и Наталья, оказались на их общей неухоженной даче в Коктебеле посреди разрухи, и, если бы не постоянная содействие Максимилиана Волошина, длительно они бы не продержались. Шатаясь от недоедания, Соловьева спасала школы, преподавала в литературной студии, служила в санаторной библиотеке, учила детдомовцев рисованию, а хроменькую дочку больничной нянечки пению. (У Поликсены, по свидетельству матери Волошина, было задушевное сильное контральто.) Почти всё она делала за так или за какую-нибудь вяленую скумбрию с морковным чаем, а скромный денежный барыш был только от вышивания летних шапочек для курортников, которые, увы, тогда были нечастыми в Коктебеле.

Волошин, Вересаев и Чуковский, объединившись, помогли вывезти Поликсену на операцию в Москву, но операция ей не помогла. Похоронили ее на кладбище Новодевичьего монастыря, рядом с близкими. Так закончилась существование не состоявшегося поэта, но состоявшейся русской женщины Поликсены Соловьевой, которую, надеюсь, помянут добрым словом в новых томах истории России продолжатели совестливого дела ее отца. Она, его последнее, двенадцатое дитя не подвела ни отца, ни российской истории, написанной им, которая продолжается и сейчас, к сожалению, в то время как без таких великих историков, каким был он.

Так же читайте биографии известных людей:

Полин Маруа Polin Marua

Политическую карьеру начала в 1970-х годах, в роли помощницы двух министров членов провинциального правительства.
читать далее →

Полина Дашкова Polina Dashkova

Свои настоящие имя и фамилию она не упоминает даже вскользь. Всем почитателям детективного жанра она известна только под псевдоним Полина Дашкова...
читать далее →

Полина Кутепова Polina Kutepova

Полина Кутепова советская и российская актриса, Заслуженная артистка России. Родилась 1 августа 1971 года.Полина Кутепова является одим из самых..
читать далее →

Полина Агуреева Polina Agureeva

Любимица Петра Фоменко, с которой он сейчас ставит Бесприданницу Островского в своем театре, и главная актриса новой драмы, в прошлом сезоне..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий