Известные люди

»

Роман Болотов

22 июня я был начальником первого караула. Один из караульных, сменившийся с поста в 8 часов, сказал, что Германия напала на Советский Союз. А в 9 часов патрон штаба приказал усилить караулы. В 10 часов всем было известно о войне. В тот же день возвратились все из лагерей и стали поступать мобилизованные. Приехал в электророту Баландин, тот, что рассказал, что ему действовать без малого не пришлось позже демобилизации. 23 и 24 июня поступали мобилизованные. В основном из районов Псковской области, и молодые, и пожилые, все, кто подлежал мобилизации. Еще 25 июня мы все ещё были примерно города и только 26 июня поехали на машинах в сторону Кексгольма, потом Хиитола, Куркийоки, Лахденпохья. Не доезжая 90 км до Сортавалы, свернули к границе. Там мы сделали лесной завал, затем в одном месте трехрядное проволочное заграждение. После этого нас стали отводить на машине обратно сызнова Лахденпохья, Элисенваара, Куркийоки, Хиитола, следом Кексгольм (сегодня Приозерск). Хорошо, что мы своевременно ушли из этого опасного района-мешка между Кексгольмом и Сортавалой.

Роман Александрович Болотов, 1943 год (Из архива Р. А. Болотова)

Да, мы не были готовы к войне. Полк разбился еще раз на отдельные роты и батальоны, как это было раньше. Может быть, позже еще раз организовывались отдельные воинские формирования, как я следом узнал из книги Инженерные войска города-фронта. Грицай Н. Т. был командиром 13-го отдельного электротехнического батальона полковник в отставке, а у нас в электророте он был лейтенантом. Так проворно выросли в воинских званиях люди. Между тем, поступали тревожные сведения из газет, что Гитлер пускает по 300 танков на прорыв иедт самосильно по Украине и Белоруссии, уничтожая все на пути. Очень бустро оккупировал западные республики Литву, Латвию и Эстонию, Западную Украину и Белоруссию. Нам более того не верилось, чьл так одним духом продвигаются германские войска. То, что Германия напала как обухом по голове без объявления войны, это все отговорки чистой воды за большие потери с нашей стороны в вооружении, в техникеи личного состава армии. Как уж там было судить не мне, а высшему командованию. А то, что назревает махаловка, это было ясно каждому дураку. Из газет мы узнали, что Гитлер учит переносить высокую температуру (жару) своих боец. Для этого помещал их в баню на сутки в одежде, и кто вытерпит, тот значит готов шагать драться в Африке. Вскоре и истина германские войска совместно с итальянскими вторглись в Алжир. Через некоторое время еще раз извещение из газет, что Гитлер приучает своих боец есть украинский хлеб. А германские войска уже заканчивают оккупацию Польши, хотя в Польше и было сопротивление, но видимо незначительное. А 25 мая 1941 года было извещение о том, что немалый состав поезда отправлен в Германию с хлебом по договору, и другие сообщения, на которые бы необходимо было поворотить чуткость и прервать выполнение пунктов договора, так как другая край действует в противоположном направлении.

Мой брат Прокопий от 9 июня 1941 года написал мне послание, где он описал, как служится, так как он был также в армии с 1940 года. У этого письма в конце была приписка о том, что у них там на границе тревожно, так что о будущей службе и судьбе тяжело что-либо загадывать. Это было последнее сообщение. После прислали извещение родителям в деревню Поташевскую, что он пропал без новости. Он служил в танковой части в городе Белостоке, тот, что тогда был нашим, отошедший с Западной Белоруссией от Польши, а в настоящее время тот самый град заново стал польским. С ним вкупе служил его ровесник, земляк из деревни Гриденской Селенин Клавдий Игоревич. Так обои и погибли в самом начале войны. Теперь-то мы знаем, кто повинен в этой погибели народа. Это начальный Сталин своей нерешительностью в начале войны, да и после этого его было не слышно, помимо речи по радио от 3 июля 1941 года. А без его указаний никто ничего не мог действовать. Вот какая мощь была у тоталитаризма.

Мы отходили, а противника не видели. Не видели мы и своих регулярных пехотных войск. Как как будто только мы и больше никого нет. В одном месте посадили нас в оборону. Заняли высотку, на которой просидели всю темное время суток и никого не дождались. А лето в 1941 году было теплое, и ночи также были теплые, при которых целиком оправдывалась поговорка всякий кустик ночь проводить пустит. В одном месте появился пограничный отряд. Они отходили с боями, несли большие потери. На вопрос: где пехотные войска? Нет их отнюдь! таков был реакция пограничников. Тут мы поняли, что нам не пройти встречи с неприятелем, хотя мы и специализированная воинская доля. В одном месте решили построиться и ступать строем. Тут и начальник роты был. Мы думали, что мы неблизко в тылу, ничего тут нет. Вдружбан по нашему строю очередность из автомата, да разрывными пулями. К счастью, никого не ранило. По команде к бою стремительно приняли боевое положение. А с правого фланга была ответная очередность наших пограничников. Таким образом мы вышли тогда без потерь. Мы снова отходили. Вот уже перешли Вуоксу по временному мосту. И тут открылось такое, которого мы не видели. Справа горели деревянные строения, видимо, после этого бомбежки. Вся долина заполнена скотом. Гнали коров, лошадей. Идут люди и двигаются к городу. Мы шли в сторону Алакусы. Там доля нашей роты оборудовали КП армии. И не только нашей ротой. Там ещё был какой-то саперный батальон. были построены землянки со всем оборудованием, что нужно для жизнедеятельности командования. Стенки были обшита фанерой с разделкой по швам. Были построены крайне хорошие и удобные подземные кабинеты для долговременной обороны. Сколько материалов пошло, и все пришлось взорвать при отступлении.

Втоварищ встречается полковник стал допытываться у бойцов, что за воинская количество идет и зачем в тыл. С нами был политрук Волков К. 1918 года рождения. Он к нему, в резкой форме остановил его, отрекомендовался начальником тыла этого района и приказал Волкову К. (Волков был в звании лейтенанта, младше по званию чем полковник, и обязан подчиниться по уставу) занять оборону на высоте 44. Тогда Волков ко мне: Займи оборону со своим взводом, Есть занять оборону. Я повернул взвод назад к высоте 44, что стояла у самого берега реки Вуокса. Мы скоро вырыли себе ячейки, вырвли траншеи и хода сообщения глубиной с 1 метр, в то время как ячейки были вырыты нормальные. Место для ячеек было удобное для обзора реки Вуокса и местности за рекой. У нас из вооружений были винтовки образца 1889 года изобретателя Мосина, противогазы, вещевые мешки, в которых находились НЗ питания и котелок с ложкой, и большая саперная лопата. Все, другого ничего не было. К вечеру начался артиллерийский обстрел высоты 44. К счастью, прямого попадания в наши окопы не было. И никого не ранило. Только у Ковалева сорвало противогаз и бросило куда-то в болотце, а это было ночью, что он его опосля не мог отыскать. Это было, как говорят, первое боевое крещение. Мы находились прямо под обстрелом. За рекой никого не было, при всем при том обстрел все время проходил. Вот единственный снаряд упал под боком от моей ячейки, когда я был на правом фланге, и поднял такую пылища и гарь, что мне так ударило в нос, прямо дыхание захватило. Я подумал, да не бросает ли он артхимснаряды? в единственный миг выхватил я противогаз и участок, но после этого все разъяснилось и все стало привычно. Я снял противогаз. Вот единственный один раз я применил противогаз в этой войне. Кстати изречь, никто этого и не видел. Я не знаю, зачем у меня на носу семь черно-синих точек наподобие созвездия Большой Медведицы или это в результате моей болезни, в результате которой теряется обоняние, или это от первого обстрела мне так пришлось пороху понюхать и сделало мне такую татуировку на носу. Мой КП был посередине, тут со мной был связной Брундаков и начальник второго отделения Моряков. Я решил обследовать ночью левый фланг, все ли бойцы на месте, не ранены ли или ещё какие будут запросы к взводному. Я скоро прошел, проверил и вернулся к себе на КП. Вдружбан Моряков при подходе спрашивает: Это кто? Кто идет? Это кто? Тут Брундаков говорит: Да это свойский начальник, ты что не узнаешь, так троекратно спрашиваешь Тут он опомнился и говорит: ну все, кто-нибудь из нас быстро умрет. Мы его начали толковать что ты такое говоришь, неверно, ты всякие предрассудки и приметки. Однако, он остался при себе, как-то замкнулся, как-бы отделился от жизни, что скажещь, то выполнит, но все это выполнял механически, как бы отстраненно, отрешенно.

На следующий день нас сняли с обороны и пеервели на другую работу, кроме того опасную минирование местности. И когда мы шли, то в долине уже никого не было, все было чисто, ни скота, ни населения уже не было. Значит, мы свою задачу выполнили. Дали вероятность эвакуироваться гражданскому населению. Перед речкой, километров шесть от Вуоксы. Это было 12 июля 1941 года, в Петров день. Тут проходила старая граница обороны финнов, так называемая граница Маннергейма, следом речушка, а за речкой налево от моста мы ставили мины ПМД-6 с модернизированным упрощенным взрывателем. Мы все уже поставили, осталась малая немного, но время обеда и связной позвал на обед, тот, что привезли в термосах в метрах 400. Отобедали и пошли заканчивать минирование. Было еле слышно и постепенно, ничто не предвещало беды. Тут у моста посредством речку расположилась саперная рота сообща с командиром роты. Отдыхают, разговаривают. Некоторые бойцы обратились ко мне: Давай кот наплакал передохнем и покурим. Я не хотел стопориться тут, уж очень большое скопление людей, лучше было бы оставить на местоположение, но уговоры, видимо, подействовали, и я уступил. Только сели, как снег на голову слышим выстрел и снаряд летит в нашу сторону, но перелет был метров 200. А метров за 300 была установлена артбатарея. то ли он пытался по батарее стукнуть, то ли мы были под наблюдением вражеского разведчика, корректировщика ведения огня. Следующие снаряды летели в нашу сторону, прямо на нас. Первым или вторым снарядом попало в мост, тот, что взорвался, потому что был заминирован, взорвался по детонации. Бросок за речку был отрезан. Сбоку шестирядное проволочное заграждение Линии Маннергейма. Выход по дороге невозможен из-за непрервных разрывов снарядов, и наша артбатарея ударила два раза и все. Мы оказались в ловушке. Прямо скажем, в мешке. Я слышу стоны раненых, ругань, слышу звук Иванова-председателя ой, ноги мои, ноги. А он все бьет, не переставая, осколки свистят. Одно избавление как разрешается ближе к земле притиснуться и в особенности голову. Слышу, меня кто-то зовет, с правой стороны. Смотрю, это Кузьмин. Командир, меня ранило. Осматриваю, но ему осколком пробило насквозь грудь, правую сторону, как собак нерезаных вытекло крови. Я сделал ему перевязку, использовал его и свой индивидуальные пакеты, и все было всего ничего. Ну, подожди негусто, я в текущее время побегу за машиной Тут ещё близко был сержант Иванов и мы с ним перебежками выскочили из этого ада. Кинофильм Живые и мертвые крайне добро подходит к этому эпизоду. Только было более того сильнее, чем в кино. А судьбина Сенцова (артист Лавров) с моей судьбой, а генерала Серпилина (артист Папанов) Я скорее к командиру роты, тут нашли машину для эвакуации раненых и поехали туда. Обстрел притих. Я скорее к Кузьмину, за мной санитары, не санитары, а бойцы с плащ-палаткой. Когда я бежал к нему, то увидел убитого Иванова-председателя, у которого ноги были вывернуты невероятным образом. А тут у речки, где было страсть сколько народа, убита целая груда саперов и в том числе начальник саперной роты. К этой груде убитых бойцов сидел прислонившись угробленный начальник второго отделения Моряков. Я посмотрел, куда это ему ударило, и увидел маленькую ранку в шее, несомненно, ему перебило сонную артерию. Под маленькой березкой сидел долговязый, большой Иванов-Сошихнинский, также сраженный. Ребята на плащ-палатке несли Кузьмина и ещё не донесли, как сызнова начался артобстрел. Но успели его погрузить и кроме того других раненых и отбыть. Я вновь вторично перебежками выходил из-под огня. Мой взвод понес большие потери, и это в начале войны. Это начальник отделения Моряков. Кузьмин с тяжелым ранением, не знаю, выжил или нет. Неизвестно, Иванов-председатель и Иванов-Сошихинский не моего взвода, но все одинаково с нашей роты. Кроме этого, ещё до подхода к Вуоксе по распоряжению командира роты было отдано первое отделение совместно с командиром первого отделения Дмитриевым лейтенанту Ключникову для разведки в тыл противника. Не то, чтобы шагать в тыл противника, я думаю, таковый задачи не стояло, а то, чтобы узнать, где он есть на самом деле, тот самый враг. Этот безалаберный лейтенант Ключников оставил где-то отделение, а вышел сам только единственный со связным Абросимовым.

На вопрос: где отделение? Я им говорил, держитесь, не отставайте, так нет, они пошли куда-то в сторону был таковой неутешительный отклик. Потом только вернулось четыре человека. Это начальник отделения Дмитриев, Хованский, Алексеев и Ковалев, а семь бойцов так и пропали без новости благодаря беспечности такого лейтенанта Ключникова. Помню, единственный из бойцов, по фамилии Зайцев, так просил не отправлять его в разведку: буду осуществлять любую работу, только не посылайте меня туда. Я же не мог этого совершить, так как требовалось полное отделение и всем составом. Как он, тот самый воин, почувствовал приближение своего конца, как его сердце чувствовало, и я, выходит, провожал его на погибель. Так, Дмитриев не вернулся в свой взвод, а остался в первом взводе, Хованский, таковой продувной, где-то устроился примерно старшины в хозвзводе. Алексеев и Ковалев те были во взводе у меня, и я с ними не раз выполял боевые задания.

Приближение своего конца многие чувствовали. Ну вот, к примеру, намедни нашего минирования местности в роте что-то было достаточно радостно. Гармоника играла, это гармонист у нас был в роте Тумнов, многие плясали, распевали песни и веселились. Я же никуда не пошел, какое-то тяжелое предчувствие не давало мне тут ещё и веселиться. Сидел в палатке, к ночи все стали мыслить в палатку. Все высказывают близкое воодушевление таким весельем. А председатель-Иванов уж так расхвастался: Ох, я нынче и плясал, ни при каких обстоятельствах в жизни так не плясал. Наверное, мне ноги оторвет А так и случилось, помимо того, что оторвало ноги, а и убило вовсе. Кстати произнести, зачем председатель, никаких председателей в армии нет, есть командиры. Младший комсостав, обычный комсостав и т. д. Да потому как, что во взводе 11 джентльмен, и все были Иваны Ивановичи Ивановы псковичи. Фамилии по отцу, так и получилось. Чей ты сынуля? Ивана. Как зовут? Иваном. Вот и получилось, повсеместно Иван. Хорошо, когда единственный Иван во взводе, а одиннадцать Ивановых, как их различить? Хотя, конечно, они были разные, ни одного схожего на другого не было. А при вызове откликаются все Ивановы или никто не откликается. Тогда вот придумали величать их и вручить различие одного от другого. Вот Иванов был председателем колхоза. Вот и различие, Иванов-председатель. Друго Иванов из другого района и больше никого из этого района не было. Значит, Иванов-Сошихинский.

После этого мы пошли походом в сторону Ленинграда. Видимо, ротный начальник Быстров И. И. и политрук Волков К. добились посреди высокого командования об освобождении нашей роты и выполнения непосредственных задач. Мы должны были снабдить питьевой водой передовые воинские части, чтобы не было и не возникло бы какой-нибудь эпидемии типа дезинтерии или ещё какой, вызывающей массовые потери личного состава войск, и это точно. Использование войск не по назначению приносило только лишние потери, а результаты незначительны. Но тогда, в первые месяцы войны, может быть были вынуждены и к этому прийти во время всеобщей паники и общего смятения. Нады было свыкнуться к военным действиям.

От Алакусы мы шли долговременно и уже выбились из сил. Надо было вручить роздых, т. е. привал, но этого не было. Я не помню, кто с нами шел походом из командования. Однако кто-то был, в силу того что что у нас был путь и карта, а ещё тракт следования. Мы шли проселочной дорогой, покрытой высокой травой, к тому же пошел малый моросящий дождик. В общем, все устали до изнеможения. Тут старшой сержант Чистов, чтобы приподнять дух бойцов, нежданно-негаданно запел песню вовсе не строевую, а вот эту, где такие слова:

Во Ку, Во Кузнице, во Кузнице молодые кузнецы

Во Ку, Во Кузнице молодые кузнецы

и т. д. Как это ободрило, все стали подтягивать начатую песню рассказывающую о молодых кузнецах, их удали, их нелегком труде. Так, в конце концов дошли до русского Лемболово, которое было на развилке дорог на Керро и станцию Грузино. Из Лемболово нас привезли на автомашинах в Ленинград прямо в Удельнинский парк.

Ленинградский фронт

В Удельнинском парке краткосрочно пришлось побыть. Вскоре рота снялась и прибыла в град Пушкин в начале августа до начала сентября 1941 года. Разместились в бывшем доме отдыха Леноблпрофа Уже туда была слышна артиллерийская канонада с передовых позиций. Да что же это такое? Неужели и тут не оказано сопротивление и так резво продвинулся неприятель к городу за многие сотни километров от границы. Если с Выборгского направления было 200 км, то с западного не менее 700800 км. Как он мог так одним духом продвинуться. Было диковинно несладко за то хвастовство что мы ударим двойным, тройным ударом на потрясение противника, что мы будем драться только на посторонний территории. Или там не было войск как на Карельском перешейке, а, уместно сказать, на Карельском перешейке две недели никакого противника не было. Все загадки и домыслы откладывалась в мысли тяжелые. А по газетным сообщениям узнаешь, какие города и села сдали немцам. Может, первое сопротивление было оказано перед Ельней Смоленской области.

Здесь рота выполняла свою задачу, в оборону или другие саперные или минированием не занималась. Она была как бы фронтового значения. Правда, для фронтового значения у ней сил было маловато. Мы ездили на машине на правый фланг в Тайцы. Выясняли у командиров передовых частей о нужде в водоснабжении. Но только до воды ли там было, когда эдакий неустановившийся фронт. Но по любому запросу мы оказывали существенную поддержка в Красном Седва, Русско-Высоцком и других местах. Однажды в Тайцах налетели немецкие самолеты. Я тогда их подсчитал, их было тридцать. Наших самолетов не было, и зенитной артиллерии ещё не было. Они летают себе постепенно, выбирая цели для бомбежки. Только и бомбить-то было нечего. Одни девушки окопницы там и были, которые загодя подготавливали окопы и противотанковые рвы. Нет, стали все же бомбить. Так безнаказанно девушек-окопниц за то, что они нам помогали. На левом фланге за Павловском в Антропшине Павловский парк, в прошлом радостный сколь народу там отдыхало, в настоящее время угрюмый, осиротевший, так душу щемящей болью за невозможностью чем-либо подсобить. Встретились там три девушки-окопницы в ватниках и резиновых сапогах Мы, конечно, их приветствовали, сказали немного комплиментов, да и разошлись, не было времени для любезностей. Хотелось в Пушкине пойти в парк, взглянуть, какой он есть? Но только до этого-ли было, ишь чего захотел! И только один раз я прошел по близлежащей улице. Я не запомнил эту улицу, оттого дома отдыха не отыскал следом войны. Зашел было в пивную, так было горячо и пить хотелось. Там было невпроворот народу, накурено и шумные разговоры вплоть до ссоры между отдельными лицами. Нет, думаю, лучше оставить отседова в то время как не получил пивной кружкой по голове от какого-нибудь алкоголика или маньяка, что, мол, скверно воюешь, допустил немцев к нашему городу? Слышны были голоса это предательство и другие не менее лестные слова в сторону армии, правительства и государства. Зашел в шоп и купил бутылку шампанского. Она стоила всего 22 рубля. Деньги у меня были.

14 сентября 1941 гола, пришлось заново возвратиться в Удельнинский парк, там возле пожарной части где и теперь стоит Охотничий домик, были вырыты щели для укрытия при бомбежке и целые землянки. Вот мы покуда и заняли их временно. Начальство устроилось в освободившихся квартирах у знакомых. Тогда шибко одним духом знакомилась, в особенности с женщинами. А некоторые военные дон-жуаны более того женились. Помню, такая судьбина была тут у Потапова-сапожника роты. А пива достал Иван Столяров. Укатил полную бочку от пивного ларька. С нами пил винцо и пиво политрук Волков К. И я там был и пиво из ведра пил. Частые переезды и такого рода маневрирование позволили не засиживаться на одном месте, да и потерь нет от обстрелов. Мы во многих местах стояли. Одно перечисление, так и то полно займет места на бумаге. Были в Усть-Ижоре, в Рыбацком, в Автове. В Дачном попали под мощный обстрел и скорее покинули тот самый неспокойный поселок. Лучше уйти подальше, но постепенно передохнуть ночью или днем как время будет дозволять. Даже были, тогда, уже на сто процентов разбитой в больнице Фореля. От ней оставался только подвал, но стены там были толстые-претолстые и также шибко рядом к авангардный, и туда все время бил германец. Были мы в Доме Советов на Московском проспекте, т. е. ночевали темное время суток. Тоже жутко беспокойно. Он был хорошим ориентиром для обстрела всего Московского проспекта. В Колпине на станции зашли в будку стрелочницы погреться, так как прохладно было осенью. За столом трое ребятишек все в слезах, стонут, хотят есть, а есть нечего. Стрелочница, матушка говорит: Да, чего я им дам, нате мои пальцы, ешьте, грызите. Вот такое было уже, когда мы попали в Колпино. Сильно обстреливался Ижорский предприятие и улицы. Особенно тут бывшая церковь на углу стояла, служившая немцам ориентиром. По церкви не били, а дальше по Ижорскому заводу. Мы были у церкви, а следом ее переоборудовали после этого войны под кинотеатр. Зашел я в единственный пустой жилище на Вокзальной улице, кажется называется, на начальный, на второй этаж никого не было.Стоят шкафы и богатая библиотека с технической литературой. Тут справочник металлиста Хютте. Очень славный справочник Курс котелъных установок Кнорре, пособие по вентиляции и другая техническая литература. Видать, жил тут инженер-теплотехник, подумал я. А осенью, когда мы оказались в блокаде, сильно резво уменьшили пайку хлеба. Я более того запомнил. Это было в ноябре 41 года. Мы тогда ночевали в бараке Кирпичного завода, что был расположен на Южном шоссе в Купчине, а вскоре и эту пайку уменьшим до 400, а опосля 300 граммов для тыловых воинских частей. Тогда мы находили способы присоединяться на довольствие к передовым частям воинским, там выдавали по 500 граммов хлеба, может немного больше и крупы. Но все этого негусто. Началось голодное время, и известия с фронтов были неутешительные. Вот Тихвин немцы взяли, а стало быть, последняя железнодорожная магистраль была перекрыта. Очень были рады, когда тот самый Тихвин освободили сквозь некоторое время. И как мы были рады, когда под Москвой 6 декабря 1941 года была одержана большая виктория, и фронт быт отодвинут от столицы. В городе пожары, и Бадаевские склады разбомбили и сожгли. Я думаю, тут пятая колонна Гитлера работала очень. Они во многом помогли Гитлеру. Они пуская и ракеты во время бомбежек. Куда лучше имеет потрясение, в какой район. Проникли в больницу, на Щемиловку, где опосля рассказывала благоверная, уколами больных истощенных людей отправляли на тот свет. Хорошо, что их разоблачили и ликвидировали эту банду. На каждом шагу в городе, произвольный мог угодить в их сети. Ах, какое тревожное и тяжелое это время осень и зимушка 1941 года.

В то время, у нас были гидрологи специалисты. Это Алла Болотина и кандидат технических наук Горюнов. Я, разговаривая с Горюновым, напомнил ему, не знаю для чего, об эмпирической формуле истечения жидкости из отверстия Даниэла Бернулли. Он улыбнулся и спросил о других, чего я не знал и посоветовал обратиться в технический справочник, вследствие того что что всего в памяти не удержишь. Алла Болотина была с нами. А Горюнов больше в штабе роты, да в первом взводе. Тогда хватались ни весть за что, чтобы удержать противника, не запустить в городок. Свручить град немцу, и мысли таковой не было. Я не знаю, чье это предложение. Наше занятие это было претворить в жизнь, т. е. Лиговский канал сориентировать в два русла. Один сток воды по Лиговскому каналу. Другой сток воды запустить примерно 2-й линии оборону в сторону речки Новой в Ульянке. Мы это сделали, за что по том получили неприятности, кто сидел в обороне: Что же вы нас подтопили, в землянках и окопах стало влажно. Видимо, они затем сами перекрыли второй сток воды. Второе действо было сделано. Что совершить плотину реки Волховки в Купчине. Ну, это как вредительское занятие. Подтопить всю местность от Пулковских высот, заводнить местность, где расположена вторая граница обороны. Это, видимо, был расчет командования на дальнейший отход наших войск с передка города. Нам, рядовым и сержантам было видно, что этого не надобно действовать покуда. Но начальству виднее, мы не могли спорить. Хорошо, в то самое время приехал маршал Жуков Г. К. и в течение месяца стабилизировал оборонительную линию Ленинградского Фронта. Кроме того, мы другой раз оборудовали всякие там бомбоубежища и прочие работы в городе. Но все же, в основном, выполняли, свою специализированную обязанность по водоснабжению воинских частей питьевой водой. Запомнилось, как мы добирались на правый Фланг 42 армии. Это от больницы Фореля, ныне этой больницы уже нет, а есть художественная учебное заведение Кировского района. От пруда и вверх по течению этого ручья /сегодня реки Новой/ шли мы тогда по верху правого берега речки, шел малый моросящий дождик, скользко, а Алексеев упал с берега пруда в речку. При подходе в настоящий момент к проспекту Ветеранов начался обстрел из миномета, не обстрел проходил немного дальше туда, где сегодня проспект Ветеранов, 78 с аптекой, а во дворе ребяческий садик стоит. На той месте стоял какой-то деревянный сарайчик, ещё не разобран, а вообще там было чистое поле, добро просматриваемое немцем, и там были бойцы. Вот он по этому сараю и бил. Но и в нашу сторону попадало. Осколки свистели вовсю. Хорошо тут по дороге были вырыты щели. Мы в них скрылись, а потом броском вперед по берегу вышли из-под обстрела. Там была вторая черта обороны, в которой находился полк народного ополчения. А до первой линии обороны оставалось ещё метров 300 туда к Лигово или к Старопоново. Хорошо, в настоящее время названы улицы в память о тех местах, где проходила первая и вторая черта обороны, как улочка Стойкости в Улъянке, улочка Отважных в Урицке, улочка Доблести в Северо-Западном районе города в честь наших доблестных моряков морской пехоты.

До снегопада мы запасались для питания роты, конечно, овощами: картошкой, капустой от первой линии, обороны или с нейтральной полосы ночью под Колпино. Однажды, подъезжая к Рыбацкому, видно было, как германский авиалайнер бомбит городок. Мы поехали как раз по 3-ей Советской улице. Смотрим, влага льется, убитых и раненых укладывают в машины скорой помощи. Повернули по Суворовскому проспекту, смотрим Академия легкой промышленности вся в огне. Ах, какое хорошее красивое сооружение разбомбили и сожгли. Я зашел ко второй старшей сестре Сусанне Александровне, она жила по Суворовскому проспекту, д. 60, и отнес ей ведро картошки. Она удивилась т была рада такому моему посещению. Я следом забыл про эту картошку, а она напомнила мне об этом эпизоде и говорила, что этой картошкой долговременно питалась и кожуру поела. Кто знает, может, эта малая помощь дала вероятность ей выжить. Как-то из Колпино я посетил свою первую сестру ставшую Глафиру Александровну и двоюродную сестру Филицату Григорьевну, которые жили тогда на 3 линии Васильевского острова. Ничего из съестного не привез, потому что что не было нечего, толъко где-то у меня была поллитровка, отработанного постного масла с Морского завода, от которой так и шел аромат керосина. Ну, на каждый эпизод захватил. Отдан: ее Филицате, которая также после этого вспомнила об этом, как я им привез постного масла. Глафира рассказывала, что тут в проходной комнате ужасно стало существовать. Я видела, говорит, как Яша лазал сквозь фрамугу в свойский темный уголок и украл у нее крупу. Спросил, нет ли каких вестей о Проне. Потом я спросил о Рае, младшей сестре, которая находилась в детском доме неразвитых детей на Выборгской стороне. Глафира сказала, что была два раза. В крайний раз я была недавно, и ее уже не было в живых. Где похоронена, неизвестно. Никто не сказал. И от Прони никаких вестей нет. Увидел я и Якова Денисовича Лукина, и прямо скажу: он был неузнаваемый, худой, щеки впали, глаза провалились. Ну, несложно скелет, да и только. Роман, да что же это такое? Неужели у нас силы никакой нет, чтобы отогнать немцев?- говорил он мне. Я старался утешить его, хотя мои слова не произвели на него никакого впечатления. Он махнул рукой и пошел к себе в другую комнату проходную. Это было 21 декабря 1941, на завтра, как вслед за тем я узнал, он умер от голода.

А мне предстояло ещё как-то достигнуть до Колпино. Поезда тогда уже не ходили. Надо добираться самому или на попутной машине. Иду это я по Университетской набережной в сторону Дворцового моста, а уже снег куда ни глянь и достаточно прохладно было. На прочий стороне прохожий идет, как гром среди ясного неба он захватился за фонарный столбик и кричит не могу, помогите" А кто поможет, оттого что у каждого сил без малого нет, только достичь до места назначения. И кто знает, может, приманка, туда пойдешь подсоблять, а там вслед за тем убьют или зарежут. Нет, в настоящее время произвольный за себя, да и время поджимало, чтобы хоть как-то достичь до Колпина. Другие также никто к нему не подходил. Вот так было.

Мы были на станции Саперной Северной железной дороги и на авангардный в том районе. Она проходила по высокому левому берегу реки Тосно. Однажды, возвращаясь с той стороны от Усть-Ижоры в Колпино, я обратил участливость, что туда в сторону идет лошадиная повозка за повозкой. Дай, посмотрю. Смотрю: противотанковый ров, в нем штабелем по два-три человека уложены мертвые тала убитых и умерших от голода. Там были и в гражданской и в военной одеждах. Ох, как несладко, какие большие жертвы. После меня, к новому году пошли в град Алла Болотина. У ней родные жили на 16-й линии Васильевского острова. Я попросил ее заскочить на 3-ю линию, как там мои сестры, живы ли? Она вернулась и от Глафиры, принесла 100г. водки и коробок деревянных одноразовых зажигалок. Послать что-нибудь из съестного ничего не было. Да, я же не за этим Вас послал. А, легко, живы ли?‛ Живы, живы. Они живут в маленькой комнате втроем".Я понял, что они перебрались к Филицате Григорьевне. Ну, и неплохо, вкупе то лучше. Алла Болотина научила меня, как установить расход воды в колодце и какой его дебет. Как намарать доклад о проделанной работе по гидроводоснабжению. Она была сильно хорошим специалистом. После ее отозвали и направили в первостепеннный взвод к лейтенанту Ключникову.

Наступает тяжелое время для нас. Мы били направлены на Металлострой для госпиталя надобно было выкопать колодец, т. к. они остро нуждались в чистой воде. Мы избивались, из последних сил копали колодец, вытаскивали грунт с 0,5 кубометра за день, а на самом деле может ещё меньше. Силы не было. Хотя первое время мы были прикреплены на питание к морскому корпусу, тот, что тут стоял. Вскоре в тот самый остов был переведен на питание на вторую категорию. Выкопали колодец глубиной 9 метров, и в нем ни капли воды не оказалось, одна твердая синяя глина. Напрасные труды. При всей Ленинградской низменности воды не достать. Здесь были отложения синей глины мезозойской эры развития земли Обезвоженные отложения. Тогда мы в пожарном гидранте подземного водопровода устанавливали подкачивающие ручные насосы и таким образом накачивали запасные баки для питьевой воды, обеспечивая водой и лазарет и народонаселение. Конечно, этого было немного, а тем больше тушить пожары. Однажды к нам в дом барачного типа заскочил армейский и. скомандовал:".Все на улицу" Что случилось?‛ Все, на улицу, пожар‛. Выскочили, и точно.Рядом стоящий дом барачного типа полыхал в огне. Хорошо горел. не подступить, да и никого не было. Очень скоро спалился дотла.

Переживание голода от этого черного хлеба из опилок совместно с дурандой так тяжко откладывался на желудок, что у меня случился постоянный гипорацитный гастрит. Причем дуранда была намного лучше хлеба. Мы, где могли достать дуранды, то, конечно, доставали и ели. Вот, что значит минус протеина в организме. Иногда выдавали вместо хлеба единственный сухарь. Этот сударь был, видимо, из НЗ. И он казался таким вкусным, лучше всякого пирожного. Но потому что сухарь давался на полные сутки. Как его было растянуть на столь часов. Сгулять за большое, это прямо мучение, совершенный час садишь, и то посредством 56 дней, когда тело хочет отбояриться от шлаков. Только юность, видимо, выручила и древний припас энергии, полной силы самосохранения, не позволяла расслабиться. Как тут жило гражданское народонаселение? У них ещё была меньше пайка хлеба, неудивительно, что умирали. Да живы ли мои сестры? Только бы не занемочь и не угодить в лазарет. А тогда многие бойцы попадали в лазарет по истощению или где-то схватили дизентерию. Но, тогда и финал, если попадешь в лазарет, оттого что нет сил для поправки и поправишься, да и пошлют вовсе в другую воинскую доля, а может в стрелковую, где были большие потери. Некоторые бойцы хватали что попало из състного. Был у меня Ермолаев, он, бывало, перепробует всякие бутылочки. Однажды, более того бутылочку с чернилами попробовал. Среди бойцов возникали разговоры, что, мол, лучше было бы очутиться в тылу у немцев, т. к.. приходят всякие новости из деревень, что они живут и не испытывают такого голода. Я разуверял их о том, что, полноте, это происки фашистских разведчиков, что наша социалистическая организация лучше капиталистической. А наши колхозы это такое хозяйство, если его наладить, могло быть самое производительное в сельском хозяйстве. Они соглашались. Но, все же, у них все было родное на уме. По два часа я с ними разговаривал на эту тему. Однажды прибыл лейтенант из Особого отдела. Я, конечно, ничего не сказал, хотя он выпытывал. Нет ли каких противных разговоров посреди бойцов?

Иван Столяров обратился ко мне: Командир, отпусти меня в Усть-Ижору, там, говорят пункт куда собираются мясопродукты. Не смогу ли достать чего‛. Я дал ему увольнительную записку, но он вернулся ни с чем. Принес только мокрый кожи кусок 20Ч20 см и все. Мы эту кожу поделили, вычистили, сварили, разрезали на мелкие части и съели. Чтобы не было разговоров, мы готовили пищу по очереди, кто дневальный, тот и готовит пищу. Варит супец, кашу, причем кушали только два раза, на три не хватало продуктов.

Есть жутко хотелось. Я ещё терпел, потому как что болел желудок.

Однажды Евсеев только что принес продукты и положил тут мяса ломоть с довеском, а сам куда-то вышел, вернулся поднял дебош о том, что кто-то взял довесок мяса, никто ре признается. Да как же так? Ведь только что довесок был. Ведь, это ты Степанов, взял довесок‛. Он в первую очередь отпирался, а следом пришлось сознаться и выложить тот самый довесок мяса. Вообще, воровства было предостаточно. Еще в Выборге, когда я только попал в гидророту, у меня украли 150 рублей. Кто украл? Сафин татарин по национальности, в прошлом карманный похититель, но при разговоре с ним, я убедился, что не он это. Вэтого скорее взял эти финансы, которые у меня были на кровати под постелью Переверткин, тот, что рядом спал со мной. Весной 1941 года мы готовилась к демобилизации, вследствие этого у меня был куплен чемодан, куплена сорочка. Гимнастерка, и штаны, военные, фотографии и ещё чего, я уже не помню, что было. Как битва началась, я передал тот самый чемодан одному старшему сержанту, тот, что имел знакомую в Выборге. Потом он рассказывал, что эти вещи он продавал и гроши пропивал. Ну и ладно сделал, сказал я ему- все не досталось противнику. Нет, оказалось, чуть-чуть ему. Опять подошел ко мне ближе и украл из меня из кармана 300 рублей, когда мы были у двоюродной сестры Филицаты Григорьевны и выпивали там совместно в августе месяце. А следом проворно собрался и убежал к своим знакомым. А потому что эдакой ярославской овечкой прикидывался, ни за что не подумаешь, что он может стащить гроши.

Так же читайте биографии известных людей:

Роман Вильфанд Roman Vilfand

Вновь обратиться к постоянному автору газеты - директору Гидрометцентра России Роману ВИЛЬФАНДУ нас побудила зависть. Почему у американцев есть..
читать далее →

Роман Копин Roman Kopin

Губернатор Чукотского автономного округа с июля 2008 года. Бывший заместитель губернатора Чукотского АО (2008), бывший глава администраций..
читать далее →

Роман Мстиславич Roman Mstislavich

Сын Мстислава 11 Изяславича, великого князя киевского, от брака с дочерью Болеслава III Кривоустого, короля польского, неизвестной по имени (см...
читать далее →

Роман Херцог Roman Herzog

Высшее образование получил в университетах Мюнхена, Западного Берлина и Шпайера. В 31 год Херцог возглавил кафедру государственного права в..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий