Известные люди

»

Уильям Стейг

Не стоит задумываться о возрасте. Лучше давайте упакуем "два чемодана: единственный с едой, второй - преимущественно с едой" и отправимся в стезя. Такой совет дает Зик, одаренный юный поросенок, тот, что посреди ночи бежит из дома: он без затей угнетен тем, что его развлекуха на гармонике повергает всю его семью в дрёма независимо от того, веселую или грустную мелодию он наигрывает. Эта история рассказывается в детской книжке "Зик Пиппин", вышедшей в свет 14 ноября 1995 года, в тот день, когда ее автору, писателю и художнику Уильяму Стейгу исполнилось 87 лет. История о Зике Пиппине стала его 25-й книгой для детей, и без малого все из них, появлявшиеся на протяжении без малого четверти века, по-прежнему активно переиздаются, а отдельные книги как черт из табакерки оказываются переведенными на самые неожиданные языки, на гавайский, к примеру. Стоит ли дивиться, что как раз стейговский герой и его книжка послужили прототипом для знаменитого "Шрека", великолепного мульфильма о зеленом великане по имени Шрек?

Стейг-художник свой первостепеннный рисунок подал в журнал The New Yorker ещё в 1930 году. Вэтого же на страницах The New Yorker было опубликовано больше 1650 рисунков Стейга, а 170 попали на обложку. Вероятно, самой известной серией рисунков (разрешается ли их прозвать комиксами?) является серия "Малыши", которая повествует о хулиганствах и развлечениях изобретательных и драчливых мальчишек и девчонок. Они - уличные подростки, похожие товарищ на друга и на своего создателя Стейга: у всех них коренастые фигурки, горящие глаза, носы картошкой, плотные щечки. А самым известным рисунком на обложке, кажется, стал тот, что появился 9 мая 1953 года v портрет шестилетнего художника с кистью в руке, облокотившегося на только что нарисованное им дерево, листва которого утопает в сиянии желтого солнышка, более того Ван Гог залюбовался бы!

И все же большая доля творчества Стейга предназначена для взрослых. На этих рисунках мы видим мужчин и женщин, орущих и ссорящихся приятель с другом, шлепающих своих детей, с подозрительностью и холодностью разглядывающих приятель друга, утопая в мякоти кресел. На одном из рисунков перед нами предстает леди, стоящая у могилы своего покойного мужа: ее губы открыт, перст застыл в воздухе, она продолжает неоконченный при его жизни спор.

Стиль Стейга сложно обрисовать каким-то одним словом, оттого что он беспрестанно менялся, порой каждую неделю. Об ухаживаниях, любви и страсти Стейг предпочитает "говорить" в классической манере: пышнобедрые нимфы, рыцари, сатиры, мужчины в образе петухов, цари в образе львов. Все его герои одеты весьма забавно v наверное, так, как человеческую одежду изобразил бы чадо. На его рисунках непочатый край животных и масок, истина, в основном печальных.

В большинстве его книг действующие персонажи v это мальчики и девочки в образе животных: поросят, мышат, щенят, гусят, ослят и лягушат, одетых в пиджачки и брючки, шляпки и платьица. Эта подмена, которая на основополагающий точка зрения кажется всего только очаровательным приемом, преследует больше глубокую мишень. "В какой-то миг я понял, что с животными я могу обращаться вольнее, чем с людьми, и понуждать их работать странные вещи, - признался недавно Стейг. Я нетрудно одел их так же, как это делали до меня и другие писатели".

Герои и героини Стейга, молодые и невинные, наталкиваются на непреодолимые препятствия, с ними случаются страшные беды. Так, поросенка по имени Роланд ("Роланд-музыкант") поначалу не задушили, затем его едва-едва не придавил громадный валун, а далее он повис на сучке. Осленок Сильвестр превратился в скалу. Амос, мышонок из истории "Амос и Борис", упал за борт среди океана, а кита по имени Борис выбросило на берег во время урагана. Эйбел, мышонок из рассказа "Остров Эйбела", проводит год на необитаемом острове, а Перл, сильно маленькую свинку из истории "Необыкновенная косточка", едва не сварила, приправив листьями зеленого салата, лисица. Несмотря на жуткие испытания, все эти маленькие герои сохраняют мужество и стойко переносят неприятности. И тут мы начинаем соображать, что выживание v вот сущность этих историй. Эти зверушки не только милые и забавные. Им свойственны такие качества, как твердость духа, инициативность и оптимизм. Им нравится вечное движение. Они -прирожденные бойцы.

Я - папа четверых детей разного возраста, и когда в середине 70-х мы с женой читали вслух нашему младшему сыну истории "Сильвестр и фантастический камень", "Амос и Борис", "Калеб и Кейт" и другие, меня охватывала жалость, что мои старшие дочери, которым в то время было больше двадцати, появились на свет так раньше времени и не смогут дать оценку эти литературные сокровища детским взглядом.

Я обнаружил, что книги Стейга есть на книжных полках многих моих друзей. Стоило только освежить память им наименование одной из его книг или имя героя, и их лица светлели.

Уоррен Миллер, младой коллега Стейга, помнит, каким тот был хоть отбавляй лет вспять. "Я тогда играл на трубе в разных джазовых клубах, а он приходил, садился в уголок и участливо слушал, - рассказывает Миллер. v Знаете, он неизменно был таким внимательным. Мне нравятся его книги, его рисунки. Есть одна мысль, которую я ни при каких обстоятельствах не забуду (из "Амоса и Бориса", когда кита выбрасывает на песчаный берег): "Кит в песочной панировке". По словам Фрэнка Моуделла, художника The New Yorker и детского писателя, Стейг постоянно носил одежду темных тонов и теннисные туфли. "Даже по меркам художников он выглядел крайне неформально. Мне всю дорогу казалось, что он стоит где-то в стороне и держит под наблюдением за нами. Мы жили недалеко приятель от друга. Однажды он ни с того, ни с этого заявил мне, что его квартирка нравится ему значительно больше, чем моя. Я удивился: у меня была квартирка на девятом этаже, с террасой и отличным видом из окна, а у него второй этаж, сами понимаете. Тогда он подвел меня к своему окну. И тут я увидел то, что видит он: мимо двигались потоки мужчин, женщин, детей, собак и машин. Это был как чисто телевизор, тот, что показывал ему весь мир".

"Он этакий наблюдательный художник!- отмечает Моуделл. - Все почему-то думают, что талантливые художники могут нарисовать все что угодно, но это не так. Невозможно изобразить собаку, если ты не знаешь собак. Его картины полны таких деталей, которых нет у других художников. Все эти лошади, собаки, скалы- Он изучил их досконально. Можно изречь наверное, что Стейгу не грозит остаться в одиночестве".

"Я не знаю, как у него это получается, - замечает Ли Лоуренс, художественный редактор The New Yorker. Мне кажется, что романтика у него выражается только в цвете. Все до такой степени продумано! Его подход до такой степени своеобразен, что у него воспрещено обучаться или что-то заимствовать. Им разрешается только восхищаться".

Незадолго до этого я беседовал с Мэри Поуп Осборн, детской писательницей, из-под пера которой вышло больше 30 книг. Когда я сказал ей, что пишу статью о Стейге, она не удержалась: "А знаете, потому что он был героем писателей моего поколения. Ему удавалось сочинять в странной манере, которую разрешается разобраться только интуитивно. Я ни при каких обстоятельствах не знала, как это у него получается".

Уильям Стейг и его супруга Джин в 1992 году переехали из Коннектикута в Бостон. и мы договорились о встрече. Билл и Джин женаты с 1968 года. Их наследник Джереми - прославленный джазовый флейтист. У Стейга две дочки от первого брака: Люси, психолог, и Мэгги, актриса. Все они обожают изображать, и у них это недурственно получается. А уж внуков и правнуков Стейга на пальцах не перечесть! Все книги Стейг посвящает своим многочисленным потомкам.

Джин также художник, автор примечательной коллекции фигурок в римском стиле, которые она создала из кусочков дерева и металла, найденных на улице. Жилище Стейгов кажется до краев наполненным искусством, и все-таки на стенах не так уж полно работ самого Стейга. "Он этого не любит v чувствует себя не в своей тарелке", - поделилась Джин. Впрочем, бывают и исключения. Джин показывает мне пару небольших ярких гобеленов, в которых чувствуется знакомый почерк: оказывается, в то время как по телевизору показывали разбирательства Уотергейтского дела, Уильям без затей не мог дозволить себе сиживать сложа руки и по ходу выучился вышивать.

В молодости Стейг посещал Национальную академию дизайна, но утверждает, что ничего там не почерпнул. "Мне больше нравилось игрывать в футбол во дворе", - признается мастер.

Он невысок, коренаст, у него голубые глаза. Спокойный трудолюбивый профи. Он поседел, но волосы по-прежнему топорщатся, как у мальчишки. Ему сложно вручить 80 лет, да и вообще, сложно изречь, сколь ему, в силу того что что больше всего он похож на студента. Говорит смирно, размеренно, в его голосе до сих слышится специфический выговор, обычный для Бронкса, где он вырос. Время от времени Стейг нет-нет да и ввернет какой-нибудь внезапный вопросительный мотив или выскажет свежую идею, которая придает беседе свежий и внезапный разворот.

К написанию детских книг Стейг пришел в середине 60-х благодаря художнику The New Yorker Бобу Краусу, тот, что вдохновил на написание детских книг многих "звезд" в мире детской литературы. "Это Боб Краус заставил меня черкнуть "Роланда", а мне чертовски понравилось, потому как что вырвало меня из мира рекламы, - рассказывает Стейг. - А оттого что мне было уже без малого 60".

В книгах Стейга всю дорогу звучит задача семьи: дети постоянно возвращаются к своим родителям. "Я завсегда считал, что семейство это своего рода помеха. Мои родители сильно зависели от меня, по сути дела я поддерживал их всю свою бытие. Я был вынужден действовать на семью, но делал это по доброй воле и с любовью, - говорит Уильям. Во время Великой депрессии мой папа (он был маляром) разорился. Старшие братья жили особняком, младшему было 17. И тогда мой дед сказал мне: "Все зависит от тебя". Единственное, что я мог, это изображать. Не прошло и года, как мои рисунки стал приобретать The New Yorker".

В семье Стейгов было четверо сыновей, Уильям третий по счету. Его папа, социалист и мужчина твердых моральных правил, в немалой степени повлиявших на Стейга, был сильно предприимчивым человеком. Написав книгу о песике по имени Доминик, тот, что попадает в глубокую лисью нору и при виде облизывающихся лис начинает рыть землю и в итоге удачно выбирается на поверхность, Стейг внезапно понял, что тот самый предприимчивый, любящий похождения герой весьма похож на его отца.

"Когда я был ребенком, вслух мне ни в жизнь не читали, - вспоминает художник-писатель. Но когда я подрос, полюбил впитывать текст сам. У нас не было радио, не было телевизора. Мы бегали в кино, в кинотеатр, куда пускали за пять центов- Ходили в библиотеку, где нам разрешали забирать два романа и две нехудожественные книги за единственный раз. Иногда удавалось нарыть роман, обложка которого не была похожа на беллетристику, и тогда правило позволительно было обойти".

"Вы были уличным подростком?", - спрашиваю я. "Конечно, аккурат уличным и был, и бегал совместно с другими мальчишками нашего двора. В нашей компании были более того две девочки - Софи Козански и Перл Билмич".

Тут я замечаю, что все эти пацаны кажутся мне знакомыми. Он первоначально удивляется, а опосля хлопает себя по лбу: "Ах, да! Конечно! "Малыши", Перл из "Необыкновенной косточки".

"А как вы относитесь к Пикассо?- как гром среди ясного неба спрашивает меня он. И неспроста Пикассо с его любовью к переменам был кумиром Стейга, причем единственным. Когда-то Стейг насовсем разругался с давним другом, тот, что усомнился в глубине таланта Мастера.

Стейг страдает от эмфиземы, которая поедает его энергию. "Иногда я прихожу в офис и не могу ничего работать, сижу и тупо разгадываю кроссворды", - жалуется он. Но, в целом, состоянием здоровья он доволен и считает, что своим долголетием обязан доктору Вильгельму Райху, "радикальному психологу" из Венеции, разработавшему теорию органотической энергии. По теории доктора Райха, человеческое туловище окружено полем органотической энергии (оргон), диапазон которого определяется вегетативным оживлением организма. Влияя на это поле, позволительно корректировать самочувствие. За страсть сколько лет до встречи со Стейгом Райх излечил от рака мама Уильяма. А составной частью терапии Стейга стали ежедневные "органотические ванны" для этого нужно забираться в "аккумулятор оргона", цельнометаллический контейнер, напоминающий телефонную будку.

Наш разговорчик возвращается к его творчеству. "Рисование - это то, чем я, по моему ощущению, и должен заниматься, а вот потребности чиркать книги у меня нет, - признается Стейг. - Я и так сделал больше, чем изначально планирован. Это не вдохновение. Я отношусь к написанию книг для детей серьезно".

Я задаю ему неукоснительный вопрос: не является ли для него написание детских книг способом остаться ребенком?

Стейг отвечает сильно прочувствованно: "Я думаю, что люблю детей больше, чем среднестатистический джентльмен. С ними я расслабляюсь значительно больше, чем со взрослыми. Я скромный - это моя пожизненная задача. А дети сильно искренние, у во взрослых это встречается не так нередко. Когда нам исполняется 30, приходит время прекращать быть ребенком. Не имеет смысла стараться остаться молодым, это в один момент превратит тебя в старика. Однако я думаю, что сберег частичку детского простодушия. Не исключено, что я несложно чрезмерно туп, чтобы заниматься чем-то другим".

Так же читайте биографии известных людей:

Уильям Тернер William Turner

Главное, к чему надо стремиться в искусстве,- это к верному постижению прекрасного в природе.Уильям Тернер.
читать далее →

Уильям Хогарт William Hoggart

Каждая европейская страна пережила свой золотой век классического искусства, отмеченный высочайшими достижениями национальной художественной школы,..
читать далее →

Уильям Сэдлер William Sadler

Уильям Сэдлер заявил о себе в кино двумя очень сильными исполнениями ролей в фильмах Крепкий орешек-2 и Посягательство (Trespass), а из недавних..
читать далее →

Уильям Конгрив William Congreve

В феврале 1697 была поставлена его самая популярная пьеса Невеста в трауре (The Mourning Bride ), угодившая тогдашней моде на риторическую трагедию.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий