Известные люди

»

Франсуа Ларошфуко

Ларошфуко древняя аристократическая фамилия. Этот род ведет близкое начало с XI века, от Фуко I сеньора де Лароша, чьи потомки до сих пор живут в фамильном замке Ларошфуко недалече от Ангулема. Старшие сыновья в этом роду издревле служили советниками французских королей. Многие носившие эту фамилию вошли в историю. Франсуа I Ларошфуко был крестным французского короля Франциска I. Франсуа III одним из лидеров гугенотов. Франсуа XII стал учредителем Французского сберегательного банка и другом великого американского ученого-естествоиспытателя Бенджамина Франклина.

Наш герой был шестым в роду Ларошфуко. Франсуа VI герцог де Ларошфуко, принц Марсийяк, маркиз де Гершевиль, граф де Ларошгийон, барон де Вертей, Монтиньяк и Каюзак родился 15 сентября 1613 года в Париже. Его папа, Франсуа V граф де Ларошфуко, стержневой гардеробмейстер королевы Марии Медичи, был женат на не менее именитой Габриэли дю Плесси-Лианкур. Вскоре вслед за тем рождения Франсуа матушка увезла его в имение Вертей в Ангумуа, где он и провел родное ребячество. Отец же остался действовать карьеру при дворе и, как выяснилось, не зазря. Вскоре королева пожаловала ему пост генерал-лейтенанта глубинке Пуату и 45 тысяч ливров дохода. Получив эту место, он стал усердно биться с протестантами. Тем больше усердно, что его папа и дедуля не были католиками. Франсуа III, единственный из руководителей гугенотов, погиб в Варфоломеевскую темное время суток, а Франсуа IV был убит членами Католической лиги в 1591-м. Франсуа V же принял католичество, и в 1620 году за успешную борьбу с протестантами ему был пожалован титул герцога. Правда, до того времени, покуда парламент не утвердил патент, он был так называемым временным герцогом герцогом по королевской грамоте.

Но и тогда герцогское великолепие уже требовало больших расходов. Денег он тратил так как собак нерезаных, что его жене вскоре пришлось затребовать раздельной имущества.

Воспитанием детей у Франсуа было четыре брата и семь сестер занималась мамаша, герцог же в дни своих кратких приездов посвящал их в тайны придворной жизни. Старшему сыну он с младых ногтей внушал ощущение дворянской чести, а кроме того феодальной верности дому Конде. Вассальная связь Ларошфуко с этой ветвью королевского дома сохранилась с тех времен, когда и те и другие были гугенотами.

Образование Марсийяка, обычное для дворянина того времени, включало в себя грамматику, математику, латынь, танцы, фехтование, геральдику, этикет и море других дисциплин. Юный Марсийяк относился к учебе, как и большинство мальчишек, но зато был отчаянно неравнодушен к романам. Начало XVII века было временем огромной популярности этого литературного жанра рыцарские, авантюрные, пасторальные романы выходили во множестве. Их герои то доблестные воины, то безупречные поклонники служили тогда идеалами для знатных молодых людей.

Когда Франсуа исполнилось четырнадцать лет, папа принял заключение женить его на Андре де Вивонн второй дочери и наследнице (ее сестра до времени умерла) бывшего главного сокольничего Андре де Вивонна.

Опальный полковник

В том же году Франсуа получил ранг полковника в Овернском полку и в 1629 году принял участие в Итальянских походах военных операциях на севере Италии, которые Франция проводила в рамках Тридцатилетней войны. Вернувшись в Париж в 1631 году, он нашел двор шибко изменившимся. После Дня одураченных в ноябре 1630 года, когда королева-мать Мария Медичи, требовавшая отставки Ришелье и уже праздновавшая победу, вскоре была вынуждена нестись, многие ее приверженцы, в том числе и герцог де Ларошфуко, поделили с ней опалу. Герцог был отстранен от управления глубинкой Пуату и сослан в свой жилье примерно Блуа. Самому же Франсуа, тот, что как старшой отпрыск герцога носил титул принца Марсийяка, было разрешено остаться при дворе. Многие современники упрекали его в заносчивости, ибо титул принца во Франции полагался только принцам крови и иностранным принцам.

В Париже Марсийяк стал посещать моднячий салон мадам Рамбуйе. В ее знаменитой Голубой гостиной собирались влиятельные политики, писатели и поэты, аристократы. Туда заглядывал Ришелье, приходили Поль де Гонди, грядущий кардинал де Рец, и предстоящий маршал Франции граф де Гиш, принцесса Конде со своими детьми герцогом Энгиенским, тот, что вскоре станет Великим Конде, герцогиней де Лонгвиль, тогда ещё мадемуазель де Бурбон, и принцем Конти, и многие другие. Салон был центром галантной культуры в этом месте обсуждались все новинки литературы и велись беседы о природе любви. Быть завсегдатаем этого салона означало принадлежать к самому изысканному обществу. Здесь витал дух любимых Марсийяком романов, в этом месте стремились подражать их героям.

Унаследовав от отца ненависть к кардиналу Ришелье, Марсийяк стал служить Анне Австрийской. Прекрасная, но несчастная королева как не разрешено лучше соответствовала образу из романа. Марсийяк стал ее верным рыцарем, одинаково как и другом ее фрейлины мадемуазель Д'Отфор и знаменитой герцогини де Шеврез.

Весной 1635 года принц по собственному почину отправился во Фландрию сражаться с испанцами. А по возвращении узнал, что ему и ещё нескольким офицерам не позволено остаться при дворе. В качестве причины указывались их неодобрительные отзывы о французской военной кампании 1635 года. Год через Испания напала на Францию и Марсийяк ещё отправился в армию.

После успешного окончания кампании он ожидал, что сейчас ему будет позволено возвратиться в Париж, но его надеждам не суждено было оправдаться:...Я был вынужден съехать к отцу, жившему у себя в поместье и все ещё находившемуся в строгой опале. Но, невзирая на запрет являться в столице, он перед отъездом в имение тайно нанес прощальный визит королеве. Анна Австрийская, которой король запретил более того переписываться с мадам де Шеврез, передала ему послание для опальной герцогини, которое Марсийяк отвез в Турень, местоположение ее ссылки.

Наконец, в 1637 году отцу и сыну разрешили возвратиться в Париж. Парламент утвердил герцогский патент, и они должны были прийти для завершения всех формальностей и принесения присяги. Их возвращение совпало с разгаром скандала в королевской семье. В августе этого года в монастыре Валь-де-Грас было найдено оставленное королевой послание к брату королю Испании, с которым Людовик XIII все ещё вел войну. Мать-настоятельница под угрозой отлучения от церкви рассказала так невпроворот об отношениях королевы с враждебным испанским двором, что король решился на неслыханную меру Анну Австрийскую подвергли обыску и допросу. Она была обвинена в государственной измене и тайной переписке с испанским послом маркизом Мирабелем. Король более того собирался употребить этой ситуацией, чтобы развестись со своей бездетной супругой (грядущий Людовик XIV родился через год потом этих событий в сентябре 1638 года) и заточить ее в Гавре.

Дело зашло так неблизко, что возникла думка о побеге. По словам Марсийяка, все было уже готово к тому, чтобы он тайно увез королеву и мадемуазель Д'Отфор в Брюссель. Но обвинения были сняты и до того скандальный побег не состоялся. Тогда принц вызвался оповестить обо всем происшедшем герцогиню де Шеврез. Однако за ним следили, потому родные категорически запретили ему видеться с ней. Чтобы вылезти из положения, Марсийяк попросил англичанина графа Крафта, их общего знакомого, передать герцогине, чтобы она отправила к принцу верного человека, которого разрешено было бы обо всем оповестить. Дело шло к счастливому завершению, и Марсийяк отбыл в имение к жене.

Между мадемуазель Д`Отфор и герцогиней де Шеврез существовала договоренность о срочной системе оповещения. Ларошфуко упоминает о двух часословах в зеленом и красном переплетах. Один из них означал, что дела идут к лучшему, прочий был сигналом опасности. Неизвестно, кто перепутал символику, но, получив часослов, герцогиня де Шеврез, посчитав, что все пропало, решилась спешить в Испанию и в спешке покинула страну. Проезжая мимо Вертея, родового поместья Ларошфуко, она попросила принца о помощи. Но он, уже во второй раз прислушавшись к голосу благоразумия, ограничился только тем, что дал ей свежих лошадей и людей, сопроводивших ее до границы. Но когда об этом стало известно в Париже, Марсийяк был вызван на допрос и вскоре препровожден в тюрьму. В Бастилии благодаря ходатайствам родителей и друзей он пробыл всего неделю. А позже освобождения он вынужден был возвратиться в Вертей. В ссылке Марсийяк как собак нерезаных часов провел за трудами историков и философов, пополняя близкое образование.

В 1639 году началась битва и принцу было дозволено двинуться в армию. Он отличился в нескольких сражениях, и по окончании кампании Ришелье более того предложил ему ранг генерал-майора, посулив блестящее предстоящее у себя на службе. Но он по просьбе королевы отказался от всех сулимых перспектив и возвратился в родное имение.

Придворные игры

В 1642 году началась подготовка заговора супротив Ришелье, организованного фаворитом Людовика XIII Сен-Маром. Он вел переговоры с Испанией об оказании помощи в свержении кардинала и заключении мира. В подробности заговора были посвящены Анна Австрийская и брат короля, Гастон Орлеанский. Марсийяк не был в числе его участников, но де Ту, единственный из близких друзей Сен-Мара, обратился к нему за помощью от имени королевы. Принц устоял. Заговор сгинул, а его главные участники Сен-Мар и де Ту были казнены.

4 декабря 1642 года умер кардинал Ришелье, вдогонку за ним в мир другой последовал и Людовик XIII. Узнав об этом, Марсийяк, как и уймище других опальных дворян, отправился в Париж. Возвратилась ко двору и мадемуазель Д'Отфор, из Испании приехала герцогиня де Шеврез. Теперь все они рассчитывали на особую милость королевы. Однако сильно резво обнаружили вблизи Анны Австрийской новоявленного фаворита кардинала Мазарини, позиции которого, вопреки ожиданиям многих, оказались довольно сильными.

До глубины души уязвленные этим, герцогиня де Шеврез, герцог Бофор и другие аристократы, а ещё некоторые парламентарии и прелаты объединились с целью свержения Мазарини, составив свежий, так называемый заговор Высокомерных.

Ларошфуко оказался в достаточно сложном положении: с одной стороны, он должен был беречь верность королеве, с прочий ему безупречно не хотелось ссориться с герцогиней. Заговор был одним духом и без труда раскрыт, но, хотя принц и посещал другой раз собрания Высокомерных, особой опалы он не испытал. Из-за этого некоторое время более того ходили слухи, что он якобы сам поспособствовал раскрытию заговора. Герцогиня де Шеврез в очередной раз отправилась в ссылку, а герцог де Бофор провел пять лет в тюрьме (его побег из Венсеннского замка, на самом деле имевший местоположение, шибко красочно, хотя и не целиком справедливо, описал Дюма-отец в романе Двадцать лет спустя).

Мазарини обязался Марсийяку ранг бригадного генерала в случае успешной службы, и в 1646 году он отправился в армию под руководство герцога Энгиенского будущего принца Конде, уже одержавшего свою знаменитую победу при Рокруа. Однако Марсийяк крайне резво был нелегко ранен тремя выстрелами из мушкета и отправлен в Вертей. Потеряв вероятность отличиться на войне, он следом выздоровления сосредоточил свои усилия на том, чтобы достичь губернаторства Пуату, которое было в родное время отнято у его отца. В место главу администрации области он вступил в апреле 1647 года, заплатив за нее значительную сумму денег.

Опыт разочарований

Годы напролет Марсийяк тщетно ожидал королевской милости и признательности за свою преданность. Мы обещаем соразмерно нашим расчетам, а выполняем обещанное соразмерно нашим опасениям, напишет он позднее в своих Максимах... Постепенно он все больше сближался с домом Конде. Этому способствовали не только связи отца, но и связь принца с герцогиней де Лонгвиль, сестрой герцога Энгиенского, которая началась ещё в 1646 году, во время военной кампании. Эта белокурая, голубоглазая принцесса, одна из первых красавиц при дворе, гордилась своей незапятнанной репутацией, хотя была причиной многих дуэлей и нескольких скандалов при дворе. Один из таких скандалов между ней и любовницей ее мужа, мадам де Монбазон, Марсийяк помогал улаживать перед Фрондой. Сам же, желая достигнуть ее расположения, был вынужден соперничать с одним из своих друзей графом Миоссаном, тот, что, видя фарт принца, сделался одним из заклятых его врагов.

Опираясь на поддержку Конде, Марсийяк стал претендовать на приобретение луврских привилегий: права въезжать в Лувр в карете и табурета для своей жены то есть права сиживать в присутствии королевы. Формально на эти привилегии он не имел никаких прав, ибо полагались они только герцогам и принцам крови, но по сути дела монарх такие права мог пожаловать. По этой причине многие снова сочли его заносчивым и высокомерным оттого что он хотел сделаться герцогом ещё при жизни отца.

Узнав же, что при раздаче табуретов его все-таки обошли, Марсийяк кинул все и отправился в столицу. В то время уже началась Фронда широкое общественно-политическое движение, во главе которого стояли аристократы и Парижский парламент. Историки до сих пор затрудняются вручить ему точное определение.

Склонный вначале прийти на помощь королеву и Мазарини, Марсийяк отныне встал на сторону фрондеров. Вскоре по прибытии в Париж он выступил в парламенте с речью, которая называлась Апология принца Марсийяка, где выложил свои личные претензии и причины, побудившие его присоединиться к восставшим. В течение всей войны он поддерживал герцогиню де Лонгвиль, а потом ее брата, принца Конде. Узнав в 1652 году, что герцогиня завела себе нового любовника, герцога Немура, он порвал с ней. С тех пор их отношения стали больше чем прохладными, но принц тем не менее остался верным сторонником Великого Конде.

С началом беспорядков королева-мать и Мазарини покинули столицу и начали осаду Парижа, результатом которой стал подписанный в марте 1649 года мир, не удовлетворивший фрондеров, оттого что Мазарини остался у власти.

Новый период противостояния начался с ареста принца Конде. Но следом освобождения Конде порвал с другими вождями Фронды и дальнейшую борьбу вел уже в основном в глубинке. Декларацией от 8 октября 1651 года он и его сторонники, охватывая герцога Ларошфуко (он стал носить тот самый долгожданный титул со смерти отца в 1651 году), объявлялись государственными изменниками. В апреле 1652 года принц Конде со значительным войском подошел к Парижу. В битве у парижского предместья Сент-Антуан 2 июля 1652 года Ларошфуко был солидно ранен в лик человеческий и на время потерял зрение. Война для него закончилась. Ему затем пришлось долговременно лечиться, на одном глазу нужно было удалять катаракту. Зрение кот наплакал восстановилось только к концу года.

После фронды

В сентябре король посулил амнистию всем, кто сложит оружие. Герцог, незрячий и прикованный к постели приступами подагры, отказался свершить это. И вскоре он снова был официально объявлен виновным в государственной измене с лишением всех званий и конфискацией имущест-

ва.

Ему кроме того было приказано оставить Париж. В свои владения ему было разрешено возвратиться только по окончании Фронды, в конце 1653 года.

Дела пришли в совершенный упадок, родовой замок Вертей был разрушен королевскими войсками по приказу Мазарини. Герцог поселился в Ангумуа, но порой наведывался в Париж к своему дяде герцогу Лианкуру, тот, что, судя по нотариальным актам, отдал ему для проживания в столице Отель Лианкур. Ларошфуко проводил в настоящее время хоть отбавляй времени с детьми. У него было четыре сына и три дочери. В апреле 1655 года родился ещё единственный отпрыск. Жена преданно ухаживала за Ларошфуко и поддерживала его. Именно в то время он решает строчить мемуары, дабы поведать подробности тех событий, которым он был свидетелем.

В 1656 году Ларошфуко разрешили совсем возвратиться в Париж. И он поехал туда, чтобы провернуть брак старшего сына. При дворе он бывал нечасто король не выказывал ему своего благоволения, а посему большую количество времени он проводил в Вертее, причиной тому было ещё и существенно ослабевшее самочувствие герцога.

Дела мало наладились в 1659 году, когда он получил пенсионную выплату в 8 тысяч ливров в качестве компенсации за понесенные во время Фронды убытки. В том же году состоялась свадьба его старшего сына, Франсуа VII, принца Марсийя-ка, с кузиной, Жанной-Шарлоттой, богатой наследницей дома Лианкуров.

С этого времени Ларошфуко поселяется с женой, дочерьми и младшими сыновьями в Сен-Жермене, тогда ещё пригороде Парижа. Он бесповоротно помирился с двором и более того получил от короля орден Святого Духа. Но тот самый орден не был свидетельством королевского фавора Людовик XIV покровительствовал только его сыну, так до конца и не простив мятежного герцога.

В тот отрезок времени во многих вопросах, и некогда всего финансовых, Ларошфуко полно помогал его дружбан и бывший секретарь Гурвиль, преуспевший потом на службе и с юр интенданта Фуке, и принца Конде. Спустя немного лет Гурвиль женился на старшей дочери Ларошфуко Марии-Катерине. Этот мезальянс на первых порах породил море сплетен при дворе, а следом до того неравный брак стали обходить молчанием. Многие историки обвиняли Ларошфуко в том, что он продал свою дочка за финансовую поддержку бывшего слуги. Но вот в соответствии письмам самого герцога Гурвиль в самом деле был его близким другом, и тот самый брак совершенно мог быть следствием их дружбы.

Рождение моралиста

Ларошфуко больше не интересовала карьера. Все придворные привилегии, которых герцог до того упрямо добивался в молодости, он в 1671 году передал своему старшему сыну, принцу Марсийяку, тот, что делал успешную карьеру при дворе. Гораздо чаще Ларошфуко посещал моднячие литературные салоны мадемуазель де Монпансье, мадам де Сабле, мадемуазель де Скюдери и мадам дю Плесси-Генего. Он был желанным гостем в любом салоне и слыл одним из образованнейших людей своего времени. Король более того подумывал о том, чтобы изготовить его гувернером дофина, но так и не решился доверить воспитание сына бывшему фрондеру.

В одних салонах велись серьезные беседы, и Ларошфуко, недурственно знавший Аристотеля, Сенеку, Эпиктета, Цицерона, читавший Монтеня, Шаррона, Декарта, Паскаля, принимал в них активное участие. У мадемуазель Монпансье занимались составлением литературных портретов. Ларошфуко написал свой автопортрет, тот, что современные исследователи признали одним из самых лучших.

Я полон благородных чувств, добрых намерений и неколебимого желания быть поистине порядочным человеком... писал он тогда, желая выказать близкое тяготение, которое пронес посредством всю бытие и которое немного кто понял и оценил. Ларошфуко фиксировал, что всю дорогу был до конца верен своим друзьям и неукоснительно держал словечко. Если сравнить это сочинение с мемуарами, то станет явственно, что в этом он и видел причину всех своих неудач при дворе...

В салоне мадам де Сабле увлеклись сентенциями. По правилам игры загодя определялась задача, на которую любой составлял афоризмы. Затем сентенции зачитывались перед всеми, и из них выбирались самые меткие и остроумные. С этой игры и начались знаменитые Максимы.

В 1661 начале 1662 года Ларошфуко закончил чиркать первостепенный контент Мемуаров. В то же время он начал работу и над составлением сборника Максим. Новые афоризмы он показывал своим друзьям. Фактически дополнял и редактировал Максимы Ларошфуко всю оставшуюся бытие. Им ещё были написаны 19 небольших эссе о морали, которые он собрал сообща под названием Размышления на разные темы, хотя они в первый раз вышли в свет только в XVIII веке.

Вообще с публикацией своих произведений Ларошфуко не везло. Одна из рукописей Мемуаров, которые он давал прочитать друзьям, попала к одному издателю и была опубликована в Руане в весьма измененном виде. Это издание вызвало громадный дебош. Ларошфуко обратился с жалобой в парижский парламент, тот, что указом от 17 сентября 1662 года запретил его продажу. В том же году в Брюсселе был издан авторский вариант Мемуаров.

Первое издание Максим вышло в 1664 году в Голландии кроме того без ведома автора и еще раз по одной из рукописных копий, которые ходили посреди его друзей. Ларошфуко был в ярости. Он спешно издал прочий вариант. Вэтого при жизни герцога было выпущено пять одобренных им публикаций Максим. Уже в XVII веке книжка издавалась за пределами Франции. Вольтер отозвался о ней как об одной из тех работ, которые в наибольшей степени способствовали формированию у нации вкуса и дали ей дух ясности...

Последняя битва

Отнюдь не усомнившись в существовании добродетелей, герцог разочаровался в людях, стремящихся подвести под добродетель на практике всякий свой акт. Придворная существование, и в особенности Фронда, дала ему массу примеров хитроумнейших интриг, где поступки не соответствуют словам и всякий в конечном итоге стремится только к собственной выгоде. То, что мы принимаем за добродетель, часто оказывается сочетанием корыстных желаний и поступков, искусно подобранных судьбой или нашей собственной хитростью; так, в частности, порою женщины бывают целомудренны, а мужчины доблестны нимало не в силу того что, что им реально свойственны целомудрие и доблесть. Такими словами открывается его сборник афоризмов.

Среди современников Максимы немедленно вызвали здоровущий резонанс. Одни находили их превосходными, другие циничными. Он вовсе не верит ни в щедрость без тайного интереса, ни в жалость; он судит о мире по себе, писала принцесса де Гемене. Герцогиня де Лонгвиль, прочтя их запретила своему сыну, графу Сен-Полю, отцом которого был Ларошфуко, посещать салон мадам де Сабле, где проповедуют такие мысли. Графа стала звать к себе в салон мадам де Лафайет, и потихоньку Ларошфуко также стал все чаще захаживать к ней. С этого началась их приятельство, продолжавшаяся до самой смерти. Ввиду почтенного возраста герцога и репутации графини их отношения без малого не вызвали сплетен. Герцог на практике каждый день бывал у нее в доме, помогал действовать над романами. Его идеи оказали крайне существенное воздействие на творчество мадам де Лафайет, а его писательский привкус и легкий манера помогли ей сформировать роман, тот, что называют шедевром литературы XVII века, Принцесса Клевская.

Почти всякий день гости собирались у мадам Лафайет или у Ларошфуко, если он не мог приехать, беседовали, обсуждали интересные книги. Расин, Лафонтен, Корнель, Мольер, Буало читали у них свои новые произведения. Ларошфуко из-за болезни нередко был вынужден оставаться дома. С 40 лет его мучила подагра, давали о себе ведать и несчетные ранения, болели глаза. Он абсолютно отошел от политической жизни, при всем при том, несмотря на все это, в 1667 году в возрасте 54 лет добровольцем отправился на войну с испанцами, чтобы участвовать в осаде Лилля. В 1670 году умерла его благоверная. В 1672-м на него обрушилось новое бедствие в одном из сражений принц Марсийяк был ранен, а граф Сен-Поль убит. Через немного дней пришло извещение, что от ран скончался четвертый сынуля Ларошфуко, шевалье Марсийяк. Мадам де Севинье в своих знаменитых письмах дочери писала, что при этих сообщениях герцог старался сдержать чувства, но слезы сами текли у него из око.

...В 1679 году Французская академия отметила работы Ларошфуко, ему было предложено сделаться ее членом, но он отказался. Одни считают причиной тому застенчивость и робость перед аудиторией (свои произведения он зачитывал только друзьям, когда присутствовало не больше 56 человек), другие нежелание прославлять в торжественной речи Ришелье, основателя Академии. Быть может, занятие в гордости аристократа. Дворянин был обязан мочь изящно строчить, но быть писателем ниже его достоинства.

В начале 1680 года Ларошфуко стало хуже. Врачи говорили об остром приступе подагры, современные исследователи считают, что это мог быть и легочный туберкулез. С начала марта стало ясно, что он умирает. Мадам де Лафайет проводила у него всякий день, но, когда надежда на выздоровление была бесповоротно потеряна, ей пришлось оставить его. Согласно обычаям того времени у постели умирающего могли находиться только родные, священнослужитель и прислуга. В темное время суток с 16 на 17 марта в возрасте 66 лет он скончался в Париже на руках старшего сына.

Большинство современников считали его чудаком и неудачником. Ему не удалось сделаться тем, кем он хотел ни блестящим придворным, ни удачливым фрондером. Будучи человеком гордым, он предпочитал полагать себя непонятым. О том, что причина его неудач может крыться не только в своекорыстии и неблагодарности других, но отчасти и в нем самом, он решился поведать только в самые последние годы жизни, о чем большинство смогло изведать только позже его смерти: Дарования, которыми бог наделил людей, так же разнообразны, как деревья, которыми он украсил землю, и каждое обладает особенными свойствами и приносит только ему присущие плоды. Потому-то лучшее грушевое дерево ни в жизнь не родит более того дрянных яблок, а самый-самый даровитый дядя пасует перед делом хотя и заурядным, но дающимся только тому, кто к этому делу способен. И в силу того что писать афоризмы, не имея хоть небольшого таланта к занятию такого рода, не менее смехотворно, чем дожидаться, что на грядке, где не высажены луковицы, зацветут тюльпаны. Впрочем, его дар как составителя афоризмов никто и ни при каких обстоятельствах не оспаривал.

Он и остался в истории как автор Максим остроумный и проницательный философ, обладающий безупречным стилем...

Так же читайте биографии известных людей:

Франсуа Жакоб Jacob Francois

Франсуа Жакоб - известный французский микробиолог и генетик. Родился 17 июня 1920 года.Франсуа Жакоб является лауреатом Нобелевской премии по..
читать далее →

Франсуа Келлерман Fransua Kellerman

Маршал Франции (1804), герцог Вальми (1808). Участник революционных войн, сыграл решающую роль в победе при Вальми (1792), командовал Альпийской..
читать далее →

Франсуа Лефевр Fransua Lefevr

Лефевр (Lefebvre) Франсуа Жозеф (25.10.1755, Руффак, Эльзас 14.9.1820, Париж), герцог де Данциг (10.9.1808), маршал Франции (19.5.1804). Сын..
читать далее →

Франсуа Роге Fransua Roge

Граф (26.2.1814), барон (17.3.1808), дивизионный генерал (24.7.1811). Службу начал 3.5.1789 солдатом в Гийенском пехотном полку (с 1791 21-й..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий