Известные люди

»

Хайнер Геббельс

- В сознании московской публики Эраритжаритжака неизбежно срифмуется с вашим спектаклем Хаширигаки, тот, что вы немного лет вспять показали на Театральной олимпиаде. У этих постановок труднопроизносимые названия, и в обеих на равноправных началах сращены классическая музыка и интеллектуальная проза: в былой раз - Гертруда Штайн, в настоящий момент - Элиас Канетти. А для вас самого эти работы связаны в цельный цикл?

- Никак не связаны. Для меня весьма немаловажно, что мои спектакли отличаются приятель от друга. Я бы сказал, что Хаширигаки - это какой-то ослепительный мюзикл, в то время как Эраритжаритжака - легко черное на белом. Здесь довольно требовательный язык, короткие предложения, строгое соотношение музыки и текста. Хаширигаки был потоком ритмизированной прозы, и в нем была своя поэтичность, он все время немного парил над действительностью. А Эраритжаритжака - это довольно строгая аналитическая служба. Причем текста тут, пожалуй, более того больше, чем в том спектакле. Разница не только в том, что сегодня на сцене - четверо мужчин и одна дама, а тот спектакль играли три женщины, но и в том, что Хаширигаки возник из звука и сценографии, в то время как Эраритжаритжака связана в первую очередность с текстом.

- Как вы монтировали тексты Канетти? Насколько вы использовали публицистику Канетти, в частности его знаменитую книгу Масса и верх, и сколь вас заинтересовала его беллетристика?

- Из Массы и власти я взял только кусок, из его единственного романа Ослепление - единственный маленький диалог, а 90% текста извлечено из дневников Канетти.

- Почему вы вообще выбрали Канетти?

- В его текстах я нашел ту метафору, которую могу применять в своей театральной работе. Я работаю в театре таким образом, что любое изобразительное снадобье - звук, свет, музыка, контент - сохраняет свои способности и развивается независимо, а не становится иллюстративным. Канетти - это мужчина, тот, что не верит взаимоотношениям и взаимосвязям. Ему кажется, что если слова, люди или предметы уж очень рядом подходят приятель к другу, то они начинают товарищ на друга очень влиять и подавлять. Он оставил шесть или семь дневников, в которых есть отдельные лаконичные фразы, наблюдения над языком, над музыкой, над взаимоотношениями между людьми. Он пишет о животных, о различных маленьких деталях, и эти предложения стали для меня неким импульсом. Даже когда я их читаю, они заставляют меня уйти в себя над тем, как я себя веду, что я делаю, как связано одно с другим. И как раз тот самый навык я пытаюсь поделить с публикой.

- Можно ли проронить, что Эраритжаритжака - это для вас что-то как будто сценического трактата?

- Надеюсь, это все-таки намного больше, чем трактат. Это не нетрудно умное послание публике, а произведение, которое должно затронуть все наши органы чувств. Например, огромную образ в спектакле играет видео, большая образ отведена музыке и свету, без малого независимая.

- Вы в текущий момент работаете в Швейцарии, а в России неплохо знают швейцарского режиссера Кристофа Марталера, тот, что так же, как и вы, пришел в режиссуру из музыки. Вы чувствуете с ним какую-то творческую близость?

- Конечно же чувствую. Я думаю, это характерно для нашего времени: основные импульсы для развития театра приходят не из центра, не из режиссуры и драматургии, как это было неизменно, а с периферии. Боб Уилсон как режиссер родился из света, Кристоф Марталер - из звука, Пина Бауш - из танца.

- Можете ли вы проронить о своих учителях в профессии, или вы развивались безупречно независимо как режиссер?

- Думаю, что я формировался независимо - сильно неспешно, шаг за шагом. Долго я занимался только акустическим театром и звуковыми пьесами. Пытался объединить музыку с текстом и наблюдал за их взаимоотношениями. И только через долгое время я решился воплотить все это на сцене.

- В какой миг вы решили, что режиссура интереснее композиторских штудий? Как вы вообще пришли в театр?

- Не могу вымолвить, что режиссура меня интересует больше, чем музыка, они в моей жизни сочетаются в соотношении 50 на 50. В прошлом и позапрошлом году, к примеру, я сочинял произведения для оркестра. А вообще я, как правило, единственный год ставлю спектакль, а на следующий пишу музыку, и таким образом чередую. Мое стремление заняться театром возникло из недовольства тем, что я видел на сцене. Я видел, как навалом возможностей упускается в этой области. Как правило, я сильно скучал в театре. Все было чересчур предсказуемо - театр нередко использует такие тексты, которые сужают, а не расширяют наши представления о мире.

- Вы когда-нибудь ставили современные пьесы?

- Я ставлю только свои произведения. А потому что они ставятся в наше время, то я надеюсь, что они современные. (Смеется.)

- Как просто рождаются замыслы спектаклей? Из духа музыки или все-таки словечко предшествует музыке?

- Всегда по-разному. Черным по белому, тот, что показывали в Москве в декабре прошлого года, возник из сценографии и звука, Хаширигаки - из света и сценографии, а Эрари родилось из слова.

- Знакомы ли вы хоть негусто с русским театром? Видите ли вы тут каких-то единомышленников, аналогично перечисленным вами Уилсону, Марталеру и Пине Бауш?

- Не могу вымолвить, что эти люди, о которых мы в текущее время с вами говорили, довольно близки мне. Скорее все мы даем какой-то импульс для развития театра, схожий в своей основе, но это не значит, что мы близки. Что же касается русского театра Я не знаю его довольно неплохо, чтобы об этом в текущее время гутарить.

- Что в европейском театре, тот, что вы знаете значительно лучше, вас больше всего действует на нервы?

- Больше всего играет на нервах интенсивность выражения. Нельзя забирать у зрителя его эмоции! Эмоции нужно мочь активизировать, и для этого мало самим рисовать их на сцене. Ведь эмоции разрешено побудить нетрудно музыкой или более того пустой сценой.

- Вас нервирует, когда на сцене излишне актерствуют?

- Меня не нервирует актерская развлекуха сама по себе, но я думаю, что есть и другие средства выражения - в частности свет и звук, - и благодаря им артист также может вырастать. Театр без актера нельзя себе представить. Но актера нужно не только подсоблять, а напротив - сыскать что-то, чему он мог бы противиться. На этом сопротивлении, на этом противоречии он и будет вырастать.

Музыка навеяла

Композитор и режиссер Хайнер Геббельс родился в Германии в 1952 году. В 1972-м поселился во Франкфурте-на-Майне, изучал музыку и социологию. С конца 1970-х начал строчить музыку для театра, кино и радиоспектаклей. В конце 1980-х стал творить симфонические произведения для оркестров, а к началу 1990-х композитор Геббельс сделался ещё и театральным режиссером. Среди его постановок - Казино Ньютона (1990), Суррогатные города (1994), Макс Блэк (1999). Приезжал в Москву в 2001 году со своим спектаклем Хаширигаки, в 2004-м - с пьесой для восемнадцати музыкантов модерн-ансамбля Черное на белом. В 2001 году Геббельс был удостоен в Таормине премии Европа - театру в номинации Новая театральная действительность.

Так же читайте биографии известных людей:

Хайнц Фишер Heinz Fischer

По образованию юрист. Политическую карьеру начал в 1963 году, когда стал секретарем парламентской фракции социал-демократов, а позднее ее лидером. В..
читать далее →

Хайнц Вернер Haints Werner

немецкоамериканский психолог, один из крупнейших специалистов по психологии развития, близкий по своим взглядам к Г. Кафке.
читать далее →

Хайнц Гудериан Heints Guderian

Гудериан, Хайнц Вильгельм (Guderian), (1888-1954), генерал-полковник германской армии (1940), военный теоретик. Наряду с де Голлем и Фуллером..
читать далее →

Хайрем Максим Hayrem Stivens Maxim

Хайрем Максим - американский конструктор автоматического оружия и предприниматель, создатель одного из самых знаменитых пулемётов - пулемёта..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий