Известные люди

»

Хьюго Гернсбек

Хьюго Гернсбек прибыл в Америку в 1904 году из Люксембурга.

Консервативная Европа была тесна для двадцатилетнего энтузиаста Науки. То ли занятие Америка, свободная от сословных цепей и предрассудков, Америка, в которой юный даровитый изобретатель без глубокого образования (а пристойного университетского образования у Гернсбека не было) мог бы развернуться во всю ширь своих способностей. Америка, выпестовавшая гений Эдисона - Человека, тот, что придумал Электрическую Лампочку!

Впрочем, судя по всему, взаимоотношения Эдисона и Электрической Лампочки виделись Гернсбеку в немного иных красках - в глубине души (хотя в наличие души он не верил совершенно) Хьюго был убежден, что первична была аккурат Электрическая Лампочка, а Эдисон был создан только для того, чтобы явить ее миру. То же самое касалось Фонографа. А потому что были ещё Белл и его бесподобный Телефон!..

Когда рассказывают о Гернсбеке, всенепременно упоминают - в той или другой формулировке, - что это был безусловный приверженец Церкви Науки. Его отношения с наукой - простите, с Наукой! - были предельно религиозны. Он истово веровал в то, что Наука является первоосновой всего. Мир был сотворен в соответствии с законами Науки - разрешается было полемизировать о том, что это были за законы, но только до тех пор, в то время как у жрецов были разные точки зрения на тот самый счет. Человек, как научно доказал Дарвин, кроме того был создан в полном соответствии с законами Науки - доктринами Естественного Отбора. В цепочке превращения макаки в homo sapiens erectus ещё оставались недостающие звенья, но в том, что эти звенья вскоре обнаружатся, не было никаких сомнений. То, что мужчина без малого на сто процентов овладел Электричеством, лишило небесных громовержцев самого впечатляющего оружия. И, в различие от божественных чудес, Наука могла воспроизводить свои чудеса бесконечно. Раз за разом взлетали монгольфьеры и аэропланы, раз за разом щелкала искорка лейденской банки, порождая в эфирных сферах возмущения, которые не возбраняется было поймать за сотни миль - как это сделали Попов и Маркони...

Наука придавала мирозданию стройность - оттого что Законы Ньютона были стройны, и до того же стройны были формулы Ампера и Фарадея. А главное - Наука, в различие от косных религий, дозволяла Создание Нового - Изобретение.

Электричество и электромагнитное поле были тем научным фронтиром, на котором мечтал создать близкое королевство Хьюго Гернсбек. Он изобрел абсолютно свежеиспеченный тип сухого аккумулятора. Святой Вольт, кому - в Люксембурге! - нужен был сухой электрический аккумулятор совсем нового типа? Кто - в Люксембурге! - мог дать оценку роль этого аккумулятора - и его изобретателя - для Науки?!

В Нью-Йорк! Немедленно в Нью-Йорк!

Эмигрировав в Америку, Хьюго Гернсбек почувствовал себя... чуть-чуть, обманутым. Даже в Америке, как выяснилось, очевидно недоставало людей, приобщившихся святых электрических даров. Но зато, те, которые приобщиться к ним успели, делали невероятные вещи. С 1903 года корабли военно-морского флота США централизованно оснащались радиопередатчиками (хотя вообще-то, само словечко "радио" появилось позже, а в то время как в ходу был термин "беспроводная связь"), строилась внушительная цепь береговых приемо-передающих станций. Сельхоздепартамент финансировал исследования, направленные на создание системы беспроводного сбора и распространения метеорологических сводок по всей территории США... Частные разработки также шли полным ходом - в 1901 году Реджинальд Фессенден - уместно сказать, не гражданин сша, а канадец, - оформил патент (америкосский, кстати) на идеально свежеиспеченный тип радиопередатчика. Его передатчик должен был отправлять в эфир не отдельные импульсы, а непрерывную электромагнитную волну, что должно было совершить беспроводную радиосвязь эдакий же удобной, как связь телефонная. Впрочем, Фессендену удалось создать на этом принципе годный для демонстрации аппарат только в 1906 году.

По сравнению с изобретением Фессендена, новейший аккумулятор Гернсбека выглядел как-то малоперспективно. Это был порядок, недостойный американских масштабов. Трезво оценив слабые коммерческие возможности своего детища, Гернсбек молниеносно запустил новое предприятие, которое принесло ему, во-первых, славу одного из подвижников радиодела, и, во-вторых, кое-какой доход. Еще до эмиграции он разрабатывал портативное устройство для беспроводной связи, но довести его до товарного вида не успел. Приехав в Нью-Йорк, он обнаружил, что многих необходимых ему для работы деталей в Америке несложно не достать. Это привело Гернсбека к идее учредить предприятие для обеспечения американских техников дефицитным европейским оборудованием. Заодно Хьюго собирался, ликвидировав минус оборудования, довести до конца свою разработку.

Предприятие называлось громко - "The Electro Importing Company of New York City". В 1905 году эта группа выбросила на рынок первое в мире устройство для радиолюбителей - "Telimco Wireless Telegraph Outfits". В комплект "Телимко" (цена набора 7 долларов 50 центов) входили и передатчик, и приемник, что позволяло практически каждому желающему провернуть дома любительскую радиостанцию. В номере "Scientific American" от 25 ноября 1905 года появилась рекламка "Телимко" - и это была первая в мире рекламная группа радиоустройства, предназначенного для широкой аудитории, да ещё и в журнале, тот, что распространялся по всем штатам - в национальном масштабе!

Очень быстро Гернсбеку стало ясно, сколь низка техническая культура масс - более того на родине Эдисона. Создателю "Телимко" пришлось отвергать обвинения в шарлатанстве - некоторые знатоки не могли уверовать, что такая фантастическая вещь, как беспроводная станция, может стоить не десятки тысяч, и более того не тысячи долларов, а всего семь с полтиной. После того, как послание о "жульничестве" Гернсбека попало в канцелярию главы администрации города, в контору Гернсбека нагрянула с проверкой полиция. Гернсбек продемонстрировал работоспособность устройства, но полицейского не убедил.

- Все-таки, вы жулики, - сказал полицейский. - Если это устройство для беспроводной связи, то зачем в нем такая уйма проводов?

Гернсбеку удалось сформировать нечто большее, чем простое и доступное массам радиоустройство. "Телимко" вызвал кипучий увеличение радиосообщества. Он подарил множеству энтузиастов вероятность независимо осваивать "эфирный фронтир", и это был натуральный прорыв. Впечатляющие - до тех пор - достижения военного департамента по радиофикации ВМФ США были перекрыты без малого молниеносно. В 1910 году любительское вещание, судя по просочившимся в прессу рапортам военных, уже мешало работе мощной флотской радиостанции в Бостоне.

В апреле 1912 года весь мир был потрясен известием о гибели "Титаника". К катастрофе этой радиолюбители, ясное занятие, не имели никакого отношения, но как раз знаменитое кораблекрушение привело к обострению дебатов о необходимости государственного - и более того международного - упорядочивания эфирной активности и ускорило принятие давнехонько ожидавшихся решений. 13 августа 1912 года датирован "Акт о регулировании радиокоммуникаций"; этим уложением активность радиолюбителей ограничивается 200-метровым диапазоном.

Идея вернуть радиолюбителям отдельный диапазон ещё принадлежала Хьюго Гернсбеку. По крайней мере, он сам придерживался аккурат таковый версии. Гернсбек ревностно следил за тем, как множится цифра любительских передатчиков (ещё бы - как раз они снабжали польза его компании), и превосходно сознавал, что руководство может в единственный превосходный миг легко воспретить продажу передающей аппаратуры частным лицам, если это как снег на голову поставит под угрозу программы самого правительства. Поэтому выделение для любительской трансляции специального диапазона - своеобразной эфирной резервации - облегчало бытие как правительству и военным (им больше не мешали всякие дилетанты), так и самим радио-энтузиастам - они получили свою "узаконенную" территорию, на которой могли чувствовать себя полностью комфортно.

Впрочем, эфир не мог и не должен был сделаться единственным средством связи между радиолюбителями. Им был совсем необходим информационный середина, где они могли бы почерпнуть новости о последних технических разработках, прояснить спорные вопросы, обрести консультации, дискутировать о перспективах. К тому же, анекдотическая история с полицией и проводами убедила Хьюго, что публику необходимо всячески просвещать по части авангардный технической мысли. Гернсбек скоро сообразил, что ежемесячный журнал для радиолюбителей мог бы пользоваться достаточно огромный популярностью.

В 1908 году он начинает давать "Modern Electrics".

В нашей истории наступает единственный из интереснейших моментов. В 1908 году Хьюго Гернсбек становится издателем и редактором журнала - как сам Гернсбек неоднократно подчеркивал, первого в мире журнала, посвященного радио. Журнал скоро набирает подписчиков, его популярность посреди любителей растет. "К 1911 году его тираж составлял возле ста тысяч экземпляров, - пишет Гернсбек, - он продавался во всех газетных киосках в Соединенных Штатах и в Канаде и рассылался подписчикам всего мира". Сто тысяч экземпляров - тот самый тираж более того сегодня впечатляет. Даже если принять во внимательность, что другие источники называют вдвое меньшую цифру тиража, это, в общем, не здорово меняет ситуацию. Вдумайтесь, какой жгучий заинтересованность испытывали тогда к теме беспроводной связи, как велика была аудитория у этого в общем-то узкоспециального популяризаторского журнала!

"Modern Electrics" оказался довольно толковым и практичным, он не был заумен, он всячески стремился быть интересным. Он печатал не только статьи, но, что для нас отчаянно немаловажно, ещё и художественные произведения. В апреле 1911 года, к примеру, в журнале начинает печататься с продолжением повесть "Ральф 124С 41+" - и публикация ее продолжается из номера в номер целых двенадцать месяцев, вплоть до марта 1912 года. Повесть эту Хьюго Гернсбек замыслил как художественное обозрение бескрайних перспектив науки - как он сам их видел. Судя по тому, что обложки всех двенадцати номеров журнала, в которых публиковался "Ральф", были оформлены как иллюстрации к очередным фрагментам повести, Гернсбек придавал этой публикации крайне большое роль.

Обратите участливость, каким универсальным инструментом оказывается в руках Гернсбека "Modern Electrics".

Первое - журнал обеспечивает консолидацию потребителей продукции гернсбековской компании (ассортимент выпускаемых товаров растет и журнал, конечно, всячески их рекламирует и продвигает), распространяет посреди читателей важные для Гернсбека идеи и подходы, придает движению энтузиастов беспроводной связи организованность и направленность.

Второе - журнал сам по себе приносит немаловажный барыш, тот, что позволительно послать на проведение новых опытов (а экспериментирует Гернсбек непочатый край, восполняя прибывающим опытом недочет глубокого образования).

Третье - журнал дает вероятность реализоваться Гернсбеку-мыслителю, Гернсбеку-мечтателю и более того Гернсбеку-писателю.

Скажем со всей откровенностью - писателем Гернсбек был, мягко говоря, не блестящим. К счастью, он не был и графоманом. Немногие художественные тексты, которыми Хьюго осчастливил мировое сообщество, хотя и убоги с литературной точки зрения, зато верно соответствуют задачам, которые ставил перед собой сам автор.

Вот что Гернсбек счел нужным сообщить читателям в предуведомлении к первому фрагменту своей повести:

"Эта повесть, действо которой происходит в 2660 году, будет печататься в нашем журнале на протяжении года. Она должна поведать читателю о будущем с точностью, совместимой с современным поразительным развитием науки. Автору хочется особенно направить чуткость читателя на то положение, что, хотя многие изобретения и события в повести могут показаться ему странными и невероятными, они не невозможны и не выходят за пределы досягаемости науки."

Восприятие Гернсбеком литературного творчества было жутко и очень ограниченным. Форма фантастической повести давала ему вероятность воплотить обуревавшие его "научные" идеи если не в существование, то хотя бы в контент. Никаких других достоинств, помимо предельной насыщенности описаниями достижений науки и техники будущего, "Ральф 124С 41+" не предполагает, и автор в тот самый контент сознательно не закладывал ничего сверх того. Повесть должна была восприниматься читателем как свод патентных заявок на футуристические изобретения и открытия. Все предсказанные в повести изобретения и открытия, считал Гернсбек, будут одинаково или поздненько обязательно осуществлены.

Сейчас, через девяносто лет следом первой публикации, "Ральф 124С 41+" воспринимается без малого как археологический монумент, как истоптанные многочисленными нашествиями развалины Херсонеса. По самим развалинам, по тому, что разрешено сыскать в них при раскопках, позволительно изведать многое о прошлом времени и о людях, которые ходили по древним улицам. "Ральф 124С 41+" повествует о событиях двадцать седьмого века - но дает читателю яркое представление об идеях и образе мысли людей эпохи расцвета Эры Науки - рубежа XIX и XX веков; герой повести носит футуристическое имя - но через его "непроницаемое лицо" ясно виден сам Хьюго Гернсбек - мужчина, сильно страдающий от того, что заниматься ему приходится окончательно не тем, чем он хотел бы.

Хьюго Гернсбек хотел быть ученым-изобретателем - но ему оказалось не под силу то, что в английском языке называется "conceptual breakthrough", а в русском - принципиально новой идеей. Гернсбек жаждал сотворить нечто безупречно новое с точки зрения техники, но его вечно подводила линейность мышления. Реальные его изобретения (к концу жизни он был держателем восьми десятков патентов) были аккуратным развитием уже существовавших концепций. Его непосредственный вклад в занятие развития техники, ограничился введением в академический обиход слова "телевидение" - он весьма любил напоминать, что аккурат он первым использовал тот самый термин в напечатанной в "Modern Electrics" статье "Телевидение и телефот" (это было в 1909 году). Он и сам навалом экспериментировал в 20-х годах с практической передачей телеизображения, но опытами этими славы не снискал...

Для сегодняшнего читателя несчетные изобретения Ральфа 124С 41+ куда больше говорят об идеях и концепциях, преобладавших в начале XX века, чем о последующем развитии науки. Кое-какие из этих концепций - в частности, мысль мирового эфира как среды, в которой распространяются электромагнитные колебания, - устарели без малого безотлагательно вслед за тем написания повести (и Гернсбек добросовестно ориентировал на это при переиздании "Ральфа"), некоторые были воплощены в бытие на практике буква в букву - как, скажем, искусственное освещение спортивных площадок, - но на концептуальную новизну не тянули. Другие идеи демонстрируют некоторые способности автора к линейной экстраполяции - но сызнова же на основе популярных в начале XX века технических решений. Например, Гернсбеку показалось разумным уменьшить формат ежедневной газеты до размеров почтовой марки и изобрести для ее чтения особый проектор - и в этом он предвосхитил идею и технологию микрофильмов (которые, уместно сказать, молниеносно устарели позже компьютеризации архивов). Но уменьшенная футуристическая газета по-прежнему верстается в 12 столбцов, что для чтения с экрана определенно неловко... Или мысль беспроводной передачи энергии - воистину, если позволительно отдавать электромагнитные сигналы без проводов, то отчего бы не отдавать и энергию? Правда, ход передачи энергии, в описании Гернсбека напоминает скорее стихийное бедствие: кругом передатчика энергии образуется "эфирный вакуум" (где, по мысли автора, не могут быть никакие электромагнитные волны, в том числе и светового диапазона), все металлические предметы в радиусе десятков миль намагничиваются или накаляются добела, гудят сирены, вибрируют здания - причем некоторые из них входят в резонансные колебания и не разрушаются только благодаря тому, что построены из стилония - "новейшего заменителя стали"... Вся это авария происходит, обратите чуткость, в центре Нью-Йорка.

Но - грешно иронизировать над заблуждениями и наивными представлениями без малого вековой давности. Гораздо интереснее, как мне кажется, посмотреть на "Ральфа 124С 41+" как на отображение особенностей характера ее автора.

Как бы ни было угрожающе для исследователя хотя бы в малой степени отождествлять автора с его героем, в данном случае я рискну допустить, что Гернсбек, создавая Ральфа-с-плюсом, рисовал как раз своего героя - такого, каким он хотел бы видать себя. Ральф - реализовавшийся новатор-изобретатель, единственный из десятка людей планеты, которым в знак их заслуг перед наукой и человечеством дозволено добавить к имени знак "плюс". Он накоротке с президентом Земли, человеком, чей портрет во время фестиваля рисуется в небе "воздухолетами" и вызывает пятиминутные овации граждан Нью-Йорка. Ральфа утомило всеобщее признание его заслуг, он нехотя соглашается показаться на публике, когда народные массы намерены воздать ему почести за научно организованное избавление от верной гибели героини романа. Изобретатель живет в роскошном доме, великолепно приспособленном для научных исследований, его обслуживает камердинер...

Это греза - греза о роли, которую изобретатель должен, по мысли Гернсбека, игрывать в верно устроенном обществе. Это греза - греза о признании заслуг изобретателя перед обществом. Это греза - греза о мире, в котором изобретатель может не озабочиваться зарабатыванием средств для создания все новых и новых машин, материалов, технологий... Изобретатели в мире этой мечты сделают для общества все. Они обеспечат его дешевой солнечной энергией. Они замостят улицы городов новейшим металлом, через тот, что не пробьется ни единственный докучливый сорняк. Они создадут устройства для того, чтобы театральные спектакли разрешено было обозревать, не выходя из квартиры, и таким образом совершенно и бесповоротно приобщат массы к культуре. Они решат транспортные проблемы с помощью подводного туннеля под Атлантикой, электрических роликовых коньков и "всецело сделанных из металла" летающих автомобилей...

Увы. Мир, в котором Гернсбеку приходилось быть, не был миром его мечты. Для того, чтобы осчастливить двадцатый столетний период своими изобретениями, он вынужден был вначале получить монеты, необходимые для оплаты дорогих опытов. А эксперименты эти были воистину дорогими - если принять во участливость, что всех доходов от коммерциала и от издания популярнейшего "Modern Electrics" не хватало для возмещения убытков, в которые ввергали Гернсбека его научные изыскания. На эксперименты он денег не жалел ни при каких обстоятельствах. А временами, дабы не прерывать исследования, ему приходилось изымать крупные суммы из оборотных средств журнала...

С точки зрения любого нормального бизнесмена это был полный идиотизм. И, как мужчина деловой, Гернсбек это замечательно понимал. Но как адепт Науки он был идеально уверен: всякий цент, потраченный им на изобретательство, будет потрачен не напрасно.

Из-за этого он и погорел - в первостепеннный раз, но неблизко не в концевой. В 1913 году из-за финансовых проблем "Modern Electrics" был объявлен банкротом и попал в руки издателям журнала "Popular Science", которые его легко придушили по-тихому - как надоедливого конкурента.

Альтернативно-историческая версия этого события гласит, что Гернсбек переименовал "Modern Electrics" и тот стал зваться "Electrical Experimenter". Версия эта возникла, видимо, из-за того, что Гернсбек, моментально оправившийся от банкротства, тут же открыл новоиспеченный журнал. Однако новое издание, хотя и переняло на практике все черты прежнего, правопреемником "Modern Electrics" быть не могло.

Помимо прочих обычаев "Modern Electrics", Гернсбек сберег в новом журнале и ритуал печатать фантастические произведения. Это делало "Electrical Experimenter" больше привлекательным для случайных читателей, которых Гернсбек надеялся таким образом - исподволь, сквозь читка чего-то занимательно-увлекательного и фантастического - приобщить к достижениям науки.

Эта мысль - приобщать кого-то к каким-то достижениям сквозь читка фантастических рассказов - станет его знаменем на протяжении всей оставшейся жизни. А попутно - испортит репутацию всей фантастической литературе на последующие сто лет...

В 1915 году аккурат на страницах " Electrical Experimenter" в первый раз появилось словечко "scientifiction". Гернсбек удачно заметил, что что в словосочетании "scientific fiction" слог "fic" повторяется два раза кряду, грамотно убрал ненужный повтор и получил подходящий термин для обозначения фантастической литературы, концентрирующейся на популяризации научных идей. Опубликованный им за три года до этого "Ральф" был, без сомнения, " scientifiction", и цикл рассказов "Научные похождения Барона Мюнхгаузена" ("Baron Munchausen's Scientific Adventures"), которые он начал публиковать в том же 1915 году в Electrical Experimenter" - также. Следовательно, за словом уже было какое-то реальное содержание. Но для того, чтобы свежеиспеченный термин закрепился, собственного литературного авторитета Гернсбека было прямо мало.

Поэтому Гернсбек сделал безупречный - с его точки зрения - ход, тот, что придал новоизобретенному слову идеально установленный писательский фундамент. Он постулировал, что:

"Scientifiction" - это обличье художественной прозы, которую писали Жюль Верн, Г. Дж. Уэллс и Эдгар Аллан По, это захватывающие романтические истории, замешанные на научных данных и пророческом предвидении".

Это определение (которое текстуально закреплено было в редакторском вступлении к первому номеру "Amazing Stories") без дополнительных пояснений выглядит сегодня достаточно грубой подтасовкой. Его позволительно понимать либо как намеренное вталкивание творчества таких разных авторов, как По, Верн и Уэллс в узкие рамки гернсбековской популяризаторской концепции, либо как попытку завернуть эту концепцию до этакий степени, что в нее уложатся и Жюль Верн, и Герберт Уэллс, и Эдгар По.

К сожалению, Гернсбек ни в жизнь не давал повода допустить, что он придерживается второй точки зрения. От "scientifiction" требуется только познавательность и предсказательность, как раз это - стержневой толк "scientifiction". Такая дума звучала в его редакционных материалах настойчиво и неизменно...

Но - все это будет только сквозь десять лет. До тех пор Гернсбек успеет учредить в 1919 году ещё единственный журнал - "Radio Amateur News", переименовать (на тот самый раз аккурат переименовать) "Electrical Experimenter" в 1920 году в " Science and Invention" (видимо, желая выделить, что электричество - это ещё не вся наука), а так же выпустить в августе 1923 года тематический номер этого журнала, всецело посвященный "scientifiction"... Примерно тогда же, в 1923 году, Гернсбек предпринял попытку узнать, что думает публика сравнительно организации ежемесячного журнала "Scientifiction", посвященного всецело фантастике. Публика отнеслась к идее без особого энтузиазма и Гернсбек решил, что время ещё не пришло.

Как показала история, он ошибался. Возникший в том же 1923 году pulp-журнал фантастических ужасов "Weird Tales" проворно набирал популярность - хотя вообще-то, он не попадал в круг интересов Гернсбека, так как публиковал большей частью всяческую антинаучную мистику и только редко разбавлял ее рассказами, которые разрешено было бы окрестить "scientifiction". Однако это был явственный знак - читатель был готов к появлению нового типа pulp-издания - тематического литературного журнала. Если "All Story" и "Argosy" (уместно сказать, к тому времени они также пали жертвой издательских опытов Фрэнка Манси - в 1914 году тот слил ежемесячник "All Story" и еженедельник "Cavalier Weekly" в писательский кентавр "All Story Cavalier Weekly", а в 1920 году в это тесто был замешан ещё и "Argosy"; сие еженедельное кушанье стало именоваться "All Story Argosy Weekly") публиковали всю развлекательную литературу, за пределами зависимости от ее характера - похождения, детективы, фантастику, вестерны и так дальше, - то журналы нового типа занимали какую-то одну нишу коммерческой беллетристики, но зато держались за нее мертвой хваткой. Они были значительно менее универсальны, их аудитория была ограничена поклонниками какого-то одного "жанра", и все-таки аудитория эта была постоянной и надежной.

Возможно, Гернсбека на некоторое отвлекли от идеи издания журнала, посвященного "scientifiction", эксперименты по передаче телеизображения - он невпроворот и бурно занимался в 20-е годы как раз этим направлением радиотехники. Возможно, у него были и другие причины не спешить - к примеру, жутко по всей вероятности, он никак не мог составить нужную для запуска проекта сумму. Но ещё посредством три года у него все, в конце концов, срослось.

Первый номер "Amazing Stories", датированный апрелем 1926 года, появился на журнальных стендах 5 марта. Именно эту дату следует полагать началом новой эпохи в истории фантастики XX века.

Хьюго Гернсбек и пошевелить мозгами тогда не мог, что как раз тот самый план обессмертит его имя. Гораздо больше надежд на тот самый счет он возлагал все-таки на радио...

Так же читайте биографии известных людей:

Хьюз Гленн Hiuz Glenn

Родился 21 августа 1951 года в славном городе Бирмингеме, Великобритания. Он бросил школу в 15 лет ради того, чтобы присоединитьсяв качестве..
читать далее →

Хьюм Кронин Hume Cronyn

Карьера в Голливуде началась с небольшой, но яркой роли в фильме Альфреда Хичкока "Shadow of a Doubt".
читать далее →

Хэвлок Эллис Havelock Ellis

Когда вышла работа Эллиса Сексуальные извращения, книга была запрещена, а распространявший ее книготорговец был отдан под суд.
читать далее →

Хэден Эдвардс Haden Edwards

В 1820 году Эдвардс переехал в Миссисипи, но услышал там про планы Мозеса Остина устроить поселение в Техасе, и, недолго думая, отправился туда же...
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий