Известные люди

»

Александр Ревич

Александр Ревич - стихотворец, переводчик, лауреат Государственной премии Российской Федерации в области литературы (1998 год). Ветеран Великой Отечественной войны, участник Сталинградской битвы, имеет три ранения и три боевых ордена. Профессор Литературного института. Только что в московском издательстве "Время" вышло его наиболее полное избранное "Дарованные дни", куда включены и вирши, и поэмы, и переводческие шедевры

- Александр Михайлович, это ваше первое избранное?

- Первое большое избранное. Выходила книжка "Десять поэм" в 94-м, и небольшое избранное их стихотворений "Чаша" в 99-м. "Дарованные дни" - благодарю издательству "Время" - наиболее полное: моих личных стихов (не считая переводов) 340 страниц в подборку.

- Есть ли у вас лирический герой?

- Без этого нельзя. Понятие "лирический герой" дискредитировано практикой советской поэзии. На мой точка зрения, там это не настоящее физиономия, там это скорее маска. Я есть, конечно, лирический герой своих произведений, но не в советском понимании. Я несложно пишу дневник. Я ничего не типизирую - я есть.

Я в стихах таковый, какой я способен для плача.

- Как любой раз приходит к вам проект здоровущий поэмы (а у вас их несколько)? И ещё вопросительный мотив, больше широкий: зачем в эти дни жанр поэмы в русской поэзии без малого не востребован?

- Поэма? Этот жанр не разрешено путать с эпосом. Поэмы Гомера - это эпос. Так же, как "Махабхарата", это эпос. Я более того думаю, что дантовская трилогия "Божественная комедия" - это не поэма, это вселенная.

Наши милые обитатели ХХ века (то, что называют Серебряным веком, - не люблю этого термина), не понимая того, что функция поэмы кончилась, продолжали их писать Кончился ее столетний период. Почему немое кино кончилось? Его заменило звуковое. А сегодня кинематограф убивается телевизором. Поэму убила проза.

Но остается ощущение ее, поэмы, нужности. И я как-то раз понял, что важнейшее, что случилось со мной в жизни: трагическое начало войны и плен, - в цикл не влезает. И я попытался нацарапать странную поэму - чуть-чуть склеенную. Сюжет раскололся: с одной стороны - эпизоды происходящего, и - где-то в будущем - обсуждение этих эпизодов во время протокола допросов. То есть я, по существу, попытался сформировать некую драматическую поэму. Местами - удачно. Сельвинскому она крайне понравилась. Он считал, что я его ученик. На самом деле - иное. Я позже понял одну вещь: поэма нужна, но шибко короткая. И я написал первую свою поэму - о том, как я не написал стихотворение. Она так и называется "Поэма о недописанном стихотворении" - о том, как я хоронил маму. А кончалась поэма так: "Стихи о птицах дописал я после"

После этого поэмы из меня поперли Все они есть в "Дарованных днях".

- Завершающий раздел книги - "Переводы". Чем для вас в 60-70-е годы был поэтический перевод - оттого что не поденка же, а очевидно вдохновенная обитель, смежная вашему персональному творчеству? Сергей Шервинский замечал, что вы непрерывно учитесь у иностранных поэтов первого ряда. Как происходила эта "учеба"?

- Он, Шервинский, не нимало так сказал. Он мне легко дал совет. "Когда вы учитесь у русских поэтов, сильно нетрудно сползти к эпигонству, а на тех обучаться позволительно - у них другое мышление".

Фигура Теодора Агриппы д"Обинье для меня неизменно была первостатейной. Это дядя героизма не только религиозного и не только батального - героизма человеческой мелочи в каждом поступке. У меня был миг, когда я хотел сделаться кальвинистом, - до того он влиял И вот мне предложили переводить поэтов Возрождения для "Библиотеки всемирной литературы", БВЛ. Я взял его переводить. Переводил сонеты, а опосля втянулся. Он втягивает, как водоворот.

Мне в первую голову дали французскую премию за перевод Агриппы (года за два до нашей Государственной) - и там был обед. Посол меня усадил рядом с собой и задал мне вопрос: "Что вам дал Агриппа?" Я ответил: "С"est la route a la croi"

- Это стезя к вере, да?

- Да. Он - единственная историческая персона, чей портрет у меня стоит за стеклом книжного шкафа. Он активный для меня. Но занятие не только в этом. Пока я переводил его, у меня изменился почерк. Совершенно стал иной. У меня был таковой остроугольный почерк - и как снег на голову я стал сочинять кругло. Я не мог урузуметь, в чем занятие. Когда я, уже закончив перевод книги, увидел автограф Агриппы, то я понял (хотя написано это было по-французски): мой почерк. Вы, Танечка, понимаете, о чем я говорю?

- Конечно. Настоящий перевод - это мистика взаимоперетекания.

- Да. И я один раз сказал Женьке Рейну, тот, что нарывался и мне все время говорил: "Зачем ты переводишь? Ты стихотворец. Пиши сам. Зачем тебе переводы?" - и я как-то раз ему ответил: "Когда ты переводишь своих кубинцев, ты должен туда влить свою кровь. А э т о меня поднимает на такую высоту, что в меня переливается его кровь. Э т о ни тебе, ни твоему другу Бродскому Оське во сне не снилось".

- А что вы сегодня пишите? Не наступила ли, как бывает, передышка затем выхода до того важного для вас "Избранного"?

- Я безмятежно продолжаю чиркать вирши. Переводить сегодня не перевожу. Последний был Галчинский. Только что вышел в издательстве "Вахазар", там невпроворот и моих переводов.

- Александр Михайлович, вы только что подготовили для того же издательства "Время" нового и абсолютно "своего" Илью Сельвинского. Если лаконично: что для вас самое главное в этом поэте?

- Он был человеком, ничего не понимающим в истории. Он в этом смысле был городской полоумный. Ничего не понимал, но как художник фиксировал время с невероятной точностью. Он верил в коммунизм, понимаете? Сельвинский был поэтический гений, тот, что ничего не понимал в том, что происходит. Он фиксировал происходящее как дите. Он как тот хлопчик из сказки, тот, что крикнул: "А король голый".

Пусть заново читают. Пусть думают. Она крайне тяжело будет доходить. Я дал только первые варианты.

- А Сельвинский вирши в какую сторону правил?

- Коммунистов вводил как положительное начало. И не думайте, что он власти боялся, - он впрямь сомневался в своей правоте.

- На мой точка зрения, в Сельвинском есть какое-то советское язычество А отчего до сих пор для искусство притягательны языческие соки?

- Очень непростой вопросительный мотив. Я об этом до сих пор не думал. Но Вы не обратили внимания на одну вещь? Но протяжении XVIII, XIX, XX веков шел не несложно ход кризиса христианства - шел ход его удавления. Мы дошли до века Антихриста, тот, что навязывает людям язычество. Отсюда - Гитлер с тибетской премудростью, Гитлер - с нордической теорией вечного льда, Гитлер - с идеей примата силы над добротой и снисхождением. Понимаете? Поэтому - Сталин и Ленин.

Это все - одно и то же.

Так же читайте биографии известных людей:

Александр Сумароков Aleksandr Petrovich Sumarokov

Александр Сумароков - руссский поэт, писательи драматург. Родился 14 ноября (25 н.с.) 1717 года в Москве в старинной дворянской семье. До пятнадцати..
читать далее →

Александр Твардовский Aleksandr Tvardovsky

Александр Твардовский - советский писатель и поэт. Родился 21 июня 1910 года.Александр Твардовский известен по таким произведениям как: поэма..
читать далее →

Александр Ширяевец Aleksandr Shiryaevets

Ширяевец (Абрамов) Александр Васильевич (2[14].04. 188715.05.1924), поэт. Родился в с. Ширяево-Буерак Сызранского у. Симбирской губ. в семье бывшего..
читать далее →

Александр Адрианов Aleksandr Adrianov

В 1874 окончил Тобольскую гимназию. Учился в Петербургской медико-хирургической академии и Петербургском университете на физико-математическом..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий