Известные люди

»

Евгений Пашковский

- Женя, извини за банальный вопросительный мотив, но я его все же задам: как ты стал физиком?

- В пятом классе... Извините также, что начал крайне уж издалече, но мне кажется это важным: я тогда записался в круг искусствоведения в Эрмитаже. Мне пришлось крайне хоть отбавляй трудиться с книгами. Из многотомной "Истории искусств" Алпатова выписывал длинные цитаты, читал специальную литературу по творчеству Сезанна... В моем случае это оказалось шибко важным, вследствие того что что работаю с литературой по этот день. В 7-8 классе, как раз, когда началась физика, я в искусствоведении разочаровался. К тому же время было реакционное, начало семидесятых годов. Задумываясь о серьезной профессии, я понимал, что заниматься искусством под руководством товарища Романова (начальный секретарь Ленинградского обкома КПСС в те годы. - В.Н.) означает несвободу. Поступил в Техноложку (Технологический институт имени Ленсовета - так он назывался до недавних времен. Здесь учились академики Капица и Иоффе, Георгий Валентинович Плеханов и другие выдающиеся ученые. - В.Н.) Здесь, ещё до революции, учились мой дедуля и прадед.

- А искусство осталось, значит, только для души?

- Не вовсе. Я вечно пытался откопать в науке красоту, считал, что эстетическое начало играет в ней огромную образ. Каждая большая культура и в науке имеет свой неповторимый вид. Для меня существуют абсолютно особо немецкая и скандинавская, французская и английская, а кроме того русская наука; я сильно добро их различаю. На мой воззрение, только сочетание этих наук дает ту науку, которую имеет наша цивилизация. Французские ученые вечно отличались огромной фантазией, немцы - скрупулезностью, умением созидать трудоемкие таблицы, справочники, остающиеся на века. Они не гнушаются черновой работы, не акцентируют внимательность на элегантности материала в таковый степени, как французы. В англичанах и скандинавах сочетаются скрупулезность и добросовестность немцев с полетом фантазии французов. Русские научные школы оказались под влиянием немецкой и французской школ вместе с тем - довольно припомнить историю Петербургской академии наук, да и всего русского общества XVIII, начала XIX веков. След русской науки, как и культуры 20 столетия, неповторим.

- Тем не менее Нобелевские премии обходили и обходят Россию стороной: русских Нобелевских лауреатов разрешается сосчитать на пальцах.

- Тому есть свои причины, но в России существовало немного школ мирового класса, в особенности в теоретической физике. Теоретические школы в России просторно известны, а вот экспериментальная наука неизменно страдала - из-за отсутствия средств. А в 70-е годы это отставание усугубилось тем, что партийные вожди не смогли постигнуть роли вычислительной техники... После Техноложки я попал в Институт высокомолекулярных соединений Академии наук, где работал с Сергеем Яковлевичем Френкелем, сыном великого Френкеля, известного как создателя теорий в области физики жидкостей, кристаллов и полупроводников. Там же я познакомился с выдающимся ученым в области физики жидких кристаллов Виктором Николаевичем Цветковым. Его учителем был Владислав Константинович Фредерикс, отпрыск министра царского двора и отличный ученый, сделавший открытие, на котором основан принцип действия жидкокристаллических дисплеев. На Западе не верят, что это открытие сделал российский ученый, к тому же обладавший немецкой фамилией. Вот вам и активный образец влияния немецкой научной культуры на русскую науку. А упомянутый мною ученик Фредерикса Цветков объяснил тот самый результат, ввел методы, позволяющие его штудировать, и некоторые фундаментальные физические параметры, которые мир использует до сих пор. Эффект называется "Эффект Фредерикса-Цветкова". Моя докторская диссертация и была посвящена изучению динамических структур, возникающих при вращении жидких кристаллов в магнитном поле, основные идеи которого были заложены Цветковым.

- Ты защитил ее?

- Увы, нет. Разослал автореферат, но тут пришло время отъезжать в Америку, потому что срок действия визы для получения грин-карт - всего четыре месяца.

- Женя, когда вы с женой Тамарой, также физиком, стали вкалывать за рубежом?

- В 1990 году мы получили приглашение из США приехать с лекциями на немного недель. Нас не пустили в родном институте - нетрудно отказались оформить командировку. В Америку я попал только в начале 1992 года; благоверная также получила приглашение - поработать в Генуэзском университете в Италии. Наши зарубежные поездки стали возможными только благодаря падению коммунистического режима, так как администрация не смогла больше нас удерживать, и мы стали свободными, как ветер. Это было весьма тяжелое для России время, но воля того стоила. Нам повезло: мы ни при каких обстоятельствах так хоть отбавляй не путешествовали - ни до, ни вслед за тем, посещая конференции, университеты, читая лекции по работе, встречаясь с замечательными, потрясающе интересными людьми. Начиная с 1993, и по 1995 год я работал по приглашению в Германии, так как наша с Тамарой предмет - "Образование периодических структур в жидких кристаллах" - оказалась для немцев актуальной. Профессор, пригласивший меня, интересовался так называемой новой физикой, или синергетикой. Эта наука описывает образование и динамику упорядоченных структур. Перистые облака, полосы зебры или тигра - примеры таких структур. А в жидкостях такие структуры живут, двигаются, рождаются и исчезают. Рождение определенной структуры нельзя предсказать с точностью 100 процентов. Существует тоненький баланс между волей случая и необходимостью физического закона. Это как предсказание погоды: вы метко не знаете, куда пойдет тайфун и сохранит ли он свою силу. Поэтому наши жалобы на ложный прогноз погоды неосновательны, без затей мы привыкли мыслить в жестко детерминированном стиле. По-моему, прогресс в образовании, политике, в движении общества невозможен без понимания динамики поведения сложных систем. Великие люди воспринимают эти динамические законы интуитивно - и побеждают.

Возвращаюсь к параллелям "наука и искусство" или "наука и литература". Читая Борхеса, я увидел у него уймище схем, существующих в новой физике. Это схемы эволюции человеческой судьбы, крайне похожие на эволюцию физической системы, когда организация проходит посредством строй узловых точек. Находясь в эдакий точке, на развилке, организация не знает, по какому пути пойдет эволюция: направо или налево. Эволюция общества, как и отдельная человеческая фатум, также непостижима, мы не можем проговорить, что она жестко задана, мы говорим, что есть в ней и компонент случайности, и ингредиент необходимости. Меня сильно интересует эта параллель между гуманитарными науками и физикой. Новая физика оказалась способной пояснить многие процессы, биологическую эволюцию, явление жизни на Земле. Иногда тот самый раздел науки называют новой химией, причем химические процессы описываются теми же математическими уравнениями, что и физические. Математика играет сильно важную образ, и какое фортуна зреть, как активный опыт подчиняется математическим уравнениям! Математические модели новой физики используются на бирже для предсказания прибыли, причем крайне удачно.

- Все это сильно увлекательно, но вернемся к твоей работе в Германии.

- Там было так здорово вкалывать, что я забывал все на свете. Лучшего места для ученого откопать нереально. Но в одном смысле мне там было тяжело: я постоянно ощущал себя гостем. Там чувствуешь давление немецкого порядка, от которого современные немцы также страдают. Они также порой хотят кинуть бумажку на улице, им также неуютно сиживать на узеньких скамеечках в трамвае... Тем не менее у меня были большие планы в Германии, я всегда находил новые гранты, новые группы, где разрешается было бы продолжить работу; мы с женой получили престижный грант, включавший право действовать на известнейшей французской установке по рассеянию нейтронов, но выигрыш крин-карт все в нашей судьбе переменил. Хотя осмелиться было весьма трудно: свою докторскую я уже отдал для чтения оппонентам, да и Виктор Николаевич Цветков на предзащите похлопал меня по плечу - это для меня было и до сих пор является высшей похвалой.

- Но вот вы тут. Что ты можешь проговорить об американской науке?

- Она немного другая, так как финансируется по-другому. Есть замечательные ученые, хотя на "чистую" науку средств выделяется меньше, чем, скажем, в Германии или Франции. А престиж науки напрямую связан с выделяемыми средствами. В основном страдает физика, так как физика завсегда приносит пользу немного позже, чем того хотелось бы инвесторам. Таким положением озабочены многие знаменитые американские ученые, охватывая тех, кто работает в государственном аппарате. Однако все, что касается наук о жизни (life science): биохимии, медицины, молекулярной биологии, - финансируется сильно ладно. Современный взлет медицины и биофизики основан на методах, предложенных прежде физиками. Пожалуй, единственный из самых распространенных примеров - ядерный магнитный резонанс в медицине. Эффект, открытый больше полувека обратно физиками, обширно в медицине употребляется, но что врачи будут работать ещё сквозь 50 лет, если физика не будет финансироваться в полной мере?

Итак, мне тяжело было продолжать заниматься периодическими структурами в Америке. Однако без малого немедленно я нашел работу: чиркать главу о жидких кристаллах в одну из научных книг. Я писал главу, сидя на предпоследнем этаже старого здания Бруклинского политехнического университета, глядя редко на падающие хлопья снега, на деревья внизу, усыпанные лампочками в честь Рождества. Несмотря на идилличность этот картины, я не переставал выискивать больше высокооплачиваемую работу, и практически посредством месяц в одном из университетов мне предложили пост приглашенного профессора - впитывать текст вектор движения физики полимеров. Любопытная деталь: беседа отложили на три дня из-за снежной бури. На беседа со мной декан факультета пришла в лыжном костюме и с собакой. Во время беседы собаку привязали к фикусу, полагая, что фикус в случае чего удержит пса, а это была огромная японская лайка. В результате фикус оказался на полу, почва высыпалась из бочки, секретарша умаялась ее составлять. Короче, из Бруклина мы переехали в пригород Филадельфии, и вскоре Тамара присоединилась к группе, где я работал. Так бы мы там и работали, когда бы не произошло нечто: я сидел в кабинете, неожиданно - звонок из фирмы, занимающейся поиском людей для работы. Я снял трубку, меня спрашивают: "Вы не могли бы кого-нибудь порекомендовать для работы в одной из медицинских компаний в Бостоне?" Конечно, сказал я, могу. Есть шибко мировой джентльмен - и назвал свою фамилию. Послал им свои документы, прошел беседа и оказался в американском Питере. Вот тогда я почувствовал разницу: группа платила за гостиницу, арендовала для меня машину. На этой фирме я впервой оказался в настоящем американском окружении, мы разрабатывали клей для склеивания сосудов при операциях на сердце.

- Сейчас сосуды сшивают. Причем специальными нитками,сделанными из воловьих жил, которые со временем рассасываются. Стоят они недешево...

- Проблема ещё в том, что при старом способе для остановки кровотечения хирург должен пережимать сосуды, изредка кровотечение может продолжаться час. То есть нездоровый ненужный час лежит под наркозом. А мы делали таковой клей, тот, что не только сокращает время операции на час, но на два дня cокращает время его пребывания в реанимации после этого операции. Я весьма удивлялся тому, что продукта ещё не было, а его маркетинг шел вовсю: работали сообща с хирургами, узнавали их соображение.

- Женя, но ты потому что работаешь не в Бостоне, а в Нью-Джерси. Компания переехала?

- Та группа решила план по склеиванию сосудов сбыть сообща с сотрудниками. Я не стал поджидать переезда куда-нибудь в обратный финал Соединенных Штатов, в Сан Франциско, к примеру. Хотя был готов к этому - жить-то нужно. И я перешел в другую компанию, которая, судя по объявлению, занималась чем угодно, но отнюдь не тем, чем раньше занимался я: идеями Фредерикса, жидкими кристаллами и так дальше. Но на беседа меня попросили поведать как раз об этом, они заинтересовались. Я смотрю и думаю: господи, да это же шибко похоже на нашу Академию наук. Люди занимаются разными вещами, что надо образованные, приборов полно, атмосфера прекрасная. За полдня я сумел испытать что-то родное, и в конце беседа по-простецки так попросил: покажите мне мой офис. А они говорят в таком смысле, что помимо тебя полно ещё претендентов. Но взяли все-таки меня.

- Ты прошел полдесятка беседа. Как быть на них успешным?

- Готовых рецептов прохождения беседа нет, а если кто-то их предлагает, лучше не вслушиваться, так как люди зачастую упрощают проблему. Однако существуют общие правила. Первое: необходимо быть предельно скромным. Второе: силиться как не возбраняется выгоднее себя представить. Это не парадокс, нет. Скромным нужно быть в том смысле, чтобы не произносить, что вы хотите от работодателя, а, напротив, попробовать привести доказательства, как ваши достоинства могут сгодиться ему. Вот тут-то скромничать нельзя: все лучшее, что в вас есть, - на столик. Ведь беседа - это своего рода купля- продажа, вы продаете свои таланты, навык, энергию. Но представляя себя, запрещено отправляться сверх меры вдали от истины.

- Если разрешается, расскажи вкратце о взаимоотношениях с начальством и коллегами по работе, о вживании в америкосский коллектив.

- Этот вопросительный мотив является, как ни необычно, продолжением предыдущего. Как вы вживетесь в коллектив и построите свои взаимоотношения с коллегами, видно в ходе прохождения беседа. Ведь профессионализм - необходимое, но вдали не достаточное обстоятельство успеха. Вернее проговорить так: профессионализм в Америке понимается шире, чем в Европе. Он включает умение быть полезным коллегам, умение игрывать в команде. Здесь служебная этика играет большую образ, чем в Европе, не говоря уже о матушке России. Я видел документальный кино про немцев, приехавших на заводы Форда позже Второй важный войны перенимать навык. Больше всего их поразила этика на рабочем месте, отсутствие склок. Хотя приехали они не этике обучаться, а конвейеры обозревать. Между тем люди есть люди, и не стоиь без противоречий. Но общее занятие оказывается важнее, и противоречия не разрастаются до скандалов. Одним из обьяснений таких различий является то, что уровень социальной защищенности на государственном уровне тут ниже, чем в Европе, вследствие этого люди в немаловажно большей степени заинтересованы в успехе корпораций, дающих им такую защищенность, так называемые "бенефиты".

- Твои общие впечатления об американских ученых.

- Деловая край научной жизни, которая обсуждалась нами, сугубо различна в Америке и Европе. Здесь же мне хочется побеседовать о том, что сближает людей науки. В России и на Западе завсегда были ученые и те, кто легко получал капиталы, работая в науке. Везде есть люди больше или менее талантливые, избирающие разные схемы успеха. Подлинная наука - это высший картина творчества, и в этом смысле бытие в науке наднациональна. Принципы человеческого мышления и мотивация ученых разных стран эдак одни и те же. И все-таки, мне кажется, что в американской научной жизни значительно большую образ играет практическая сторона: сильно зачастую профессора являются авторами идей и патентов, под которые инвесторы дают гроши, учреждают новые компании, другой раз они более того так увлекаются коммерциалом, что забывают о студентах. Но об этом, то есть о связи науки и образования, об американских студентах и профессорах, вам, я думаю, стоит побеседовать особо - с человеком, лучше меня знающим академическую существование Америки.

- У тебя в текущий момент все в порядке, ты имеешь интересную высокооплачиваемую работу. Многие в твоем случае не оглядываются вспять, для них Россия перестает наличествовать.

- Мы не можем отсечь родное прошлое. Я считаю, что наша существование расколота надвое: одна ее половинка прошла там, другая проходит тут. Безусловно ясно: то, что мы делаем тут, основано на нашей жизни там. Невольно вспоминаешь и людей, и события, хотя, к сожалению, в памяти многое потихонечку стирается, острота воспоминаний слабеет. Тем, кто отсекает близкое прошлое, видимо, это помогает психологически. Мне такого рода уловки не нужны, больше того: я стараюсь контачить с людьми по принципу возвращения в прошлое. Именно возвращение в прошлое и дает мне чувство силы и энергии, которые так необходимы в настоящем. Например, в машине я слушаю песни Мусоргского, оперы "Борис Годунов" и "Евгений Онегин".

- Можно соображать сказанное так, что ты отдаешь предпочтение русским друзьям?

- Конечно, хотя бы оттого, что они говорят на моем родном языке. Ученый может водить знакомство с коллегами независимо от их происхождения, и это сильно живое общение, дающее яркие впечатления. Я, в принципе, живу этими впечатлениями - потому что они основаны на общности научных интересов. Впрочем, ученые - также люди, крайне любят обсуждать общих знакомых (смеется). Я думал, что я единственный эдакий, но спросил как-то одного весьма крупного ученого: точно ли мое слежение насчет обсуждения знакомых. Он рассмеялся и со мной согласился.

Так же читайте биографии известных людей:

Евгений Фейнберг Eugene Feynberg

Начну с претензии. И не к кому-нибудь, а к редколлегии БЭС - Большого энциклопедическкого словаря. Я взял едва ли не самое новое издание - 2000 года..
читать далее →

Евгений Денисов Eugene Denisov

Евгений Денисов - советский и российский ученый, химик. Родился 19 июля 1930 года.С 1992 годаЕвгений Денисов является академиком Академии Творчества..
читать далее →

Евгений Богданович Eugene Bogdanovich

Генерал от инфантерии, видный правый государственный и общественный деятель, хозяин одного из крупнейших правых салонов Санкт-Петербурга, издатель и..
читать далее →

Евгений Евстигнеев Eugene Evstigneev

В 1981 г., после реформирования 2-го управления генерал-лейтенант Е.А.Евстигнеев возглавил в главном оперативном управлении Генерального штаба 5-е..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий