Известные люди

»

Айзек Азимов

Мы потеряли его как раз тогда, когда больше всего нуждались в нем.

Он был одним из тех великих, что стояли на пути яростно обрушивающегося на свой мир зла.

Он защищал знания от осквернения их суеверием, тяготение к взаимопониманию - от тупого фанатизма,

милосердие - от жестокости,- в конце концов, мир от войны.

Его звук был грозным оружием в битвах с дураками, орущими о приближении "нового века",

и фундаменталистскими фанатиками, угрозы которых стали неожиданно куда больше страшны,

чем отдаленный ор бумажного коммунистического медведя...

Артур Ч. Кларк

...Его трудолюбие потрясает: он написал без малого 500 книг, посреди которых научно-популярные и фантастические, детективы и лимерики, исторические исследования и прикол, путеводители по Библии и Шекспиру. Он писал для всех известных видов периодики. Журнал "Fantasy and Science Fiction" ежемесячно публиковал его популяризаторские статьи о новейших достижениях науки в течении 33 лет. Пять лет он вел еженедельную научную колонку для Los Angeles Times Syndycate.

В 1957 году Азимов стал лауреатом Премии Фонда Томаса Альвы Эдисона (Thomas Alva Edison Foundation Award) за книгу "Кирпичики мироздания" ("Building Blocks of the Universe"), посвященную химическим элементам. В 1960 году Ассоциация Американских кардиологов (American Heart Association) удостоила его Премии Говарда Блэксли (Howard W. Blakeslee Award) за книгу о химии крови "Река обетованная" ("The Living River"). За серию книг по химии он получил в 1965 Премию Джеймса Грэйди (James T. Grady Award) от Американского Химического общества (American Chemical Society), а в 1967 году Азимову вручается Вестингаузовская Премия за популяризацию науки Американской Ассоциации поддержки науки (American Association for the Advancement of Science-Westinghouse Science Wrighting Award).

Особенно гордился Азимов наградами за работу в фантастике. В 1963 году он получил свою первую премию "Хьюго" (Hugo Award) "за вклад в фантастику". В 1966 году его трилогия "Основание" ("Foundation") получила "Хьюго" как лучшая фантастическая серия всех времен. Вышедший в 1972 году роман "Сами Боги" ("The Gods Themselves") удостоился и премии "Хьюго", и премии "Небьюла" (Nebula Award), а в 1976 году тот самый фарт повторила его новелла "Двухсотлетний человек" ("The Bicentennial Man"). Роман "Кризис Основания" ("Foundation's Edge"), ознаменовавший его возвращение к крупной форме в НФ в 1982 году, принес ему ещё одну премию "Хьюго". В 1987 году ему была вручена ещё одна "Небьюла" - на тот самый раз как Великому Мастеру. Последнюю свою премию - "Хьюго-92" за повесть "Золото (Gold)",- он уже не увидел...

Айзек Азимов (Исаак Озимов) родился 2 января 1920 года в России, в Петровичах - местечке, расположенном нимало недалече от Смоленска и километрах в четырехстах от Москвы. Его родители, Иуда и Анна, эмигрировали в Штаты в 1923 году, привезя с собой Айзека и его младшую сестричку. Семья обосновались в Бруклине, где папа в 1926 году купил кондитерскую лавку. Религиозному воспитанию в семье уделяли достаточно немного времени, и Айзек раньше времени стал атеистом - чего он ни в жизнь не скрывал и никому не навязывал. В 1928 году папа Азимова добился натурализации, что означало, что Айзек также стал гражданином США.

После того, как у Азимовых родился ещё единственный сынуля, Стэнли, Айзек начал подсоблять отцу. Он вставал в шесть утра, разносил газеты, а позже школы мчался домой и допоздна торчал за прилавком. Стоило ему придти с опозданием из школы или уткнуться в книгу, как папа тут же принимался обвинять его в лени. Привычка к постоянному труду осталась у него на всю бытие. В своей автобиографии он писал: "Я работал по десять часов семь дней в неделю, все это время я проводил в лавке. Даже когда обстоятельства вынуждали меня отлучиться на пару минут, меня начинал изводить вопрос: господи, а как там в лавке?"

В то время, как его сверстники позже школы играли на свежем воздухе и заводили дружбу, Айзек был лишен этого: лавочка требовала его присутствия все время. В результате он оставался неискушенным во всем, что касалось общения с людьми - в том числе с девочками,- и так продолжалось достаточно длительно. Но тот самый минус он также преодолел, и позже, будучи гостем на многих конвенциях, развесёло флиртовал с женщинами - и был при этом настолько же блистателен, как и во всем остальном.

Айзек научился впитывать текст, когда ему не исполнилось и пяти лет. В семь лет у него был уже формуляр в местной библиотеке. Читал он все и в огромных количествах. Начальную школу он закончил с лучшими результатами, имея только одно замечание - за постоянную болтовню на уроках.

Первая саммит с НФ состоялась у Азимова в 1929 году: в лавке на полках появились экземпляры "Amazing Stories". Обложка августовского выпуска (двое ученых, остолбенело взирающие на пламенеющий шар, висящий над экспериментальной установкой - иллюстрация к рассказу Харла Винсента "Barton's Island") его сразила, но папа не разрешил ему впитывать текст журнал, сочтя фантастику неподходящим чтением для сына. Следующая попытка была предпринята с журналом "Science Wonder Stories": Айзек убедил отца, что раз в названии есть словечко "наука", то журнал должен быть довольно содержательным.

В школе Азимов поражал всех своими способностями. Он перескакивал посредством классы и окончил начальную школу в 11 лет, а главный школьный вектор движения - со всевозможными отличиями в возрасте 15 лет. Большую подмога сослужила ему отличная память: он нечасто забывал то, что хоть раз прочел. С 1938 года он вел дневник, куда методично записывал события своей жизни, новости, делая особенный упор на результаты бейсбольных игр (он фанатически болел за нью-йоркских "Гигантов"). Дневники он вел большую доля своей жизни, что потом оказало ему существенную поддержка в написании разнообразных предисловий и создании своей двухтомной автобиографии.

Получив среднее образование, Азимов, по желанию родителей, пытался сделаться медиком. Это оказалось ему не по силам: при виде крови ему становилось скверно. Затем Айзек сделал попытку поступить в что ни на есть престижный колледж Колумбийского Университета - Colambia Colledge - но не прошел дальше собеседования, написав в автобиографии о том, что он болтлив, неуравновешен и неумеет вырабатывать на людей хорошее ощущение.

Он был принят в юношеский колледж Сет Лоу в Бруклине. Через год тот самый колледж закрылся и Азимов оказался-таки в Колумбийском Университете - истина, как нехитрый слушатель, а не студент элитного коллежда.

В 1938 году пост главного редактора "Astounding" перешел от Ф. Орлина Тремейна к Джону В. Кэмпбеллу. И тот самый журнал становится для Айзека любимым журналом НФ. Он принимается частенько строчить письма в редакцию. Однажды, когда очередной номер "Astounding" не появляется в рядовой день на полке отцовской лавки, обеспокоенный Азимов мчится в редакцию, которая располагалась тогда на Манхеттене. Добравшись туда сквозь два часа, он узнал, что у журнала легко сдвинулся график выпуска. Но прецедент был создан. Когда Азимов закончил свой начальный расклад, "Cosmic Corkscrew", он не стал питать доверие его почте и отвез в редакцию сам. Кэмпбелл расклад отверг, но посвятил беседе с очарованным юношей весь час. В это время Кэмпбеллу было 28, и для восемнадцатилетнего Азимова тот самый джентльмен был активный легендой.

Кэмпбелл отверг и следующий расклад Азимова, но посоветовал, как его не возбраняется улучшить. Спустя годы Азимов сделал попытку поблагодарить его за поддержка, но Кэмпбелл отклонил благодарности, заявив, что он давал советы сотням писателей, но многие ли из них стали Азимовыми?

Когда Кэмпбелл отклонил и третий предложенный ему расклад - а это был расклад "Затерянные возле Весты" ("Marooned Off Vesta"), Азимов отослал манускрипт в "Amazing Stories". Рассказ был принят к публикации и Азимов получил свой первостепеннный гонорар - чек на 64 доллара. Со времени первой встречи с Кэмпбеллом прошло всего четыре месяца. Теперь Азимов был уже публикующимся автором, хотя ему понадобилось ещё целых шесть попыток, в свое время чем Кэмпбелл купил у него расклад (это был "Trends") и напечатал его в июльском номере за 1939 год. В том же номере впервой напечатался Ван Вогт (его "Черный разрушитель" - "Black Destroyer" - занял первое местоположение в читательском голосовании на лучшую вещь номера; повесть К.Л.Мур заняла в этом голосовании второе место; Азимов удовольствовался третьим - при этом он обошел такого общепризнанного мастера, как Нат Шахнер).

Благодаря колонке писем в "Astounding" Азимов открыл для себя наличие фэндома. Он принял участие в первом сборище Футурианцев, состоявшемся 18 сентября 1938 года в Бруклине, и превосходно провел время за болтовней с Фредом Полом, Доном Уоллхеймом, Джоном Мичелом и другими. Он посещал эти встречи год или чуток больше того. Некоторые из "Футурианцев" увлекались коммунистическими идеями, но Азимов считал себя либералом и чувствовал себя посреди них в своей тарелке. Уже тогда он проявил себя недюжинным оратором - скажем, при публичном обсуждении Футурианцами нашумевшей радиопостановки Орсона Уэллса по "Войне миров" Герберта Уэллса. Обсуждение состоялось 13 ноября 1938 года, сквозь две недели позже повергшей радиослушателей в панику трансляции репортажа о марсианском нашествии. Точку зрения марсиан представлял Дональд Уоллхейм. Азимов отстаивал интересы землян.

В том же году, но позже, на Первой Всемирной Конвенции, самые политизированные члены группы были из нее исключены. Чуть позже от нее откололся и Азимов - писание рассказов, учеба и служба в лавке занимали все его время. Впрочем, приятельство осталась - Фред Пол продолжительно был его агентом для всех изданий, помимо "Astounding". Расставшись с Полом, Азимов больше ни при каких обстоятельствах не связывался ни с агентами, ни с машинистками, ни с секретаршами. Он все делал сам - от распечатывания писем до ответов на телефонные звонки.

Встречи Азимова с Кэмпбеллом, на которых они обсуждали очередные рассказы, продолжанись систематично. Постепенно он стал с неприятным изумлениям осознавать, что по политическим взглядам Кэмпбелл был "немного правее Чингисхана". Кэмпбелл не верил в равенство людей - уроженцы Северной Европы, по его мнению, были определенно значительно "равнее других". Перенося свои взгляды на литературу, он утверждал, что джентльмен всенепременно должен обставить всяких там инопланетяшек - аккурат потому, уместно сказать, он отклонил расклад Азимова "Half-breed" ("Полукровка"), позже напечатанный Фредериком Полом в первом же номере его журнала "Astonishing Stories" в феврале 1940 года. В том же "Astonishing" - но уже в апреле - Пол издал ещё единственный расклад Азимова, "Callistan Menace" ("Угроза с Каллисто"). Это был второй расклад, написанный Азимовым и отклоненный Кэмпбеллом. В 1938-1940 годах Азимов написал только семь рассказов, которые не удалось напечатать и которые позже были уничтожены. После 1940 года Азимов публиковал на практике каждую написанную им строчку.

Из-за взглядов Кэмпбелла - или из-за того, что его рассказы, будучи куплены, зачастую переписывались редакторами - Азимов решил вообще влетать без инопланетян. Это привело, в частности, к появлению "дискриминационной" - целиком и только человеческой - населенной Вселенной в "Основании". Другим следствием было то, что Азимов взялся сочинять рассказы о роботах: в этом месте вопросы превосходства человека над кем-то или чем-то были без затей неуместны. Первым из этих рассказов был "Robbie" ("Робби"), история о роботе-няньке, ставшем другом маленькой девочки. Кэмпбелл расклад отверг - в то же самое время у него на столе лежал "Helen O'Loy" ("Хелен О'Лой") Лестера дель Рея. "Amazing" отказался его печатать из-за схожести с рассказом "I, Robot" ("Я, робот") Эандо Биндера. Самому Азимову расклад шибко нравился, и, в конце концов, он был напечатан в сентябрьском номере "Super Science Stories" (тот самый журнал также редактировал Фред Пол) за 1940 год под названием "Strange Playfellow" ("Странная нянька"). Кэмпбелл с энтузиазмом принял и напечатал следующий расклад о роботах - "Reason" ("Логика").

При следующей встрече, во время обсуждения очередного рассказа о роботах, Кэмпбелл сформулировал то, что стало позже известно как Три Закона Роботехники. Позже Кэмпбелл говорил, что он несложно вычленил Законы из того, что Азимов уже написал. Сам же Азимов постоянно уступал честь авторства Трех Законов Кэмпбеллу, которому он позже посвятил сборник "I, Robot".

17 марта 1941 года Азимов так и не сумел вынудить Кэмпбелла послушать проект нового рассказа - у того была своя мысль, подсказанная цитатой из Ральфа Улдо Эмерсона: "Если бы звезды появлялись на небе только в одну темное время суток за тысячу лет, как бы истово веровали люди! На многие поколения сохранили бы они память о Граде Божьем..."

- А как ты думаешь,- спросил Кэмпбелл Азимова,- если бы люди на самом деле видели звезды раз в тысячу лет, что бы в этом случае происходило?

Азимов пожал плечами.

- Да они бы с ума сходили! - заявил Кэмпбелл.- Иди домой и пиши расклад.

Рассказ получил наименование "Nightfall" ("Приход ночи"). В 1968 году Ассоциация американских фантастов (Sciencе Fiction Writers of America) определила лучшие произведения, опубликованные до учреждения премии "Небьюла", и в этом списке "Nightfall" занял первое местоположение. Сам же Азимов не считал тот самый расклад своим главным достижением - куда выше он ставил рассказы "The Last Question" ("Последний вопрос"), "The Bicentennial Man" ("Двухсотлетний") и "The Ugly Little Boy" ("Уродливый мальчуган").

Встреча Азимова с Кэмпбеллом, состоявшаяся 1 августа 1941 года, была ещё больше значительной. Добираясь до Манхеттена подземкой, Азимов листал сборник комических опер Гилберта и Салливена и наткнулся на изображение Рядового Уиллиса, стражника из "Иоланты". Стражники... Солдаты... Империи... Римская Империя... Галактическая Империя! Он проштудировал "Закат и падение Римской Империи" Эдварда Гиббона и начал совершать из этого материала сюжет для рассказа.

Кэмпбелл отнесся к идее с ещё большим энтузиазмом, чем более того сам Азимов и предложил черкнуть серию рассказов с открытыми концовками о гибели Первой Галактической Империи, последующем периоде феодализма и рождении Второй Империи.

Первый расклад серии назывался "Foundation" ("Основание"). Рассказ был принят довольно сдержанно: читательское голосование поставило его только четвертым в номере "Astounding", где он был напечатан (хотя и список тогдашних соперников Азимова выглядит как перекличка гигантов: Хайнлайн, Ван Вогт, Бестер). Но уже следующий расклад "Поводья и седло" ("Bridle and Saddle") взлетел на первое местоположение, и все остальные рассказы и повести серии (за одним незначительным исключением) не опускались ниже второго места.

Слава писателю-фантасту Азимову была обеспечена - а ибо ему было только 22 года!

Азимов закончил Колумбийский Университет в 1939 году со степенью бакалавра естественных наук (выпускники Columbia Colledge получали бакалавра гуманитарных наук - для "простого выпускника" Азимова это было недостижимо). Перевод из Сет Лоу сделал его учащимся второго сорта - это сказалось и в том, что и магистерскую диссертацию ему позволили совершать только вслед за тем нескольких отказов, да и то с испытательным сроком. Азимов стал магистром в 1941 году и взялся за докторскую диссертацию.

На дворе был 1942 год. Шла махаловка. Однажды вечером Кэмпбелл пригласил его к себе и представил Роберту Хайнлайну, тот, что служил тогда в Нэви Ярд, в Филадельфии. Через немного дней Азимов получил официальное приглашение от местного командира Нэви Ярд (друга Хайнлайна) с предложением должности младшего химика. Фактически, на военную службу Азимова призвал Хайнлайн. Жалование в Нэви Ярд было полностью приличным и это позволило Азимову 25 июля 1945 года зарегистрировать свой брак с Гертрудой Блюгерман, с которой он познакомился за немного месяцев до этого.

Немного погодя к Азимову и Хайнлайну в Нэви Ярд присоединился и Спрэг де Камп. В этакий кампании работалось совершенно недурственно и за время службы Азимов написал немного рассказов, посреди которых были "Большой и маленький" ("The Big and the Little") и "Мертвая рука" ("Dead Hand"), ещё два рассказа из цикла "Основание". В 1945 году Кэмпбелл стал настаивать, чтобы Азимов расстроил План Селдона, хотя раньше об этом и речи не было. Азимов написал "Мула" ("The Mule") и получил за него 875 долларов - самый-самый немалый гонорар из всех, что он получал до того.

Работа в Нэви Ярд не могла долговременно спасать Азимова от регулярной службы и 1 ноября 1945 года, сквозь немного месяцев позже окончания войны, он был призван рядовым. Он служил клерком в подразделении, которое готовило испытания атомной бомбы в Тихом Океане, но был отправлен в Штаты ещё до первого взрыва. (Больше Азимов ни при каких обстоятельствах не летал на самолетах - он патологически боялся высоты). Демобилизовался он в июле 1946 года.

Вернувшись в Колумбийский Университет, он продолжил работу над докторской диссертацией по химии. Как аспирант, он вел семинары по своей теме. Во время первого его семинара единственный из студентов, глядя на уравнения, которыми Азимов исписал всю доску, проворчал, что он не поймет этого ни при каких обстоятельствах. "Чепуха, - сказал Азимов.- Следите за тем, что я говорю, и все будет ясно, как божий день".

Это был начальный знак, указывавший, куда поведет его судьбина.

Один из первых его вкладов в "публицистику" был напечатан в мартовском номере "Astounding" за 1948 год. Статья называлась "The Endochronic Properties of Resublimated Thiotimoline" ("Эндохронические свойства ресублимированного фиотимолина") и была недобрый пародией на докторскую диссертацию по химии. Кэмпбелл обещал напечатать ее под псевдонимом, но замотался и забыл. Через немного месяцев Азимову предстояла броня и он пришел в страх при мысли, что это прочитают его профессора. Ему же не простят! К его изумлению, статья стала невероятно популярна аккурат посреди ученых-химиков - это был основополагающий его писательский навык, имевший фарт за пределами круга читателей НФ. Через немного месяцев, уже на защите, единственный из профессоров спросил его: "Что вы, м-р Азимов, можете заявить нам об изменении термодинамических характеристик вещества, называемого фиотимолин?" Сраженный Азимов выдавил из себя жалкую улыбку. Через пять минут он стал доктором наук.

1949 год стал для Азимова поворотным во многих отношениях. Он закончил расклад "...And Now You Don't" ("...а в настоящее время - нет"), финальный расклад серии "Основание", давшийся ему с огромным трудом. Серия успела ему осточертеть, и он дал себе словечко больше к ней не ретироваться - это словечко он стойко держал 32 года. В апреле он получил извещение, что принят преподавателем биохимии на Медицинскую школу при Бостонском Университете. (Он не изучал до этого биохимию, но в Бостонском Университете никому до этого не было дела). И он подписал контракт с издательством Doubleday на издание своей первой книги - романа "Pebble in the Sky" ("Камешек в небе") - и получил 500 долларов авансом. Это была крайне необычная вещь по тем временам - роман выпускался отдельным изданием, не будучи до того "пропущен" посредством журналы - сокращенный вариант романа, "Grow Old Along With Me" ("Взрослей со мной"), был отвергнут в большинстве редакций.

Пятидесятые годы стали для Азимова поворотными. Он все ещё дружил с Кэмпбеллом, но преклонение перед мэтром исчезло. Опубликовав "Дианетику" Л. Рона Хаббарда, Кэмпбелл потерял в глазах Азимова более того остатки былого величия. А с учетом того, что в фантастике появились и новые рынки - "The Magazine of Fantasy and Science Fiction" в конце 1949 и "Galaxy" в октябре 1950 - Азимов не боялся остаться без публикаций, перестав быть "автором Кэмпбелла".

Уолтер Брэдбери, его редактор из "Doubleday", которому невероятно понравился "Камешек в небе", хотел издать ещё одну его книгу. Азимов предложил ему "Основание", но Брэдбери манускрипт вернул. В "Doubleday" вышли "The Stars, Like Dust" ("Звезды как пыль") и "The Currents of Space" ("Космические течения").

В "Doubleday" хотели издать ещё подростковую серию фантастики, которая, как они надеялись, могла бы сделаться основой для телесериала. Азимов, оскорбленный убожеством предыдущих предложений телевизионщиков, боялся объединять близкое имя с этим проектом, оттого Брэдбери предложил ему брать псевдоним. Вспомнив, что Корнелл Вулрич подписывался Уильям Айриш (William Irish, Уильям-Ирландец), Азимов придумал себе кличку Поль Френч (Paul French, Поль-Француз).

Это был основополагающий и один эпизод за всю его долгую карьеру, когда он не использовал родное настоящее имя.

К фантастике Азимова стали выказывать заинтересованность и другие издатели. Бостонская предприятие "Little, Brown" предложила ему выпустить книгу. Он послал им "Основание", но манускрипт снова была отклонена. Приняла ее фирма "Gnome Press". Азимов сделал сборник рассказов о роботах, и Фред Пол, бывший ещё тогда его агентом, предложил манускрипт Марти Гринбергу из этой же фирмы (не путать с Мартином Х. Гринбергом, позже составлявшим с Азимовым бесчисленные антологии), тот, что и выпустил ее под названием "I, Robot" ("Я, робот").

Гринберг напечатал серию "Основание" в трех томах, попросив Азимова дописать невеликий вводный расклад для первого из них. Доходы от продажи допечаток этой книги Азимов получал систематично. Через немного лет об это узнали в "Doubleday", они перекупили права на серию и выпустили всю трилогию в одном томе. Книга эта стала самой значительной за всю писательскую карьеру Азимова. За прошедшие десятилетия она разошлась и продолжает расходиться миллионными тиражами.

Следующим в ряду его успехов был НФ-детектив. "Космические течения", проданные в "Doubleday", печатались "с продолжением" в "Astounding", и Хорас Голд, редактор "Galaxy", также захотел напечатать что-нибудь азимовское "с продолжением". Он предложил нацарапать роман о роботах. Азимов возразил, что он писал о роботах только рассказы. Голд предложил нацарапать о перенаселенном мире, где роботы выполняют всю работу за людей. Азимов посчитал эту картину подавляющей. Голд, зная слабость Азимова к детективам, предложил применять такую картину мира как декорации, на фоне которых джентльмен и робот распутывают душегубство.

Роман "The Caves of Steel" ("Стальные пещеры"), вышедший в 1954 году, стал одним из лучших романов Азимова. Исследователь детективной литературы А. Э. Мерч в своей книге "The Development of the Detective Novel" ("Развитие детективного романа", 1958) писал: "Лишь два автора добились заметного успеха в соединении научной фантастики с детективом: Фредерик Браун [тот, что, собственно, и был известен в основном как автор детективов - С.Б.] и Айзек Азимов. Их работы привлекли участливость читателей на обеих берегах Атлантики и полностью могут породить настоящую моду на подобное смешение жанров".

К концу 1954 года Азимову было уже 34. Он был в зените своей писательской карьеры, опубликовав "Я, Робот", "Основание", "Камешек в небе", "Звезды как пыль", "Космические течения" и "Стальные пещеры".

Но истинное перспектива его карьеры открыла "The Chemicals of Life" ("Химия жизни"), научно-популярная книжка для подростков. К собственному изумлению, он обнаружил, что чиркать документальные и популяризаторские книги легче, чем художественную литературу. Это был не основополагающий его навык такого рода - начав преподавать в Бостонском Университете, он взялся вкупе с докторами Уильямом Бойдом и Бернхэмом Уолкером чиркать учебник "Biochemistry and Human Metabolism" ("Биохимия и метаболизм человека"), вышедший в 1952 году. Азимов считал эту книгу неудачной.

"Химию жизни" он, напротив, считал большим успехом. У популяризаторской публицистики были больше широкие возможности публикации - в том числе и в НФ-журналах. Азимов предложил в "Astounding" небольшую статью "Hemoglobin and the Universe" ("Гемоглобин и Вселенная") и Кэмпбелл ее купил. Азимов был невероятно доволен. Он мог уклониться от необходимости чиркать в профессиональные научные журналы и получил вероятность трудиться для подростковой аудитории. "Однажды придя домой, я признался себе в том, что мне нравится сочинять публицистику... Не нетрудно со знанием дела, не нетрудно для заработка - но значительно больше того: с удовольствием..."

Продолжали являться в печати его рассказы (в 1956 году их было в особенности много), подростковые романы "Поля Френча". Вышел роман "The Naked Sun" ("Обнаженное солнце") - продолжение "Стальных пещер". Кроме того, он попробовал чиркать детективы, а "Doubleday" сочла выгодным издать немного сборников его ранних рассказов. Но Азимов все больше и больше времени посвящал научно-популярным статьям и книгам. Доход от его публикаций существенно превосходил жалование преподавателя.

В 1958 году за язвительное замечание в адрес университетского начальства, Азимов был освобожден от преподавания. Он дрался как лев, чтобы покинуть за собой престижное звание профессора-консультанта и победил. Годы через, он все ещё редко читал лекции студентам, пользовался славой самого популярного лектора и куда чаще, чем другие преподаватели, удостаивался уважительных аплодисментов аудитории.

Мог ли он существовать на то, что получал за писательский работа? Как выяснилось, тревожиться было не о чем. Он уже довольно вдалеке ушел от НФ, чтобы сочинять для огромнейшего количества изданий. К тому же, популяризаторская публицистика приносила большие финансы, чем фантастика, что объяснялось сильно просто: "В фантастике произвольный расклад должен выделяться от всего остального... В публицистике это вовсе необязательно. Вы можете черкнуть статью для "Общеобразовательного журнала по химии", расширить ее для "Analog", сократить и упростить для "Мира науки"...

Уходя из Бостонского Университета он заявил бывшему начальству, что обойдется и без них - слава Богу, он единственный из лучших популяризаторов науки в мире и приложит все силы, чтобы в ближайшее время сделаться самым лучшим.

Это удалось ему более того быстрее, чем он предполагал.

...В 1958 году Роберт Миллз, редактор "Fantasy and Science Fiction", предложил Азимову известия ежемесячную научную колонку в журнале. Азимов сразу согласился. Первая статья появилась в ноябрьском номере за 1958 год и все последующие номера - без единого пропуска - выходили с рубрикой Азимова. Вэтого этих статей было 399. (Журнал планировал посвятить особый номер публикации четырехсотой статьи Азимова, но тот был уж очень слаб, чтобы черкануть ее...) Представляя читателям журнала колонку Азимова, Миллз в первый раз назвал его "Good Doctor" - "добрый доктор". Этот титул Азимов высокомерно носил всю оставшуюся бытие.

После этого он писал для издательств "Doubleday", "Houghton Mifflin", "Abelard-Shuman", "Basic Books", "Walker", "Random House", "Simon & Schuster" и для множества других. Сначала это были книги о науке - астрономии, химии, физике, биологии, математике и так дальше - и большая их доля была ориентирована на детей и подростков, которые хотели бы больше быть в курсе об окружающем их мире.

Были и больше серьезные книги - такие, как "The Intelligent Man's Guide to Science" ("Путеводитель по науке для интеллигентного человека"), вышедший в 1960 году и переработанный в 1972 в "Asimov's Guide to Science" ("Азимовский путеводитель по науке"), или "Asimov's Biographical Encyclopedia of Science and Technology" ("Азимовская биографическая энциклопедия науки и техники", 1964).

Он занялся историей - в особенности античной - и появились "The Greeks" ("Греки", 1966), "The Roman Republic" ("Римская республика", 1967), "The Egyptians" ("Египтяне", 1967), "The Dark Ages" ("Темные Века", 1968) и другие. В 1968 и 1969 "Doubleday" публикует блистательный двухтомный "Asimov's Guide to the Bible" ("Азимовский путеводитель по Библии"), за которым следует не менее блистательный двухтомник, посвященный Шекспиру...

К концу шестидесятых Азимов напечатал первую сотню книг и стал ведущим популяризатором науки в мире. Его великолепно принимали в любых аудиториях, он был в отличных отношениях с редакторами журналов и издателями книг, он стал являться на проходивших на Восточном побережье НФ-конвенциях. Он держался идеально беспрепятственно и без сомнения, заработав репутацию искрометного юмориста и ловеласа - на конвенциях и вечеринках он не пропускал ни одной возможности пофлиртовать с симпатичной женщиной. Репутацию эту он пустил в занятие, выпустив книги "The Sensuous Dirty Old Man" ("Похотливый старикашка", 1971) и "Lecherous Limericks" ("Разнузданные лимерики", 1975).

Теперь он уже был литературным феноменом... и незаурядной личностью. Он был гениален, он был непредсказуемым острословом, он занимался множеством дел и горел ими всеми немедленно. Он принял за данность, что читатель без затей обязан интересоваться тем же, чем интересуется он - и был недалек от истины. Он писал нетрудно и радостно, расщелкивая научные термины и передавая читателю фантастический точка зрения на фантастический мир. О нем знала вся держава, и его имя на обложке книги было гарантией того, что тираж не залежится. Некоторые редакторы говорили, что из-за огромного количества названий его книг он начинает конкурировать сам с собой, но они ошибались. Каждая книжка Азимова помогала отдать другие, так как расширяла его аудиторию.

Он не забросил и НФ, пописывая рассказы и составляя антологии. Он стал первым, кто заговорил от лица фантастики с "внешним миром". Первый том антологии рассказов, лауреатов премии "Хьюго", вышел в 1962 году, и как-то само собой получилось, что его редактором стал Азимов - как, хотя вообще-то, это получилось и со всеми остальными томами этой серии. Веселые и личностные вступления к рассказам сделали его весьма популярным антологистом. Он собрал антологии "Tomorrow's Children" ("Дети завтрашнего дня", 1966) и "Before the Golden Age" ("До Золотого Века", 1974) - последняя стала наиболее важным обзором НФ-рассказов, написанных до 1939 года. Вместе с Мартином Х. Гринбергом (не путать с Марти Гринбергом из "Gnome Press"!) Он начал серию антологий "Asimov Presents the Great SF Stories" ("Азимов представляет великие НФ-рассказы") с тома рассказов 1939 года и довел ее до 1963 года - с 1964 уже выходили ежегодные антологии лучших рассказов года, собранные Доном Уоллхеймом.

Он вновь начал сочинять фантастические романы в 1972 году, издав "The Gods Themselves" ("Сами Боги"). Рассказ, писавшийся для антологии, получился куда длиннее, чем предполагалось. Азимов показал контент редактору в "Doubleday" и тот посоветовал накарябать роман. А для антологии Азимов написал иной расклад.

"Сами Боги", по мнению критиков, стал его лучшим НФ-романом - в особенности благодаря реалистичнейшему описанию инопланетной цивилизации. Азимов же значительно больше любил роман "Murder at ABA" ("Убийство в "Эй-Би-Эй", 1976), строгий по форме детектив. До его публикации он написал немного ранних детективов и серию рассказов о "Черных Вдовцах", нью-йоркском клубе, члены которого разгадывают разные головоломные истории. Клуб был списан с "Пауков-Трапдоров", клуба, в котором состоял сам Азимов. Вообще же, из всех книг, им написанных, он больше всего гордился "Азимовской биографической энциклопедией науки и техники" - "в силу того что что ее не мог бы намарать никто другой".

Личная его бытие, увы, была не так успешна. Брак с Гертрудой неторопливо распадался на протяжении десятилетий. Они расстались в 1970 году и были разведены 16 ноября 1973 года. Развод был болезненным и стоил ему 50 тысяч долларов. В автобиографии он благородно взял вину на себя, написав, что был эгоистичен, занимался только своими писаниями и вряд ли мог считаться хорошим мужем. У Азимовых были двое детей - дочка Робин и сынуля Дэвид.

30 ноября 1973 года Азимов женится на Дженет Опил Джеппсон, психиатре, с которой он познакомился на Нью-Йоркской Всемирной конвенции 1956 года.

В 1976 году Джоэль Дэвис, издатель детективных журналов "Ellery Queen's Mistery Magazine" и "Alfred Hitchcock's Mystery Magazine", решил создать новоиспеченный журнал фантастики и, по традиции, окрестить его именем какого-нибудь писателя. Единственный, кого он знал довольно добро по рассказам в "Ellery Queen's", был Азимов.

После некоторых сомнений, Азимов, в конце концов, согласился - но с некоторыми оговорками. Он уже 17 лет писал ежемесячную колонку в "Fantasy and Science Fiction" и прекращать ее не хотел. Он не хотел быть редактором журнала и предложил на тот самый пост Джорджа Ситера,- тот должен был уяснять текст и редактировать все рассказы. Сам Азимов разрешает пользоваться его именем, помимо того, он сам будет строчить редакционные статьи и новости колонку писем, а кроме того консультировать при необходимости Ситера. Было кроме того договорено, что если сам Азимов напишет что-то фантастическое, он первым делом предложит это в "Asimov's".

Сотрудничество наладилось. Азимов и Ситер были схожи во взглядах на НФ, а имя Азимова и состав редакции приносят журналу популярность на протяжении вот уже четверти века. На посту редактора Ситера сменили сперва Шона Маккарти, а после этого Гарднер Дозуа. Их вкусы и пристрастия были сильно далеки от азимовских, но сам Азимов завсегда поддерживал их и защищал от необоснованных нападок. Он отменно понимал, что существование не стоит на месте, что жанр должен рскручиваться, и что с того, если кому-то (более того и ему самому) может чем-то не быть по сердцу объективно ладный расклад.

Он работал, как каторжный. В 1976 году у него выходит дюжина новых книг. В 1977 намечается ещё десяток. Его стабильно приглашают впитывать текст лекции, его интервьюируют "People" и "Reader's Digest". Каждую свободную минуту он проводит за пишущей машинкой. 2 января 1977 он отмечает близкое 57-летие, а 18 мая попадает в госпиталь: тромб коронарных сосудов... Даже там он работает: пишет первостепеннный том своей автобиографии. Заодно он сбрасывает вес, так что к концу июня ЭКГ показывает, что он выздоровел.

В 1979 Медицинская Школа Бостонского Университета присваивает ему уровень профессора. В том же году "Doubleday" издает основополагающий том его автобиографии "In Memory Yet Green" ("Пока память зелена") - его двухсотую книгу.

Через некоторое время Азимов обретает прежнюю форму: к концу 1984 он выпускает следующую сотню книг. В 1982 году он опять возвращается к фантастике и пишет "Foundation's Edge" ("Кризис Основания"), продолжение знаменитой серии. В "Doubleday" долговременно уламывали его черкнуть фантастический роман и, следом того, как он подписал-таки контракт, Пэт ЛоБрутто (Pat LoBrutto), в то время редактор линии НФ, позвонила ему и сказала, что под "фантастикой" "Doubleday" имеет в виду новоиспеченный роман об Основании. Азимов согласился.

Он перечитал трилогию и был поражен тем, что в его романе без малого нет действия, а то, что есть, происходит большей частью "за кадром". Не сознавая того, он добился мастерства в одном из сложнейших литературных приемов: серии романов, построенных без малого только на диалогах.

Азимов попытался сознательно "собезъянничать" свой манера тридцатилетней давности - к его гордости, у него это получилось. Примитивная "журнальность" прозы ушла, но манера остался по-прежнему простым и прямолинейным. Книга стала его первым бестселлером - и каким бестселлером! В списке "The New York Times" тот самый роман продержался 25 недель!

Следом вышли романы "Robots of Dawn" ("Роботы Зари", 1983), начатый ещё в 50-е годы, но заброшенный на полпути, "Robots and Empire" ("Роботы и Империя", 1985), "Foundation and Earth" ("Основание и Земля", 1986), "Prelude to Foundation" ("Прелюдия к Основанию", 1988)... Были и другие ("несерийные") книги. Большая доля стала бестселлерами. Азимов добился положения, когда мог требовать миллионные авансы - хотя вообще-то, он делал это нечасто. Одна из основных причин, по которой он переключился в 60-х годах на публицистику, была финансовая - строчить фантастику было менее выгодно. И вот как снег на голову фантастика стала дарить феноменальную польза - от одного романа он получал больше, чем за десяток научно-популярных книг.

Хотя Роберт Хайнлайн и был больше популярен посреди любителей фантастики - он неизменно лидировал во всех опросах, оставляя Азимова и Кларка на второй и третьей позициях,- Азимов был известен больше широкой аудитории. По шутливому соглашению, которое Азимов и Кларк заключили как-то в нью- йоркском такси, Кларк должен убеждать всех, что Азимов наилучший в мире писатель-фантаст, а сам Кларк - второй, а Азимов должен подсоблять точка зрения, что лучшим в мире фантастом является Кларк, а сам Азимов довольствуется вторым местом. С этим разрешается полемизировать, но статус Азимова сомнений больше не вызывает.

Его имя и лик человеческий были в такой степени ладно известны, что он первым из писателей появился на телеэкране в рекламных роликах. Своим именем он оказывал поддержку многим начинаниям и проектам. Его не интересовали слава и монеты. Он помогал людям, раздаривая им идеи - как когда-то помог блестящей идеей ему Джон Кэмпбелл. Он надеялся, что его имя поможет начинающим авторам выдержать в струе - и за это время наработать личный профессионализм.

Так же читайте биографии известных людей:

Айзек Стерн Aizek Stern

Мальчугану было 10 лет, и он играл на скрипке. Музыкальные критики отмечали его талантливость. Но как-то один дядя из музыкального мира посмотрел на..
читать далее →

Айзек Хайес Ayzek Hayes

Американский ритм-энд-блюз-музыкант.
читать далее →

Айк Котанян Ayk Kotanyan

Армянский государственный деятель.
читать далее →

Айк Арутюнян Ayk Arutunyan

Армянский военный деятель, генерал-полковник.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий