Известные люди

»

Александра Коллонтай

Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным натура их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением иметь слабость, и умом... Но желанием сформировать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает временами мужчина начисто лишен слуха или голоса.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он только в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.

Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужеский гимназии сдала лучше многих гимназистов.

Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее уверить, что они должны быть совместно навеки, Шурочка подняла его на гогот. Ваня пустил себе пулю в сердце.

Некоторое время через блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил бесповоротный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, папа взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о прочий партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, безусловно, только разогрело тяга. Чтобы охладить дочка, папа отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, "Коммунистический манифест", - про все то, что в России было запретным. И как раз сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!

Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала действовать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось ещё и полугода, а его мама, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но покуда она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она более того придумала существовать "коммуной", пригласив и Зою, и Саткевича в свой обитель. Надо произнести, что в средствах юная семейство не была стеснена - папа выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич чутко, супруг, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.

Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома на сто процентов и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно беспокоить проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла отважиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из "коммуны" и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но отнюдь не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в свежий. Она не хотела семейного уюта, жилье ей нужен был, чтобы действовать занятие - уяснять текст и строчить. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.

13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за рубеж, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.

Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы обрести образование. Но она занедужила нервным расстройством, уехала в Италию,'где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали возвратиться домой. Тогда она в окончательный раз попыталась существовать нормальной женской жизнью в семье. Муж захворал, она ухаживала за больным. Но образ заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.

Она записалась в семинар профессора Геркнера, как собак нерезаных читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура стремительно приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сынуля жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, в силу того что что цивильный брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически супротив. Она уже приспособилась к прочий жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.

Когда умер папа, возникло море бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно существовать в Европе. Ей нужны были финансы, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло более того строгое руководство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная товарка Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а помимо того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, хоть отбавляй писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.

В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе ещё единственный гений - дар оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого крайне критиковал Ленин. Пухленький, до времени начавший лысеть российский экономист произвел на Шуру неизгладимое ощущение. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.

Маслов получил вероятность прочесть цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии существенно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на немного дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста заново пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.

Тем временем бурная революционная занятие Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный удостоверяющий личность документ, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на тот самый раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, истина, ему пришлось брать с собой семью. Тайная влюбленность продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и столик для работы. Но, главное, она великолепно знала немного европейских языков и несложно адаптировалась в всякий стране.

Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, оттого что превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и чувствовать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как вечно, родное семейство. Он приходил к ней любой день, но гладко в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.

На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный точка зрения молодого мужчины - прямой, открытый, властный точка зрения. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. "Он мне мил, тот самый радостный, открытый, прямой и волевой парень", - писала она мало позже. Тогда они долговременно бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный здание для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали разъяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой отбыть в Берлин, но она ещё задержалась в Париже: прибыл супруг, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший супруг мог постепенно жениться на любимой женщине, с которой давнехонько жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.

Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше осознавать бытие и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, потому не нередко бывал дома. Когда же им удавалось подольше существовать вкупе, Шура замечала, что товарищ начинает ее нервировать. Мужчина, тот, что при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей вкалывать, чиркать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.

Мировая махаловка застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они сообща отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но посредством два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навечно. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший временами Шляпников тяготил ее, помимо того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в тот самый миг ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин препоручил ей перевести его книгу и попробовать издать в Штатах. Коллонтай выполнила его поручение, да и лекции имели буйный фарт. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. "Коллонтай покорила Америку!" - писала газета.

Она устроила Мишу, посредством своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вкупе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а вслед за тем дал ей посредством своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, безотложно взял единственный из чемоданов. Предполагалось, что в нем были финансы, которые Ленину выделило Германское руководство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, потому, узнав о болезни бывшего мужа, она чуть нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была полностью поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа повсюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский фарт побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые идеально не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катерок. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался достаточно неспешно. Встрой ли ее смущала отличалка в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.

Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла еле-еле ли не до каждого российского гражданина. "Это джентльмен, в котором преобладает не интеллект, а личность, сердце, свобода, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха". Однако она писала о нем и другое: "Дыбенко несомненный самородок, но не разрешено этих буйных людей безотлагательно действовать наркомами, дарить им такую верх... У них кружится голова". Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть "при ком-то" она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил инструкция разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.

В то время Коллонтай уже сильно многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей резво пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та барышня поставила ультиматум: "Или я, или она". Коллонтай выходила друга и простилась с ним насовсем.

Коллонтай давнехонько не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная схватка добром не кончится, и решила укрыться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.

В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать единственный год младше Шуры.

Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а затем первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, скрупулезно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.

В единственный из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и более того не пыталась пособить, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как "участника военно-фашистского заговора" и расстреляли в июле 1938 года. "Жить - жутко", - писала Коллонтай. Готовилось занятие об "изменниках-дипломатах", в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов "убирали" тихонько. Коллонтай почему-то уцелела.

В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит особый авиалайнер. Во Внуково Шуру встретил внучок Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее захоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.

Так же читайте биографии известных людей:

Александра Ефименко Aleksandra Ephimenko

Среди выдающихся российских и украинских учёных конца XIX начала XX в. одно из самых почётных мест принадлежит Александре Яковлевне Ефименко..
читать далее →

Александра Акимова Aleksandra Akimova

Родилась 5 мая 1922 года в селе Петрушино Скопинского района Рязанской области. Отец Акимов Федор Петрович, крестьянин, был одним из организаторов..
читать далее →

Александра Бондарева Aleksandra Bondareva

в марте 1942 года была утверждена членом комиссии по школьной работе при Краснодонском райкоме комсомола, С первых дней оккупации Шура и ее младший..
читать далее →

Александра Дубровина Aleksandra Dubrovina

Она ведет большую политико-воспитательную работу среди своих бывших учеников, выполняет поручения штаба, добывает медикаменты и оружие, пишет и..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий