Известные люди

»

Алексей Аракчеев

Отец А., дядя мягонький и слабохарактерный, не входил в воспитание сына, и нрав А. складывался под влиянием матери, Елизаветы Андреевны Витлицкой, женщины педантичной, сухой и жестокой. Обучившись у сельского дьячка грамоте и арифметике, А. был отдан в СПб. шляхетный артиллерийский и инженерный кадетский остов, где у него оказались способности и привкус к математическим наукам. Успехи в ученье, наряду с примерной исполнительностью, обратили на А. участливость начальства и создали ему привилегированное положение посреди товарищей. С 15-летнего возраста он помогал корпусным офицерам в обучении кадет фронту, следил за порядком и т. п. Товарищи не любили его за жестокое воззвание. Еще не кончившему вектор движения А. патрон корпуса П.И. Мелиссино писал (4 апреля 1787 года), что он "властен посещать классы или заниматься у себя" и сам может собрать себе проект наук. Тем же Мелиссино А. (офицер с 1787 года) был рекомендован графу Н.И. Салтыкову, тот, что пригласил его преподавать артиллерию и фортификацию своим сыновьям; помимо того, А. преподавал арифметику и геометрию в корпусе. Когда наследник престола, Павел Петрович, обратился к Салтыкову с требованием вручить ему расторопного артиллерийского офицера, Салтыков указал ему на А., отрекомендовав его с лучшей стороны. А. переходит в гатчинское рать и быстро завоевывает симпатии Павла Петровича беспрекословною исполнительностью и насаждением внешней дисциплины; рвение А. доходило до того, что у служивый оказывались другой раз вырванными усы, откушенным ухо и т. п. А. был назначен комендантом Гатчины и исполнял обязанности начальника сухопутных войск наследника. С восшествием на престол Павла I (6 ноября 1796 года) А. переходит в Петербург; 7 ноября назначается петербургским комендантом, 8 - производится в генерал-майоры, 9 - в майоры Преображенского полка, 12 получает орден св. Анны 1-й степени, 13 ему поручается надзор за тактическим классом, учрежденным во дворце для штаб- и обер-офицеров. 5 апреля 1797 года ему пожаловано баронское достоинство. Император Павел подарил А. 2000 душ крестьян, предоставив ему остановить свой выбор губернию. Таким образом, ему досталось село Грузино, Новгородской губернии, ставшее в дальнейшем историческим памятником Аракчеевщины. 18 марта 1798 года А. был отставлен от службы с произведением в генерал-лейтенанты, вследствие беспорядков в роченсальмских артиллерийских ротах и дошедших до Павла жалоб на проявленную им жестокость. Скоро, и все-таки, Павел вернул (22 декабря 1798 года) А. на службу, назначив его генерал-квартирмейстером; 4 января 1799 года А. был назначен командиром гвардии артиллерийского батальона и инспектором всей артиллерии; 5 мая пожалован графом Российской империи. Мелкий, но весьма специфический для А. факт повлек за собой вторичную его отставку. В арсенале случилась мелкая кража, когда караул там держал брат А.; А. доложил Павлу, что караул держал прочий офицер, и весь гнев Павла грозил обрушиться на невинного. Обман открылся благодаря Кутайсову, и А. немедля (1 октября 1799 года) был отставлен от службы, с воспрещением въезда в столицу. Цареубийство 11 марта 1801 года произошло, когда А. в Петербурге не было; рассказывают, что А., вызванный Павлом, не был допущен в град заговорщиками, имевшими основание трепетать его появления там в тот самый день. Первые годы нового царствования (пора "Интимного Комитета") А. проводил по-прежнему в отставке, но 26 апреля 1803 года император Александр собственноручной запиской вызвал его в Петербург, а 14 мая последовал директива о назначении его снова инспектором всей артиллерии и командиром гвардии артиллерийского батальона. Симпатии Александра к А. сложились ещё в пору гатчинских плац-парадов и оказались чуть ли не единственными, которым Александр оставался верен до конца жизни. Опала А. в 1799 году вызвала всеобщее блаженство посреди офицеров; Александр же поспешил письменно высказать А. родное сочувствие. Возвращая А. на службу в Петербург, император приобретал человека лично, как он думал, ему - и только ему - преданного, готового выполнить все, что от него потребуют, не стесняясь средствами. Пристрастие А. к военной муштре

как воспрещено больше отвечало вкусам самого Александра и делало А. незаменимым. В 1805 году А. находился в свите государя под Аустерлицем, но попытка Александра предложить ему руководство над одною из колонн в сражении привела А. в большое волнение: он отказался от этой чести, ссылаясь на "раздражительность нервов". С тех пор А. не появлялся в черте выстрелов, более того в императорской свите. Тем не менее, заграничные кампании 1805 - 6 годов послужили к возвышению А. Александр остался доволен одной только артиллерией: 14 декабря 1807 года предписано было "объявляемые А. Высочайшие повеления мнить именными нашими указами". 13 января 1808 года А. назначен военным министром. Он потребовал устранения от доклада по военным делам генерал-адъютанта графа Ливена, передачи военно-походной канцелярии в его предписание и подчинения главнокомандующих армиями его приказаниям. Тогда же он был назначен генерал-инспектором всей пехоты и кавалерии. Недовольный ходом войны со Швецией и медлительностью главнокомандующего армией Кнорринга, Александр послал (февраль 1809 год) в Финляндию А., предоставив ему "политическая элита неограниченную во всей Финляндии". Его нахождение там сопровождалось рядом военных успехов, и Александр прислал А. орден Андрея Первозванного, тот, что он сам носил. А., имевший обыкновение вносить все замечательные для него события на листках, вклеенных в Евангелие, отметил на одном из них, что он "упросил государя схватить орден вспять, что и было милостиво исполнено". Компенсацией послужил рескрипт, предписывавший войскам "возвращать Аракчееву следующие ему почести и в местах высочайшего пребывания". Во время управления А. министерством были изданы новые правила и положения по разным частям военной администрации, упрощена и сокращена переписка, учреждены запасные рекрутские депо и учебные батальоны; артиллерии была дана новая организация, приняты меры к повышению уровня специального образования офицеров, упорядочена материальная количество. По признанию военных историков, в этом месте А. удалось добиться положительных результатов, обнаружившихся в войнах 1812 - 1814 годов. В 1809 году, когда высокое положение А. и доверие к нему Александра I стояли за пределами всякого сомнения (А., в частности, единственный знал о подготовке Сперанским указа о чинах гражданских и не преминул своевременно выхлопотать для некоторых из своих приближенных заветные чины), А., обиженный тем, что план преобразования государственного совета, составленный Сперанским, рассматривался императором без его ведома и был сообщен ему только без малого намедни обнародования, поставил вопросительный мотив о своей отставке. Он написал Александру (24 декабря) язвительное послание, в котором заявлял, что затем прочтения этого проекта ему остается "только додуматься свои собственные познания с разумом сих мудрых постановлений" и уволиться от звания министра. Александр выразил ему письменно родное изумление, что дядя, "до того нередко твердивший ему о своей привязанности", предпочитает "личное честолюбие, мнимо тронутое", пользе Империи, и отложил вопросительный мотив об отставке до личного свидания. А. настоял на своем и, по предложению Александра, выбрал для себя председательство в военном департаменте государственного совета, говоря, что "лучше сам будет дядькой, нежели над собой обладать дядьку". Назначение это состоялось 1 января 1810 года; конфликт разрешился успешно для А., но он не мог извинить Сперанскому предпочтения, выказанного ему Александром. Тогда же А. было дано право наличествовать в комитете министров и Сенате. 14 июня 1812 года, когда Александру, ввиду приближения Наполеона, пришлось спешно оставить Вильну, А. сызнова был призван к управлению военными делами; "с оного числа, - по словам А., - вся французская битва шла сквозь мои руки, все тайные повеления, донесения и собственноручные повеления государя". В течение войны А. без малого неотлучно находился при государе, тот, что ещё больше к нему привязался. С окончанием войны А. был уволен в отпуск "для поправления здоровья". 6 августа 1814 года Александр вызвал А. из Грузина в Петербург. "Пора нам за занятие браться, и я жду тебя с нетерпением", писал он А. На первых по

рах А. было поручено принимать сквозь особенный комитет просьбы о вспомоществовании пострадавших в войнах генералов и офицеров (18 августа). Фактически круг ведения А. был крайне широк: все дела государственного управления рассматривались и приготовлялись к докладу А. Бывало так, что Александр принимал с докладами одного только А., посредством которого восходили к государю представления всех министров и более того мнения государственного совета. Тяжелы были унижения, которым приходилось подвергаться всем имевшим до него занятие. 24 декабря 1815 года самодержец, недовольный ходом дел в комитете министров, официально доверил А. рапорт и надзор по этим делам. Решения государя по представлениям комитета, снабженным карандашными пометками А., были большей частью прямыми утвердительными ответами на эти пометы. В 1818 году (26 августа) в ведение А. перешла и канцелярия комитета, чем открывалась вероятность прямого воздействия А. на самые комитетские постановления. В делопроизводстве ее А. ввел жесткий строй. Такое положение А. вызвало было (1818) протест в заседании комитета (истина, весьма нерешительный) со стороны министра финансов графа Гурьева, но это ни к чему не привело. Наконец, с 15 мая 1824 года, когда архимандриту Фотию, при поддержке А., удалось свергнуть министра духовных дел князя А.Н. Голицына, доклады обер-прокурора по синодальным делам должны были восходить до государя посредством А., сыгравшего в этой истории образ "Георгия Победоносца", по выражению архимандрита Фотия. Наряду с общим надзором за внутренним управлением, А. взялся за осуществление идеи военных поселений, которая ещё с 1810 года занимала Александра. Статья генерала Сервана "Sur les forces frontieres des etats", привлекшая тогда чуткость государя, была переведена на российский язык сознательно для А., не знавшего языков - "истиннорусского неученого дворянина" (слова А.). По преданию, не поддающемуся проверке, А. отнесся несочувственно к этой идее и отказался от проведения ее в бытие. Как бы то ни было, сообщение Александра (28 июня 1810 года), в котором он поручал устройство военных поселений только попечению А., привело А. в экстаз, о чем он и поспешил известить государя. К широкому насаждению военных поселений было приступлено в 1815 году. Сообразуясь со словами Александра, что поселения "будут во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уложить трупами дорогу от Петербурга до Чудова", А. повел занятие круто, не обращая внимания на ропот народа, жестоко подавляя открытые бунты поселенных. Внешняя край поселений была доведена до образцового порядка, цену которого замечательно сознавал А.: обширная переписка его с Александром полна уверений, что учреждение такого-то поселения прошло "дал Бог, успешно и мирно" - в очевидном предположении, что "поселенная" затея должна инициировать протесты со стороны ее жертв. Вся эта перестройка (к концу царствования треть армии была "поселена") была проведена кроме высших государственных установлений, единолично А., и до того увлекла Александра, что А. не находил лучшего случая растрогать его, как извещать, к примеру, о том, что день рождения Его Величества он праздновал смотром военного поселения и возносил молитвы о здравии автора до того благодетельной для народа мысли. Стало более того особым признаком благонадежности посетить местоположение трудов графа; Сперанскому, к примеру, пришлось чиркать брошюру о поселениях, любезно демонстрированных ему А. Кладя основание, таким путем, новой формы крепостного состояния, А. оказался, совместно с тем, автором проекта освобождения помещичьих крестьян, составленного им по поручению Александра в 1818 году, при оговорке, чтобы план не заключал никаких стеснительных для помещиков мер, и чтобы эти меры не представляли ничего насильственного со стороны правительства. Проект А. предполагал выкуп крестьян и дворовых или по добровольным условиям, если бы помещики пожелали отдать свои имения в полном составе, или на основании особых правил, если бы вкупе с крестьянами продавалась количество земли. Помещик мог требовать покупки у него крестьян с наделом до 2 десятин на душу, причем оценка земли принадлежала местной дворянской комисс

ии. Для приобретения имений отпускалось бы 5 миллионов рублей ежегодно; за отсутствием же денег казначейство выпускало бы особые билеты, приносящие 5% барыш. Интересы дворянства ограждались, по мнению А., тем, что оно получало наличный доход для уплаты долгов и развития хозяйства на оставшихся свободных землях, которые будут отдаваться в аренду необеспеченным двухдесятинным наделом крестьянам по какой угодно цене. Проект тот самый остался не осуществленным, совпав с политическими смутами в южной Европе и с изменением настроения Александра. Между тем, в вотчине самого А. господствовали жестокие крепостные порядки. "Заботливость" А. о благосостоянии своих крестьян принимала своеобразные формы: все было определено письменными регламентами, ломание правил коих сурово каралось. Дома в деревне выстроены были по однообразному плану; во избежание грязи на улицах крестьянам запрещено удерживать свиней; издано положение о метелках для подметания улиц, о занавесках на кроватях, об окраске крыш, об обязанностях каждого члена крестьянской семьи и т. п. Был издан директива, по которому "каждая женщина должна ежегодно рожать, и лучше сына, чем дочь"; за дочка - штраф, за выкидыш - штраф, а если нисколько не родит - десять аршин холста. 1 января ежегодно А. представлялись списки неженатых и незамужних, и делались пометы, кого и на ком женить. За поведением крестьян установлено было тайное слежение. Строгая организация телесных наказаний, созданная А., увенчивалась "нравственной" карой: наказанный должен был чиркать графу покаянное сообщение, с обещанием исправиться. Тяжесть существования крестьян под рукою А. ещё усугублялась царившей (с 1800 года) в Грузине любовницей А., Настасьей Минкиной. Годами копившееся супротив нее раздражение разрешилось 10 сентября 1825 года: ее убили дворовые. А. в бешенстве прискакал в Грузино и с неистовой жестокостью расправился с "виновными". О впечатлении, произведенном на него этим происшествием, разрешено судить не только по отчаянным письмам, которые он писал в Таганрог Александру, но и по тому, что позволил себе этакий формалист и "верный слуга" государя на прочий день потом убийства: он сам назначил себе заместителей по корпусу военных поселений (генерала Эйлерта) и по комитету министров (статс-секретаря Муравьева). По мнению современника, только исключительным расположением Александра разрешено растолковать, что эти "непозволительные" распоряжения прошли А. даром. Известный доносчик по делу о заговоре тайных обществ, Шервуд, пишет, что курьер, тот, что должен был заполучить от него важные сведения для представления их А., припоздал в местоположение свидания на немного дней потому что, что А. (это было 20 сентября) "был как помешанный". До самой смерти Александра I (19 ноября 1825 года) А. не возвращался к делам, ссылаясь на "тяжкое расстройство здоровья". Это не помешало ему 30 ноября, по принесении присяги императору Константину, донести последнему, что, "получа облегчение от болезни", он "вступил в руководство отдельным корпусом военных поселений". Намерение возвратиться к делам, заявленное А. с эдакий поспешностью в Варшаве, не осуществилось благодаря собственной же его бестактности в Петербурге, которая насовсем преградила ему дорогу в новое царствование. 12 декабря 1825 года немалый князь Николай Павлович, готовый уже вступить на престол, писал Дибичу : "Третьего дня видел в начальный раз графа А. Он мне упомянул об этом деле (о заговоре), не зная, на чем оно остановилось (Шервуд начал свои доносы посредством А.), и говоря про оное, оттого что полагает его жутко важным. Я тогда же сообщил об этом Милорадовичу, тот, что хотел видеться с А.; но как граф принял за правило никого у себя и нигде не лицезреть, более того и по службе, то и не пустил к себе Милорадовича, хотя он и велел вымолвить, что он от меня". 20 декабря 1825 года последовало увольнение А. от заведования делами комитета министров. А. сберег только звание члена государственного совета и отправился путешествовать за рубеж (издал там собрание писем к нему Александра I). По возвращении из-за границы жил в Грузине, где устроил себе обстановку, долженствовавшую напоминать ему его "благодетеля": соорудил пере

д церковью бронзовый монумент Александра I, заказал за рубежом часы с его бюстом, с музыкой, которая играет раз в день, в 11 часов дня (время, когда Александр скончался), молитву "Со святыми упокой". 21 апреля 1834 года А. скончался и был похоронен в церкви Грузина. В 1833 году он привнес в государственный заемный банк 50 тысяч рублей ассигнациями с тем, чтобы эта сумма оставалась в банке 93 года неприкосновенною со всеми процентами: 3/4 из этого капитала предназначаются тому, кто напишет к 1925 году на русском языке лучшую историю царствования императора Александра I, остальная 1/4 капитала идет на издание этого труда, на вторую премию и двум переводчикам (на французский и германский языки) премированного труда. 300 тысяч рублей А. пожертвовал Новгородскому корпусу для воспитания из процентов с этого капитала бедных дворян Новгородской и Тверской губерний. Село Грузино кроме того перешло к Новгородскому корпусу, получившему тогда наименование Аракчеевского (теперешний Нижегородский). Детей-наследников у А. не было.

Так же читайте биографии известных людей:

Алексей Бобринский Aleksey Bobrinskiy

Бобринский Алексей Павлович (1826-1894), государственный деятель. Министр путей сообщения при Александре II.
читать далее →

Алексей Кудрин Aleksey Kudrin

Министр финансов.
читать далее →

Алексей Улюкаев Aleksey Ulyukaev

Теория мне всегда легче давалась... Я всегда знаю - или мне кажется, что знаю, - логику того, что происходит на финансовых рынках. А, например,..
читать далее →

Алексей Александров Aleksey Alexandrov

Член Совета Федерации от ЗС Калужской областидепутат Государственной Думы РФ первого-третьего созывовзаместитель председателя Комитета Совета..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий