Известные люди

»

Василий Гречишников

Родился в семье рабочего. Русский.

В РККА с 1931 г. Член ВКП(б) с 1932 г. Окончил Школу морских летчиков и летнабов им. Сталина в г. Ейске.

Участвовал в советско-финской войне. Был командиром звена 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиаполка ВВС КБФ. Награжден орденом Красного Знамени.

30.11.39 г. участвовал в бомбардировке Хельсинки в составе эскадрильи под командованием капитана Токарева.

Вэтого совершил больше 50 боевых вылетов.

В 1940 г. был назначен командиром 2-й эскадрильи 1-го мтап.

Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был командиром 2-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиаполка 8-1 бомбардировочной авиабригады ВВС Краснознамённого Балтийского флота.

Ранним утром 24.06.41 г. на выполнение первой боевой задачи - истребление немецкого морского десанта, обнаруженного в двадцати милях севернее Либавы, в полном составе вылетели 1-й мтап и 57-й бап. К сожалению, разведданные оказались не точными, морской десант противника летчиками обнаружен не был, и тогда все семьдесят бомбардировщиков и торпедоносцев нанесли потрясение по запасной цели - порту Мемель, где базировались немецкие корабли. На аэропорт не вернулись два самолета.

26 и 27.06.41 г. 1-й мтап наносил бомбовые удары по аэродромам Лахти и Лаппенранта. Было уничтожено больше полутора десятков вражеских самолетов.

28 и 29.06.41 г. летчики 1-го минно-торпедного авиаполка бомбили пушечный предприятие в городе Турку и вели интенсивную разведку в Балтийском море. А в ночное время ставили мины с воздуха на фарватерах военно-морских баз Котка, Турку и Хельсинки.

30.06.41 г. свыше ста самолетов 8-й бомбардировочной авиабригады ВВС БФ были направлены в район Даугавпилса с задачей разрушения переправы сквозь Даугаву и истребление танков и активный силы противника, пытавшихся форсировать реку. В целом поставленная проблема была выполнена, переправа посредством Даугаву разрушена, но крайне дорогой ценой.

Морским летчикам, проявившим хладнокровие, мужество и героизм, приходилось не столь бомбить боевые порядки войск противника, сколь отбиваться от наседавших со всех сторон немецких истребителей. Пятнадцать из них были сбиты воздушными стрелками. Наши потери были в три раза больше

1-й мтап потерял 13 машин и 10 экипажей.

Самолет комэска Гречишникова кроме того был подбит в этом бою, но ему удалось перетянуть сквозь линию фронта и сделать вынужденную посадку на своей территории близ железнодорожной станции Плюсса.

В первых числах июля немецко-фашистские войска все-таки форсировали Западную Двину и вышли в район Лужского оборонительного рубежа. Передовые части 4-й немецкой танковой армии подошли к городу Кингисепп.

ВВС Балтийского флота, взаимодействуя с войсками Северо-Западного фронта, днем и ночью наносили удары по танкам и активный силе противника в районах Луги, Осьмино, озера Самро, Кингисеппа.

Экипажи делали по три-четыре вылета в день. Даже те, которые направлялись на разведку в Балтийское море, обязаны были заранее залетать на линию фронта для нанесения бомбовых ударов по войскам противника.

Продолжительность разведывательных полетов достигала шести часов, а временами и больше. В светлое время суток разведчики нередко перехватывались истребителями противника. Пять экипажей не вернулось с боевого задания.

12.07.41 г. авиаразведка обнаружила крупный конвой противника. 1-й мтап получил команда причинить бомбовый потрясение по транспортам противника.

Вспоминает генерал-лейтенант Хохлов: Как ни спешил свой состав с подготовкой к вылету, экипажам удалось подняться в воздух только в 21 час 20 минут - уже в наступивших сумерках. Вылетело двенадцать самолетов ИЛ-4. Под каждым из них висело по три бомбы ФАБ-500. Ведущим был свойский флагманский экипаж. Весь собственный состав авиагруппы был подготовлен к полету ночью в составе эскадрильи.

Наш маршрут: Беззаботное - Котлы - Пярну - Ирбенский пролив и дальше вдоль побережья Латвии на юг, до Либавы.

До Рижского залива погода была сложной. Кучевая облачность 67 баллов с нижней кромкой до 200 метров простиралась на всем участке маршрута. Временами шел моросящий дождина. Летели под облаками. Самолеты здорово болтало. Южнее нас в отдалении сверкали молнии. Видимость грубо ухудшалась.

Пилотировать самолеты было тяжело, тем больше что полет осуществлялся строем, без включенных бортовых навигационных огней...

Приходилось рассчитывать только на визуальное обнаружение целей. Но корабли и транспорты, конечно, шли, маскируясь, без включенных огней, при полном радиомолчании. Стало ясно, приметить конвой в темную темное время суток нельзя...

По установленному правилу, летим к линии фронта и там, в районе Кингисеппа, сбрасываем на противника бомбовый груз.

Через три часа сорок минут вслед за тем взлета эскадрилья произвела посадку на своем аэродроме...

Не успели мы заявиться на командный пункт полка для доклада, как из штаба авиабригады поступила команда на вылет нашей авиагруппы с прежней задачей

И вот заново, в 1 час 40 минут, сейчас уже 13 июля, эскадрилья взлетела и прежним маршрутом пошла в море. И ещё раз, ничего не обнаружив, мы вернулись на свой аэровокзал, до этого, конечно, завернув на линию фронта и сбросив на противника бомбы.

А между тем изрядный вражеский конвой, прикрываясь темнотой и берегом, шел на север. В четыре часа утра, когда сторожевые корабли КБФ обнаружили, что конвой входит в Рижский залив, нам ещё раз дали команду на взлет.

- Задача прежняя.

Летный состав изнемогал от усталости. От перенапряжения болели глаза...

В 5 часов экипажи снова в воздухе...

Рижского залива достигли как раз в тот миг, когда на горизонте показался красно-оранжевый диск солнца... Летим на высоте 2000 метров, в плотном боевом порядке. Под фюзеляжами самолетов, как и раньше, по три ФАБ-500...

Видим легкий крейсер противника, следующий курсом на север

Решаем заскочить для удара по крейсеру со стороны солнца. При этом маневре с севера на восток я и увидел конвой. Большой, он шел у самого берега южной части залива, держа ориентация к Риге. Шел четырьмя параллельными колоннами по десяти транспортов в каждой Отчетливо видны верхние палубы транспортов... Палубы забиты танками, самоходными орудиями... В радиусе трех-четырех километров от конвоя маневрируют, ведя зенитный жар, немного сторожевых кораблей и два миноносца. Истребительного прикрытия покуда не видно, но его следует ожидать В центре третьей параллельной колонны бросается в глаза в особенности большой транспорт. Водоизмещение не менее 1012 тысяч тонн...

Первый заход ко всеобщему нашему огорчению не дал желаемых результатов. Лишь одна из двенадцати сброшенных бомб взорвалась рядом с транспортом, остальные прошли с перелетом в 3040 метров. И все-таки транспорт получил повреждение, потерял ход, стал откатываться налево, а далее застыл на месте. К нему подошли без малого впритык два других транспорта из этой же колонны. Ну что ж, мишень увеличилась в своих размерах. Это что надо.

Повторный заход. И четыре бомбы из сброшенных двадцати четырех в аккурат попадают в мишень. Особенно метким оказалось звено, ведомое капитаном В.А. Гречишниковым (штурман старшой лейтенант А.И. Власов). В транспорт угодили три бомбы ФАБ-500, и от страшной силы взрыва он переломился. Вверх поднялись корма, носовая доля, и все это скрылось под водой. На корме второго транспорта разразился пожар. Высоко вверх поднялся столбик черного дыма. Транспорт неторопливо, с большим правым креном стал погружаться в воду.

Стрелок-радист флагманского самолета старшина Казунов удачно сфотографировал погибель двух фашистских транспортов...

Третьего захода не могло быть - весь свой боезапас был израсходован. По радио мы донесли в штаб полка и авиабригады, что обнаружили конвой в Рижском заливе, о его составе, скорости хода, направлении движения. Сообщили кроме того о нашем бомбоударе и его результатах - о потоплении двух транспортов.

На обратном пути в районе города Пярну мы встретили эскадрилью торпедоносцев нашего же полка. Она шла на тот же конвой. Покачав плоскостями своих самолетов, мы пожелали нашим боевым друзьям удачи и успеха...

Это был основополагающий боевой фарт нашего полка на море.

26.07.41 г. нарком ВМФ провел совещание в Москве. О предлагаемых налетах на Берлин бомбардировщиков морской авиации докладывал генерал-лейтенант авиации Жаворонков. Он сказал, что это предложение было скрупулезно изучено специалистами штаба военно-воздушных сил ВМФ, которые дали обоснованное заключение о возможности таких налетов. Радиус действия дальних бомбардировщиков позволял им с острова Сааремаа добиться столицы фашистской Германии. Лететь придется по прямой над Балтийским морем, ночью, вслепую, потому что никаких ориентиров там нет, а следом, уже над территорией Германии, на здоровенный высоте, чтобы не угодить под пламень зениток. Расчетного запаса бензина и масла должно хватить, но при условии, что бомбовая нагрузка не превысит 800 килограммов. Продолжительность полета в оба конца составит возле семи часов.

28.07.41 г. адмирал флота Кузнецов предложил Сталину причинить потрясение по Берлину силами минно-торпедной авиации ВВС ВМФ.

29.07.41 г. по приказу Ставки ВГК на базе 1-го мтап ВВС БФ была создана авиагруппа особого назначения в составе двадцати экипажей. Основной задачей авиагруппы являлось нанесение бомбового удара по столице фашистской Германии.

Капитан Гречишников был назначен командиром звена авиагруппы.

На подготовку к перебазированию полка было отведено всего два дня.

2.08.41 г. тринадцать бомбардировщиков авиагруппы во главе с полковником Преображенским прибыли на аэровокзал Кагул на острове Сааремаа.

Летчики и штурманы готовились к удару по Берлину. Занятия проводили начальник авиагруппы и флагманский штурман.

От Сааремаа до Штеттина путь полета был проложен сквозь Балтийское море и только затем до Берлина - над землей. Ориентиры в море - шведский остров Готланд и датский остров Борнхольм. Расстояние в оба конца - 1760 километров, в том числе 1400 километров над морем. Высота полета предполагалась близкой к практическому потолку - примерно 7000 метров. Времени на полет при условии одного захода на мишень требовалось в среднем возле семи часов. По расчетам горючего должно было хватить для возвращения на свой аэровокзал. В случае же штурманской ошибки при выходе на мишень и удлинения маршрута авиалайнер мог не дотянуть до Кагула, и ему пришлось усаживаться на воду или на занятую противником территорию. Для оказания помощи севшим в море бомбардировщикам на морской аэровокзал у поселка Кихельконна уже прилетели две двухмоторные летающие лодки Че-2. Если же придется усаживаться на занятой противником территории, то следует предать огню авиалайнер и посредством линию фронта пробиваться к своим. Запасной аэровокзал - в Асте, а если хватит бензина,- на материке, в Палдиски. От штурманов требовалось особое мастерство вождения самолета: установить родное местоположение на море при скверный видимости жутко тяжело, ориентироваться придется только по компасу, точному расчету времени и скорости полета с поправкой на метеоусловия.

Особое внимательность полковник Преображенский обратил на исследование целей. Каждому самолету он выделил армейский предмет, с тем, чтобы как разрешено шире рассредоточиться над Берлином и объять бомбардировкой весь град.

Летчики и штурманы скрупулезно изучили карту Берлина. В городе имелось десять самолетостроительных, семь авиамоторных и восемь заводов авиавооружения, двадцать два станкостроительных и металлургических завода, семь - электрооборудования и тринадцать газовых, десятки складов военно-промышленного оборудования. Берлин снабжали электроэнергией семь электростанций, в его черте были двадцать четыре железнодорожные станции.

Основными объектами бомбового удара являлись танкостроительный и авиамоторный предприятие Даймлер-Бенц, заводы Хейнкель, Фокке-Вульф, Шварц, Симменс, Цеппелин, железнодорожные станции, на которых сосредоточивались воинские эшелоны с вооружением и боеприпасами для восточного фронта, и электростанции.

Запасными целями являлись Штеттин - пункт ввоза железной руды из Швеции и Кенигсберг со своими крупнейшими кораблестроительными верфями, паровозо- и вагоностроительными, химическими, литейными и машиностроительными заводами и складами горючего. Второстепенные запасные цели - порты Данциг, Гдыня, Пиллау, Мемель и Либава, где базировались корабли и суда немецкого военно-морского флота.

Задачей каждого экипажа было долететь до Берлина. И только в случае неполадок в материальной части разрешалось свалить бомбовый груз на запасную мишень.

Расстояние от острова Сааремаа до Берлина и вспять ДБ-3 по своим тактико-техническим данным перекрывал вольно. Однако, из-за изношенности моторов тот самый путь для самолетов группы являлся предельным по дальности. За пять недель войны они использовались в боях без какого-либо ограничения. Кроме этого, следовало особенно учесть и бомбовую нагрузку, и погоду, и высоту полета, и крейсерскую прыть, и то, что взлетать перегруженным машинам придется с грунтовой взлетной полосы.

5.07.41 г. авиагруппа особого назначения была всецело готова к выполнению боевой задачи. К этому времени из Беззаботного на Кагул перелетели оставшиеся семь самолетов авиагруппы.

С утра до позднего вечера летающие лодки Че-2 летали на дальнюю разведку погоды по маршруту вплоть до Штеттина. Их метеосводки изучал начальство штаба авиагруппы. Сведения были неутешительными. Погода ожидалась не раньше восьмого августа.

Командующий ВВС ВМФ генерал-лейтенант авиации Жаворонков принял вывод основополагающий потрясение по Берлину причинить в темное время суток на восьмое августа, о чем шифровкой доложил наркому ВМФ.

Последнее время Гречишников держался обособленно, был замкнут, раздражен. Военком полка Оганезов сомневался, целесообразно ли в таком состоянии давать его в ответственный полет, хотя он и единственный из самых опытных летчиков в полку.

Вспоминает генерал-лейтенант авиации Хохлов: Оганезова я застал беседующим с командиром второй эскадрильи капитаном В.А. Гречишниковым. У того - удрученный наружность, что необычно для этого неизменно жизнерадостного офицера. Глаза воспалены, на лице выступили красные пятна. Что-то неладно с ним? Да, случилось. Гречишников получил недобрые новости из дому. В родном городе Николаеве фашисты замучили его мамаша.

- Да, тяжко тебе, Василий, сочувствую твоему горю, - говорит Оганезов. - Счет у тебя к немцам - за мамаша.

- Только ли за мама, приятель комиссар? А за жену! А за детей! - И Гречишников рассказывает ещё одну тяжкую историю. В июне он совместно с женой и детьми проводил отпуск в белорусском селе Петрикове. 22 числа его, летчика, срочной телеграммой отозвали в доля. А хозяйка Ксения с двумя детьми осталась у своих родителей. Село проворно оккупировали немцы. Что в настоящий момент с женой, с детьми? Живы ли они?

- Много бед на тебя навалилось, - вздохнул комиссар. - А может, не стоит тебе лететь в эти дни в таком состоянии? Успокойся, приди в себя, а там,во втором полете...

- Да что вы, друг батальонный комиссар! зажегся Гречишников, глаза его лихорадочно заблестели. - Да я пешочком готов достичь до Берлина, чтобы поквитаться с гадами.

- Тогда лети, - Оганезов обнял летчика. - Лети, дружище, и бей фашистскую нечисть.

7.08.41 г. с раннего утра инженеры, техники, мотористы, оружейники начали готовить тринадцать дальних бомбардировщиков к полету. К 15 часам уже были заправлены баки бензином, проверены связь и навигационные приборы, испытаны пулеметы, опробованы моторы. В любой авиалайнер загрузили по 800 килограммов бомб: шесть ФАБ-100 и четыре ЗАБ-50.

Полковник Преображенский считал первостепеннный налет разведывательным и потому как хватал в него в основном командирские кадры. Первое звено должен был возглавить он сам. В его состав входили экипажи капитана Плоткина, старшего лейтенанта Трычкова и лейтенанта Дашковского. Вторым звеном командовал капитан Гречишников. С ним шли экипажи капитана Беляева, старших лейтенантов Фокина и Финягина. Третьим звеном командовал капитан Ефремов. В его составе летели экипажи капитана Есина, старшего лейтенанта Русакова и лейтенантов Кравченко и Александрова.

Накануне из Москвы, из штаба ВВС Военно-Морского Флота, были присланы проект Берлина с помеченными целями и схемы противовоздушной обороны.

Инструктаж был коротким: строй взлета - звеньями, посредством пятнадцать минут; строй в воздухе - ромб; высота полета над морем - в зависимости от погоды; высота над целью - не менее шести тысяч метров; рассредоточение над городом - по сигналу огнями; возвращение в Кагул - независимо, по прежнему маршруту. Боевая проблема содержится в том, чтобы как разрешено точнее ошарашить цели и больше времени воздействовать на Берлин. В целях обеспечения скрытности на пути к Берлину радиостанциями пользоваться запрещалось. Воздушным стрелкам раскрывать пламень при встречах с немецкими ночными истребителями, кроме того было запрещено.

Последнюю метеосводку штурманы получили за час до вылета.

В 21.00 тринадцать советских бомбардировщиков взлетели с аэродрома Кагул на острове Саремаа и взяли вектор движения на Берлин.

Из тринадцати советских бомбардировщиков к Берлину прорвались пять, остальные отбомбились по Штеттину.

С 9 по 12.08.41 г. по Берлину было нанесено ещё три бомбовых удара.

13.08.41 г. капитану Гречишникову Василию Алексеевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.

16.08.41 г. авиагруппа Преображенского была усилена армейскими дальними бомбардировщиками. Они ещё совершили немного успешных боевых вылетов на бомбардировку Берлина.

К сожалению, руководство ВВС Красной Армии, в различие от своих пилотов, оказалось не на высоте. На Сааремаа были отправлены самолеты с изношенными моторами и неопытными экипажами. Поэтому усиление ударной группировки оказалось без малого номинальным.

Верховный Главнокомандующий ещё был далек от реальной оценки ситуации. Узнав о том, с какой бомбовой нагрузкой авиагруппа Преображенского летает на Берлин, он выразил неудовольствие и предложил ее увеличить.

Нарком ВМФ Кузнецов пытался втолковать, что моторы и морских, и армейских бомбардировщиков здорово изношены, что применять бомбы больше крупного калибра (ФАБ-500 и ФАБ-1000) никак нереально, но ему это не удалось. Сталин был замечательно осведомлен о тактико-технических характеристиках ДБ-3. Кроме того, в качестве специалиста на совещание в Кремль был приглашен Герой Советского Союза полковник Коккинаки. Он на все сто поддержал предложение Верховного и выразил подготовленность на месте создать вылеты с полной бомбовой нагрузкой.

19.08.41 г. на И-16 Коккинаки прилетел на Сааремаа. Ознакомившись с ситуацией на месте и побеседовав с личным составом, не взирая на доводы летчиков, он настоял на применении ФАБ-1000.

Вечером 20.08.41 г. в качестве опыта на Кагуле к вылету с ФАБ-1000 был подготовлен авиалайнер капитана Гречишникова, ресурс двигателей которого ещё не был выработан до конца.

Однако, более того оторвав машину от земли, он все-таки не смог взмыть и упал за рубежом аэродрома. Самолет спалился, но экипаж по счастливой случайности уцелел.

Рассказывает литератор Виноградов: Капитан Гречишников постепенно воспринял вывод командующего ВВС флота отправить на Берлин его неблизкий бомбардировщик с ФАБ-1000 на внешней подвеске. Он понимал, что угроза их экипаж подстерегает большая, начиная со взлета. Сам он, как и все остальные его товарищи, на совещании с представителем Ставки выступил супротив полетов с тысячекилограммовой авиабомбой. Но команда есть указание. Кому-то необходимо вкусить первым

Тяжело груженный ДБ-3 подрулил к началу старта. Разбег машины будет удлинен, и в силу того что взлетную полосу следовало применять максимально

Гречишников отпустил тормоза, дал газ. Бомбардировщик содрогнулся и, вроде бы нехотя, нелегко тронулся с места. Теперь только за считанные секунды набрать предельную прыть, отхватить от земли авиалайнер до окончания взлетной полосы. Главное, подняться в воздух, а там станет легче. Если уж до Берлина с ФАБ-1000 не дотянуть, тогда скинуть ее хоть на запасную мишень.

Гречишников выжал газ до отказа. Моторы заревели С душераздирающим надрывом, авиалайнер ускорил бег по серой грунтовой полосе, но никак все ещё не мог отколоться от нее. Летчик опять и еще раз давил на педаль газа, моторы перешли на не предвещающий ничего доброго вой; уже сзади половинка взлетной полосы, а шасси вроде бы приросло к земле. Тяни, тяни, тяни! просил, требовал, умолял Гречишников, чувствуя, как от перенапряжения лик человеческий покрылось крупными каплями пота. Позади осталось две трети взлетной полосы, моторы работали на полную мощь, а бомбардировщик, вечно послушный воле летчика, не подчинялся больше ему, не взлетал, продолжал струиться к молниеносно приближающейся кромке леса. Все, не вытянет, кончить взлет, пронеслось в голове Гречишникова. Но уже поздненько тормозить, взлетная полоска кончается, ДБ-3 врежется в деревья и взорвется. Только вперед, есть ещё надежда, хоть и минимальная...

Бомбардировщик, в конце концов, подпрыгнул и повис в воздухе, еле-еле набирая высоту. У Гречишникова, да и у всего экипажа, вырвался вздох облегчения: начинался долгожданный взлет, вымотавший все нервы. Но что такое? ДБ-3, уже перевалившего сквозь изгороди и кусты, тянет вниз, ревущие на разнос моторы не в силах вознести его ввысь. Гречишникова бросило в мороз, точь-в-точь к груди приложили немалый ломоть льда. Всем сердцем почувствовал, физически ощутил, что не подняться выше им с таким тяжелым грузом на борту, не вытянут моторы. Сейчас бомбардировщик рухнет вниз, и ФАБ-1000 взорвется...

- Штурман! - закричал Гречишников. - Сбрось ее, окаянную!

ДБ-3 уже заваливало носом, он не слушался штурвала. Мелькали кочки, кусты. И нежданно-негаданно авиалайнер грубо подбросило, толкнуло вперед. Догадался, штурман успел-таки отбояриться от авиабомбы, ухитрился свалить ее на эдакий маленькой высоте. Молодец да и только! Сейчас, в текущий момент рванет позади авиабомба, подальше бы, подальше от нее...

Уудерживать бомбардировщик у Гречишникова не было сил. Самолет стукнулся о землю, у него оторвало шасси, на фюзеляже он прополз по траве метров пятьдесят, круто развернулся на правое крыло и загорелся. Гречишников резким движением открыл левый фонарик, отстегнул мешавший парашют и боком вывалился на плоскость, скатился на траву. Рядом с ним упали штурман Власов и стрелок-радист сержант Семенков. Вскочив, они бросились от горящего самолета в сторону и ничком упали в спасительную траву: с секунды на секунду полные баки с бензином взорвутся и разнесут бомбардировщик на куски. Если ФАБ-1000 чудом не взорвалась, то возле трех тонн бензина в баках сделают родное черное занятие...

Но что за напасть? Крик, человечий крик:

- Помогите! Спасите! Спасите!..

Летчик, штурман, стрелок-радист оторвались от земли разом, как по команде кинулись к горящему самолету. В спешке они забыли воздушного стрелка краснофлотца Буркова, думая, что тот также выскочил из кабины и убежал в противоположную сторону. А он, оказывается, в объятом пламенем самолете. Не отдавая себе отчета и не думая об опасности - языки пламени вот-вот коснутся бензина в баках и взорвут бомбардировщик - все трое подбежали к хвостовой кабине воздушного стрелка, кулаками расколотили целлулоид и вытащили придавленного сорванным с тумбы зенитным пулеметом задыхавшегося Буркова.

Мощный взрыв громыхнул, когда все четверо уже распластались в траве на безопасном расстоянии от места катастрофы.

- Дважды повезло нам, друзья, - первым поднялся с травы Гречишников

- Но отчего ФАБ-тысяча не взорвалась? - удивился сержант Семенков. - Действительно, везучие мы...

- Да, везучие! - со злостью ответил Власов. - Если бы я не успел на этом страшилище законтрить взрыватели...

Гречишников твердо сжал руку штурману, поблагодарил его за избавление.

Со стороны аэродрома показалась черная эмка. Она подкатила к горящему свечой бомбардировщику, из нее вышли Жаворонков и Оганезов. При виде стоящих кучкой всех членов экипажа, живых и невредимых, генерал сперва не поверил своим глазам, следом подбежал к Гречишникову, заключил его в объятия. Обнял Жаворонков и штурмана, стрелка-радиста и воздушного стрелка.

Самолет старшего лейтенанта Богачева при взлете с двумя ФАБ-500 с аэродрома Асте кроме того потерпел катастрофу. Весь экипаж погиб.

Количество самолетов группы идущей на Берлин уменьшилось на две машины. Экипажи, только что пережившие погибель товарищей, единственный за другим поднимались в небосвод.

Вспоминает генерал-лейтенант авиации Хохлов: Очередной полет нашей авиагруппы на Берлин. Самолеты взлетели за 40 минут до заката солнца. Для обеспечения взлета и сбора ударной группы в воздух были подняты истребители.

Как всю дорогу, спереди шел флагманский судно, пилотируемый Е.Н. Преображенским. В правом пеленге за нами следовал авиалайнер В.А. Гречишникова. И я сызнова думал о нем, о человеке, чудом уцелевшем двое суток обратно при неудачном эксперименте. Гречишников пилотировал сегодня иной авиалайнер, с другим экипажем. Прежний свой экипаж он оставил на земле, а сам, чуть опомнившись от потрясения, сообща со всеми боевыми товарищами шел навстречу новым неведомым испытаниям.

Рассказывает литератор Виноградов: Гречишникова не запугивал огневой заслон немецких зенитчиков Налеты на Берлин тяжелы, изнурительны и опасны, но он готов был летать всякий день. В этом видел толк всей своей дальнейшей жизни. И когда его экипаж постигла невезуха - бомбардировщик с ФАБ-1000 на внешней подвеске потерпел катастрофу при взлете - огорчению и досаде не было предела. Ведь он не мог больше бомбить Берлин, оставался без дела и, видимо, ныне на долгое время. От обиды и беспомощности готов был спешить хоть на край света, только бы не зреть уходившие на очередное поручение грозные машины боевых друзей...

Помог происшествие. Военврач 3-го ранга Баландин попросил генерала Жаворонкова последнюю машину на Берлин не выпускать: у летчика как снег на голову грубо упало давление, видимо, от перенапряжения. В длительном полете он может затерять рассудок, и тогда неизвестно чем все закончится

Вот тут-то Гречишников и попросил, более того потребовал, чтобы ему дали оставшийся без летчика авиалайнер, и он доведет его до цели. Жаворонков первоначально и внимать не хотел капитана. Шутка ли заявить, только что чудом остался жив при катастрофе Гречишников настаивал категорично, уверял генерала, что справится с заданием, отбомбит Берлин и в целости и сохранности вернет ДБ-3 его прежнему пилоту. Именно ныне, в день свадьбы с Ксенией, он обязан быть над Берлином!

Настойчивую просьбу Гречишникова, к удивлению генерала, поддержал военком полка Оганезов. Батальонный комиссар великолепно знал данную капитаном клятву мстить фашистам за конец матери и истязания жены и детей. Жаворонков, скрепя сердце, все же согласился с доводами Оганезова, разрешил Гречишникову лететь на Берлин, предложив сменить и весь экипаж. Гречишников согласился на замену экипажа. Пусть штурман его сгоревшего самолета старшой лейтенант Власов, стрелок-радист сержант Земенков и в особенности воздушный стрелок краснофлотец Бурков отдохнут. Ему сподручно топать на поручение с новым экипажем, потому как все они уже не раз ходили на Берлин, проворно поймут товарищ друга...

Сегодняшняя мишень - Силезский вокзал со стоящими на путях железнодорожными составами, подготовленными для отправки на восточный фронт.

- Боевой! Так удерживать! - передал штурман...

Гречишников ощутил знакомый толчок - облегченный авиалайнер подскочил вверх. Фугасные и зажигательные авиабомбы полетели на затемненные железнодорожные пути

Напряженно всматривался в контуры чужого, враждебного города. Вон, вон оранжевые точки от взрывов бомб! Все пять ФАБ-100 и шесть ЗАБ-50 легли кучно.

- Командир, на попятный вектор движения, - подсказал штурман.

Гречишников начал разворот, но на попятный вектор движения, к удивлению штурмана, не лег, а повел бомбардировщик со снижением по кругу над Берлином, почему-то увеличив газ. Один круг, второй, третий... Моторы гудят на полную мощь. Штурман не понял рискованный маневр летчика. Надо поскорее покидать к Балтийскому морю, а он кружит и кружит над городом, да ещё дал полные обороты моторам.

- Командир, в чем занятие? - забеспокоился он.

- Порядок, штурман! Немножко попугаем фашистов ревом наших моторов. Пусть подрожат от страха, сволочи! - объяснил Гречишников экипажу свои действия...

Последний, четвертый круг над горящим Берлином, и далекий бомбардировщик лег на попятный курс.

Немецкое руководство уже давнехонько вычислило, откель советские бомбардировщики летают на Берлин. И делало все возможное, чтобы этому воспрепятствовать.

В конце августа грубо ухудшилась ситуация в районе Моонзундского архипелага, тот, что оказался в глубоком тылу противника. Линия фронта проходила уже в 400 километрах западнее.

Острова были блокированы и с моря, и с суши, и с воздуха. Участились налеты вражеской авиации на Кагул и Асте. Немецкие бомбардировщики и истребители без малого непрерывно висели над Сааремаа. Ограниченные запасы авиатоплива и бомб среднего калибра подошли к концу. Их доставка была сопряжена с огромными трудностями.

5.09.41 г. состоялся девятый и, как позже стало ясно, концевой налет на столицу третьего рейха. Его, как и первостепеннный налет, возглавлял полковник Преображенский.

6.09.41 г. немецкие бомбардировщики весь день бомбили аэровокзал Кагул. На тот самый раз они достигли своей цели. Шесть самолетов было уничтожено. В авиагруппе осталось только четыре ДБ-3, в т.ч. единственный неисправный. Поэтому было принято вывод об эвакуации летного состава на трех оставшихся самолетах.

За месяц советские летчики совершили девять налетов на Берлин. Тридцать три советских бомбардировщика достигли цели, сбросив на Берлин 311 фугасных и зажигательных бомб общим весом 36050 кг, а кроме того 34 контейнера с листовками. Пятьдесят три бомбардировщика нанесли удары по военным объектам Кольберга, Штеттина, Нейбранденбурга, Данцига, Свинемюнде, Мемеля, Либавы и Виндавы.

Не вернулись с боевого задания четыре самолета, разбились при посадке потом выполнения боевого задания три самолета, единственный авиалайнер разбился во время взлета.

Девять пилотов и штурманов, участников бомбардировки Берлина, было удостоено звания Герой Советского Союза, а сто двадцать шесть дядя летно-технического состава авиагруппы - награждено орденами и медалями.

6.09.41 г. три уцелевших бомбардировщика авиагруппы особого назначения перебазировались на аэровокзал Беззаботное. Они взяли с собой оставшиеся безлошадными экипажи.

Практически весь наземный состав авиагруппы остался ограждать Моонзунд.

17.09.41 г. ударные части 61-й пехотной дивизии Вермахта форсировали мелководный пролив Вяйке-Вяйн и зацепились за восточный берег острова Сааремаа. Сформированная из авиаторов 1-го минно-торпедного полка пулеметная рота сражалась на самых трудных участках.

Гарнизон Сааремаа сражался до 5 октября, гарнизон Хиума держался до 22 октября. Отступать было некуда куда ни кинь море...

Последний защитник Моонзунда не сложил оружия и не сдался противнику. Он остановил свой выбор конец, сбросившись с сорокаметрового маяка Тахкуна на глазах гитлеровцев. Командир 61-й пехотной дивизии генерал Хенеке распорядился три дня не убирать стан Героя и являть его немецким солдатам как образец выполнения воинского долга.

1-й минно-торпедный авиаполк, на практике заново сформированный позже возвращения с Моонзундского архипелага, начал к боевым вылетам на защиту Ленинграда.

24.10.41 г. при выполнении боевого задания в районе населённого пункта Грузино Чудского района Новгородской области бомбардировщик капитана Гречишникова был подбит. Тогда он направил свой горящий самолёт на вражескую танковую колонну и геройски погиб.

Вспоминает генерал-лейтенант авиации Хохлов: Наш 1-й МТАП в те дни имел перед собой задачу - наносить бомбовые удары по колоннам 39-го фашистского корпуса на дорогах Будогощь - Тихвин. Базирование самолетов немаловажно приблизило их к этому району боевых действий. И экипажи действовали интенсивно, совершая по два-три вылета в сутки.

Пример оперативных вылетов и мощных ударов по противнику показывали многие, и в особенности экипаж Героя Советского Союза капитана В.А. Гречишникова. Днем ли, ночью, в ясную или ненастную погоду он выходил на любую мишень. Вместе с Гречишниковым отважно действовал штурман эскадрильи - пригожий мастак старшой лейтенант А.И. Власов. Как и начальник, он люто ненавидел фашистов и готов был на каждый риск, на самопожертвование с целью уничтожения гитлеровцев. За стрелка-радиста в экипаже летал босс связи эскадрильи лейтенант М.П. Семенков - искусный снайпер. Воздушным стрелком в этом месте был краснофлотец Н.А. Бурков. Этот экипаж был гордостью всего полка.

Однажды - это было утром 24 октября - воздушная разведка донесла: в районе поселка Грузино движется большая танковая и механизированная колонны противника. Как тут стерпеть Гречишникову, завсегда рвавшемуся в жаркую схватку! И на тот самый раз он подбежал к командиру полка:

- Разрешите, приятель полковник, нам, двумя экипажами, причинить потрясение. Цель-то какая! Узапустить никак не разрешено.

- Цель - это да! Но потому как белого света не видно, - отряхивая падавший крупными хлопьями снег, сказал Преображенский. А взволнованное лик человеческий и вся разгоряченная фигура Гречишникова говорили командиру полка - необходимо уговариваться. И Преображенский ответил коротко:

- Попробуйте, Василий Алексеевич. Желаю удачи!

Два бомбардировщика тут же поднялись в воздух. Сплошная облачность прижимала их к самой земле.

И все же экипажи в этом, без малого слепом, полете в аккурат вышли на мишень. Летчики разглядели большую колонну танков, артиллерии и мотопехоты противника, тянувшуюся от Грузино на Будогощь. Преодолевая зенитный пламень, бомбардировщики прошлись над этой зловещей цепочкой, покрывая ее верно рассчитанными взрывами бомб и поливая свинцовым пулеметным дождем.

Дело сделано.

- Отходим от цели! - передал Гречишников команду ведомому экипажу.

Но отход сложился неудачно. В авиалайнер Гречишникова ударил зенитный снаряд. Взрыв и полымя.

Как докладывали члены ведомого экипажа, Гречишников наверно мог бы пролететь на горящем самолете немного километров и усадить его в поле. Но все произошло по иному. Развернув горящий авиалайнер, Гречишников грубо повел его вниз, на вражескую колонну. Через считанные секунды бомбардировщик врезался в гущу фашистской техники. Мощный взрыв, вызванный огненным тараном, сотряс землю, взметнул ввысь пламя.

Именно в тот самый день в полк пришло послание от жены Гречишникова, о котором он так и не узнал, хотя ждал его четыре месяца.

Ксения Николаевна Гречишникова писала: Василия отозвали в доля, а я осталась с детьми у родных, и как снег на голову битва!.. Уехать от нас было весьма тяжело. И куда? А сынуля, девятимесячный Анатолий, был к тому же здорово болен. В ту злосчастную темное время суток, когда наступали гитлеровские изверги, умер мой мальчишка. На второй день наше местечко заняли немцы. Все это время я ничего не слыхала о Васе и толком ничего и сегодня не знаю.

Ворвавшись к нам, фашистские изверги выгнали всех людей за двадцать пять километров, в соседнюю деревню, а сами стали грабить. Когда мы вернулись, то увидели, что дома все открыты, окна выбиты, а все, что было зарыто в землю, выкопано и взято.

Начались страдания: мы были полуголодные, а другой раз и нисколько голодные, без угля, без теплой одежды. Немцы стали гонять нас на работы - тянуть кирпичи, реализовывать все их прихоти. Нашлись такие, что сказали, что мой супруг советских времен офицер, и меня стали каждый день тянуть в комендатуру. Били нагайками, спрашивая, коммунист ли мой супруг. Каково было существовать, когда каждую минуту я ждала смерти. Но вот выжила...

Здесь, в неволе, я узнала, что мой Вася - герой. Я в этом ни при каких обстоятельствах не сомневалась.

Так же читайте биографии известных людей:

Василий Гуков Vasily Gukov

Используя знания военного дела, проявляя изобретательность и оперативность, Василий участвовал во многих боевых операциях: составлял и распространял..
читать далее →

Василий Гусев Vasily Gusev

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Василию Васильевичу Гусеву присвоено 17 ноября 1943 года за отвагу..
читать далее →

Василий Доценко Vasily Docenko

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Василию Даниловичу Доценко присвоено 21 марта 1940 года за отвагу..
читать далее →

Василий Ефремов Vasily Efremov

Отлично выполнил Василий ответственное задание по освоению первых реактивных самолетов - Як-15 и МиГ-9. Именно он в числе других прославленных..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий