Известные люди

»

Василий Ситяев

Похоронка посредством 24 года

Вторую половину Великой Отечественной войны я служил во фронтовой контрразведке, в отделе, тот, что вылавливал в нашем тылу шпионов противника, а к нему засылал своих.

Шел 1943 год. Золотая осень. Небо чистое и голубое. Мы в Новомосковске, на левом берегу Днепра, без малого напротив Днепропетровска. В это время в течение одной недели заглохли две агентурные точки, действовавшие в западной части Украины: одна в районе Гусятина, а другая в районе Проскурова. В связи с событием по управлению пополз слушок, что руководство подыскивает ходока для инспекционной проверки. Многие из коллег приуныли и старики, и молодые. Уж чересчур опасная предстояла гулянье. Мне в ту пору шел двадцать третий год. Я также не хотел оставаться всегда молодым. Поэтому старался не высовываться. Но это не помогло.

Вскоре я попался на глаза главному шефу полковнику Тульке. Длинновязый и необыкновенно широкоплечий латыш, сходный на вбитый в землю кол, он поманил меня пальчиком и без лишних слов сказал: Готовься в командировку за кордон. Сказал и пошел долой. А я стоял и потерянно смотрел ему вдогонку. В одно момент об этом узнали все оперативники и облегченно вздохнули. Подходили ко мне, жали руку и повинно отводили глаза.

Две недели через с легендой в голове и соответствующими документами в кармане цивильной одежды (т. е. гражданской В. Потапов) меня вытолкнули из самолета за рекой Збруч. До того я ни в жизнь не имел дела с парашютом и самолетом, потому когда приблизился к двери и взглянул в темную бездну, остолбенел. С тех пор нередко просыпаюсь от падения в пропасть.

Приземлился удачно. Скомкал парашют и углубился в лесной массив. Дождался утра и в укромном месте закопал свой зонтик с пистолетом, тот, что и предназначался только на эпизод неудачной посадки. Взяв шанцевую лопатку и узелок с едой, двинулся навстречу солнцу. Минут посредством пятнадцать уперся в знакомую по инструктажу дорогу. Воткнул в дерево лопатку, чтобы она служила указателем к месту захоронения имущества, осмотрелся и, не торопясь, пошагал к селу Трехубовцы. В тот самый день местные обитатели должны были справлять какой-то церковный торжество. Мне предписывалось сообща с прихожанами зайти в Божий собор, вслед за тем службы одним из последних подступить к священнику для исповеди и обменяться паролями. Я так и сделал. Однако пришлось изрядно поволноваться: святой папа продолжительно не называл ответную количество пароля. Он изучал мою персону. Думаю, что его не устраивал мой возраст. Наверное, он ругал мое и близкое руководство.

После исповеди батюшка привел меня в свою бытовку и велел почивать. Сам же хлопнул дверью и тихонько исчез. Я ткнулся в ворота, но она оказалась запертой. На окне крепкая ажурная решетка. В таковой обстановке охота перевести дух сменилось панической тревогой. Вечером послышались шаги. Лязгнул замок, и в камере появился долгожданный пастырь. Он махнул рукой, и я утомленно поплелся за ним, ища глазами туалет или подходящее местоположение. Но, увы, привел он меня в состоятельный жилье местного мельника, где и оставил квартировать. Приветливый владелец в свое время всего усадил меня за столик, чтобы угостить ужином. Пока готовилась пища, я прислонился к стене и моментально заснул.

Святой папа оказался умным и располагающим человеком. Видимо, вследствие этого я на иной день вывернулся перед ним наизнанку: рассказал о цели своего прибытия, и так получилось, переложил на него обязанности по розыску руководителей точек. Пастырь с моими обязанностями справился достаточно скоро. Признаюсь: у меня так бы гладко не получилось.

Дня сквозь три-четыре состоялась моя саммит с гусятинским резидентом, а мало позже с проскуровским. Выяснилось, что одну радистку схватили при облаве и отправили на работу в Германию, а другую умыкнули молодцы из партизанской бригады Ковпака. Однако радиопередатчики их сохранились в рабочем состоянии. Что касается разведагентов, то они были надежно пристроены и продолжали накапливать необходимую информацию. Решил предложить начальству сберечь агентурные точки и укомплектовать их радиоспециалистами, для чего с каждым резидентом проработал варианты встречи радистов.

Таким образом, поручение, как говорится, оказалось выполненным досрочно и без приключений, если не считывать следующего. Из Проскурова мне предстояло перебраться в Житомир и там дожидаться прихода частей Советской Армии, в том числе и своего управления, которое ещё при мне начало перебираться под Киев. Перед дальней дорогой я наметил зайти в маленькую, заблаговременно облюбованную парикмахерскую. При входе в нее увидел сидящего на скамейке немца с хозяйственной корзинкой. Он прямо кого-то ждал. Я инстинктивно замедлил шаг и хотел поворотить вспять, но своевременно сообразил, что это может побудить подозрение, и совсем вошел в распахнутую ворота.

Тотчас ко мне подскочила миловидная мастерица и заботливо усадила в кресло. Пока она готовила меня к работе, я обшаривал глазами комнату. За моей спиной, за столиком перед маникюршей, сидела пышная клиентка и рассматривала меня в зеркале. Когда наши глаза встретились, она иронично улыбнулась и кивнула головой. Это была наша доморощенная шпионка Мария Катричная. Мы познакомились в июле 1943 года в селе Пески Радковские под Харьковом. Там она проходила индивидуальную подготовку для работы в тылу противника. Мы жили по соседству. В мою обязанность входило снабжать ее едой и новости наружное слежение. Мы симпатизировали товарищ другу. Иногда совместно коптились под солнцем на огородной меже. Перед войной она учительствовала в близкий деревне Шандрыгалово, под боком от Славянска. Работала секретарем комсомольской организации. В отрезок времени оккупации публично сожгла свой квиток, переехала в Славянск и там вышла замуж за начальника гестапо. Во время наступления наших войск ее мужу удалось удрать, а она застряла в близкий деревне. Ее завербовали и переправили за линию фронта с заданием возвратиться к мужу и действовать на нас. Вскоре стало известно, что она первую доля задания выполнила, а на вторую махнула рукой. После маникюра моя шпионка при выходе из парикмахерской задержалась примерно моего кресла и повелевающе произнесла: Подожду на улице. В оконце мне было видно, как германец тут же взял корзинку и удалился. Она осталась одна. Медленно расхаживала перед окном и разглядывала наманикюренные ноготки.

Минут сквозь десять я, благоухающий одеколоном, подошел к ней и только собрался вымолвить придуманные комплименты, как она опередила: Собираетесь устранить? Хотел открыто повиниться, что саммит оказалась случайной и что сам ныне опасаюсь за свою бытие, но тут же передумал и ответил: Шеф уверен, что вы ещё одумаетесь. О своем решении сообщите нашему полпреду, тот, что при необходимости встретится с вами и применит числовой пароль 12‛ в сочетании со временем. Вы знаете, как им пользоваться.

Чтобы не разболтаться, пожелал ей успехов и поспешил по неотложным делам. Шел, а сам все ждал, что вот-вот меня схватят. Вечером встретился с проскуровским резидентом и ввел его в вектор движения дела Я не имел права превышать свои обязанности и заниматься отсебятиной, как это уже получилось со святым отцом. Но меня все время заносило. Я каялся и говорил себе, что больше не буду, но тут же призывал в союзники инструктажную фразу: Действовать по обстановке.

Шестого ноября 1943 года был освобожден Киев, а гладко сквозь неделю Житомир. Поэтому пятнадцатого ноября я оказался дома посреди своих коллег, шпионоловов. После доклада начальству о результатах командировки за линию фронта и соответствующего нагоняя за мальчишество верховный босс все-таки сказал дружелюбно: Пока отдыхай. И я отдыхал, слонялся по городу и отделам управления.

Но бездельничать длительно не пришлось. Три дня через нижний начальник пригласил к себе и сообщил, что мне поручается проводить до нейтральной полосы две агентурные разведгруппы. Здесь следует отметить, что к концу 1943 года Советская Армия не только вытеснила немцев за Днепр, но и сама в ряде мест перебралась на правобережье, где у противника скопилось и перемешалось огромное численность частей. Для продолжения нашего успешного наступления нужно было досконально осмыслить в этом винегрете. Нижний босс приказал облачиться в солдатскую форму, сдать награды, документы (помимо паспорта смерти) и связаться с войсковой разведкой 1-й гвардейской армии. Было задумано агентурщиков переправить сквозь линию фронта с войсковыми разведчиками, которые уже проторили в боевых позициях немцев надежную тайную тропу.

Поздним вечером 20 ноября 1943 года мы двинулись на исходную точку. Она находилась за деревней Буки, в двадцати пяти километрах юго-западнее Житомира. К переднему краю приближались гуськом. Ведущим шел начальник разведчиков, а я замыкающим. Вэтого нас было четырнадцать дядя. Миновали фруктовый садик, спустились в ложбинку, поросшую кустарником, и сделали привал. Защелкали зажигалками, и в воздухе запахло табачным дымом. Совсем рядом постреливали наши батареи.

Не успели перекурить и побеседовать ни о чем, как как снег на голову по нам ударили из автоматов. Мне кажется, никто из наших в отклик так и не пальнул. К месту вдруг возникшего боя прибежали артиллеристы, но в спешке ни одной активный души не обнаружили. Батарейцы моментально организовали облаву. В итоге им удалось подстрелить двух немцев и ранеными привести их к себе на батарею. Выяснилось, что нас расстреляли в упор немецкие разведчики, пришедшие сюда за языком, которым должен был быть единственный из артиллеристов. Немцы к этому месту пришли раньше нас и уточняли детали захвата языка. Мы же невзначай расположились около них.

Днем к месту происшествия прибыли артиллеристы с лопатами. Изъяли у погибших паспорта смерти и отправили в штаб, откель к нашим матерям полетели похоронки. На пригорке выкопали братскую могилу и стали волоком стаскивать к ней убитых. Когда взяли меня за руки и за ноги, чтобы скинуть на дно, я застонал. Меня отложили в сторону, а потом доставили в ближний медсанбат, где врачи вернули меня к жизни и посредством некоторое время эвакуировали в единственный из киевских госпиталей. Обо всем этом я узнал после этого возвращения на фронт.

В апреле 1944 года, проезжая мимо этих мест, я не выдержал и завернул на братскую могилу. Боги войны изготовили и установили на ней оригинальный обелиск из отстрелянных гильз, на одной из которых была выбита моя фамилия. Этот факт весьма расстроил и взволновал меня. Вспомнил ребят и по-мужски всплакнул. Потом сфотографировал на память обелиск, фото бережно храню по этот день.

Со временем фотография обелиска с моим именем потускнел до того, что изображение нельзя стало разобрать. Решил попросить юных следопытов букинской школы сфотографировать обелиск и выслать мне фото. Однако следопытов в школе не оказалось. Помочь мне взялась юная преподавательница. Она-то и сообщила мне, что в близкое время председатель местного колхоза распорядился разобрать обелиск, чтобы гильзами претворить в жизнь проект по сдаче цветного металла. А на месте братской могилы неглубокая воронка, заросшая бурьяном, посреди которого она видела человеческие кости. Пришла к выводу, что на месте захоронения побывали охотники за трофеями.

Теперь о похоронке. Ни я, ни мои родители не подозревали о ее существовании. Через 24 года затем войны совсем невзначай при входе в шоп повстречался со школьной подружкой. До войны мы любили приятель друга и собирались пожениться. Но битва нарушила планы. После прогулки за кордон, тяжелого ранения и продолжительного пребывания в госпитале от меня перестали приспевать письма домой и к моей возлюбленной. Она пришла к моей матери познать, что случилось со мною. В тот самый что ни на есть миг почтальон принес почту. Девушка вышла во двор и вынула из ящика пакет. Он показался ей подозрительным. Она не сдержалась, вскрыла его и обнаружила похоронку, которую унесла с собой, не сказав моим родителям. Вскоре уехала в городок, где потом вышла замуж.

Об этом узнали родители, сообщили мне на фронт, и от нашей любви остались только поминки. Позже подружка, так и не ставшая женой, передала мне похоронку, а я собственноручно вручил ее родителям. Узнав об этой истории, они весьма сожалели. Особенно мама. Она зачастую пускала слезу, вспоминала о несостоявшейся невестке и обвиняла себя

Хочу, чтобы на земле был мир, чтобы матери не получали похоронок, а невесты не становились досрочно вдовами, чтобы людям не ставили обелиски при жизни.

Так же читайте биографии известных людей:

Василий Филатов Vasily Filatov

Cамозванец, выдававший себя за чудом спасшегося цесаревича Алексея Николаевича. В настоящее время его сын, Олег Васильевич продолжает борьбу за..
читать далее →

Василий Щепалов Vasily Shepalov

Мы с удивлением и любопытством, с какой-то брезгливой не-приязнью разглядывали бывших фашистских вояк, но при этом не испыты-вали к ним..
читать далее →

Василий Перовский Vasily Perovskiy

Василий Перовский - российский государственный деятель, генерал от кавалерии, генерал-адъютант, граф. Родился 20 февраля 1795 года.В 1851 году..
читать далее →

Василий Дмитриевич I Vasiliy Dmitrievich I

Василий I, великий князь московский с 1389, старший сын Дмитрия Донского. Известен политикой объединения рус. земель вокруг Московского княжества, к..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий