Известные люди

»

Владислав Радимов

21 декабря прошлого года я прилетел на неделю из Сарагосы в Москву. Чтобы не вылезти из формы, по вечерам мы с Рамизом Мамедовым поигрывали в мини-футбол. Однажды, когда уже собрался в Олимпийскую деревню, позвонил Сергей Мамчур. Попросил кот наплакал денег взаймы. Я сказал, что в текущий момент завезу, и помчался в сторону "Динамо" - в том районе он с женой и двумя детьми снимал квартиру. Я незадолго до отъезда в Испанию себе квартиру выбил, а Серега не таковый джентльмен, чтобы у начальства что-то хлопотать. Как и Денис Машкарин, тот, что играл в ЦСКА с 1992 года, а своего угла так и не имел. Его и Мамчура, тот, что и на поле, и в жизни ни при каких обстоятельствах никого не подводил, все обещаниями кормили.

Настроение у Сергея было неважное, и я предложил ему собрать мне компанию. Он согласился, но, сославшись на утомленность позже тренировки в ЦСКА, игрывать с нами не стал.

"Лучше за тебя поболею", - сказал он и стал присматривать за нашей "битвой гигантов". Когда же она завершилась, Мамчура в зале уже не было. А утром мне по телефону сообщили, что Серега умер. Я выронил трубку из рук, по щекам потекли слезы, хотя немедленно и не смог уверовать в случившееся. Мамчуру потому как было всего 25 лет...

Я был на панихиде в Москве, опосля хотел вкупе с Минько, Семаком и Гришиными сопровождать гроб в Днепропетровск, но опаздывать, пускай более того на сутки, в "Сарагосу" не имел права. Игроки "Сарагосы", узнав о смерти Мамчура, спросили: "Ты славно его знал?" "Он был моим лучшим другом", - ответил я. После этого все затихли - будто минутой молчания испанцы, аргентинец, швед, парагваец, бразилец решили почтить память замечательного украинского парня.

Рапира

Каких только травм у меня не было - и вывихи, и переломы (в 17 лет более того два), но хуже каждый травмы - зубная боль. Между тем мои родители, стоматологи, вечно следили, чтобы с зубами у меня все было в порядке. Только к ним за помощью я ни разу не обращался. Из маминого кресла наверное бы сбежал, как только она включила бы бормашину. Рядом с чужим человеком себе такого не позволишь - будешь выдерживать до конца.

Родители, которые работали по 12 часов в день, ни при каких обстоятельствах не настаивали, чтобы я пошел по их стопам. Они не хотели только, чтобы их один сынуля слонялся по квартире без дела, шлялся по дворам или торчал в подъезде. И были рады, когда я занялся фехтованием. На дорожке с рапирой в руках я чувствовал себя д'Артаньяном. Мне нравилось опережать соперника - каждому удачному уколу радовался как ребятенок. Да и было мне всего десять лет. Фехтовальная карьера долгой не получилась, но, некогда чем определить в ней точку, добился кое-каких успехов - стал третьим призером в первенстве Ленинграда посреди своих сверстников.

А фехтовать перестал потому как, что на разминках перед тренировками нам давали минут десять погонять футбольный мяч. Вот от чего приходил в совершенный экстаз. И когда меня, третьеклассника, приняли в футбольную школу "Смена", без раздумий раз и навечно покончил с фехтованием.

"Смена"

С одной стороны, родители были рады, что, пройдя циклопический конкурс, я был зачислен в футбольную школу, с прочий... "Футболист - это не профессия", - не уставала воспроизводить мать, заметив, что учеба отошла у меня на второй проект. Уроки истинно совершать было некогда. Утром и вечером тренировки, а домашние задания я делал по дороге в школу в 93-м автобусе, хотя за 40 минут все задачки по математике не решишь. Выручали девчонки-отличницы - давали списывать перед уроками и на переменах. Я не вундеркинд - пятерок в моем дневнике было негусто, но и в отстающие старался не попадать. Мне безумно хотелось игрывать, а свойский тренер Марк Абрамович Рубин двоечников к тренировкам не допускал.

Играли мы по системе 4-3-3, в которой Рубин отводил мне образ опорного полузащитника. С тех пор куда меня только не ставили (в стыковом отборочном матче супротив Италии в Неаполе, по существу, правого защитника играл), но комфортнее всего чувствовал себя в центре средней линии.

Не сказал бы, что чем-то сверхособенным выдавался посреди сверстников, но один раз Александр Кузнецов, тренер юношеской сборной страны, вызвал на сборы. Там я познакомился с Димой Хохловым. Правда, меня, в различие от него, в эту сборную больше не приглашали. Да и в команде третьей лиги "Смена-Сатурн" повышенным вниманием не баловали. Но я не отчаивался и надеялся, что когда-нибудь примерю футболку "Зенита". Моя горенка была обклеена фотографиями знаменитых игроков и команд - вырезками из журналов, а на самом видном месте красовался портрет Валерия Брошина с автографом, тот, что посчастливилось брать. Тогда и раздумывать не смел, что пройдет немного лет, и мы будем игрывать в одной команде. Только не в "Зените", куда меня ни при каких обстоятельствах не звали, а в ЦСКА. Когда же на турнире в Сарагосе нас с Брошиным поселили сообща, я был на седьмом небе от счастья.

Через пару лет я заново приехал в Сарагосу. Один. Без ЦСКА и без Брошина. Быть может, вследствие этого и не испытал той радости, которую пережил в первостепеннный наезд.

ЦСКА

Мне было 16 лет, когда Степан Петрович Крысевич привез меня в Москву в ЦСКА. Вместе с другими иногородними игроками дубля - Хохловым, Шуковым, Демченко, Агеевым, Цаплиным, Мельниковым - мы жили в скромном пансионате при стадионе на Песчаной улице. Платили так чуть-чуть, что изредка не хватало денег более того на еду. Выручали посылки из дома от родителей. Гостинцы делили на всех поровну. Помню, с каким удовольствием поглощали демченковское запорожское сало, фрукты и рыбу Хохлова, нашу питерскую сырокопченую колбасятину!

На витрины магазинов модной одежды не заглядывались. Тренировочные костюмы с буквами ЦСКА на спине нас целиком устраивали, и мы разгуливали в них по городу. Мимо к памятнику Пушкина на рандеву или дискотеку в "Олимпийский" спешили казавшиеся нам сытыми и нарядными ровесники-москвичи. Я, понужденный существовать по распорядку, в душе завидовал их раскованности и свободе. Но в текущее время, вспоминая те непростые дни в чужом городе, все чаще и чаще ловлю себя на мысли, что это было замечательное, время. Быть может, лучшее в моей жизни. Время товарищества, надежд и мечтаний.

В декабре прошлого года Коста, тренер "Сарагосы", спровоцировал меня на дебош, и я жестко решил оставить из команды. Все одинаково куда. Конфликт получил огласку, и мне стали звякать из разных клубов, в том числе российских - "Динамо", "Торпедо", "Зенита". Но если бы вернулся на родину, то только в ЦСКА. Хотя бы для болельщиков, которые меня крайне любили. И я их любил. И будь я в ЦСКА, когда Тарханов с несколькими ребятами уходил в "Торпедо", то при всем уважении к Александру Федоровичу остался бы в армейской команде, за которую в первый раз сыграл в 16 лет.

Это было в Находке, куда многие не поехали, и Геннадий Костылев выпустил меня в середине второго тайма. При Костылеве я сыграл всего четыре матча. Зато пришедший ему на смену Борис Копейкин верил в меня и неизменно ставил в состав. А на касательство Тарханова и нисколько проступок сетовать. Я, похоже, был его любимчиком, и то, что он не прощал в игре другим, к примеру, Ильшату Файзуллину, мне, как говорится, сходило с рук.

Та команда могла многого достигнуть, но мы были молоды, порой играли на публику, делили матчи на главные и второстепенные. Может быть, вследствие этого самые яркие игры я провел супротив "Спартака" и забивал в его ворота ли не постоянно, кто бы их ни защищал.

Однако голы ни в жизнь не были для меня самоцелью. Всегда радовался удачам партнеров, забивавших следом моих передач. Меня называли лидером команды, но таковым себя не ощущал. Лидер тот, кто, не потеряв самообладания в экстремальной ситуации, готов повести остальных за собой. Я же, если играли дома и продолжительно не могли забить, начинал нервничать, а подчас в сердцах более того просил, чтобы меня заменили.

Взрослел я не так скоро, как хотелось тренерам. Но потихоньку моя развлекуха становилась осмысленней, рациональней. Я уже не лез с мячом, к примеру, на пятерых соперников, чаще играл в пас, а если пас не проходил, винил в этом себя, а не партнера, не сделавшего шаг навстречу мячу. Пресса меня хвалила. В газетах писали, чисто бы Радимов капельку ли не в одиночку выиграл тот или другой матч. Я на это не обращал внимания, вследствие того что что знал: у нас в команде произвольный делает близкое занятие. Но вы не представляете, как корил себя следом провальных матчей! И в том, что мы ни разу не выиграли чемпионат или Кубок, также ощущал свою вину. Возможно, карьера в России сложилась бы больше удачно, если бы я согласился перейти в "Спартак", куда меня приглашал Олег Романцев.

Однако покинуть в "Спартак" значило игрывать супротив ЦСКА. Против ребят, с которыми связывала крепкая приятельство, супротив команды, так непочатый край для меня сделавшей. Я отказался и ни при каких обстоятельствах об этом не жалел.

Сборная

В августе 1994-го меня впервой пригласили в сборную. В родном Питере перед закрытием Игр доброй воли наша команда встречалась со сборной мира. Я вышел на замену и забил. Вскоре Романцев вызвал меня на товарищеский матч с австрийцами. Мы победили - 3:0, а я играл весь второй тайм.

Я понимал, что за красивые глаза в сборную не берут. Но был уверен и в том, что, если бы Тарханов, будучи главным тренером ЦСКА и ассистентом Романцева в сборной, не настоял на моей кандидатуре. Олег Иванович обошелся бы и без меня. В его распоряжении были футболисты, которых знала вся Европа. Не сомневался, что в официальных матчах отдадут предпочтение им. И когда 19 ноября, за неделю до моего дня рождения, в Глазго на установке перед отборочной встречей чемпионата Европы с шотландцами не услышал своей фамилии, не огорчился, оттого что считал за честь угодить более того в цифра запасных.

И нежданно за 15 минут до начала игры Кирьяков, прихрамывая, идет к скамейке. "Выходи на поле, будешь играть", - говорит Романцев и вкратце объясняет мои функции.

Если бы за три дня до матча сообщили, что выйду в основном составе, то точно провел бы немного бессонных ночей. Меня потому как легионеры, прошедшие пламень, воду и медные трубы, вообще толком не знали. Неудивительно, что Андрей Канчельскис то и занятие путал мое имя, на что я не обижался.

Меня бросили в "бой" в такой степени как снег на голову, что более того перепугаться не успел. Вошел в игру смирно. Когда получают мяч, стремился его не затерять - об этом в первую очередность и просил меня Романцев. Играл рядом с легионерами и восхищался ими. А когда Шалимов послал мяч метров на 40 и он опустился в той самой точке штрафной, куда примчался Радченко, а перед ним был только вратарь, я едва-едва с ума не сошел. Даже не от радости после этого забитого нашей командой гола, а от фантастической передачи - это ж необходимо так зреть поле и чувствовать партнера!

Я не сделал в той игре, завершившейся вничью, ничего особенного. Быть может, оттого было вдвойне мило, когда в раздевалке после этого матча Шалимов пожал мне руку и поблагодарил. Шалимов, да и другие наши "иностранцы" - Канчельскис, Колыванов, Онопко - поразили меня не только мастерством, но и манерой поведения. Они держались без сомнения и разговаривали так, словно мы лет десять играли сообща. Видели они во мне конкурента или нет, но их поддержку, которая новичку сборной нужна как воздух, я ощущают вечно.

Черчесов

На сборах нашей национальной команды - в Новогорске, Тарасовке или за рубежом - моими соседями по комнате были Бушманов, Мамедов, Хохлов. Но в одно прекрасное время, перед товарищеским матчем с немцами в Лужниках, меня поселили в одном номере с Черчесовым. "Будет обучать жить", - предупредили меня те, кто добро знает Стаса.

- Значит, так. - многозначительно произнес Черчесов, когда я поставил сумку среди комнаты, - строй в этом месте должен быть идеальным. Если уж Добровольского за день перевоспитал, то с тобой и подавно справлюсь.

Должен отметить, что Черчесов - футболист для России уникальный. За всю бытие не выкурил ни сигареты, ни капли спиртного в губы не взял. Очевидцы рассказывают, что более того в день рождения "джигит", как зовут Черчесова в сборной, кавказские тосты произносит и ставит фужер на столик.

- Режим, дружбан мой, великая вещь. Даже не представляю, как с болезненный головой позволительно на тренировку вылезти. А глядя на вас, молодых, удивляюсь: вам необходимо с мячом почивать, а вы под подушку мобильные телефоны кладете, - рассуждал Черчесов, лежа на постели позже отбоя. И внезапно вскочил на ноги и попросил меня стать напротив. Я, подчиняясь его команде, отложил в сторону номер "СПОРТ-ЭКСПРЕССА", тот, что собирался почитать перед сном.

- Вот ты нынче в "двусторонке" оказался единственный на единственный с Хариным и не забил, - начал мой сосед, приняв вратарскую стойку. - А все вследствие того что, что перехитрил он тебя: ближний уголок закрыл, а ты, как и подсказывала логика, прошиб в неблизкий. Харин только этого и ждал. А сыграл бы нестандартно, вопреки логике, наверно бы мяч в сетку попал.

Тот наука я запомнил, и посредством год в матче ЦСКА - "Спартак", когда Черчесов метнулся мне навстречу, приготовившись отразить потрясение в далекий уголок, проломил в ближний...

После игры Стас поздравил меня с голом:

- Молодец! Только признайся открыто - мяч-то у тебя с ноги свалился, оттого в ближний уголок и попал?

- Нет, Стас, не свалился. Ты же сам меня учил, что ударять необходимо туда, куда меньше всего вратарь ждет.

Мы рассмеялись, и в обнимку пошли в туннель динамовского стадиона.

"Сарагоса"

Родителей своих я уважаю и, конечно, с ними часто советуюсь. Но не забываю при этом, что они - люди своего времени. В наше - принимать решения нужно самому. В 18 лет мог угодить в мадридский "Реал", но отказался - чувствовал, рановато. Правда, опытные футболисты, с которыми встречался в сборной, говорили, что чем скорее окажешься в зарубежном, профессиональном клубе, тем лучше. И язык быстрее выучишь, и уклад жизни проще поменять, и в игре начнешь прогрессировать быстрее, нежели в России. Что касается контракта, то его надобно подписывать, когда ты на коне.

Я не ощущал себя полноправным игроком сборной ни до прихода Романцева, ни затем его ухода. А вот при нем меня постоянно вызывали на сборы, и не невзначай свой оптимальный матч за сборную я сыграл весной 1996 года в Брюсселе супротив бельгийцев. Мне доверили опекать самого Шифо, и я не только не дал ему, потрясающему диспетчеру, вольно дышать, но и обратил на себя участливость нескольких скаутов из разных стран, сознательно прибывших на матч (истина, набегался так, что слегка не умер от усталости в раздевалке). Вскоре появились предложения от севильского "Бетиса" и "Сарагосы". Тарханов не хотел меня выпускать, но я был категоричен - уеду! В конце концов тренер сдался, и в Англии во время чемпионата Европы я подписал контракт с "Сарагосой", условия которого были оговорены ещё в Москве. Я знал, что это справный испанский клуб, выигравший Кубок Испании и Кубок кубков. Меня нисколько не смущало, что в этой команде не было ни одного русского. Не сомневался: тосковать не придется.

Ожидания оправдались. И на тренировках, и в игре пришлось трудиться на износ. В России, в матчах с "Уралмашем" или "Жемчужиной", разрешено было не выкладываться и все одинаково одержать победу. В Испании таких игр не бывает. В ЦСКА я имел право импровизировать, в "Сарагосе" надобно неукоснительно исполнять задания тренера. Иначе - скамья запасных.

Дебютировал в Севилье, где мы выиграли со счетом 2:1, Виктор Фернандес. тот, что минувшим летом принял "Сельту", отвел мне непривычную образ правого полузащитника. Но видно я справился с ней, потому как что меня поставили и на следующий матч. Первый период сложился для меня удачно. Сыграл 25 встреч, истина, забил всего два гола. Но ибо и в ЦСКА я ни при каких обстоятельствах не отличался результативностью - 14 голов за три с половиной чемпионата.

Увы, другого Виктора - Эспараго, сменившего Фернандеса, я почемуто разочаровал разом и на долгое время. Уже после этого двух занятий уругваец, уместно сказать, забивший в 1970 году на чемпионате мира в Мексике скандальный гол в наши ворота, безапелляционно заявил: "Этот дядя не знает языка и не хочет работать!" И отправил меня в припас. К счастью, он сам проработал в "Сарагосе" только три месяца, за которые в 11 матчах команда взяла четыре очка. Я же в это время появился на поле только раз, сыграв последние 20 минут супротив "Компостелы".

С уходом уругвайца мои беды не кончились. Когда вернулся из Неаполя, где играл за сборную, свой новоиспеченный тренер Коста не включил меня более того в цифра 16-ти. В следующей встрече я был в резерве, но на поле не вышел. А в перерыве кубкового матча с клубом третьей лиги, в котором играл с самого начала, я в резкой форме ответил тренеру на замечание, которое он мне кинул со скамейки.

Прекрасно знаю свои недостатки. Мне не хватает терпения, порой бываю невыдержан. Если ко мне несправедливы, могу запылать, как деревянная одноразовая зажигалка. Так произошло и в тот злополучный день в раздевалке "Сарагосы". Но я чувствовал себя правым и хлопотать извинения не собирался.

Не знаю, чем бы закончился свойский конфликт с тренером, если бы не президент "Сарагосы" Альфонсо Соланс (его папа, умерший недавно, как раз и подписывал со мной контракт). Он поговорил со мной и с Костой и убедил, что в интересах команды мы должны заключить перемирие. Между тем я внутренне был уже готов разлучиться с "Сарагосой".

Вообще-то в "Сарагосе" никому не гарантировано местоположение в основном составе, неужто что защитнику Альберте Бельсуе. Он в Сарагосе родился, постоянно выступал за ее клуб, выиграл совместно с ним Кубок Испании и Кубок кубков. Бельсуе пользуется в команде особым уважением, а завоевать его почтение не так-то без затей. И потому что, не скрою, было славно, когда Альберте пригласил меня в компании с несколькими игроками "Сарагосы" на свой день рождения.

Я подарил ему ушанку, о которой он мечтал с тех пор, как увидел ее как-то раз в модном журнале. Альберте примерил шапку и чуть-чуть ли не весь вечерок в ней просидел.

Для испанцев Россия - экзотическая и загадочная держава. Игроки "Сарагосы" до сих пор поражаются, как разрешено в 30 градусов мороза бродить по улицам. И когда рассказываю им, как русские дети в такую погоду часами играют в снежки и катаются на коньках, они только за голову хватаются. Я же сочувствую испанцам. Им не дано осознать прелесть русской зимы. А мне ее в этом месте так не хватает!

Гол

Я не голеадор, забиваю нечасто, и потому как перед глазами всякий гол. А уж тот, что забил в ворота сборной Бразилии два года обратно, не забуду ни в жизнь.

Помните прикол про ватерполиста, которому все орали: "Отдай мяч Гиви!"? Вот и мне, когда я подхватил мяч в центре поля и двинулся к воротам бразильцев, начали орать и игроки, и тренеры, и болельщики: "Бей!" Но ударил я не из-за крика, а потому как, что не было сил спешить дальше. И вот диковинка! Мяч вонзился в самую "девятку"! Жаль только, что это произошло в товарищеском матче на "Динамо", а не на чемпионате мира во Франции, куда мы не попали по собственной вине.

Взросление

Перед началом нынешнего чемпионата Испании я занедужил. Было до слез неприятно, оттого что в это время наша сборная готовилась к матчу с Украиной. Иной раз кажется, что бытие забирает у меня то, что дала авансом, а я не смог с ней своевременно рассчитаться. Раньше бы, надо полагать, отчаялся, но сегодня... После трагедии, случившейся с моим другом Сергеем Мамчуром, многое переосмыслил, переоценил. И научился ликовать каждому прожитому дню. Понял, что в то время как живешь, все позволительно изменить к лучшему, тем больше когда тебе всего 22 года.

Так же читайте биографии известных людей:

Владислав Рыжков Vladislav Ryzhkov

Полузащитник Спартака Владислав Рыжков в эксклюзивном интервью корреспонденту Sportsру рассказал, что необычного было на сборе под руководством..
читать далее →

Владислав Третьяк Vladislav Tretyak

Владислав Третьяк - выдающийся совесткий хоккеист, вратарь и тренер. Родился 25 апреля 1952 года.Владислав Третьяк в матчах чемпионата СССР сыграл..
читать далее →

Владислав Старков Vladislav Starkov

С 1980 - главный редактор еженедельника "Аргументы и факты", самой читаемой и многотиражной газеты на территории России.
читать далее →

Владислав Ваза Vladislav Vaza

Владислав IV (9.6.1595 - 19.5.1648), король Польши (пр. 1632 - 1648), в 1610 году был избран на Московское царство, но так царем и не стал, с..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий