Известные люди

»

Дмитрий Суровцев

Вступил в партию Народная воля. Арестован в Одессе в декабре 1882 г. По делу 14-ти отбыл каторгу в Шлиссельбургской крепости и ссылку в Якутии.

В.Н.Фигнер о Суровцеве:

"Дмитрий Яковлевич Суровцев, наследник сельского священника, кончил Вологодскую духовную семинарию. Физически, на мой воззрение, он носил черты сословия, к которому принадлежал, а отчётливый говор на о ясно ориентировал на то, что он вологжанин. Высокого роста, сухощавый, с демократической фигурой и лицом, он обладал светлоголубыми глазами, которые при улыбке смотрели нежно и приветливо, но обыкновенно делали выражение лица неподвижным и достаточно угрюмым.

С характером ровным и совсем лишенным всякой экспансивности, он был молчалив, не любил споров и был далек от каких бы то ни было умствований и теорий. Человек миролюбивого умонастроения и темперамента, он странным образом попал в члены партии Народная Воля. Сосланный административно позже процесса 193-х, к которому он привлекался в качестве обвиняемого, Суровцев, хотя и был противником всякого насилия, принял, при всем при том, предложение стать хозяином типографии, в которой печатался орган нашей партии.

В начале 1882 года, вследствие многочисленных арестов в Москве, мы были вынуждены прикрыть типографию, во главе которой он был, и сквозь немного месяцев она была переправлена в Одессу, и на тот самый раз хозяином ее был сделан Сергей Дегаев, а Суровцев взялся быть наборщиком. Не больше как посредством месяц, в декабре, эта типография была арестована, как и весь персонал ее, и в 1884 году Петербургский военно-окружной суд, разбиравший занятие 14-ти, приговорил Суровцева к пятнадцати годам каторжных работ.

Попав в Шлиссельбург, Суровцев потом стал окончательно толстовцем и один раз пустил посреди нас листочек на тему: Зло родит зло, а добро добро. Охраняющие вас жандармы что надо понимали его нрав и идеально правильно определяли его, говоря, что 16-й дядя терпимый. И он истинно был таким.

Однажды его простота и нежность души вылились в весьма оригинальной форме, немного позабавившей, но ещё больше тронувшей нас. Он написал воззвание в департамент полиции и просил нас высказаться по поводу его. Сущность прошения в это учреждение состояла в том, чтоб ему, Суровцеву, департамент дал в Шлиссельбург двух детей, мальчика и девочку, на воспитание, при чем он принимался своим личным трудом пропитывать их. О программе воспитания автор скромно умалчивал. Мы были поражены как сущностью этого обращения, так и наивной верой Мити в доброе сердце департамента полиции. Конечно, мы отговорили его от посылки документа, тот, что не мог начать ничего, помимо насмешки чиновников.

Противник всякого убийства, Суровцев был вегетарианцем и, когда нам стали дарить мясцо, неотступно отказывался от него. Однако, когда руководство заменило для него мясцо рыбой, он потреблял ее. По совсем непонятной причине он был решительным противником употребления горячей воды, что дало Лопатину предлог вручить ему в шутку кликухо Митя Кипяток. Не привыкший к умственному труду и не имея склонности к нему, Суровцев в крепости летом занимался преимущественно огородничеством, которое весьма любил, и выращивал превосходные овощи, а зимой страсть сколько работал в столярной мастерской и в области физического труда выказывал значительную техническую ловкость. Кроме него никто не делал таких красивых ложек, ножей и вилок из пальмового дерева, какими он нас снабжал в то время, когда металлических орудий этого рода нам не давали.

После амнистии 1896 года Суровцев был сослан в Якутскую область, в единственный из самых жалких, диких городков этой полярной окраины Средне-Колымск. Но и там, наперекор суровой природе, Суровцев завел парники и огород, доставлявшие ему громадные хлопоты. Благодаря неусыпной заботливости, он сумел вырастить капусту и картофель, которые до него ни в жизнь там не выращивались. Мне рассказывали, что картофелины, необходимые для посадки, он вез в Средне-Колымск за пазухой по-другому они погибли бы от мороза. Для его личности характерно, что, собрав плоды своих трудов, Митя поделил урожай между ссыльными-товарищами и не забыл бросить долю и тому полицейскому, тот, что надзирал над ними.

В одном из очерков, описывающих эту холодную область, Тан-Богораз в симпатичных чертах изобразил, между прочим, и средне-колымские огородные подвиги нашего оригинального товарища.

Когда к нам в крепость проник роман Толстого Воскресение, то в одном из ссыльных, шедших по этапу совместно с Катюшей, я нашла такие черты сходства с Суровцевым, что у меня явилась догадка, не послужил ли великому художнику какой-нибудь расклад о нем материалом для создания этого образа.

Суровцев по существу был идеалист и аскет; таким он был на свободе, когда, после этого разгрома московской группы, я нашла его в Воронеже живущим на берегу реки, без всякого приюта, страдающего малярией, укрывающегося в дождливую погоду под лодкой и питающегося картошкой, сваренной в котелке.

Таким он был в тюрьме, таким же остался и по выходе из нее. Упорный работа был его долей в Якутской области, и тот же работа наполнил всю его существование со времени возвращения в Европейскую Россию работа над землей, которую он любил, как истинный крестьянин. Неприхотливый в привычках, он вечно скудно удовлетворял свои потребности, и из того малого, что имел, завсегда готов был оказать подмога другим. Как бессребренник, он вызывает иной раз прямо удивление.

В 1918 году, когда, по случаю дороговизны, немного друзей, объединенных в комитет помощи нуждающимся шлиссельбуржцам, стали отсылать ему 300 р. ежемесячно, первую сумму, которую он получил, он отослал, несмотря на родное стесненное положение, в Вологодскую семинарию в уплату той с т и п е н д и и, которую получал 3 5 л е т тому вспять! Вообще, утрясать свои материальные дела Суровцев был в отдалении не мастер: в Якутской области, в условиях, немного обнадеживающих, он обязательно хотел разводить рожь и весьма жалел, что по случаю отъезда из Сибири не мог довести свои опыты до конца. Не знаю зачем, но когда свойский приятель Фроленко предложил ему заняться совместно с ним плодовым хозяйством в Геленджике, где у него есть участок и разведен садик, Суровцев отказался, хотя это могло существенно облегчить условия его жизни.

В 1920 году я вдруг узнала, что он перебрался в Вологодскую губернию и живет в Тотьме в собственном домике, при котором есть огород, и тот самый крайний прокармливает его в течение полугода, а в прочее время он довольствуется пайком в 15 фунтов муки в месяц, какой получали в то время остальные обитатели города. Это было так немного, что Суровцев голодал и так нуждался, что вытаскивал из крыши своего домика гвозди для обмена на продукть. За 7 гвоздей я получил полпуда картошки, писал он мне. А для того, чтобы не погибать от холода, он разбирал плетень своего огорода: Весной буду гулять в лесной массив, наберу хвороста и заплету новый, говорил он в том же письме.

Его деликатность и застенчивость были таковы, что никакая нужда не могла принудить его обратиться к кому-либо за помощью. Однажды лица, обещавшие снабжать его мукой, вслед за тем первой дачи спросили, не нуждается ли он в ней. Он сказал: Нет. И это дало предлог считать, что хлебом он обеспечен, а между тем никаких перспектив в этом отношении у него не было, а передачи в силу недоразумения прекратились.

Если все мы, или без малого все, вышли потом долгого заточения абсолютно неприспособленными к жизни, то у Суровцева эта неприспособленность доходила до крайних пределов. В одном из писем он изображал мне свои похождения и бедствия при одном далеком путешествии по железной дороге: его багаж ушел без него, кажется, он не успел присесть в ваган; позволительно себе представить, сколь это доставило ему хлопот! В вагоне кто-то из публики сел на занятое им местоположение это абсолютно расстроило его; а грубость соседей, мелкие неудобства и разные недоразумения в пути безупречно лишили душевного равновесия. Мелкие неудачи и нестроения приводили его в отчаяние: Я думал, уж не итти ли мне в монастырь?писал он мне об этом путешествии.

Тюремщики в Москве, имевшие с ним занятие до суда, и полицейские чиновники в Сибири относились к Суровцеву с редким доверием и почтением. Когда он содержался при одном из московских полицейских участков, его оставляли на прогулке без всякой стражи в палисаднике, выходившем на улицу, как как будто умышленно искушая спешить. Но Суровцев и не подумал об этом. Разве я мог преступить доверие ко мне? говорил он по этому поводу.

В Сибири, по рассказу Шебалина, одно из начальствующих лиц выражалось о Суровцеве так: Он нимало не похож на нас. Вероятно, он хотел этим заявить не то, что Суровцев не похож на него лично, а вообще на обыкновенных средних людей, и подразумевал высокие духовные качества Дмитрия Яковлевича.

И в самом деле, его бескорыстие, равнодушие ко всему внешнему, материальному и какое-то детски-доверчивое касательство к жизни и к людям грубо выделяли его и поднимали над толпой".

Так же читайте биографии известных людей:

Дмитрий Шаховской Dmitry Shahovskiy

Князь, российский общественный и политический деятель.
читать далее →

Дмитрий Васильев Dmitry Vasiliev

Бывший шеф Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг РФ.
читать далее →

Дмитрий Довгий Dmitry Dovgiy

Бывший начальник главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ. Был назначен на этот пост в сентябре 2007 года. Был..
читать далее →

Дмитрий Гурьев Dmitry Guriev

Граф - министр финансов. Получил образование домашнее. Служил в сенате. Женитьба на графине Салтыковой ввела его в круг аристократии.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий