Известные люди

»

Иван Еременко

Родился в семье рабочего. Украинец. В автобиографии он писал: В 1917 г. был отдан в сельское классное училище, где учился полтора года. Бросил зимой в 1918 г., так как прогуливаться в школу было вдали и прохладно, а облекаться было не во что... В 1920 г. из-за тяжелого материального положения семьи (семейство голодала) был отдан к казаку-кулаку Плешаню в станицу Васюринскую, где батрачил до 1923 г. Летом 1923 г. занедужил малярией. После моих просьб послать в град на врачевание, которые ни к чему не привели, бежал к отцу В 1924 г. поступил вкалывать в пригородные хозяйства Комитета взаимопомощи бедноты. Зимой этого же года оттуда был командирован на курсы трактористов-рулевых, которые окончил весной 1925 г. Там же работал трактористом до зимы 1925-26 гг. Зимой послан на курсы автотранспортного дела в Краснодар, которые окончил в мае 1926 г. После окончания работал шофером в пригородном хозяйстве и Сельмашсоюзе. Осенью работу кинул, и начал обучаться в школе повышенного возраста.

Еременко ушел с очень престижной по тем временам работы, чтобы осуществить свою мечту сделаться летчиком. Первая попытка поступить в летную школу ему не удалась из-за низкого образовательного уровня. Лишь затем упорной дополнительной учебы он смог сдать вступительные экзамены, и был зачислен курсантом в Ленинградскую военно-теоретическую школу.

В РККА с 1927 г. В 1928 г. окончил Ленинградскую военно-теоретическую школу летчиков, в 1929 г. - 1-ю военную школу летчиков им. тов. Мясникова в Каче. Служил в 70-м отдельном истребительном авиаотряде в Баку. Командовал звеном, а далее авиаотрядом.

В 1935 г. начался переход на И-16 с моторами М-22 и М-25. Как известно, это были отличные, но сильно строгие в пилотировании истребители. Случались аварии, а то и катастрофы. По свидетельству Леонида Рыбкина в эскадрилье Еременко тот самый ход прошел без единого летного происшествия, хотя его существенно осложняло отсутствие учебно-тренировочной машины.

Сам Еременко владел И-16 мастерски.

Генерал-лейтенант авиации Рыбкин вспоминает: Он был летчик-истребитель, умевший выжать все из самолета, на что тот был способен. На всех высотах и скоростях он общался с истребителем на ты. В совершенстве владел пилотажем, воздушным боем и стрельбой. Все проводил на максимальных скоростях и максимальных нагрузках.

Вскоре капитан Еременко был назначен командиром 119-й эскадрильей 95-й истребительной авиабригады Закавказского военного округа.

Участвовал в национально-революционной войне в Испании с 31.05.37 по 06.02.38 гг. под псевдонимом Антонио Арагон. Командовал эскадрильей, истребительной авиагруппой, а далее истребительной авиацией. Сбил 14 самолетов лично и 2 в группе. Награжден двумя орденами Красного Знамени (2.09.37, 02.03.38).

В группу советских летчиков-добровольцев, прибывшую в Испанию под командованием Еременко, помимо него входили Иван Карпов, Леонид Рыбкин, Михаил Петров, Сергей Шалыганов и Михаил Якушин. Добирались они посредством Францию с поддельными голландскими паспортами, причем ни единственный дядя из группы не знал ни одного иностранного языка.

Еременко был назначен командиром 1-й истребительной эскадрильи, вооруженной истребителями И-16. Около месяца эта количество несла боевое дежурство в небе над Картахеной, Эльче и Аликанте, прикрывая республиканские боевые корабли и транспорты. Однако к тому времени франкисты установили морскую блокаду средиземноморских портов. Поставки советской помощи сквозь них прекратились, и на практике исчезла надобность в воздушном прикрытии этого района.

В середине июня эскадрилья Еременко пересела на истребители И-15. Летчики стремительно освоили новоиспеченный авиалайнер и приняли участие в воздушных боях над Брунете.

6.07.37 г. в первом же бою эскадрилья под командованием капитана Еременко сшибла 5 истребителей Fiat Cr.32. Один из них в паре с Виктором Кузнецовым сшиб сам комэска.

В тот самый день эскадрилья Еременко получила задачу провести разведку шоссейных дорог, идущих к Мадриду с западного направления. День клонился к вечеру, и эскадрильи оставалось сделать только единственный вылет. Исходя из складывающейся обстановки, Ерёменко решил изготовить его полным составом. 12 самолётов, ведомые комэском, поднялись в воздух и пошли на запад, вдоль дороги, ведущей к Авила. Они безмятежно долетели до поворотной точки и направились домой, но в 30-40 км от линии фронта, в районе Толедо, встретились с десятью CR.32. Принимать махач над посторонний территорией было очевидно невыгодно, да и бензин подходил к концу, но Ерёменко решил не уклоняться от схватки с противником. Он загодя на земле прокрутил со своими подчинёнными действия в подобной обстановке, и в настоящий момент его эскадрилья резво перестраивалась в боевой строй, разворачиваясь в сторону атакующих фиатов.

Вспоминает генерал-майор авиации Якушин: Полет подходил к концу, и мы уже возвращались на свой аэровокзал. Вприятель в 30-40 километрах от линии фронта над вражеской территорией немаловажно выше нас встречно-пересекающимся курсом прошла группа неизвестных самолетов. Знаков на них не было видно, тип самолета также не ясен, но по их серебристо-серой окраске позволительно было без малого безошибочно установить, что это были самолеты мятежников. Они прошли над нами в сторону заходящего солнца, которое было от нас слева позади. Казалось, что летчики противника нас не видят, так как они не являли никаких внешних признаков агрессивных намерений. Но мы зорко следили за ними. Враг имел большие преимущества: первое - это разность в высоте, второе - вероятность штурмовать со стороны солнца. Кроме того, фашистские летчики полагали, и это был их первый просчет, что они остались незамеченными. При наличии таких преимуществ (высота, солнышко, внезапность) они решили вступить с нами в махач.

Каждый из нас был уверен, что враг не упустит благоприятный миг для нападения, и мы были к этому готовы. Левое звено неприметно перешло на правую сторону, чтобы не сковывать маневра эскадрильи при левом развороте в сторону противника, если он решит нас штурмовать. Наши ожидания оправдались. Группа истребителей перешла в атаку. Это мы определили по тому, как звенья вражеской группы одно за другим переходили в пикирование, разворачиваясь в нашу сторону. Нашей эскадрилье было невыгодно входить в мордобой, так как полет подходил к концу, и горючее в баках было на исходе. Однако нам ничего не оставалось, как по команде командира эскадрильи энергично развернуться в сторону противника и повстречать его лобовой атакой.

Начался бои. Все двадцать четыре самолета завязали тот именитый клубок, тот, что был характерен для воздушных боев тех времен. Теперь вблизи мы смогли рассмотреть товарищ друга. Это были серебристо-серые фиаты с желто-зеленым камуфляжем и черными крестами на крыльях и рулях поворота. По маневренности они негусто уступали нашим легким и юрким чатос, и мы без особого труда одним духом занимали выгодные положения для атаки. Дружное начало боя определило его дальнейший ход. Наши атаки становились все настойчивее и смелее. Уже немного вражеских самолетов рухнули на землю. Фиаты, не выдерживая наших атак, все чаще пытались оставить от них переворотами, на которых они зависали, подставляя тем самым свои животы под пламень наших истребителей. Постепенно в воздухе стало свободнее, а вскоре фашистские истребители покинули поле боя. По приказу командира, тот, что уже взял вектор движения на свою территорию, все стали пристраиваться к нему, на ходу разбираясь по звеньям.

Какова же была наша отрада, когда мы увидели, что все наши самолеты оказались невредимы. Первый махач, и без потерь вот это виктория!

Как такое могло проистечь? Ведь на практике для всех наших летчиков это был основополагающий воздушный махач. Достаточно изречь, что в предыдущем вылете звено Анатолия Серовa в которое входил и Михаил Якушин, вылетев на разведку, пыталось штурмовать разрывы зенитных снарядов, приняв их за самолеты противника. Причина успеха была заложена в грамотных действиях командира эскадрильи Ивана Еременко, а исход боя решался уже индивидуальным мастерством пилотов. Потери противника в этом бою, по одним данным, составили 5 истребителей (2 сгорели в воздухе и 3 упали на землю).

Генерал-майор авиации Якушин вспоминает: После посадки начальник, дав нам чуть-чуть успокоится и прийти в себя, сделал недлинный разбор, похвалил, отметил недостатки Как он мог их подметить? Ведь он сам был в свалке, как и все - рядовой воин. Да, в таком бою начальник воистину становился рядовым, махач нередко принимал стихийный нрав - ибо тогда не было более того радио. Но... Иван Трофимович был как раз таким командиром, тот, что каким - то непостижимым образом всё видел, а лётчики вечно чувствовали его наличие и воздействие на ход боя.

6.07.37 г. в паре с Божко Петровичем он сшиб бомбардировщик Dornier Do.17.

9.07.37 г. лично сшиб истребитель Fiat Cr.32.

12.07.37 г. сшиб 2 фиата и 1 хейнкель в группе.

22.08.37 г. сшиб два итальянских самолета Ro.37.

В конце августа эскадрилья Еременко перебазировалась в Бахаралос.

Активная занятие республиканской авиации и большие потери в самолетах побудили мятежников инициировать ночные налеты, для которых они использовали трех моторные бомбардировщики Junkers Ju.52/3m. Hа Мадрид, Сариньену и другие города по немного раз за темное время суток стали сыпаться бомбы.

Генеральный штаб Испанской республики принял заключение притянуть истребители к ночным дежурствам и принудить противника прервать регулярные бомбежки.

В темное время суток с 14 на 15 сентября Еременко, взлетев на И-16 с поврежденным шасси, прямо над аэродромом уничтожил бомбардировщик Ju.52/3m, пилотом которого оказался бывший офицер русской царской армии Марченко. Он спасся на парашюте, но погиб при попытке перейти линию фронта. После этого на Сариньену и Мадрид в течение двух месяцев франкисты не совершили ни одного ночного налета.

В октябре эскадрилья Еременко была перебазирована в Сарагосу. В одном из боев, на бреющем полете, он сшиб два истребителя Фиат.

11-12.10.37 г. республиканская пехота не смогла прорвать оборону противника под Сарагосой, и на следующий день в районе Фунтес-де-Эбро в махач сходу после этого продолжительного марша был брошен полк танков БТ-5 (45 машин). В бою за короткое время было потеряно 19 танков и погибло 37 танкистов. Эта невезуха самым непосредственным образом отразилась на настроении летчиков республиканской авиации. Пришедшее известие о гибели танкистов вызвало у авиаторов ощущение ярости и стремление отомстить. В результате республиканцами был скрупулезно разработан и нанесен потрясение по аэродрому Гарапинильос.

К этому времени франкисты сосредоточили там полно авиационной техники (в т.ч. истребители Bf.109B), а ещё огромное число ГСМ и запасных частей.

15.10.37 г. Еременко возглавил авиагруппу, нанесшую потрясение по этой авиабазе.

Основную задачу выполняли две эскадрильи И-15 (Серова и Чиндосвиндо), которые несли по четыре десятикилограммовых бомбы. Сбросив бомбы, они сделали шесть заходов на мишень, уничтожая технику и строения пулеметным огнем. Четыре эскадрильи И-16 под командованием Сарауза, Плещенко, Девотченко и Гусева барражировали на эпизод появления противника в воздухе, а затем также штурмовали наземные цели. 16 СБ под командованием Сенаторова нанесли отвлекающий потрясение по Сарагосе.

40 самолетов было уничтожено, рядом 20 повреждено; зенитные батареи были застигнуты врасплох и подавлены; 2 истребителя, пытавшихся взмыть, сбиты; взорваны склады боеприпасов и запасы топлива. Также был нанесен потрясение по другим постройкам и по только что прибывшим автобусам с пилотами. Республиканцы потерь не имели. Это было первое в истории авиации использование истребителей для уничтожения самолетов на земле. Кроме того, вслед за тем окончания штурмовки группа обнаружила и расстреляла вражескую автоколонну.

Генерал-майор авиации Смирнов вспоминает: По всему аэродрому в виде буквы П расставлено, как по ниточке, не менее шестидесяти самолетов Строго держась за своим ведущим, чатос выскакивают к аэродрому с бреющего полета, молниеносно набрав горкой метров двести высоты. Первым бросается в атаку Анатолий Серов, и без малого сразу же на земле вспыхивает единственный из фиатов Вслед за Анатолием открывает пламень вся группа. Через минуту единственный за другим над аэродромом встают восемь дымных, огненных факелов. С оглушительным грохотом взрываются бомбы, подвешенные на фашистских самолетах, и в щепки разносят рядом стоящие машины. Сильный ветер разносит жар по всему аэродрому... Летчики вошли в азарт и пикируют практически до двадцати метров, в упор расстреливая вражеские самолеты. В клубах дыма ясно различимы две полосы горящих самолетов, окаймляющие аэровокзал двумя жаркими высокими стенами огня

Через немного дней пленные летчики показали: На аэродроме Гарапинильос уничтожено сорок самолетов. Большая доля оставшихся выведена из строя и требует длительного ремонта. В бессильной ярости фашистское руководство обрушилось на охрану и зенитчиков, которые разбежались во время штурмовых действий республиканских самолетов. На следующий день затем налета двадцать служивый были выстроены вдоль линии сгоревших самолетов и расстреляны на месте

Бригадный комиссар Ф.А. Агальцов так охарактеризовал потрясение по Гарапинильосу: Это реакция за погибель наших людей и танков.

28.10.37 г. капитану Еременко Ивану Трофимовичу было присвоено звание Героя Советского Союза. После учреждения медали Золотая Звезда, как знака особого отличия для Героев Советского Союза, ему была вручена медаль 60.

15.12.37 г. он сшиб германский истребитель Bf.109B рядом Теруэля. К этому времени его авиагруппа заново летала на истребителях И-16.

17.01.38 г. Еременко крайний раз поднялся в испанское небеса.

После возвращения из Испании ему было присвоено внеочередное воинское звание комбриг. Он был назначен командиром 95-й авиабригады, базировавшейся в Баку, а в июне 1938 г. - командующим ВВС Московского военного округа. Член ВКП(б) с 1938 г.

В 1939 г. комбриг Еременко окончил КУКС при Военной академии Генштаба.

Несмотря на прямой запрет, и на высоких должностях Еременко продолжал летать и летать, не считаясь с существующими наставлениями по боевому применению.

В Приказе наркома обороны СССР от 4.06.39 г. 70 О мерах по предотвращению аварийности в частях ВВС РККА указывалось: Число летных происшествий в 1939 году, в особенности в апреле и мае месяцах, достигло чрезвычайных размеров Только за финал 1938 и в первый раз месяцы 1939 гг. мы потеряли 5 выдающихся летчиков - Героев Советского Союза, 5 лучших людей нашей страны - тт. Бряндинского, Чкалова, Губенко, Серова и Полину Осипенко

Однако недисциплинированность и распущенность в такой степени вкоренились посреди летчиков, так велика эта хвороба, что, невзирая на частые и тяжкие катастрофы, результатом которых является погибель лучших наших людей, невзирая на это, всего только месяц на глаз тому обратно два Героя Советского Союза - командующий ВВС МВО комбриг Еременко и его заместитель полковник Осипенко в неурочное время вздумали сделать показательный воздушный мордобой над люберецким аэродромом и произвели его на эдакий недопустимо низкой высоте, позволили себе такое ломание правил всех установленных правил и приказов, что только благодаря счастливой случайности тот самый, с позволения произнести, показательный махач закончился удачно. Однако такие показательные полеты показывают только, что источником недисциплинированности, расхлябанности, воздушного лихачества и более того хулиганства являются не завсегда худшие летчики и рядовые работники авиации. Вдохновителями и образцом недисциплинированности, как это видно из приведенных фактов, бывают и большие начальники, на обязанности которых лежит вся ответственность за воспитание летчиков и руководство их работой, которые сами обязаны быть и всенепременно образцом и примером для подчиненных

У нашего летного состава не хватает постоянной, не показной, а подлинной внутренней подтянутости и внимания к своему делу, в особенности в воздухе, где необходима высокая дисциплина... Эти азбучные истины, к сожалению, забываются нашими летчиками, и за это многие из них платятся своей жизнью. И что самое тяжелое, старые, испытанные мастера летного дела не борются с отрицательными явлениями посреди своих молодых сотоварищей и тем самым поощряют молодняк на поступки, безупречно нетерпимые в рядах бойцов нашей авиации

Все ещё посреди летчиков наблюдаются чванство и зазнайство. Не воспитано у них почтение к инструкциям, наставлениям и приказам, верно регулирующим летную бытие и боевую подготовку летно-подъемного состава. Нередко большие, а за ними и малые начальники считают, что инструкции, уставы, наставления и положения и написаны не для них, что они уже переросли эти наставления и приказы, что для них закон не писан.

4.06.40 г. Еременко было присвоено воинское звание генерал-майор авиации.

В декабре 1940 г. был назначен заместителем командующего ВВС 1-й Отдельной Краснознаменной армии Дальневосточного фронта, а в марте 1941 г. - командующим ВВС 25-й армии. После начала Великой Отечественной войны Еременко неоднократно подавал рапорты с просьбой сориентировать его в действующую армию.

Участвовал в Великой Отечественной войне с июля 1941 г. Был командующим ВВС 9-й армии Южного фронта. Стремясь добиться максимальной эффективности вверенных сил, стабильно выезжал на машине с радиостанцией на передний край. Регулярно совершал боевые вылеты в паре с майором Шестаковым.

В октябре на долю Еременко выпали тяжелые испытания.

5.10.41 г. частям 9-й армии был отдан инструкция уйти и занять новоиспеченный предел обороны. В условиях дырявого фронта, при дрянной связи, Еременко посчитал, что, находясь в штабе армии, он не сможет полноценно снабдить перегруппировку авиации.

6.10.41 г. он вкупе со своим начштаба майором Гужовым вылетел на У-2 из Каларовки в 20-ю садик с целью интенсивной разведкой определить группировку противника, самому лично определить задачу на штурмовые действия и, если возникнет надобность, вывести части ВВС из-под удара.

В штабе 20-й садик Еременко запоздал до вечера: ожидал результатов штурмовок и ставил подчиненным задачи на следующий день. Уже в сумерках он в одиночку отправился в задний полет, но с воздуха заметил на дороге штабную колонну и приземлился в поле рядом с шоссе. Тут же узнал - в Каларовку вошли немецкие танки, штаб армии уцелел, но разбежался кто куда.

К тому времени нимало стемнело, взлетать стало чересчур рискованно, а покидать с колонной и кидать авиалайнер не хотелось. Еременко решил остаться, взяв себе в подмогу красноармейца, тот, что должен был пособить запустить двигатель У-2 в случае появления немцев. И вправду, ожидать их длительно не пришлось. Около 11 вечера в свете разгоравшихся под боком пожаров были замечены немного вражеских танков и кавалерия. Выбора не оставалось, и при шибко скверный видимости, уже под огнем Еременко взлетел. Взошедшая луна и просветы в облачности позволили успешно усадить авиалайнер на хлебное поле.

7.10.41 г. утром Еременко перегнал У-2 на аэропорт Лебеди под Мариуполем, где базировался 131-й иап 20-й садик. Связавшись с Буденовкой, он выяснил, что там находятся штаб 20-й садик, а так же 170-й и 55-й иап той же дивизии.

Весь тот самый день Еременко провел в Лебедях, управляя действиями авиации. Под конец дня он выехал в Мариуполь, где обосновался штаб 9-й армии. Однако практически за 30 мин до его прибытия штаб перебазировался в Чермалык. Он вернулся в Буденовку, чтобы утром вылететь в штаб армии.

8.10.41 г. утром выяснилось, что ночью неприятель вышел к морю, перерезав коммуникации. Это потребовало дополнительного уточнения наземной обстановки и корректировки прежде поставленных летному составу боевых задач. В Чермалык Еременко удалось прийти только днем. Но и там штаба армии уже не было - он переместился на станцию Караль. Добравшись туда, Еременко полно поразил руководство, потому что его считали погибшим в Каларовке. Доложив о данных воздушной разведки и работе авиации, Еременко узнал неприятные новости.

Противник уже занял Мариуполь, отступление войск становилось все больше дезорганизованным, и было не ясно, остались ли силы для защиты аэродромов в Буденовке и Лебедях. Полкам 20-й садик был отдан директива о перебазировании в Бешево. Однако связи у штаба армии с Буденовкой не было, и Еременко добился разрешения вылететь немедля туда.

Прибыв на местоположение, он взялся за организацию обороны авиабазы и вывоза имущества. Благодаря его усилиям удалось вывезти 60 т бензина, 10 т масла, 12 исправных авиамоторов, больше 3 тысяч бомб разного калибра, огромное число патронов для авиационных пулеметов, по одному И-16, УТИ-4 и УТ-1. Из отходивших мимо наземных частей Еременко стал сколачивать заслон. К полуночи, когда поток отступавших иссяк, набралось примерно 2 тысяч бойцов (в т.ч. работники HКВД и милиции), 6 танков и 12 орудий. Однако нравственный дух большинства бойцов оставлял хотеть лучшего. Попытки наладить разведку ничего не дали - группа, ушедшая в северном направлении, исчезла; ушедшая в южном - дошла до ближайшей деревни, и вернулась в полном опьянении, доложив, что дальше не пошли, так как у них устали ноги. Пользуясь темнотой, чекисты и милиционеры скрылись в неизвестном направлении. И не они одни - к утру в обороне оставался только батальон аэродромного обслуживания, возле 300 бойцов, собранных из отступавших, и единственный танк.

9.10.41 г. возле полудня недруг подошел к Буденовке. К тому времени большая доля имущества и ГСМ была вывезена, а прочее - подожжено или взорвано. Был уничтожен и мост, по которому шла стезя к авиабазе. Остаток этого дня Еременко провел, командуя 218-й стрелковой дивизией.

10.10.41 г. утром он прибыл к командующему ВВС Южного фронта генерал-майору авиации Вершинину и доложил о состоянии частей, их дислокации и боевой работе. Вскоре выяснилось, что особенный отдел не в курсе, где находился и чем занимался Еременко 6-9.10.41 г. Он был отстранен от должности. Начались унизительные проверки.

В рапорте, написанном на имя Вершинина, Еременко изложил свои действия в эти дни, и в заключении указал: Мою работу, а ещё нахождение в частях и непрерывное руководство ими может засвидетельствовать уймище людей, с которыми я работал и которыми стоял во главе. На основании этого считаю предъявленное мне обвинение необоснованным, и прошу расследовать путем вызова людей и проверки моей работы. Многочисленные свидетели подтвердили показания Еременко, и следствие по его делу было прекращено, а инструкция об отстранении от должности отменен.

В ноябре 1941 г. генерал-майор авиации Еременко был назначен командующим ВВС и членом Военного совета 18-й армии.

После упразднения ВВС армий в апреле 1942 г. он был назначен командиром 237-й истребительной авиадивизии Северо-Кавказского фронта, а с августа 1942 г. командовал смешанной авиагруппой Hовороссийского оборонительного района Приморской группы войск Закавказского фронта.

В сводках боевых действий указывается: За отрезок времени с 26.08.42 по 8.10.42 гг. САГ HОР произвела 3179 самолетовылетов, из них 929 ночных, с общим налетом 2446 часов... В результате внезапных и смелых штурмовых и бомбардировочных налетов при максимальном напряжении всех сил и средств (до 6-7 вылетов в сутки), самоотверженности летного и технического состава уничтожено: 269 автомашин, 134 повозки с войсками и грузами, до 2000 боец и офицеров, рассеяно до двух губы пехоты, 141 лошадь, 52 ЗПТ, 8 орудий ЗА, 8 орудий МЗА, одно орудие ПА, 4 мотоцикла, 2 цистерны, 2 прицепа, одна минометная батарея, 3 бронемашины, 3 танка, 4 понтона, 4 баржи, 7 катеров и одна лайба. Подавлен пламень одной полевой батареи, 6 батарей ЗА. Взорвано 2 склада боеприпасов и склад ГСМ. Погашено до 20 прожекторов... В проведенных 56 воздушных боях сбито 8 Ме-109 и Ме-110, 5 ФВ-189 и подбито 6 Ме-109, 5 Ме-110 и единственный ФВ-189.

В ноябре 1942 г. генерал-майор авиации Еременко был назначен командиром 2-го смешанного авиакорпуса РВГК. В состав корпуса входили 201-я, 235-я истребительные, 214-я штурмовая авиадивизии (по три полка в каждой).

С целью усиления боевого состава летных частей в конце 1942 г. полки фронтовой авиации переходили на новые штаты. Вместоположение двух эскадрилий по девять самолетов в истребительных и штурмовых полках ввели три эскадрильи. Звено трехсамолетного состава заменили звеном из двух пар. Так пара самолетов, превосходно зарекомендовавшая себя в боях, стала постоянной огневой и тактической единицей в истребительной и штурмовой авиации. Новая организация повысила огневую мощь звена, улучшила условия маневра самолетов в воздухе. Авиадивизия стала насчитывать 120 боевых машин. Ее боевые возможности существенно возросли.

К началу контрнаступления советских войск под Сталинградом 2-й смешанный авиакорпус имел больше 300 лучших по тому времени самолетов Як-1, Як-7б, Ла-5, Ил-2 и являлся мощным оперативно-тактическим соединением. За единственный боевой вылет остов мог израсходовать по врагу свыше 100 тонн авиабомб различных калибров, рядом 1 тыс. штук реактивных снарядов, свыше 200 тыс. единиц пулеметно-артиллерийского боеприпаса.

Основу корпуса составлял видавший виды, закаленный в боях командный, политический, летный и инженерно-технический состав, принимавший активное участие в боевых действиях на Ленинградском, Калининском, Западном, Юго-Западном, Сталинградском и других фронтах.

Для усиления 8-й воздушной армии, насчитывающей к тому времени всего 160 исправных самолетов 2-й смешанный авиационный остов был передан в ее оперативное подчинение. Корпусу была поставлена проблема решительным уничтожением авиации противника завоевать господство в воздухе, надежно закрыть ударную группировку фронта в местах сосредоточения и на поле боя, наносить бомбоштурмовые удары по боевой, технике и активный силе противника, уничтожать подходящие резервы и отходящие войска противника, новости разведку в интересах наступающих войск.

С 18.11.42 по 2.12.42 гг., во время прорыва вражеской обороны под Сталинградом, части 2-го сак действовали в интересах 3-го гвардейского мехкорпуса и произвели 857 самолето-вылетов, из них: на штурмовку - 225, на прикрытие - 405, на разведку - 227.

В конце ноября немецко-фашистское руководство приступило к организованному снабжению окруженной группировки воздушным путем. На двух аэродромах Тацинский и Морозовский было сконцентрировано до тысячи транспортных самолетов. Сопровождать в воздухе всю эту армаду до котла и назад прибыли мессершмитты, снабженные подвесными баками.

Группы в составе 20-30 трехмоторных транспортных самолетов Ю-52 доставляли боеприпасы, горючее и продовольствие окруженным частям, сбрасывая их на грузовых парашютах или производя посадку.

В тот самый отрезок времени Поволжье было охвачено мощными циклонами с теплыми фронтами. Они принесли с собой сплошную, клочьями висевшую над самой землей облачность, дюжий ветер и снегопады. В эти ненастные дни транспортные самолеты противника летали на малой высоте, надеясь на отсутствие противодействия.

Для борьбы с транспортной авиацией противника в нелетную погоду начальник корпуса генерал-майор авиации Еременко отдал распоряжение о создании группы охотников в каждом истребительном полку. В эти группы подбирались наиболее подготовленные летчики, имеющие боевой навык и летающие в сложных метеорологических условиях и ночью. Боевую задачу в воздухе они выполняли независимо, не связанные конкретной целью, в жестко определенном квадрате. Летчикам-охотникам разрешалось вылетать на поручение при низкой облачности, неважный видимости, а ещё в сумерках и на рассвете. На наиболее вероятных трассах пролета противника охотники энергично производили его розыск и истребление. Они выбирали кроме того и другие цели на вражеской территории - автомашины, железнодорожные составы, самолеты на аэродромах и т.д.

В условиях низкой облачности и ограниченной видимости нелегко было приметить фашистский авиалайнер, встречи с врагом чаще всего были неожиданными, а бои скоротечными.

За две недели декабря 1942 г. летчики 2-го сак уничтожили и повредили в воздушных боях и на аэродромах 195 вражеских самолетов, из которых 37 были сбиты истребителями и штурмовиками, вылетавшими на свободную охоту.

С целью деблокирования окруженной группировки немецко-фашистское руководство создало две крупные ударные группировки. Одну - в районе Котельниково, другую - в районе Тормосин.

12.12.42 г. Котельниковская группировка, насчитывавшая в своем составе 124 тыс. боец и офицеров, свыше 800 орудий, 650 танков при поддержке 500 боевых самолетов, перешла в штурмование. В ее разгроме большую поддержку войскам фронта оказала авиация 8-й ВА, в составе которой 2-й сак выполнял главную задачу по борьбе с фашистскими танками.

Основная нелегкость борьбы с танками противника легла на 214-ю шад. Она наносила мощные удары по танковым частям, артиллерии на огневых позициях, а когда началось отступление немецких войск, штурмовала и бомбила бронетанковые и автотранспортные колонны. В результате бомбоштурмовых действий части дивизии уничтожили 845 автомашин с пехотой, 287 танков, 105 полевых орудий и страсть сколько прочий боевой техники.

А всего с 19.11.42 по 2.02.43 г. дивизии корпуса совершили 8114 самолетовылетов, провели 537 групповых воздушных боев и сшибли 353 вражеских самолета. Кроме того, бомбоштурмовыми ударами уничтожили 1923 автомашины с войсками, 448 танков, 204 самолета и полно иной боевой техники противника.

2.02.43 г. за образцовое выполнение заданий командования в боях с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество 2-му смешанному авиакорпусу было присвоено почетное наименование Сталинградский. 121 пилот, 248 инженеров, техников, механиков и 62 других специалиста частей и соединений корпуса были награждены орденами и медалями.

В первой половине февраля авиаполки корпуса дислоцировались на аэродромах, расположенных в непосредственной близости от линии фронта, откель и продолжали боевые действия. 201-я иад в эти дни снабжала действия 214-й шад и частью сил совместно с 235-й иад прикрывала наземные войска, а ещё вела воздушную разведку.

В середине февраля вслед за тем упорных боев войска Южного фронта овладели Ростовом-на-Дону, Новочеркасском, Шахтами.

Весной 1943 г. на Южном фронте установилось относительное затишье. Авиация противника на этом направлении понемногу снизила активность. Во второй половине апреля закончились последние тяжелые бои, и 2-й сак РВГК был передан в подчинение 5-й ВА Северо-Кавказского фронта.

В разгар боев за плацдарм в районе Мысхако остов перебазировался на Кубань, где он поступил в оперативное подчинение командования 5-й, а потом 4-й ВА.

Штаб корпуса разместился в Краснодаре. На организацию управления, взаимодействия и вывод других вопросов, связанных с обеспечением боевых действий, корпусу были отведены всего только одни сутки.

В тот самый же день состоялось служебное совещание руководящего состава корпуса, на котором начальник корпуса генерал-майор авиации Еременко поставил боевую задачу дивизиям. 201-я иад должна была закрыть десантные части на Малой земле и сопровождать штурмовиков 214-й шад в район Новороссийска.

С приземлением первых самолетов на аэродромах соединения закипела служба. Вместе с летчиками в фюзеляжах лавочкиных без парашютов, но с необходимым инструментом перелетели техники и механики. Наземные службы переправлялись транспортными самолетами.

Летный состав совместно с офицерами штаба в считанные часы изучал только самые необходимые данные для быстрейшего подключения к боевым действиям: общую и частную обстановку, особенности тактики авиации противника, организацию управления и связи. На рекогносцировку не было времени, это делалось в ходе боевых вылетов.

Для защиты района Малой земли от внезапных налетов вражеской авиации требовалось постоянное и массированное употребление истребителей. Наши аэродромы находились в 120 км от Малой земли, а авиация противника - в 35 км от Новороссийска, на аэродромах Анапа и Гостагаевская. Подлетное время истребителей врага составляло до 10 минут, а располагаемое время в районе боя - 40 минут, то есть примерно 60 % полезного времени для боевого использования оружия. Для советских истребителей это время составляло менее 30 %. Кроме того, боевую работу истребителей дивизии ограничивали северо-западные отроги Главного Кавказского хребта.

Поэтому было принято вывод о создании специальной истребительной группы из 13-го и 437-го иап 201-й иад и перебазировании ее в Геленджик. Это позволило бы грубо повысить многократное (до 3 боев в одном вылете) употребление истребителей, т.к. подлетное время было сокращено до 5 минут, а время нахождения над полем боя увеличилось до 50 минут.

19.04.43 г. группа перелетела на грунтовый аэровокзал в Геленджике. В ее задачу входило прикрытие наземных войск на Малой земле, штаба 18-й армии и порта Геленджик, из которого шло без малого все снабжение десантных войск на плацдарме Мысхако. Она кроме того должна была сопровождать штурмовиков, наносивших бомбовые удары по противнику в районе Новороссийска и защищать транспортные суда на переходе морем от Геленджика до Мысхако и назад.

Взлет с аэродрома Геленджик представлял большую тяжесть. В зависимости от направления ветра самолеты взлетали с полосы в сторону моря или вдоль морского берега сквозь горы. Взлет в сторону гор считался самым опасным из-за термических воздушных потоков, присущих склонам горных хребтов, обращенным к солнцу. Максимальные вертикальные порывы потока наблюдаются в этом случае на высоте 50-150 м. Общая утрата высоты при взлете составляет до 50-70 м. Летчики учитывали эти особенности при взлете и заходе на посадку.

20.04.43 г. с раннего утра и до наступления сумерек небосвод над Малой землей было практически заполнено самолетами, разгорались ожесточенные воздушные бои.

Командующий 4-й ВА генерал-лейтенант авиации Вершинин дал корпусу следующую характеристику: 2-й смешанный авиакорпус РВГК в составе 201-й истребительной и 214-й штурмовой авиационных дивизий совместно с остальными соединениями 4-й воздушной армии нанес строй метких штурмовых и бомбовых ударов по боевым порядкам войск противника в районе Мысхако, в результате которых целиком была сорвана генеральная штурмовая вылазка противника на участке десантной группы 18-й армии. Все атаки противника нашими десантными частями, воодушевленными примером боевых товарищей с воздуха, в тот самый день были отбиты. Противник потерял 1700 джентльмен убитыми и ранеными. Было сбито 38 самолетов противника.

Изрядно потрепав противника и захватив инициативу, советские летчики заставили гитлеровцев грубо снизить активность своей авиации. Если в первостепеннный день наступления она совершила 1248 самолето-пролетов, то 24 апреля - только 281.

В конце апреля - начале мая 1943 г. войска Северо-Кавказского фронта возобновили штурмование в районе станицы Крымская. 2-й сак снабжал ввод в сражение танковой группы фронта. Воздушные бои носили только ожесточенный нрав.

До начала июля 1943 г. наземная ситуация на Северо-Кавказском фронте оставалась крайне сложной. Все попытки советских войск прорвать мощную оборону противника успеха не имели.

13.07.43 г. 2-й сак был преобразован в 10-й иак РВГК в составе 201-й и 235-й авиадивизии и спешно перебазирован на Воронежский фронт, где вошел в оперативное подчинение 2-й ВА. Командиром корпуса был назначен полковник М.М. Головня.

В 1943 г. генерал-майор авиации Еременко был назначен командующим ВВС Киевского военного округа, которым и командовал до 1946 г.

1.03.46 г. ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.

В 1949 г. он окончил Военную академию Генерального штаба.

В 1949-52 гг. командовал ВВС Уральского военного округа. Затем занимал должности начальника управления боевой подготовки ВВС, помощника и заместителя по боевой подготовке командующего ВВС Дальневосточного округа.

С 1956 г. - в запасе. Жил в Киеве. Работал на общественных началах в различных организациях, в т.ч. ДОСААФ.

В 1972 г. был избран членом бюро киевской группы ветеранов войны в Испании.

Так же читайте биографии известных людей:

Иван Журавлев Ivan Zhuravlev

Герой Советского Союза (7.04.40). Награжден тремя орденами Ленина, четырьмя орденами Красного Знамени, орденом Богдана Хмельницкого 1-й степени,..
читать далее →

Иван Зайкин Ivan Zaikin

Зайкин Иван Михайлович - заместитель командира 750-го авиационного полка (3-я авиационная дивизия, Авиация дальнего действия), майор.
читать далее →

Иван Зайцев Ivan Nikolaevich Zaycev

Иван Зайцев - Герой Советского Союза, начальник штаба 209-го гвардейского стрелкового полка (73-я гвардейская стрелковая дивизия, 57-я армия, 3-й..
читать далее →

Иван Зелепукин Ivan Zelepukin

Звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" Ивану Григорьевичу Зелепукину присвоено 10 января 1944 года за..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий