Известные люди

»

Иван Киуру

(Респондент до сих пор говорит по-русски с сильным финским акцентом и грамматическими ошибками).

-Я родился в Ленинградской области, в деревне Бурново. Бурново это такое местоположение, там в текущее время артполигон. И тогда делали артполигон и тогда наши отцы и все [были] высланы оттуда, и там никто в текущий момент не живет. И в текущий момент артполигон там, в Бурново это Всеволожский район. Там испытывают новое оружие, артиллерию. Но после этого царь выслал и платил компенсацию. Мой папа купил обитель в деревне Койву-кюля, в Ленинградской области. Я тогда маленьким был, когда меня выслали, три месяца тогда.

А какого числа вы родились?

-2 сентября 1912 года, там, в Бурново. А опосля все время жил в деревне Койву-кюля. Сельским хозяйством мы занимались. Под Ленинградом были ингермаландцы, откуда-то они приехали в 1600 году туда, в Ленинград. На берегах Невы от Финского залива до Ладожского озера были все ингермаландцы. А следом Петр I строил Ленинград на нашей территории. А после этого ингермаландцы кормили весь Ленинград тогда. Туда возили картошку, молоко всю дорогу. Только молоком мы жили, сельским хозяйством. Ленинград все хватал. А опосля начали колхоз. Ну, сначала была революция. Я ещё помню, мне было 7 лет в 18-м году. Тогда лошадей всех взяли. Отобрали.

А не помните, кто отобрал? Красные или белые?

-Красные, наши. Тогда ещё белые не пришли к нам. А позже в 28-29-м году были отобраны, но оставили одну корову дома и земли мало, чтобы жили мы. Налогу поставили: масло, яйца, мясцо. У кого не было этой коровы, ничего, купи и давай государству. Потом в 30-м году начали [рас]кулачивать. Кто держал [в доме] посторонних людей прислугу или чего-нибудь, более того у кого ничего не было дома, все одинаково [рас]кулачили. Увезли туда, куда-то в Казахстане, не помню, где там. Потом всех принудительно заставили в колхоз топать. Я не стал колхозить. У меня папа поступил в колхоз. Все добро нужно было туда вернуть. Корову одну оставили, а постройки все взяли, только обиталище остался. Работали в колхозе там только палки ставили, ничего не заработали. Остальное государству взяли картошку, все. В 31 году я пошел [на] курсы дорожных десятников, я не стал колхозить. Потом четыре года я работал дорожным десятником под Ленинградом. Дорогу делал. Дорог там не было, было негусто, во все деревни были плохие дороги. Я работал до армии, кадровой службы, до 34 года дорожным десятником. Взяли в армию женатым, в кадровую службу, в Петрозаводск. В Петрозаводске был егерский дивизион, все по-фински. Это с Финляндии командиры были, офицеры все были финны. Там я учился [на] младшего командира. Артиллерия, учебный дивизион.

В егерском батальоне?

-Да, а после этого в 35 году пришла с Ленинградской области 18 дивизия в Карелию, вместо егерского батальона. Всех командиров арестовали, и Совнаркома Гюллинги [Гюллинга], и Ровио был словно бы министр их также арестовали. И опосля я [демо]билизовался и пошел в Ленинград трудиться слесарем на предприятие. Работал там четыре года у меня все документы есть. В 38 году было сокращение поляки, что на заводе работали поляки, финны, литовцы всех сократили, на две недели зарплаты дали вперед. Начальство жалело, не хотели запускать, но этакий распоряжение. А в 37 году всех мужиков арестовали. Даже [тех, кто] в Ленинграде не были ни разу, ничего не знали. Всех арестовали.

В вашем колхозе?

-В колхозе, всех. А в 36 году там чистили финскую рубеж, мы были в 50 километрах от финской границы. Все деревни выслали оттуда, мы остались у самой границы. Куда-то в Россию выслали, не знаю. И до сих пор не знаю, где они. Дома пришлось покинуть, все. Им дали с собой ещё, грузили в вагоны коров и что было добро. Все с собой взяли. А затем в 39 году мобилизация. Всех ингермаландцев взяли в армию. И водители кто. Туда, в финскую войну.

И вас взяли?

-Всех взяли. Я работал в Ленинграде, и взяли в армию.

Расскажите поподробнее, как вы воевали в финскую войну. Когда вас мобилизовали.

-Это было в ноябре, 39 году. Нас собрали в этом месте, в Петрозаводске, оттуда из Ленинграда. И [когда] формировали, комиссар сообщил, что финны начали войну супротив Советского Союза. И позже нас в Новый Петергоф отправили, там одежду всем дали, и на своих двоих пошли туда, в Финляндию. Потом немедленно там сформировали, кто какой специальности, а тогда же немного кого Я в Ленинграде работал шофером, возил хлеб, и разом попал возил комиссара и полковников. Полковник был из штаба армии Потом начальник дивизии был Гречко, последнее время был он министром обороны. Я две недели водил эту Гречку, машины не было. В Ленинград ездили за ним, квартирка там была уголок Литейного и Невского, квартирка на втором этаже, я был там, в его квартире. Потом проворно наши финнов [от границы] отогнали, а опосля была остановка. Линия Маннергейма укрепление шибко большое. Пришлось месяцы стоять на одном месте. Финны стояли там в бункере, а бункер эдакий, что два метра толщиной стены были, железобетонные. Он там был единственный, с пулеметом. Наши кричали За Сталина!, туда с криками, толкали мужиков туда, и всех они убили.

А кто толкал?

-Наши солдаты! Наши солдаты туда пошли в атаку, а финн в бункере стоял и косил, как сенцо.

Вы были водителем, не так ли? А принимали ли участие в боевых действиях? Или наблюдали?

-Я наблюдал только, да узнал. Я же не воевал, я начальника возил. Только позади шли завсегда. Потом месяцы подготовка была.

А в чем она заключалась?

-Оружие туда, и мужиков служивый толкали все больше, чтобы схватить эти укрепления. Потом сквозь месяц и сверху, и снизу, и сломали эти бункера, линию Маннергейма. Это [неразборчиво] местоположение, где были эти сильные бои. Там более того и камня не осталось, так били. Потом пошли дальше, до Выборга мы шли, и битва затем кончилась.

Много пленных финнов было?

-Ни одного пленного не видели. Они взяли ингермаландцев, чтобы соорудить общую Народную армию, а я ни одного финна не видел.

А вы были аккурат в Народной армии? Не в Красной армии?

-Да. Народная вс была сделана. И ждали, что финны придут, тогда совместно соединяемся. А я ни одного финна не видел.

А форма у вас отличалась от красноармейской?

-Нашу форму делали как бывшую польскую форму. Суконные такие, желтые, а не зеленые кители. Очень неплохо кормили, лучше, чем красноармейцев.

А как к вам красноармейцы относились? Хорошо?

-Ну как же! Мы же воевали сообща с ними, только [нас] потому что делали, что финны придут и тогда возьмут а ничего не было этого.

То есть Народная вооруженные силы в боевых действиях по сути дела не участвовала?

-Лыжный батальон уже пошел к передней линии, уже у Ленинграда был, уже у передней линии, а следом был распоряжение, чтобы Народная вс также [должна] шагать на боевое но второй день махаловка кончилась, и так и не пришлось.

А Куусинена вы возили? Или видели?

-Куусинен у нас присягу принимал. Там, в Териоки.

Я что ваша присяга представляла, вы помните?

-Я не помню этого. Вообще в Териоки, Куусинен был он же тут в Петрозаводске был затем.

А Прокконена видели?

-Видел, они же тогда присягу принимал. Они там все были.

А ещё можете что-нибудь про финскую войну поведать? Может, в госпитале вы были, или красноармейцы рассказывали какие-то эпизоды.

-Ты понимаешь, этих красноармейцев туда толкали, они говорили, что только Ленинградская область воюет, а идут дороги полные, всё служивый туда толкают, а назад никого не видишь, чтобы шел. Там весьма непочатый край убили наших красноармейцев. И спросишь: откель? Дальний Восток. А власти говорили, что только Ленинградская область воюет. Многие замерзли, тогда были весьма сильные морозы, 40 градусов морозы. А погано одеты были наши красноармейцы. А нас обеспечили белые шубы дали. У меня полковник был моего роста, которого я возил. И наган [под шубой], и не знали, полковник или водитель. Все смеялись. Тут ещё Мююгинен живет, он тогда также в офицерской столовой был поваром, а я там питался с ними сообща, но он сегодня в плохом состоянии. Потом в августе 40 года демобилизовались, и приехали домой сызнова переселенцы, необходимо жилище вынести в другое местоположение, в Токшево. Я жил в Койву-кюля, а опосля в Токшево, там делали артполигон.

Как деревенька называлась? Койву-кюля?

-Койву-кюля. Это березовая деревня по-русски. Потом я возил в Токшево жилье, там нам дали участок. Полтора года успели [по]существовать, в этом доме.

С родителями?

-Нет, родители были в колхозе, они особняком, в другом колхозе, а я независимо. Потом в Токшево жил я потом финской войны поступил в пожарную команду, там военизированная пожарная команда была в Токшево. Мы жили так же, как военные. Потом как окружили Ленинград, мы попали в окружение. Всех мужиков взяли в армию, а с армии всех выслали на рабочий фронт, в трудовые армии. Они как сидельцы были. А у меня была бронь в пожарке. Меня более того не взяли в армию, но там мы были как бы как военные. Дали паек полкило хлеба, у нас столовая там была, мы не голодали, а остальные сколь там людей [по]гибали. И как оттуда с финской стороны наступали а позже финской войны белорусы пошли туда действовать, на те территории, которые наши взяли все беженцы пришли на Токшево. И все умерли, немного тысяч. У нас в пожарке было мы были в пятнадцати километров от Ленинграда в пожарке были три машины, две лошади, только возили на кладбище, как деревянные чурки. Люди людей ели, собак и кошек никого не было, всё съели. Ничего не было. Ой, сколь погибло. А мы как военные, нам дали паек, как военные, и дома у меня была бульба ещё спрятана. Все воровали. Что видели все воровали. Голод был. Человек лежит примерно канавы, где [от]резан зад, где ногу кушали людей. И одна соседушка, дама у нее было три ребенка дома маленьких, после этого единственный заглотил ныне будет моя очередность, мне есть. Кушали своих детей, эдакий голод был. А опосля из пожарки 25 марта 42 года нам сообщили, что завтра собирайтесь, завтра вас везут, переселяют. А мы не знали, что все финны

А до этого момента какие были ваши основные обязанности? Вы ездили в Ленинград тушить пожары?

-Тут в Ленинграде, и под Ленинградом все сгорело. Круглые сутки бомбил германец. Света не было, все как днем. Все сгорело. И пустил такие бомбы для паники, пустые бочки оттуда пустил вниз, знаешь, как это свистело здорово! Паника такая. Потом пришел сказали нам 25, что завтра собирайтесь. А что составлять? Мы, говорим, ни при каких обстоятельствах не ездили. А можете составлять 30 кг с собой на человека. А у меня ребята Одному было семь месяцев, а второй три года. Два километра туда на станцию, утром пришли готовы ехать.

С детьми и женой?

-Да. Вот я с семьей и попал туда. Отправили туда идите на вокзал туда, Токшинский вокзал. Идем туда, я взял два мешка, белье там, одежа. Ни посуды, ничего не взяли, все оставили. Мебель, все оставили. А мы жили славно под Ленинградом. И пришли туда, поезд уже ждал, а там уже люди некоторые покойники с вещами сидят примерно вокзала. Поезд свойский пришел грузили, а половинка ещё осталась ожидать другого поезда. Не знаем, куда везут. Везли туда, к берегу Ладожского озера. А сквозь Ладожское озерко была сделана стезя, уже когда прорвали блокаду. Воды было навалом, и немало машин туда провалилось. Где там бомбили, и не знали, что влага куда ни кинь.

Это март 42 года?

-26 марта. Вот привезли в Северский как бы так, Северский, я помню Там, за Волховом где-то. И уже черно, подгоняют туда вагон. В вагоне черно, в другом вагоне сделаны скамейки, ещё сверху, второй этаж. Темно. Я сел на скамейки, а супруга скамья над нами была, второй этаж с ребятами туда.

В вагоне?

-В вагоне. В середине вагоне были из бочки сделана печурка, топилась. Темно было, света не было. И поехали не знали куда. Едем, едем. Военные закрывали вагон, где-то остановили, и пустили на улицу, чтобы в туалет. Ну люди уже как мертвые были, никто не стеснялся, тут под вагоном и туалет был женщины, мужчины не отличались. Опять кричат: По вагонам! Опять по вагонам, а военные охраняли, чтобы никто не ушел. Опять закрыли вагоны. В середине был боевой вагон, где была секьюрити. И второй был для покойников. На каждой остановке останавливались покойники туда. А опосля на здоровенный станции покойников оставляли там, на станции. Не знаем, вот кто их убрал. Каждый день в больших вагонах нас кормили, какой-то бульон давали. А у людей, у кого была одежа, ещё меняли в вагонах эту одежу. Ехали от Ленинграда до Иркутской области, станция Белая была. Ровно месяц. 25 апреля мы приехали туда, в Иркутскую область. А вслед за тем вновь лесопильный предприятие был, станция Белая, [неразборчиво наименование завода] лесопильный предприятие был. Нас на месяц туда, действовать. Там были все эти шофера, все кто в армии машины там были две машины старые, спрашивали тотчас, кто водитель. Я говорю, что я водитель. Вот тут две машины, можешь произвести одну машину? Мы думали уже, что тут будем существовать, и совхоз пришел меня разыскивать, второй день на совхозе работал. Я собрал эту одну машину, полуторка была. Возил туда у них подсобное хозяйство было за 30 километров от лесопильного завода, туда все одинаково, чтобы весной там сеять надо Через месяц директива собирайтесь вновь туда, на станцию Белая, километр был. Ну что, полагать необходимо. Меня не пускают нам необходимо шофера. Я говорю: я не останусь, уже мамаша и сестру остались в другом эшелоне. А я с семьей был, там в бараке у меня меньший отпрыск умер уже, простудился, восемь месяцев, тут предали земле, в Сибири. Поехали дальше, вновь идет ныне давали уже пассажирский вагон, не знаю, куда. Везли туда, я не помню километра Макаровка была наименование этого места.

Дальше в Сибирь или назад в Европейскую Россию?

-Нет, дальше, дальше. И говорили, что сейчас ждите баржи идут. По берегу Ангары нас везли. Баржа пришла, корабль привез баржу на баржу грузитесь. Ехали 500 километров по Ангаре, местоположение было [неразборчиво]. Опять на берег выгрузили. Эти старухи и у кого было непочатый край детей вперед, ждали машину. На грузовую машину и туда, в Ушкуту, 200 километров на машине ехать. Опять там, на берегу Лены, у Ушкута, ночевали, и на второй день баржа пришла по Лене, и на барже ехали сколько-то там 16 суток две тысячи километров, град Якутск. Опять остановка на берег, думали, что в настоящее время уже, больше все. Оставили больных в Якутске, а нас заново дальше, на корабль. Поехали вновь 2000 километрах.

Это уже лето было?

-Июнь месяц. Опять туда на баржи, заново сколько-то суток. В общем, приехали на берег Лаптева [так в оригинале] моря, это местоположение было [неразборчиво] мыс. Вышли, надобно на берег ходить а там лед. И был прорублен лед там, куда корабль свозил нас на берег. Еще лед там не растаял, там два метра толщиной лед, там лед ветром гоняет летом. Пришли туда на берег, там единственный лед. Чистый лед, куда на гору поднялись. На льду. Якуты ждут с ружьями [им] говорили, что везут белофиннов, что они людоеды. (смеется). А позже они говорили, что хини, а не финны, что хорошие, хорошие. Увидели, что не едят (смеется). А там два барака только было. Но сейчас что оттуда, с Якутска плоты возят все время пароходы бревна.

Т.е. вас из Ленинграда везли как раз финнов-ингермаландцев?

-Да.

Целый поезд?

-Несколько эшелонов! Там многие остались в Сибири, кто в Сибири остался, тем что надо, а у нас мы как зэки, нас все время военные [охраняли] и всякий месяц отмечались, никуда не уйдешь. А куда там уйдешь, там 4 000 километров, не уйдешь. Пошли на берег чистый лед, и там стали существовать. Два барака было для начальства, позади нас. Во время войны там крайне хорошая рыбка. И центнер рыбы стоит корову. Каждые сто километров делали рыбзавод. Ну стали, раз материалы есть а у нас прежде палатки были и стали дома создавать. А некогда было хорошие дома сооружать, делали, как вагон длинные, поставили раму, и после этого стоймя раскололи эти бревна наполовину и так обшили. А женщины возили эти бревна оттуда с берега. Десять женщин тащили на берег, мужики делали дома.

На себе тащили?

-На себе! Что там, ничего не было. И там взяли 30 сантиметров [под льдом] есть песок таковый, лепили, мазали, как глину. И вот в нашем бараке было 70 джентльмен. В середине был доступ, а будки были как в вагоне, такие скамейки. Каждой семье дали у кого больше семейство одну будку, а у меня было три человека, нас две семьи. Зимой жили в этом бараке, у меня подруга жизни все время вязала, кружева делала целую темное время суток. Свечка не горит, дует куда ни кинь на одеже спали целую зиму. И 11 мужчина умерло в нашем бараке в эту зиму. 70 джентльмен было.

А занимались вы тем, что ловили рыбу?

-Я делал плотником, затем стали дома сооружать. А опосля в 44 году пришли Студебеккера из Америки, два Студебеккера на нашем заводе. У меня шоферов нет, я стал шофером и завгаром [заведующим гаражом].

А другие чем занимались?

-Рыболовством. Рыбу ловили.

Как они ее ловили?

-Сетями, зимой. Я также одну зиму был. Возили туда трактор америкосский Чалмерс, пришел также. И 100 километров на море там в палатке мы жили, на море. Прямо на море. На берегу искали деревянные чурки. Каждое звено были три человека, 25 сетей. Попадает в одну сетку 70 штук [рыб] за темное время суток. И половину сети успеешь обследовать. Потом идешь в палатку ночь проводить, а там темно 14 ноября уже светило заходит, и 28 января только покажется первостепеннный раз. Мы были там, и всякий день оставляли одного мужика, тот, что ищет деревянные чурки, чтобы топить там также круглая печурка из бочки была сделана. И одна дама, которая сварит рыбу, когда рыбаки идут с моря. А море было у каждого звена такие кучи рыбы. Там на море прямо клали. Собаками возили. Собак двенадцать штук [в упряжке] там олени не живут, корма нет. Двенадцать собак возит полтонны рыбы. Возили туда, там было на островах сделаны на льду там лед такие ледники, где хранилась рыбка.

А дикие звери были там?

-Там только белый песец живет. Волки не живут. Еды никакой нет, олени не живут. Только видели белого медведя и моржа. Моржи подымались, и нерпа. Другой раз, как влага уходит, трещина делается. Один морж пришел посредством эту трещину на лед, а следом закрылась, он остался на льду. Целую неделю стреляли его, а он тучный, пуля-дура не убьет его.

Так убили его в конце концов?

-Убили. С толщину пальца эта шкурка. А нерпу там неводом ловят. Вот Мююгинен, швед, тут живет, но он худо слышит. У него попал неводом кидал тащит тонну, кондевка было наименование, ну как селедка, но сильно вкусная! Жирная.

Как называлась?

-Кондевка. Его поставили, когда делали рыболовецкий колхоз, председателем, он там работал. 13 женщин он единственный начальник бригады. Держит огромный хунгаж лодчонка, и четыре женщины гребут, трое кидают невод триста метров длина невода, девять метров вышина, и произвольный раз, как кидаешь, нерпа попадает.

А что вы с ними делали?

-Нерпы? А что с ними. Другой раз берешь, а прочий раз оставишь назад. Тогда не понимали, что там шкурка.

Не использовали шкуру?

-Нет.

В этом рыболовецком совхозе, где вы жили, были одни финны? Или русские также?

-Литовцы, евреи. С Литвы всех богачей туда отправили. А якуты особняком рыбачили и охотились. А после этого америкосский продукт [пришел], и крайне добро кормили. Американские продукты пришли из порта Тикси, слышали? Он там рядом. Вот оттуда пришли эти продукты, машины, все сюда во время войны. Америка все старые продукты отправила нам. 1913 года ещё банка была масла, и ещё сапоги или ботинки такие, также 1913 года, я смотрел (смеется).

Внутри коллектива, в колхозе, какие были отношения? Если там было как собак нерезаных национальностей евреи, литовцы, как вы между собой общались?

-А так, как с другими. Мы как одна семейство были. Они так же были высланы, как мы.

А на каком языке общались? На русском?

-На русском, а между собой они по-литовски говорили.

А браки были? Возникали какие-то отношения?

-Нет, этого не было.

А дети рождались?

-Первое время не стало, а вслед за тем начали уже И в 44 году уже школу открыли, сельскую школу. Был у нас преподаватель, с нами, и он был там учителем.

Он все предметы преподавал единственный?

-Все. Было четыре класса, и в одном классе они все сидели, и там предметы все давали.

А доктор у вас был?

-И доктор был.

С самого начала? Или вслед за тем уже?

-Нет, с самого начала. Тоже с переселенцев, как мы. С средней полосы России. Там же все попали и коммунисты, все одинаково, если ты национальности финн. Так же я туда попал.

А как над вами надзирали?

-Сперва нехорошо шибко. Пришли к директору жалиться, вот так и так, оттого что нас прежде весьма непочатый край помирало людей. У нас два мужика делают гробы всякий день. [Слова директора:] А это вас везли сюда помирать.

Так и сказал?

-Да. А позже, последние уже поняли, добро относились. А затем в порт Тикси кто самовольно уехал, судили. Потому что мы под комендантом любой месяц пришлось у местного командира отмечаться, что никуда не ушел. А куда ты уйдешь 4 000 километров.

А с якутами вы общались?

-Якуты рядом рыбачили. Потом я говорю: хорошие мужики были.

Помогали вам?

-Да. Не боялись уже, что съедят. Якуты же культуру видели только, там же они только оленьи шкуры, заячьи, песец Одежи были, одеяла все были оленьи шкуры. А опосля меня отправили крайний раз в прочий рыбзавод главным механиком. Тоже не было специалистом. Полтора года я там работал.

Это в конце войны уже?

-Позже уже. Война закончилась в 45, а я только в 51 году освободился.

Т.е. местоположение работы вы поменяли уже после этого войны?

-После войны, да. На прочий рыбзавод отправили меня.

Там также были нерусские?

-Те же наши люди, то же самое. А потом машины как пришли, меня отправили возить рыбу туда, чтобы когда лед тает, чтобы не унесло рыбу. Поехали мы туда, 100 километров, на Студебеккерах. Семь бочек бензина [по]грузили на это. А в машине лебедки были, там же нет дороги. А где снег, если остановился таковый жесткий, что машину держал вольно. Поехали, 15 километров осталось Там шеф, помощник директора был, мы боялись 14 ноября мы поехали Думали, что [если] лед провалится, и тогда позволительно сигать. И 12 собак было там, в машине, и помощник директора, и со мной сидело два человека. Все время была ворота открыта с их стороны, с правой стороны. Едем туда, осталось 15 километров. А там местами острова были. Около острова едем провалилась агрегатина. Я не могу вылезти, а остальные все в воду прыгнули, а у меня рычагов хоть отбавляй там была и лебедка, и передние, и повышенные скорости. Моя край прижала ворота. Смотрю дальше не идет. Десять сантиметров провалилась. А внизу был лед. Там соленая влага в море, когда прилив он гонит воду, хоть отбавляй воды из моря, а тут не успела застыть, и в тот самый лед провалилась. Там близко рыбачили якуты, и свойский управляющий, туда, водитель и помощник его туда к ним спать. Они сели на нарты и уехали туда, где рыбаки. На второй день приехал директор: что будем с машиной действовать? Восемь дней была агрегатина там. Мотор и все в воде. А я открыл радиатор, сколь не в воде было, туда налил бензин и зажег, чтобы не замерз радиатор. Восемь дней так было, затем вызвали вторую машину. Тот привез бревна, лебедку, мужиков дали бригаду. Те долбили эту машину. Она уже замерзла всецело. Долбили подняли. Что будем работать с машиной? А дров нет, ничего нет. Я говорю директору а там телефона нет, по рации все давали если не жалеете бензину, так мы сделаем. [Слова директора:] Если сможете свершить давайте, бензину сколь угодно. Американский бензин был, 50литровые бочки. Помощники дали нам брезент, закрыли машину всецело. И сами рядом с машиной дали другую палатку ни печки, ничего. 11 дней мы с этим мужиком [напарником] спали прямо на льду. Что одето было заячьи комбинезоны. Ни печки, ни чая, ничего. Только сухие продукты.

Это был ноябрь?

-Ноябрь.

А год какой?

-Сорок четвертый. И мы всякий день сидим там под машиной, в американское масло трехлитровые банки пустые нальем бензину и под мотором зажигаем тот самый бензин, влага образуется, выпускает. Полуоси сняли, все. И вот 11 дней мы это делали. И позже сообщили, что агрегатина готова, нужно аккумулятор зарядить. Тогда более того Америка была на шестивольтовых аккумуляторах. Аккумуляторы сели. Зарядили, принесли, завели и поехали туда, к рыбакам. Они никто не узнал, кто они прокоптились дымом. Одежа вся как корка. И возили рыбу, приехали домой мне дали америкосский [неразборчиво] для костюма, материал. И за доблестный работа медаль. За это занятие. А затем, когда меня командировали на прочий рыбзавод, это уже на берегу Лены было, а мой на море был, триста километров дальше. На берегу Лены, там было пять катеров, и барж было немного, и электростанция но электростанция не работала. Я принял это все, две машины также было. Принял все, стал ремонтировать электростанцию, стал трудиться. Катера единственный пришел сильно пожилой, из Якутска, с капитального ремонта. Сказали: каждой весной тут поднимается влага, как лед пойдет 1518 метров. Надо быть готовым весной. Зимой ремонтировали баржи, поднимали. А так стремительно пошел лед, слышим, что уже скрипит все.

А год какой?

-Это было уже в 49 году. И опосля проворно завели катера, что ни на есть здоровенный катерок был Полиндра. Тот взял на буксир баржи, и в протоку, за 10 километров, надобно туда известия, там тихое местоположение. Как же тот самый катерок попал на лед тот, что с капиталки пришел, и порвал все веревки и буксиры и пошел на море. Мы стремительно увели все остальные [баржи] в протоку, и в здоровущий катерок, и догонять. А там осталось три человека сообща с этим катером. Это Арви Сакса, он тут жил, в текущий момент умер. Он был мотористом. И Муттер Матвей был там старшиной. Он сегодня уехал в Финляндию, не знаю в текущий момент, живет или нет. И догоняем, догоняем этим катером Полиндра называется, он одноцилиндровый, но крайне дюжий катерок. Догнали. Туда положили доски на лед и [вы]тащили мужиков с катера. А катерок до сих пор там.

Не спасли?

-Катер нет, а мужиков спасли. Вот Сакса Арви тут жил, из Чалны. В прошлом году он умер. Он ещё младой был.

А ваша семейство все время с вами переезжала?

-Ну, я с семьей и попал в блокаду. Когда была блокада, я с семьей остался. И не взяли в трудовую армию, потому что что я работал в военизированной пожарной команде, там и жили 22 человека нас было.

Там, в Сибири, у вас единственный сынуля погиб?

-Да, а единственный остался, и две дочки ещё там родились.

Уже затем войны?

-После войны. В 46 году, это старшая она умерла, она была врачом, а вторая в 50 году родилась. А наследник попал опосля тут в аварию, в 25 лет умер.

(запись окончания беседа (рядом 10 минут) была утеряна из-за сбоя в сети (завис ноутбук), а аккумуляторы на диктофоне к тому времени уже сели).

Респондент вспомнил о случае, произошедшем весной 1945 года. Из рыбзавода рыбакам, находившимся на островах в океане, был послан по льду грузовик с продовольствием. В назначенное время он не вернулся, и за ним был послан второй грузовик с респондентом за рулем и приставленным к нему для надзора коммунистом, отвечавшем на рыбзаводе за идеологическую работу. Они нашли грузовик недалече от одного из островов: шофер боялся шуги, которую гнал со стороны океана ветер, и не ехал дальше. Партработник заставил водителя первого грузовика везти продовольствие дальше, респондент на втором грузовике сопровождал их для страховки. Они отвезли рыбакам продовольствие, но на обратном пути оба грузовика завязнули в шуге у одного из островов. Тогда респондент с помощью лебедки вытащил оба грузовика на остров. Шуга (мешанина льда с водой) к тому времени поднялась до того, что доставала человеку до пояса. К тому времени, когда водители вытащили грузовик на остров, они увидели, что со стороны материка кто-то пробирается к острову по поясок в шуге. Оказывается, в рыбзавод прислали радиограмму с сообщением, что ветер гонит со стороны океана новую волну шуги, и они должны бросить грузовики на острове и выбираться вплавь. Уровень шуги был в такой степени высоким, что дядя, посланный к ним с сообщением на собачей упряжке, был вынужден покинуть собак на берегу и продираться к ним пешкодралом. Так как партиец был в возрасте и к тому времени, как они начали выбираться на берег, был не в состоянии топать, то водители грузовиков соорудили из подручного материала шесты и на плечах три километра несли его на берег по поясок в шуге. По воспоминанию респондента, для здоровья это прошло сравнительно безболезненно, т. к. и он, и второй шофер были здоровыми мужиками. Грузовики вывозили с острова катером уже летом.

Так же читайте биографии известных людей:

Иван Панфилов Ivan Panfilov

Сын актрисы Инны Чуриковой и режиссера Глеба Панфилова открыл заведение "Дети солнца" в Переделкине.
читать далее →

Иван Саутов Ivan Sautov

Иван Петрович Саутов вот уже 17 лет возглавляет музей-заповедник Царское Село, один из самых знаменитых, посещаемых, любимых питерцами и гостями..
читать далее →

Иван Седунов Ivan Sedunov

В 1701-м от причала Николо-Корельского монастыря на побережье Белого моря (ныне Северодвинск, Архангельская область) отошла рыбацкая лодья...
читать далее →

Иван Степанов Ivan Stepanov

Как началась война меня направили туда. Дальше пошли с Пряжи в поселок Алевка, это на берегу Сямозера. С Алевки нас повели уже дальше в Ведлозеро. С..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий