Известные люди

»

Иван Павлов

Иван Фомич Павлов родился в семье крестьянина. По национальности российский. Член КПСС с 1943 года. В Советской Армии с 1940 года. В 1942 году окончил Чкаловскую военно-авиационную школу пилотов.

После войны гвардии майор И. Ф. Павлов окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. Командовал авиаполком. 12 октября 1950 года, выполняя важное служебное поручение, Иван Фомич Павлов погиб. Его имя навечно занесено в списки 6-го гвардейского штурмового авиационного полка.

Подполковник стоял за спиной телеграфистки и читал выстукиваемые телетайпом слова. По мере того как удлинялась лента, физиономия его принимало все больше задумчивое выражение. Оторвав на миг воззрение от аппарата, он дал предписание находящемуся в этом месте же начальнику штаба:

Срочно начать Павлова.

Телетайп звякнул, подтвердив завершение сеанса своей работы, и в землянке традиционном боевом КП штурмового авиационного полка наступила непривычная для этого помещения безмятежность. Подполковник, поглаживая пунктуально подстриженную бородку, как делал это просто в минуты, когда его обуревали беспокойные мысли, шагнул за тесовую, пахнущую смолой перегородку. Там был его кабинет небольшая комнатушка, половину которой занимал топчан, служивший командиру вместе с тем и ложем для отдыха и скамейкой, да столик из тех же, что и перегородка, малость обтесанных досок.

Вот неплохо, комиссар, что вы в этом месте, сказал подполковник, увидев сидящего за столом своего заместителя по политчасти. Получено шибко важное поручение. В районе станции Рудня действует вражеский бронепоезд, огневыми налетами он не дает покоя нашей стрелковой бригаде, обстреливая ее позиции. Летали наши соседи, и не раз, но безрезультатно. Есть потери.

Ну что ж, Павлова надобно отправить, догадываясь, к чему идет разговорчик, сказал политработник.

Согласен, заметил подполковник, да вот и он сам.

На пороге появился Павлов, высокий офицер в летном комбинезоне. Почти до самых колен его спускался большущий целлулоидный планшет, укрепленный на длинном узеньком ремешке, перекинутом сквозь плечо. Возле планшета висел и пристегнутый шлемофон с ларингами. Суконная пилотка с маленькой зеленоватой звездочкой была надвинута на просторный лоб.

Павлов приложил руку к пилотке и хотел уже рапортовать о своем прибытии, но подполковник шагнул ему навстречу. Летчики обменялись рукопожатием.

Прошу к карте, сказал начальник, далее, изложив боевую задачу, взглянул на часы.

Сколько времени понадобится вам на подготовку?

Через 30 минут могу взмыть.

Хорошо. Главное внезапность удара. Маневр уточните с летчиками. Есть у вас ко мне вопросы?

Нет. Все ясно, друг начальник!

Павлов выудил из своего целлулоидного планшета двухкилометровку, проложил на ней путь, сделал необходимые расчеты и одним духом вышел из землянки.

Вот таких бы, комиссар, ведущих нам с тобой побольше, мы бы и горы с ними свернули, сказал начальник, посмотрев следом летчику.

Они вышли из землянки, и перед ними, как на ладони, открылся знакомый фронтовой аэровокзал. На опушке леса, сливаясь с фоном местности, стояли темно-зеленые, немножко сгорбленные штурмовики. Механики уже сняли с самолетов маскировку, и крылатые броневики казались в тот самый миг ещё больше могучими. Взревел двигатель, за ним прочий, третий. На аэродроме началась боевая существование.

С КП вышел босс штаба.

Товарищ начальник, Павлов просит дозволение на вылет.

Разрешайте и доложите в штаб воздушной армии о времени взлета.

Хлопнул глуховатый выстрел. Зеленая ракета, описав полукруг в воздухе, дала располагать информацией об очередном вылете самолетов на боевое поручение. И тут же единственный за другим из кустов к старту потянулись шесть ильюшиных. Эту павловскую шестерку знали не только тут, на аэродроме, но и на переднем крае нашей обороны. Когда невысоко над землей, над траншеями наших войск с грохотом проносились в плотном строю Павлов и его ведомые, советская пехота смело шла в атаку. Солдаты знали, что пулеметы, минометы и пушки противника будут подавлены, а вражеские автоматчики прижаты к земле. Недаром штурмовиков, надежно поддерживавших наземные войска, звали в ту пору воздушной пехотой.

На тот самый раз поручение было в особенности сложным. Еще на земле, получив метеосводку и сведения о противовоздушной обороне противника, гвардии капитан Павлов настойчиво искал наиболее рациональное заключение задачи. Ведя группу к цели, он продолжал раздумывать, как лучше ошарашить ее. Лететь под нижней кромкой облаков было неразумно. Ведущий знал по опыту: неприятель уже наверно пристрелялся к этой высоте. В другом случае Павлов попытался бы для внезапности налета применять складки местности, но сейчас и это совершить невозможно: подходы к цели со всех сторон открыты, вблизи железнодорожного полотна нет ни лесных массивов, ни оврагов. Хорошо бы штурмовать бронепоезд со стороны солнца, но в данный миг и этакий тактический вариант неприемлем: погода пасмурная. Стоял сентябрь 1943 года. Осеннее небосклон неприветливо хмурилось. И Павлов решил: за немного километров до цели спрятаться в облаках и вылезти из них над самым объектом. Первую атаку причинить по той платформе, на которой установлены зенитные пушки и пулеметы. Тогда больше безопасно штурмовать и сам бронепоезд.

Этот тактический проект Павлов изложил ещё на земле ведомым. Тогда же договорились о всех деталях выполнения задания. Но одно занятие создавать планы там, на аэродроме, другое осуществить их тут, над полем боя. И все же Павлов не изменил решения. Он был уверен и в себе, и в своих ведомых.

В облака! скомандовал ведущий.

Молочная пелена окутала кабину. Павлов уже не видел своих ведомых. Однако он чувствовал, знал, что товарищи летят рядом, на своих местах, в строгом боевом порядке правом пеленге.

При подходе к цели Павлов отдал по радио приказ: вылезать из облаков и штурмовать врага. Ведущий первым перевел свою машину на понижение. Вынырнув из облаков, он тут же заметил бронепоезд. Вот и платформа, с которой вверх направлены стволы зенитных орудий. На выводе самолета из планирования начальник сбросил бомбы. За Павловым шли в атаку его ведомые Детинин, Афанасьев, Смирнов...

Удар был в такой степени внезапным, что неприятель не успел изготовить ни одного выстрела по самолетам. Еще штурмовая вылазка штурмовики обрушили бомбы на весь состав бронепоезда. Паровоз окутался белым облаком пара: взрывчатка угодила в сердце бронепоезда в котел локомотива.

Земляки, финал чугунной черепахе пришел! услышал Павлов в наушниках веселый звук Виталия Детинина.

Командир знал, что эти слова летчика обращены к Сергею Афанасьеву и Анатолию Смирнову. Здесь, в небе Смоленщины, земляки-ярославцы Детинин, Афанасьев и Смирнов защищали свой близкий край. Павлов любил этих смелых летчиков и приподнято ценил крепкую боевую дружбу между ними. Силу этакий дружбы Павлов испытал на себе. Однажды минувшей зимой он, ещё будучи командиром звена, полетел на разведку со старшим сержантом Афанасьевым. Комсомолец Афанасьев, в то время ещё младой пилот, совершал седьмой боевой вылет.

Если на нас нападут мессеры, выходи вперед, сказал ему Павлов, Я сам буду защищаться и прикрывать тебя.

Павлов не невзначай предупредил своего напарника о возможной встрече с вражескими истребителями. Он знал, что на участок фронта, где ему с Афанасьевым предстояло новости разведку, прибыли опытные фашистские летчики из группы Бриллиантовая молодежь. Павлов встречался с ними в небе Ржева и сразил одного из них.

Предостережение было не напрасным. На маршруте разведчиков перехватили мессершмитты.

Афанасьев, прибавь газ и выходи вперед! скомандовал Павлов. Буду прикрывать.

Но Афанасьев молчал и продолжал ступать за командиром.

Почему не выполняешь мою команду? повысил звук ведущий.

Опять безмолвие.

Должно быть, нарушена связь, подумал Павлов, но потому как мы с ним ещё перед полетом обо всем договорились. Почему же он не выполняет моих указаний?

Оглянувшись, Павлов увидел, как ведомый выбил из-под хвоста его машины подкравшийся для атаки позади вражеский истребитель. Самолет Афанасьева делал резкие маневры, увертываясь от мессершмиттов и в то же время не подпуская их к самолету командира.

Когда разведчики вернулись на свой аэровокзал, Павлов направился к самолету Афанасьева, чтобы хорошенько отчитать ведомого за недисциплинированность. Около кабины штурмовика он увидел хлопочущих механиков и понял, что с летчиком что-то случилось. Подбежав, Павлов заглянул в открытые шторки кабины. Приборная доска была окровавлена...

Вечером Павлов навестил в лазарете раненого товарища. Летчик потерял полно крови и, посадив авиалайнер, лишился сознания. В его левой руке было обнаружено полно осколков.

Увидев командира, Афанасьев повинно опустил глаза.

Вы уж не сердитесь на меня, посредством силу вымолвил он. Не мог я подставить вас под жар истребителей. Они же, как псы, набросились бы на вас. Побоялся, что собьют. Думал, увернусь от них, отобьюсь, но, видно, опыта не хватило, не сумел как следует сманеврировать...

Да нет, маневрировал ты великолепно, сказал взволнованный дружескими словами Афанасьева начальник. А вот указания старшего не выполняешь это сильно скверно! И я говорю это не только как начальник, а и как товарищ.

Ржевская операция вошла славной боевой страницей в биографию Павлова. Именно в этом месте, в небе Ржева, начиналась его фронтовая молодость. Многие летчики, под водительством которых получал он первую боевую закалку, не возвратились на аэровокзал позже штурмовки объектов в этом весьма укрепленном врагом районе. Огромное численность зениток оберегало Ржев от налетов нашей авиации. Начиная с высоты 200 и до 1200 1300 метров гитлеровцы, казалось, насквозь простреливали воздушное пространство. В ржевском небе Павлов овладел искусством противозенитного маневра и тактикой боев с истребителями.

В дни, когда развернулись бои за Великие Луки, в гвардейский полк прибыло молодое пополнение летчиков. В подчинение к Павлову пришли тогда два брата Смирновых Анатолий и Николай. Братцы-ярославцы называл их подчас в шутку Иван Фомич. Он приметил в новичках настоящую летную жилку. Их полностью поглотила боевая служба.

Вспоминается, как на седьмом боевом вылете старшой Смирнов Анатолий повел младшего на свободную охоту.

Застопорили движение двух вражеских эшелонов на разъезде, доложил ведущий по возвращении из полета.

Несмотря на запоздалый час, начальник решил отправить следом Смирновых мощную группу штурмовиков: не хотелось выпустить такую заманчивую мишень. В воздух поднялись сейчас летчики второй эскадрильи Виктор Феофанов, Федор Калугин, Александр Алейников, Василий Тарелкин... Действительно, в результате того, что братья вывели из строя паровозы, эшелоны с техникой не смогли оставить разъезд. И наши летчики, воспользовавшись созданной пробкой, нанесли врагу сокрушительный потрясение.

Много боевых вылетов следом этой памятной охоты совершили затем братья Смирновы. Но битва есть битва. Она не влетает без жертв. Случилось так, что с одного из боевых заданий не вернулся Коля. Тяжело переживали эту утрату вся эскадрилья, весь полк. Анатолий, разумеется, больше других.

Не горюй, Толя, говорил Иван Фомич старшему Смирнову. Давай разыскивать утешение в том, чтобы в десятки раз сильнее отомстить за Николая фашистам.

На следующий день сослуживцы увидели на фюзеляже самолета Анатолия Смирнова слова: За Николая. Штурмовик-мститель всей мощью огня яростно обрушивался на вражеские позиции, громил штабы и переправы, уничтожал живую силу и технику на дорогах, железнодорожных магистралях, в местах их скопления.

А опосля в полку фиксировалось одно примечательное событие. На полевом аэродроме в торжественной обстановке представители далекого казахстанского города Кустаная вручали своему знатному земляку Павлову новенькие самолеты илы, построенные на собранные средства трудящихся.

Именную машину с надписью во весь борт получил в презент начальник эскадрильи. Другие штурмовики были переданы лучшему звену подразделения, которое возглавлял тогда Анатолий Смирнов.

Ну, товарищ, на машинах моих земляков ты сможешь сражаться так, что фашисты и шварце тод ( черная смерть) прокричать не успеют, сказал гвардии капитан Анатолию Смирнову, поздравляя его с получением грозного оружия.

До конца войны Анатолий Смирнов успел сделать свыше двухсот боевых вылетов. Родина удостоила его высокого звания Героя Советского Союза.

Павлов весьма ценил и уважал и других земляков Смирнова, служивших под его началом, Сергея Афанасьева, Виталия Детинина и Николая Петрова. По случайному стечению обстоятельств попали ярославские ребята в одну эскадрилью. Но ни чуточки не ненароком составляли они в ней основное боевое ядро. Сослуживцы видели в них образец для подражания. Мужественно и отважно сражались они с врагом. И все они были для Павлова хорошими помощниками, надежной опорой.

Да, высокой боевой спайкой отличалась всю дорогу первая эскадрилья.

Кто добро знал фронтовую существование летчиков, тому без труда разобраться их взаимоотношения. Летчики стабильно находились товарищ у друга на глазах на аэродроме, в бою, на отдыхе. Жили они как правило в ближайшей к аэродрому деревне. Деревянный топчан-койка, соломенный матрац, соломенная подушечка, одеяльце из шинельного сукна в равной мере служили постелью и летчику, и командиру. Часто спали они совместно, на общих нарах, бок о бок.

Со стороны могло глядеться, что в таковый обстановке каждая граница между командиром и подчиненными стирается. На самом деле эта незримая граница вечно оставалась, и летчики ни в жизнь ее не переступали. Слово Павлова было для каждого законом. Если кто-либо из летчиков поступал не так, как положено (чего, уместно сказать, без малого не случалось), товарищи говорили ему:

Ты что это? Разве не знаешь, что начальник не потерпит такого отношения к службе? Или:

А как посмотрит на это гвардии капитан Павлов?

Эскадрилья отважных так звали в прославленном авиационном полку дружный коллектив, во главе которого стоял младой офицер Павлов. Сложные задачи просто выпадали на его долю. Особенным напряжением отличалась боевая служба летчиков-штурмовиков в отрезок времени стремительного наступления советских войск 1-го Прибалтийского фронта. Это была самая горячая пора и для эскадрильи отважных. Сидя под плоскостью самолета, Павлов чуть-чуть успевал проложить свежеиспеченный путь, как с КП уже взлетала очередная ракета знак нового вылета. Павлов скоро залезал в кабину и уходил в воздух в четвертый или пятый раз за день.

Линия боевого соприкосновения наших и вражеских войск менялась в ту пору по нескольку раз в сутки. От летчиков-штурмовиков требовалась особая пунктуальность и мастерство, чтобы по ошибке не садануть по своим.

Как-то Павлов со своей группой находился в воздухе и приближался уже к цели, когда наши передовые части выбили гитлеровцев из населенного пункта, на тот, что должны были изготовить налет ведомые им штурмовики. Командир пехотного полка, следя за развернувшимися событиями с наблюдательного пункта, забеспокоился:

Как бы самолеты не ударили по нашим, сказал он представителю авиационного соединения.

Не волнуйтесь, друг полковник, ответил тот смирно. Я держу связь по радио с командиром группы штурмовиков. Ведет ее Павлов.

Полковник с облегчением вздохнул: хотя он ни разу не видел этого летчика, но страсть сколько слышал о его высоком мастерстве и сам наблюдал с земли его меткие удары по врагу.

Командир наземной части внимательно следил в бинокль за противником, которого только что выбили из населенного пункта. Гитлеровцы зацепились за крутой скат оврага и решили застопорить тут продвижение наших войск. Особенно настойчиво они держались за кирпичное сооружение на краю оврага.

Кажется, пушки устанавливают, закрепиться хотят, сказал начальник представителю авиации. Сможете ли навести свои штурмовики на это красное сооружение? Вот бы добро в текущее время по нему стукнуть!

Будьте спокойны, Павлов его обработает! Через минуту полторы Павлов, подходя к цели, радировал станции наведения:

Вас понял. Бью по кирпичной постройке на западной стороне оврага.

Он основополагающий, грубо спланировал на мишень. Сильный взрыв сразил воздух. За ведущим последовали ведомые. На месте красного здания остались только бесформенные груды кирпича. Под обломками были похоронены и вражеские пушки.

Уходя от цели, Павлов услышал по радио:

Работали великолепно! Благодарим за хорошую поддержку!

Благодарность земли, горячее благодарю пехотинцев что может быть приятнее для штурмовика! А таких благодарностей Павлов получал несть числа.

Мне, автору этих строк, самому не раз доводилось летать с Павловым в качестве воздушного стрелка и чуять эти восторженные отзывы земли о его работе.

Молодцы! Молодцы, горбатые! раздавалось обыкновенно в наушниках шлемофона, когда наша группа, отштурмовавшись, покидала поле боя. С какой-то необычайной любовью произносилось это словечко горбатые. Ведь в штурмовиках солдаты земли видели всю дорогу своих надежных и верных помощников.

И, более того сидя в задней кабине спиной к летчику, разрешается было почуять и ощутить, какими умелыми руками управляется бронированная крылатая агрегатина, с каким энергичным маневром, с какой дерзостью обрушивается она на позиции врага! Павлов был настоящим мастером штурмовых ударов и неотразимых атак.

Любил я в годы войны случаться в эскадрилье Павлова! Все мне в ней нравилось. Чудесный народонаселение. Люди с каким-то особым уважением и симпатией относились и к самому командиру, и приятель к другу.

Впрочем, Павлова я помню не только командиром. Он пришел к нам в гвардейский полк сержантом, застенчивым двадцатилетним юношей с мягкой, добродушной улыбкой. У него, как и его сверстников, была самая обычная, простая жизнеописание. Отчетливо вспомнилась она мне в апрельские дни 1961 года, когда свойский совдеповский дядя первым в мире шагнул в космическое пространство. Поразительное сходство у нашего знатного однополчанина с нашим первым космонавтом в жизненных путях и дорогах. Учился Иван Павлов в индустриальном техникуме, как и начальный космонавт, и так же, свернув по окончании занятий конспекты по литейному делу, спешил в прочий финал города на летное поле к самолету. Хотел и он, как и Юрий Гагарин, быть металлургом, но увлекла его своей романтикой, как и юношу из Гжатска, летная специальность. Юрий Гагарин в первый раз стартовал в небосвод на учебном самолете с аэродрома Оренбургского военно-авиационного училища. Отсюда уходил в свой первостепеннный полет, но несколькими годами раньше, и Иван Павлов. И так же трагически, в расцвете творческих сил, оборвалась существование знатного летчика, как и у всемирно известного космонавта. Смерть подстерегла его не на поле боя, а в мирной обстановке при выполнении служебных обязанностей.

Боевая характеристика летчика слагается типично из двух понятий. Если он истребитель, то о нем говорят: он сшиб столько-то самолетов; если он штурмовик или бомбардировщик, то называют цифру совершенных им вылетов. Этих слов совершенно довольно, чтобы человеку, искушенному в делах авиации, в полной мере представить заслуги воздушного бойца.

На счету Ивана Фомича Павлова 250 штурмовок. Легко проговорить 250! Сколько сил, воли и энергии требуется показать штурмовику при выполнении задания! Сколько опасности и риска таит в себе произвольный боевой вылет!

И, пожалуй, вдвойне сложна и трудна образ ведущего.

Да, Павлов был ведущим в полном смысле этого слова. Он не только летал неизменно во главе малых и больших групп самолетов. Он неизменно первым шагал и по земле в шеренге смелых и отважных. Он будто и сегодня находится в строю.

Подвиги героя бессмертны. Образ ведущего ведет.

Так же читайте биографии известных людей:

Иван Паньков Ivan Pankov

Гвардии сержант И. К. Паньков в ходе артиллерийской подготовки при прорыве обороны противника на реке Свирь в районе горлда Лодейное Поле (..
читать далее →

Иван Полбин Ivan Polbin

В годы Великой Отечественной войны командовал авиационным полком, а затем авиационными дивизией и корпусом. 23 ноября 1942 года И. С. Полбину было..
читать далее →

Иван Проскуров Ivan Proskurov

Герой Советского Союза (27.06.37). Награжден орденами Ленина, Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, медалью ХХ лет РККА.
читать далее →

Иван Пятыхин Ivan Piatiuhin

Герой Советского Союза (7.02.40). Награжден двумя орденами Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Кутузова 2-й степени, медалями,..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий