Известные люди

»

Константин Кавелин

Кавелин, Константин Дмитриевич - прославленный сочинитель, юрист, психолог, этнограф и социальный участник, родился 4 ноября 1818 г., умер 3 мая 1885 г. Первоначальное образование получил дома. В 1834 г. для приготовления к поступлению в Московский вуз были приглашены учителя: К.А. Коссович, Мертраль и В.Г. БелинскийБелинский успел пробудить в голове юноши единый строй умственных и нравственных вопросов и учил его критически относиться к окружающей реальности, укрепляя в нем природную пытливость ума. В 1835 г. Кавелин поступил на первое отделение философского факультета, но в ноябре того же года перешел на юридический факультет. В это время начали уяснять текст лекции Редкин, Крылов, Крюков, Чивилев и другие. У них-то и пришлось обучаться Кавелину и его сверстникам, образовавшим зернышко той благородной группы мыслителей и общественных деятелей, которая известна под именем "людей сороковых годов". Из товарищей Кавелин ближе сошелся с братьями Елагиными, Валуевым и П.В. Киреевским и получил, благодаря им, доступ в Елагинский писательский салон. В 1839 г. Кавелин окончил вектор движения, получив золотую медаль за сочинение: "О римском владении". Это была первая его служба, появившаяся в печати в 1841 г. В 1841 г. он сдал экзамен на магистра гражданского права. В Петербурге Кавелин снова сошелся с Белинским и сблизился с кружком молодых людей - Тютчевым, Кульчицким, Панаевым, Тургеневыми В. Боткиным По защите диссертации на уровень магистра гражданского права: "Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в отрезок времени времени от Уложения до Учреждения о губерниях" Кавелин назначен был в 1844 г. исполняющим место адъюнкта по кафедре истории русского законодательства в Московском университете. Через год ему поручено было, сверх того, читка лекций о русских государственных и губернских учреждениях и законах о состояниях. Его воодушевленные, яркие и изысканные лекции производили на слушателей неотразимое ощущение. Впервые русские студенты услышали изображение древнерусского родового быта, появления на этой почве древних юридических институтов и постепенного их вырождения. Кавелин начальный построил и периодизацию русской истории не по внешним событиям, а по изменениям внутреннего строя жизни: родовой быт сменен вотчинным, а тот самый финальный уступил местоположение государственному, в котором персона вырабатывает мало-помалу близкое содержание. Его вектор движения был первым опытом стройно построенной философии русской истории и тот самый свой навык он конспективно изложил в статье: "Взгляд на юридический быт древней Руси" ("Современник", 1847). Но весной 1848 г. Кавелин должен был покинуть Московский вуз, вследствие резкого столкновения с профессором Крыловым. Он переехал в Петербург. Сначала он поступил в министерство внутренних дел редактором "городского отделения" в хозяйственном департаменте, но быстро (1850) перешел начальником учебного отделения в штаб военно-учебных заведений, а в 1853 г. - начальником отделения в канцелярию комитета министров, оставаясь членом учебного комитета военно-учебных заведений. Вскоре наступила пора великих реформ. В проведении последних Кавелину не пришлось принимать официального участия, но благотворное воздействие его на судьбу некоторых из них, в особенности крестьянской реорганизации, не подлежит сомнению. Больше всего помогло сближению Кавелина с людьми, преданными идее освобождения крестьян, составленная им в марте 1855 г. и ходившая по рукам, в рукописи, записка по крестьянскому делу. В ней проводился воззрение об освобождении крестьян с землей и о выкупе ими надела в достояние - воззрение, в то время считавшийся радикальным и разделявшийся только немногими. Благодаря этой записке Кавелин сблизился с Самариным, Н. А. и Дм. А. Милютиными и получил доступ ко двору великой княгини Елены Павловны. Выдающаяся талантливость, огромное личное обаяние, искренняя и убежденная речь и в этом месте подчиняли собеседников влиянию Кавелина, а из их среды нескольким пришлось стоять крайне рядом к делу перестройки. На Кавелина, между прочим, возложена была выработка положения для крестьян великой княгини в имении Карлово Полтавской губернии

. В отрезок времени 1848 - 1857 годы он напечатал в журналах "Современник" и "Отечественные записки" весь строй критических статей по истории, этнографии и правоведению. Эти статьи Кавелина составили без малого три тома в собрании его сочинений. В 1857 г. Кавелин был приглашен на кафедру гражданского права в Петербургский вуз и в то же время получил поручение преподавать правоведение наследнику престола, великому князю Николаю Александровичу. Последнее, и все-таки, продолжалось кратковременно. Когда в 1858 г. периодическим изданиям разрешено было трогать крестьянского вопроса, то в "Современнике" ( 4), в статье "О новых условиях сельского быта", помещено было извлечение из вышеупомянутой "записки" Кавелина об освобождении крестьян. На эту статью обращено было чуткость, и в одном из заседаний совета министров самодержец выразил неудовольствие по поводу назначения Кавелина преподавателем наследника. Кавелину пришлось бросить придворную службу, но он сберег кафедру в университете. В конце 1861 г., позже известных волнений в Петербургском университете, Кавелин, совместно с товарищами по профессуре - А.Н. Пыпиным, М.М. Стасюлевичем и Б.И. Утиным - оставил вуз. А.В. Головин в начале 1862 г. командировал Кавелина за рубеж, для изучения положения западноевропейских университетов. Представленные им отчеты о положении французских, швейцарских и германских университетов послужили отчасти материалом для реорганизации университетов в 1863 г. В 1864 г. он поступил на службу юрисконсультом в министерство финансов, по департаменту неокладных сборов. Статья: "Мысли и заметки о русской истории", напечатанная в 1866 г. в "Вестнике Европы", была его последней исторической работой, в которой он старался узнать историческое призвание великорусского племени. С этих пор он весь отдался изучению общественных и философских вопросов. Хорошо понимая, что крестьянская реорганизация была только первым шагом в деле переустройства нашего внутреннего быта, Кавелин ещё в 1861 г. обратил участливость на предстоящую образ дворянства. В брошюре, изданной в Берлине, в 1862 г., Кавелин проводил то основное воззрение, что не в бесплодных мечтах о представительном правлении должно разыскивать дворянство выхода из своего трудного положения, а может откопать обширное и достойное поприще для своей деятельности в периферии, где только и может быть покуда осуществление принципа самоуправления. Земская и судебная перестройки ещё больше укрепляли Кавелина в его воззрениях. "От успеха земских учреждений зависит вся наша ближайшая будущность - писал, он, - и от того, как они пойдут, будет зависеть, готовы ли мы к конституции, и резво ли мы ее получим". Вопросы крестьянского и дворянского хозяйства метко так же рядом интересовали Кавелина, так как прямая связь их с будущностью самоуправления была для него очевидна. Тремя основными элементами нашей общественности Кавелин считал общинное землевладение и самоуправление, крестьянство, освобожденное от помещиков и чиновников, и земские учреждения, вкупе с важный юстицией. Защите общинного землевладения Кавелин посвятил две обширные статьи, в "Атенее" в 1858 г. и "Неделе" в 1876 г. Последняя напечатана и отдельной брошюрой; первая переведена на германский язык. Статьи Кавелина о "Крестьянском вопросе", напечатанные в "Вестнике Европы" (1881), вышли в свет отдельной книгой. Постепенно усиливавшаяся с половины 60-х годов реакция приводила Кавелина к убеждению, что, кроме административных реформ, нужна переработка общественных нравов, выяснение вопросов об отношении личности к обществу. Так подошел Кавелин к своим работам в области психологии и этики. "Выяснение психологических вопросов, - писал он в конце 60-х годов, - верно так же стоит на очереди в теоретическом, нравственном и научном отношении, как задачи земства - в практическом мире. Пустота, бессодержательность, этический упадок и растление мыслящей и образованной части публики есть очевидный знак, что в ходу свежеиспеченный синтез и что старинный отжил близкое время... Особенно уныло и тлетворно отражается это состояние на молодежи, которая больше всех нуждается в синтезе. Проложить к нему дорогу и отпереть ворота может

психология и она одна". В своих "Задачах психологии" Кавелин старался дозволить тот самый назревший вопросительный мотив. С 1878 г. открылась для Кавелина вероятность возвратиться к профессорской деятельности; в сентябре он получил кафедру гражданского права в военно-юридической академии. В 1883 г., на короткое время, Кавелин выступил президентом вольно-экономического общества. Он принял на себя это звание с целью поработать и в этом месте над выяснением все того же крестьянского вопроса, но резво должен был уложить с себя новую обязанность, так как не желал обозначиться на арену мелочной борьбы, ему угрожавшей.

Кавелин, как сравнительный этнограф-фольклорист и историк права. В 1846 г., печатая близкое известное сочинение "Взгляд на юридический быт древней Руси", Кавелин между прочим заявил следующую мысль: "Где ключ к правильному взгляду на русскую историю? Ответ несложный. Не в невозможном отвлеченном мышлении, не в без малого бесплодном сравнении с историей других народов, а в нас самих, в нашем внутреннем быте. Многие не без основания думают, что образ жизни, привычки, понятия крестьян сохранили шибко многое от древней Руси. Их социальный быт отнюдь не похож на социальный быт образованных классов. Посмотрим же, как крестьяне понимают свои отношения между собой и к другим". Таким образом без малого 80 лет тому обратно Кавелин уже указал тот алгоритм, которым, в виду молчания летописей и недостаточного числа юридических памятников прошлого, надобно топать при изучении истории общественного развития русского народа и его бытовых порядков. Кавелин подходит к изучению крестьянского народного быта с задачами историка. Он хочет раскрыть в настоящем пережитки прошлого и притом разнообразных эпох этого прошлого, что позволит ему определить различные периоды в развитии нашего внутреннего уклада, установить не одни его исходные моменты, но и дальнейший поступательный ход. "Народные обычаи - скажет он в позднейшем по времени сочинении - у нас и куда ни кинь удерживаются очень долговременно. Потеряв первоначальное живое значимость, они преобразуются в символы, обрядовые действия, и в этом виде сохраняются народами в продолжение многих веков... По указаниям этих обрядовых, символических, торжественных действий позволительно проследить внутреннюю существование народа, ее постепенное модифицирование, воздействие элементов, привходивших в нее извне или вызванных внутренним последовательным развитием". Обосновывая подробнее ту же мысля, Кавелин говорит далее: "наши простонародные обряды, приметы и обычаи сложились из разнородных элементов и в продолжении многих веков...". Подвести их под систему, растолковать из одного общего начала нельзя, потому как что они составились не по одному общему плану. Необходимо разобрать их по эпохам, к которым они относятся, по элементам, под влиянием которых они образовались, и следом с помощью способа, на тот, что указывает историческая критика, возродить, сколь вероятно, внутреннюю связь этих эпох и последовательность преемственного влияния этих элементов. Такая служба, прибавляет он, значительно труднее, чем может грезиться с первого взгляда. Кавелин указывает причины тому. Немногие пережитки прошлого сохранились в их первоначальной свежести: большая доля представляется в искаженном виде с поправками, переделками, относящимися к разным эпохам и под влиянием различных понятий и элементов. "Самые толкования, какие население дает этим обычаям, обрядам и поверьям, нередко не отвечают больше реальности. На первых порах они были не символом, а сильно определенным понятием или живым действием. Приходит время, когда изменяются те естественные и бытовые условия, при которых образовалось это понятие или установился тот самый образ действий; тогда прежнее представление становится освященным преданьем, поверьем, а образ действий - обрядом. Первоначальный толк их с изменением условий зачастую совершенно утрачивается, народонаселение продолжает их придерживаться, чтить их, но уже не понимает. Он придает мало-помалу этим памятникам старины важность, сообразное с его новым бытом. Так образуется различие между первоначальным смыслом факта и его толкованием в народе. Мало того: под влиянием этих толкований сам факт изменяется, внешняя форма обряда, поверья не может устоять супротив нового содержания, которое вкладывается в них. Эта форма со временем становится прочий, больше близкой, больше доступной для народа". Кавелин как запрещено лучше отметил все те трудности, с которыми приходится считаться хронологам и фольклористам, и это сделано было им в то время, когда не только в России, но и на Западе чуть зачиналась, в частности, в сочинениях братьев Гриммов о немецких юридических древностях или в трактатах, посвященных изучению Эдды и Нибелунгов, с точки зрения их мифологического содержания, та история народных веров

аний, легенд и сказаний, которые привела к сколько-нибудь положительным результатам только со времени сближения полученных на основании ее данных с народным фольклором и с изучением быта диких и варварских народов, ещё уцелевших в наши дни. Кавелин не обольщается мыслью, что руководящая нить "в безвыходном", как он выражается, "лабиринте народных обычаев, обрядов, поверий" уже найдена, что уже есть вероятность полностью разобрать на группы, как старинные вещи в музее, эти пережитки народного прошлого. На вопросительный мотив, как это совершить, как отыскаться в этом сборном, как он выражается, месте всех веков, периодов и понятий русской земли, он отвечает: принять решение этого мы не беремся, это превышает наши силы. Но в то же время он дает немного эмпирических обобщений, из которых каждое является своего рода методологическим приемом или критикой уже существующих приемов, критикой, не только остроумной, но и плодотворной. Так, он предостерегает супротив увлечения тем методом, тот, что сводится к объяснению различных бытовых особенностей народа заимствованием чужих обычаев, чужих нравов и чужих поверий. "Только в тех случаях, когда имеются прямые, непреложные свидетельства такого заимствования, оно может быть признано; и все-таки отдаленного сходства мало для допущения заимствования". Современная наука полностью оправдывает такую точку зрения. Широкое пользование сравнительно-историческим приемом дало вероятность определить то положение, что на расстоянии нескольких тысяч верст и нескольких столетий могут быть в виду единства психической природы человека и общности естественных условий народного быта сходные нравы, обычаи, поверья и учреждения. Другое не менее верное замечание Кавелина состоит в признании постепенности и внутренней последовательности, с которой происходят изменения в народной жизни на всех ступенях ее развития. Эта постепенность, по его справедливому замечанию, прерывается только при смешении двух или нескольких народов в единственный, и чем насильственнее и быстрее происходит это смешение, тем заметнее разрыв в этой постепенности. При медленном же поглощении одним племенем другого она не прерывается, а следует только обогащение прежнего народного быта новыми чертами. Не менее верное методологическое замечание, делаемое Кавелиным, - это надобность при изучении народных обрядов, поверий и обычаев разыскивать их непосредственного, прямого, буквального смысла. "Приходят ли, по нашим свадебным обрядам, - поясняет свою дума Кавелин, - сваты с посохом и ведут речь с родителями невесты как чисто чужие, ни в жизнь не слыхавшие о них, хотя и живут двор-о-двор, - верьте, что эти в настоящее время символические действия были когда-то живыми фактами ежедневной жизни; плачет ли молодая по воле, выражает ли свадебная песня ее трепет ехать в чужую незнакомую сторону - эти символы были также в старину активный действительностью". Кавелин в данном случае, разрешается проговорить, предугадал те порядки обязательного заключения брака между членами разных родов, которые со времен Мак-Леннана сделались известными под названием экзогамии. "Обычай возвращать девушек замуж в далекую сторону - пишет он, между прочим, - доказывает, что древнейшие общины состояли каждая из одной семьи, рода, между членами которых не бывало брака". Из сказанного видно, что в лице Кавелина мы имеем занятие с человеком, тот, что во многом предопределил дальнейшее ориентация жутко богатой уже в наши дни литературы по русскому фольклору, этнологии и юридическим древностям. Максим Ковалевский.

Кавелин, как цивилист, заслоняется Кавелиным - историком, публицистом и общественным деятелем. Но все же и в области цивилистики Кавелиным сделано не всего ничего, и совсем неправильно утверждение, что "труды Кавелина по гражданскому праву являются какими-то случайными эпизодами в жизни автора, не проникли в глубь науки и не принесли сколько-нибудь значительной пользы, какой разрешается было ждать от подобного ученого" (Шершеневич, "Наука гражданского права в России"). Цивилистические произведения Кавелина обнаруживают самостоятельное мышление автора и в этой области. Теории, только попозже выработанные западноевропейской наукой, в зачаточном состоянии содержатся уже в этих произведениях Кавелина, хотя, истина, критическая доля их немаловажно ценнее положительной. Еще юношеское произведение Кавелина, награжденное золотой медалью, "О теориях владения" (1840), проникнуто самостоятельными идеями, несмотря на очень заметное воздействие Гегеля (учителем Кавелина был уверенный гегельянец П.Г. Редкин); юноша Кавелин не следует ни за главой исторической школы - Савиньи, ни за его противником - гегельянцем Гансом. "Государство, говорит Кавелин, не почитая прямо владение известного лица за справедливое, предполагает, и все-таки же, его правильность, покуда не будет доказано противное... Государство, по необходимости сообща с владением, справедливым признает и защищает и владение несправедливое. Поэтому основание защиты несправедливого владения не содержится во внутреннем существе его, но во внешнем сходстве и безразличии с владением, в самом себе справедливым". Здесь мы видим у Кавелина предвосхищение позднейшей знаменитой теории Иеринга, объясняющей защиту всякого владения тем, что владение есть не иное что, как явь или видимость права имущества, и что только из-за вероятности права имущества, скрывающегося презумптивно за владением, защищается и самое владение. Та же творческая мощь и независимость мышления обнаружились и в следующем труде Кавелина, посвященном центральной проблеме о самом понятии и пределах гражданского права. Господствовавшие теории делили все право на jus publicum и jus privatum, в зависимости от защищаемого интереса публичного или частного. Кавелин с таким основанием деления права несогласен. В своей работе "Что есть гражданское право и где его пределы" (1884) он заявляет: "Внимательно пересмотрев все части гражданского права, не разрешено нарыть ни одной, в которой бы шла речь только об одном частном, приватном; в каждой всенепременно оказывается крайне навалом такого, что по своему значению, влиянию, роли имеет публичный, социальный заинтересованность, касается больше или менее общества, государства. Показать, где в них оканчивается частное, приватное и начинается общественное, публичное, нет никакой возможности. Именно оттого, что частное, приватное сливается в этом смысле с общественным, публичным, воспрещено на их различии основывать различие гражданского и публичного права". По мнению Кавелина, несостоятельным должен угодить и каждый иной критерий, если распространяться из традиционного, лишенного всякого внутреннего основания содержания и объема гражданского права. "Теперешнее гражданское право... есть ветхое сооружение, построенное из разного пестрого материала, по ошибочному плану, при начертании которого недоразумения и случайности играли немаловажную роль". Эту "руину между юридическими науками", "немало раз подправленную", с целью "утаить ее глубокие трещины" и "кое-как прилаженную к новым постройкам", - "следует разобрать сверху донизу, хорошенько перебрать материал", "избавить смежные отрасли права от хлама, которыми она их засоряет, и выстроить вместо нее новое сооружение, в одном стиле с прочими и сообразно больше развитой, зрелой и сложной современной гражданственности". Таким образом, Кавелин начальный не только у нас, но и в Европе вообще, грубо подчеркнул непригодность точки зрения интереса для разграничения областей права частного и публичного, и это его критическое касательство к господствовавшему делению права все больше упрочивается в науке. Однако Кавелин не ограничился критикой, он попытался сам вручить систе

му частного права, которая соответствовала бы его взглядам. Здесь он оказался менее счастлив. Его переборка материала ограничилась перенесением из публичного права некоторых материй в частное, и напротив. Единство институтам частного права, так думает Кавелин, может вручить имущественный заинтересованность. "Место так называемого гражданского права должен занять в системе права разряд или отдел юридических отношений с признаками, ему одному свойственными, и связанный единством общего начала. Таковы юридические отношения между лицами (в юридическом смысле) об имуществах и вообще о ценностях, цена которых может быть определена на деньги". Поэтому "из теперешнего гражданского права должны быть исключены все юридические отношения личные, не переводимые на гроши, и перенесены в него из других отделов системы права разбросанные в ней ныне кругом юридические отношения между лицами... об имуществе или ценностях". Таким образом, из сферы гражданского права исключается все личное семейное право, все права личности и т. д., но зато в нее включаются юридические отношения, возникающие по взысканию податей и денежных повинностей и т. п. На этих исходных началах и построены работы Кавелина "Права и обязанности по имуществам и обязательствам" (1879) и "Очерки имущественных отношений, возникающих из семейного и наследственного права". Но эти крайние взгляды Кавелина вовсе не нашли себе последователей, а по остроумному выражению профессора Дювернуа, "поняв практически имущественный критерий, мы навязали бы себе перенесение артиллерии, флота и крепостей из права публичного в право гражданское". Однако и эти работы Кавелина, одинаково как и его "Взгляд на историческое формирование русского порядка законного наследования" (1860), богаты многими ценными соображениями и проникнуты жизненным пониманием юридических явлений; в этих трудах Кавелин кругом ищет примирения между жизнью индивидуальной и социальной, проповедует взгляды новые и гуманные; из этих взглядов уже многие более того получили признание, если не в наших, то в иностранных законах. Отметим ещё только магистерскую диссертацию Кавелина: "Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства в отрезок времени времени от Уложения до Учреждения о губерниях" (1844). - Ср. М. Пергамент, "К.Д. Кавелин как цивилист" ("Право", 1910, 20). А. Г.

Философские сочинения К.Д. Кавелина собраны в 3 т. его сочинений, изданных Д.А. Корсаковым и Л.З. Слонимским. Главнейшие из них - "Задачи психологии", "Задачи этики" и "О задачах искусства". Внимания заслуживают ещё "Мысли о научных направлениях", "Философия и наука в Европе и у нас" и некоторые другие. Сверх того, Кавелин написал строй статей по поводу различных философских сочинений, к примеру, Вл. Соловьева, Лесевича, Ю. Самарина и других. Из-за "Задач психологии" у Кавелина возникала полемика с И. Сеченовым, отстаивавшим дума, что психология должна быть разрабатываема физиологами. Произведения Кавелина обнаруживают высший этический взлет и представляют попытку противодействовать материалистическим и позитивным тенденциям, господствовавшим в 60-х и 70-х годах прошлого столетия. Кавелин думает, что "наша умственная дело и наши знания так же относительны, как и все в мире". Сущность вещей, души и тела мужчина познать не может. Попытки примирения знания и веры только в области этики удачны: потому как людям веры и людям знания нет повода враждовать в этой области между собой. Знание имеет занятие только с общим, все индивидуальное ему недоступно, тем не менее Кавелин мечтает о научной психологии и научной этике. Психологии Кавелин придает громадное значение; он думает, что в ней лежит "ключ ко всей области знания". Психология таким образом является основой философии, долженствующей примирить противоположные ее направления. Но и в психологии первостепенной важности заинтересованность Кавелина этический, вследствие этого он с особой силой выдвигает вопросительный мотив о свободе человеческой воли; свободу он считает несомненным фактом, лежащим в основе нравственности. Этике Кавелин отводит субъективную сферу человеческого сознания. Задача этики состоит в установлении идеалов нравственной деятельности, в указании происхождения идеалов, разъяснении их смысла и связи с объективной стороной человеческого существования. Задача искусства состоит в служении нравственному совершенствованию человека. Взгляды Кавелина критиковал М.М. Троицкий, неправильно усмотрев в Кавелине наклон в сторону позитивизма; этические взгляды Кавелина критиковал В.Д. Спасович, упрекавший Кавелина в том, что он этике придал только субъективный нрав. - Собрание сочинений Кавелина вышло в 1859 и 1899 годах.

Так же читайте биографии известных людей:

Константин Калайдович Konstantin Kalajdovich

Калайдович, Константин Федорович - археограф и историк (1792 - 1832).
читать далее →

Константин Северинов Konstantin Severinov

Константин Северинов - биолог, заведующий лабораторией Института молекулярной генетики РАН и Университета Ратгерса (США). Родился 11 апреля 1976..
читать далее →

Константин Скрябин Konstantin Skriabin

Константин Скрябин - русский и советский биолог, основатель отечественной гельминтологической науки. Родился 7 декабря 1878 года.Научные..
читать далее →

Константин Клещинский Konstantin Kleshinskiy

Российский и литовский военачальник, агент-информатор советской военной разведки в Литве в 1920-е гг.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий