Известные люди

»

Майкл Милкен

Нравится ли вам тот процент, тот, что банк начисляет по вкладу? Неужели нравится? Может быть, он более того покрывает инфляцию и вам удается реально сберечь капиталы от обесценивания?

Ответ позволительно не одаривать. И так все ясно. Кстати, задача низкой доходности сбережений существует не только на нашем слаборазвитом рынке, но и на зарубежных, высокоразвитых. Причем касается это не только банков, но ещё инвестиционных и пенсионных фондов. То есть всех финансовых структур, которые не хотят дерзать, предпочитая надежность доходности.

Если банк или фонд дает нам невысокий процент, то, как правило, это означает, что на вложенные капиталы у коммерциала нет спроса. Точнее, коммерциал готов забрать кредит только за весьма низкую плату.

А сейчас спросим представителей коммерциала (в особенности малого и среднего), несложно ли им принять кредит? Действительно ли банкам с фондами капиталы некуда девать и они бегают за каждым встречным, уговаривая его прибегнуть к их услугам?

И в этом случае реакция не понадобится. Тех, кто несложно может на финансовом рынке в всякий миг нарыть любую нужную сумму, видать, не больше, чем тех, кому нравится процент, начисляемый по его вкладу.

Так в чем же занятие? Почему те, кому нужны гроши для ведения коммерциала, не могут сойтись с теми, кто хочет обрести барыш на вложенный доход? Почему и те, и другие недовольны, хотя, казалось бы, нетрудно могут удовлетворить товарищ друга?

Все занятие в рисках. Мы кладем монеты в немалый банк под невысокий процент вместо того, чтобы напрямую одолжить их фирме "Шарашкин и контора". И мы знаем, что в банке, скорее всего, их не потеряем, тогда как из г-на Шарашкина может вылезти как свежий Билл Гейтс, так и новоиспеченный Сергей Мавроди.

А сейчас взглянем на занятие глазами г-на Шарашкина, тот, что в аккурат знает про себя, что он не жулик, а кроме того без малого в аккурат знает, что талантлив, как Гейтс, и при наличии хорошего инвестора может раскрутиться до миллиардных оборотов. Но инвестор ему денег не доверит, и, стало быть, коммерциал не состоится.

Если прикинуть, сколь в мире таких несостоявшихся Гейтсов, то нетрудно осознать, сколь недоиспользуется хозяйственный потенциал человечества. Вместоположение того чтобы трудиться в самых прибыльных сферах коммерциала, сотни миллиардов долларов вкладываются во всякую туфту, не способную доставить инвесторам хоть сколько-нибудь стоящего дохода.

В развитой стране в отрезок времени благоприятной конъюнктуры инвестор больше склонен к риску, и свежий коммерциал получает свой шанс. Но там, где жулик на жулике сидит и жуликом погоняет, дела обстоят жутко невесело. И настолько же грустно они обстоят там, где только что прошел кризис, вызвавший падение производства, череду банкротств и крупные потери капиталов.

Падшие ангелы

США середины 70-х гг. как раз представляли собой печальную картину. Только что по стране пронесся что ни на есть дюжий со времен Великой депрессии кризис. Экономика должна была бы потихоньку заделываться на ноги, но напуганные инвесторы опасались полагаться свои денежки предпринимателям.

Они без труда вкладывались в облигации "голубых фишек", т.е. тех преуспевающих крупных компаний, которые имели хорошие показатели, а потому как, в соответствии рейтингам Moody's и Standard & Poor's, являлись довольно надежными. Но забюрократизированные "фишки" не способны были на прорыв в высоких технологиях. А те парни в драных джинсах, которые были на многое способны, не имели доступа на финансовый рынок. Кто купит облигацию, эмитированную волосатым компьютерным гением в очках с толстыми стеклами и с прыщами на лице?

Молодому руководителю подразделения нью-йоркского инвестиционного банка Drexel Burnham Майклу Милкену такое положение дел крайне не нравилось. Он полагал, что Wall Street сильно заблуждается, предпочитая действовать только с "голубыми фишками". Конечно, если ты инвестируешь в фирму, не имеющую соответствующей репутации, то можешь нетрудно посеять финансы. Но можешь и получить. Причем, как показывали сделанные Милкеном оценки, вероятность потери невысока.

А если застраховать инвестиции, вложив, к примеру, доход безотлагательно во полно неименитых компаний, то банкротство одной-двух будет с лихвой перекрыто успехом остальных. А если ещё и попытаться, подкупив какого-нибудь сотрудника, принять инсайдерскую информацию о том, что реально происходит в интересующей нас компании, то вероятность успешного вложения вырастет во немало раз.

И самое главное. Милкен невысоко ценил рейтинговые труды Moody's и Standard & Poor's, ибо они могли сообщать только о прошлом. О том, что видно из отчетности компании. Но на дворе был финал ХХ века, и Милкен понимал: спереди свежеиспеченный технологический прорыв, в котором успеха добьется, как уже бывало раньше, не что ни на есть благополучный, а тот, кто угадает нрав меняющихся потребностей общества, предложив рынку пункт прайса, эти потребности удовлетворяющий.

Рисковые компании обеспечат значительно большую доходность, чем "голубые фишки". А в силу того что нужно подсобить "молодняку" выпустить облигации (инвестиционные банки в США как раз и занимаются тем, что эмитируют и размещают для своих клиентов ценные бумаги). Труды окупятся с лихвой, ибо заемщики с радостью пойдут на то, чтобы доля своих будущих высоких прибылей возвратить кредиторам, обеспечившим в необходимый миг поступление нужной суммы.

Поняв все это, Милкен бросился на штурм огромного сегмента рынка ценных бумаг, пытаясь вдохнуть в него новую существование. Облигации, которыми он занялся, уже имели близкое наименование - junk bonds (мусорные или бросовые бумаги).

Дело в том, что облигации старых разорившихся компаний превращались по сути дела в мусор, не имеющий никакой ценности. Таким образом, на всем огромном фондовом рынке возникло противопоставление бумаг ходовых, прибыльных и бумаг неходовых, мусорных. Понятие junk bonds в конечном счете охватило как те бумаги, которые не привлекают инвестора из-за провала старой компании ("падшие ангелы", как называют их в США), так и те, которые не привлекают по противоположной причине - из-за молодости компании и отсутствия у нее впечатляющей кредитной истории. Милкен, без сомнения, занялся облигациями тех, кто подает надежды.

Мишка-облигация

Наш герой появился на свет в 1946 г. в еврейской семье, проживавшей в Калифорнии, поблизости от Лос-Анджелеса. С детства он отличался неплохими математическими способностями. Кроме того, с 10 лет понемногу привыкал к финансам, помогая отцу-бухгалтеру собирать свою отчетность.

В 1966 г. Майкл поступил в Беркли и через два года женился на своей однокурснице, которая следом родила ему троих детей. Окончив универ бакалавром, он сделал окончательный отбор в пользу коммерциала, переехал на восточное побережье и поступил на работу в Drexel Burnham (1970 г.). Одновременно Милкен продолжал обучаться в Уортонской школе коммерциала и финансов при Пенсильванском университете, где в итоге получил квалификацию MBA.

Drexel представлял собой старую англосаксонскую контору, проникнутую антисемитским душком, порождавшимся острой конкуренцией с целой группой еврейских по происхождению инвестиционных банков, доминировавших на Wall Street. Молодой, но одним духом лысеющий маклер был неучтив и нелюдим, а оттого оказался изгоем посреди жизнерадостных коллег. Он сидел в углу торгового зала Drexel и методично выстраивал свой рынок. Вкалывать приходилось едва-едва ли не круглосуточно.

Но в конечном счете трудозатраты окупились. Милкен заработал столь денег, что нетрудно не мог не заделаться боссом. К тому моменту, когда Америка начала мало-помалу вылезать из кризиса, 30-летний бизнесмен получил вероятность реализовать свою годами вынашиваемую идею раскрутки мусорных облигаций.

В 1975 г. в США произошла некоторая либерализация фондового рынка, в результате чего инвестиционные банки с Wall Street потеряли по сути дела имевшуюся у них раньше монополию на обслуживание клиентуры. Drexel нуждался в новых идеях, позволяющих удержать позиции, и Милкен получил карт-бланш.

Убедить молодых предпринимателей выпустить облигации с высокой доходностью было нетрудно. Банковский кредит обходился им ещё дороже. Сложнее оказалось сагитировать потенциальных инвесторов вложить монеты в мусорные облигации.

Милкен носился по всей Америке, встречался с руководителями сберегательных банков и пенсионных фондов, кормил их обедами, а за едой убеждал в том, что как раз мусорные облигации могут доставить возглавляемым ими структурам по-настоящему большой барыш. Дабы глядеться представительнее, он прикрывал лысину париком, но злые языки говорили, что тот ему не идет и Милкен выглядит так, подобно тому как у него на голове лежит шкурка дохлого хомячка.

Порой к его мнению прислушивались, иной раз отшивали. Милкен был нагл, высокомерен и отваливал от потенциального клиента со скандалом. Но потихоньку усилия стали приносить плоды. Все чаще удавалось привести доказательства потенциальному клиенту, что при одновременном вложении денег в облигации безотложно нескольких компаний риск без малого сводится к нулю.

Первую операцию на "мусорном рынке" удалось провести в 1977 г. А уже в 1978 г. Милкен убедил руководство вынести отделение мусорных облигаций Drexel в Беверли-Хиллс - элитарный район под Лос-Анджелесом, где проживают звезды Голливуда. Одновременно Милкен стал вице-президентом Drexel.

Этой операции по переносу офиса, жутко странной для инвестиционного коммерциала, раньше вечно стремившегося быть поближе к Wall Street, даются разные объяснения. Кто-то полагает, что близость к Голливуду должна была символизировать воплощение американской мечты о восхождении из грязи в князи посредством размещения мусорных облигаций. Кто-то патетично указывает на то, что Майкл хотел находиться поближе к тяжелобольному отцу.

Но, думается, занятие обстоит значительно проще. Калифорния уже тогда становилась самым динамичным штатом Америки, где стремились стать на ноги молодые компании из сферы высоких технологий. Милкен хотел быть поближе к ним, чтобы легче было отбирать наиболее перспективных клиентов. В том числе и с помощью получения инсайдерской информации. Милкен изучал не прошлое американского коммерциала, как делали рейтинговые агентства, а его предстоящее. И для этого требовалось находиться аккурат там, где перспектива зарождалось.

Отец Силиконовой долины

Считается, что немного найдется компаний в Силиконовой долине, которые так или по иному не воспользовались бы финансированием, организованным Милкеном. А из грандов высокотехнологичного коммерциала Билл Гейтс чуток ли не один обошелся без эмиссии мусорных облигаций.

Тед Тернер создавал CNN, прибегнув к новому способу финансирования. MCI формировала первую в США оптико-волоконную сеть на "мусорные" гроши. Система кабельного телевидения также растет отседова. А Barnes & Noble создала жутко удобную и на наружность патриархальную сеть книжных магазинов, в которых разрешено несложно сиживать и уяснять текст свежий томик за чашечкой кофе (что я сам лично делал как-то раз в Чикаго). Да и старые компании, нуждавшиеся во вливании свежей крови, не брезговали "мусором". Walt Disney, Time Warner, Revlon - "все промелькнули перед нами, все побывали тут".

Милкен умудрился совместить в своем коммерциале обычный для американского предпринимателя напор с глобальным видением перспектив развития человечества, характерным только для лучших аналитиков. Отсюда и итог.

Развитие рынка мусорных облигаций превзошло в первой половине 80-х гг. все возможные ожидания. Если в 1970 г. объем данного сегмента рынка был близок к нулю, то в 1981 г. размерность новых эмиссий составила $ 839 млн., а в 1985 г. - $ 8,5 млрд. Порядка двух третей рынка контролировал лично Милкен.

В целом же к 1987 г. эмитировано было облигаций на $ 53 млрд. Посчитать же сколько-нибудь метко те сотни миллиардов долларов оборотов и те сотни тысяч рабочих мест в реальном секторе экономики, которые были порождены мусорными облигациями, вообще не представляется возможным.

С размахом, характерным для нувориша, на которого сыпался золотой дождик, Милкен закупил в Беверли-Хиллс капельку ли не единый бульвар. Табличка на дверях офиса указывала не на Drexel, а на самого Милкена. Работать у него становилось престижно и жутко выгодно, а вследствие того что лучшие кадры инвестиционного коммерциала бросали глотать нью-йоркскую пылища и перебирались в Беверли-Хиллс, где свежий босс встречал их с распростертыми объятиями.

Рабочий день из-за разницы во времени с Нью-Йорком начинался в полпятого утра (вместе с тем с началом дня на Wall Street) и шел в бешеном темпе. Но зато Милкен без затей заваливал своих сотрудников деньгами. Один менеджер средней руки, проработав только три месяца, как гром среди ясного неба обнаружил, что получил очередную зарплату на сотню тысяч долларов больше, нежели ему полагалось. Он счел это бухгалтерской ошибкой и сообщил боссу. "Нет, - сказал Милкен, - это не оплошность. Просто нам страшно нравится, как ты работаешь".

Другой работник получил премию, на немного миллионов превышающую рядовой и без того немаленький порядок. Когда он буквально-таки замер от как снег на голову подвалившего счастья, Милкен подошел и спросил: "Ну, как тебя ещё ублажить?"

Вчерашний изгой и нелюдим работал в настоящее время в окружении нескольких десятков элитных сотрудников, многие из которых резво превращались в миллионеров. Милкен не стал заводить себе отдельного кабинета и восседал в центре огромного стола, расположенного в торговом зале компании и смонтированного в виде буквы Х. В 1987 г. он получил зарплату, превышающую полмиллиарда долларов, но не утихомирился, а ещё активнее стал расширять мусорный коммерциал.

"Равноудаление олигарха"

Это его и погубило. Если раньше финансы были узким местом, сдерживающим увеличение экономики, то понемногу таким местом становились инновации. Милкен мобилизовал эдакий объем ресурсов, что финансы снова стало некуда девать. Молодые энергичные компании из Силиконовой долины, конечно, нуждаются в средствах, но более того они не способны автоматически конвертировать любой аккумулируемый бакс в гениальные разработки.

А аппетиты инвесторов, почувствовавших привкус золота, в середине 80-х гг. все больше нарастали, и Милкен, соблазненный безумными доходами и колоссальной властью, намеревался их удовлетворять. Постепенно он все больше стал уделять чуткость тому сегменту мусорного рынка, на котором размещались бумаги "падших ангелов". Своим гениальным чутьем он определил, что эти бумаги рынком недооценены. Если скупить облигации такого "ангела" и предъявить их к оплате при первой возможности, то есть истинный шанс завладеть компанию. А потом, проведя реструктуризацию и подняв социальный заинтересованность к захваченному имуществу, сбыть его по возросшей цене.

Что ответил Ричард Гир в фильме "Красотка" на вопросительный мотив Джулии Робертс о характере его занятий? "Я покупаю компании, после этого делю их на части и продаю. Так выходит дороже". По сути дела, подобным малопочтенным делом и занялся Милкен во второй половине 80-х гг. Причем занялся со всем свойственным ему пылом. Говорят, как-то он произнес нечто вроде: "Мы нападем на Ford, General Motors и IBM, заставив их трепетать от страха".

У американцев есть юморность, не лишенная доли истины. Что такое инвестиции? Это легко неудавшиеся спекуляции. По иронии судьбы, для Милкена спекуляции стали формой выхода из затруднений, испытываемых с инвестициями.

Вместоположение того чтобы притормозить, он стал подыскивать себе не столь партнеров, сколь жертвы. А найдя жертвы, стал все больше средств вкладывать в охмурение инвесторов. В Беверли-Хиллс закатывались богатые балы, демонстрировавшие богатства, произраставшие из "мусора". Там напевали Дайана Росси и Фрэнк Синатра, причем концевой открыто агитировал за вложения в мусорные облигации. В прессе эти действа получили наименование "бал хищников". В результате все новые и новые миллиарды долларов включались в занятие, напоминавшее ныне уже не столь формирование экономики, сколь азартную игру.

Репутация Милкена портилась. Хотя он создал коммерциал, поднявший доходы миллионов американцев, недружественные поглощения компаний вызывали скандалы и создавали в глазах левых интеллектуалов образ Милкена как обычной акулы капитализма, ищущей только вероятность нажиться на чужих трудностях. Да и коллеги с Wall Street, балдевшие от тех денег, что утекали мимо их карманов в направлении Беверли-Хиллс, помогали формированию кругом Милкена соответствующей атмосферы. Тучи сгущались.

А тем временем в Нью-Йорке одним духом делал карьеру младой амбициозный прокурор Рудольфо Джулиани, нацелившийся на пост главы администрации города этого гигантского мегаполиса. В 1989 г. он наехал на одного из партнеров Милкена, нарушившего закон при захвате очередного падшего ангела.

После того как лопухнувшегося парня немного потрамбовали, тот сдал своего шефа. Никто, собственно говоря, и не сомневался в том, что за махинациями стоит сам Милкен. Все только и ждали, когда наглый олигарх окажется за решеткой. Естественно, сам по себе коммерциал на мусорных облигациях не был уголовно наказуем, но Джулиани нашел, за что зацепиться.

Из князи да в грязи

В 1990 г. Милкен пошел на компромисс с правосудием. Он признал себя виновным в некоторых махинациях, дабы снять обвинения в больше тяжких преступлениях. Джулиани удовлетворился и стал главой администрации города Нью-Йорка - одним из самых известных за всю историю города. А "махинатору" суд вкатил на полную катушку - 10 лет тюрьмы, $ 1,1 млрд. штрафа и пожизненный запрет на участие в любых финансовых операциях. Не высовывайся.

Drexel обанкротился. Обанкротился и строй сберегательных банков, вложившихся в мусорные облигации. Общество под воздействием процесса Милкена отшатнулось от вложений в рисковые компании, выплеснув вкупе с водой и ребенка.

Тем временем ноу-хау Милкена было использовано самым неожиданным образом в глобальном экономическом пространстве. Многие латиноамериканские страны тогда имели сильно нехорошую привычку периодически доходить до дефолта, что вынуждало крупные банки, международные финансовые организации и Минфин США вечно заниматься их долгами. Все были возмущены перманентным бардаком, но никто ничего не мог сделать с темпераментными "латинос".

И вот в 1989 г. министр финансов США Николас Брэйди конвертировал эти долги в облигации, которые могли по всему миру выкупаться пенсионными и инвестиционными фондами, а кроме того частными лицами. Иначе говоря, так называемые "бумаги Брэйди" стали разновидностью мусорных облигаций Милкена.

Инвесторы в настоящий момент покупали обязательства стран, которые демонстрировали ответственную политику, и сбрасывали бумаги тех, у кого в финансах царил бардак (помните русский дефолт 1998 г.?). С тех пор "демократизация долга" чертовски способствовала росту ответственности у тех, кто хотя бы раз наступил на грабли.

А Милкену в 1991 г. скостили срок до двух лет. Выйдя на свободу, он обследовался у врача, и тот констатировал рак простаты. Медицина, в различие от суда, не дала Милкену более того двух лет. Ему оставалось не больше года жизни. Судьба отыгрывалась за ту пруху, которая шла Милкену в 70-80-х гг.

Но все же в его жизни произошло ещё одно диковинка. Он включил в борьбу за бытие все свои внутренние ресурсы. Чудовищная энергия, устремленная прежде в коммерциал, пошла ныне на самовыживание. Милкен медитировал, занимался йогой, стал вегитарианцем. Он бросился искупать "грехи молодости", пустив огромные суммы на благотворительность. В первую очередность, был создан онкологический институт.

И немощь отступила. Милкен жив по этот день. Живо и то главное занятие, в которое он вложил свой финансовый гений. Страх перед мусорными облигациями у общества, в основном, исчез, хотя наука авантюризма второй половины 80-х гг. в целом пошел коммерциалу на пользу. Инвесторы в эти дни меньше верят в чудеса. И это при том, что в современной глобальной экономике финансы значительно легче преодолевают преграды на пути превращения из сбережений в инвестиции, способствуя появлению новых высокотехнологичных и конкурентоспособных проектов. Но сам Милкен в этом коммерциале уже не участвует.

Он попытался было заняться хотя бы консалтингом, но суд еле-еле было ещё не упек его за решетку, сочтя это нарушением запрета, наложенного в 1990 г. Все заработанное сызнова пришлось возвратить государству. Сегодня личное состояние Милкена относительно скромно - всего $ 775 млн. (более того меньше нажитого им за 1986-87 гг.), и он открывает только четвертую сотню в списке американских богачей, составляемом ежегодно журналом Forbs.

Главное, что он создал за последние годы, - кулинарная противораковая книжка. Говорят, это реальный бестселлер.

Так же читайте биографии известных людей:

Майкл Кремо Maykl Kremo

В РОССИЮ приехал Майкл КРЕМО скандальный археолог из Лос-Анджелеса, которого можно считать главным противником теории Дарвина. Изучив..
читать далее →

Майкл Баксендолл Maykl Baksendoll

Английский историк искусства.
читать далее →

Майкл Браун Michael Brown

Американский генетик Майкл Стюарт Браун родился в Нью-Йорке, в семье Харви Брауна и Эвелин Браун (Кац). Он учился в Пенсильванском университете, где..
читать далее →

Майкл Фарадей Michael Faraday

Майкл Фарадей - выдающийся британский ученый, физик, физико-химик. Родился 22 сентября 1791 года.Майкл Фарадей является одним из основоположников..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий