Известные люди

»

Михаил Светлов

Его именем называли пароходы, шахты, улицы и библиотеки. Строки из его стихотворений становились цитатами, а песни, положенные на музыку профессиональными композиторами, считались народными. Его сочинения знал наизусть Маяковский, в своем далеке их приподнято оценила Цветаева, их любила Ахматова. В ранние годы творчества критики называли его советским Гейне (и ругали!), а в зрелости - русским Экзюпери (и также ругали!). Его "прорабатывали", о нем спорили, предрекая скорую творческую погибель за "отрыв от масс"... А он был любимцем молодежи, кумиром, "звездой", при упоминании его имени вставали залы. Он будто слился с эпохой, став периодом жизни целого поколения, боготворившего его.

Светлов родился в 1903 году на Украине, а не стало его 35 лет обратно. Целая бытие прошла с тех пор - стали сорокалетними дети, которые напевали в пионерских отрядах: "Мы шли под шум канонады...". И все любили эту песню.

После его смерти писательница Вера Инбер сказала: "Он был единственным в своем роде, и местоположение Светлова в нашей поэзии останется не занятым никем".

Но местоположение Светлова осталось не занятым не только в поэзии, но и в душах миллионов людей, бытие которых озарялась его стихами. Они шли также - Михаил Светлов и бойцы Гражданской, Светлов и первые комсомольцы, Светлов и испанские интернационалисты, Светлов и солдаты Великой Отечественной. Сколько поколений выросло на стихах Светлова - три, четыре?

В "Заметках о моей жизни" Михаил Аркадьевич писал: " Мне, вспоминая, не стоит труда обусловить главную черту комсомольцев моего поколения. Эта главная черта - влюбленность. Влюбленность в мордобой, когда Родина в опасности, влюбленность в работа при созидании нового мира, влюбленность в девушку с мечтой совершить ее спутницей всей своей жизни, влюбленность в поэзию, в искусство, которое ты ни при каких обстоятельствах не покинешь".

Ночь стоит у взорванного моста,

Конница запуталась во мгле...

Парень, презирающий удобства,

Умирает на влажный земле.

Теплая полтавская погода

Стынет на запекшихся губах,

Звезды девятнадцатого года

Потухают в молодых глазах.

Он ещё вздохнет, застонет чуть,

Повернется на бок и умрет,

И к нему в простреленной шинели

Тихая пехота подойдет.

Сегодня Светлова молодая поросль без малого не знает: "так, слышали что-то". И приходя в московскую юношескую библиотеку, носящую имя поэта, пацаны спрашивают: а кто это - Светлов? Его имя не упоминается в последних литературных справочниках и энциклопедиях для детей и молодежи, его произведения не включены в учебные курсы школ и вузов. Не поют по радио его песен и не читают с эстрады стихов, а книги воспоминаний о Светлове стали библиографической редкостью.

Что же случилось? Злой умысел или немодные ассоциации с комсомолом? Переоценка ценностей или пренебрежение литературой советского периода? Но Светлов ни при каких обстоятельствах не принадлежал к номенклатурно-литературной элите, он не был "идеологическим генералом". Его почитали и любили ещё здравствующие сегодня литераторы и артисты, певцы и несложно обыкновенные люди, для которых он и писал. Несколько публикаций в юбилейные дни 90 и 95-летия - и все. Неужели забыли, разве годы бурной политизации, издательский вал и поп-культура выдавили, стерли имена поэтов и писателей, любимых народом, классиков отечественной литературы XX столетия? Так потому что потеряем Пастернака и Паустовского, как раньше теряли многих. Походя. А посредством многие годы спохватывались, лихорадочно "возрождая" их имена.

Но светловский кострище не окончательно угас. Угли тлеют, и свежий ветерок вот-вот раздует их. Совсем недавно в Государственном литературном музее в Трубниковском переулке появилась афиша с приглашением на закат дня памяти поэта Михаила Светлова.

Человек тридцать было в зале. Кто-то пришел с веткой осенних листьев, а кто-то со старым томиком светловских стихов. Литературовед, публицист Лев Алексеевич Шилов, сохранивший для потомков уникальные записи голосов многих выдающихся деятелей культуры и, конечно, Светлова, Лидия Борисовна Либединская - ученица и приятель Михаила Аркадьевича, непревзойденная рассказчица и отличный беллетрист. Люди, знавшие Светлова, и публика - тихая, внимательная, не весьма юная, - все слушали удивительные рассказы о жизни поэта, распевали его песни, смотрели уникальные кадры хроники. В зале была особая атмосфера - атмосфера восхищения, добра и грусти. Светловские вирши не показались архаичными, его мысли по-прежнему остры и современны. Они трогают, будоражат. Очень личностные, порой интимные, строки Светлова словно проникают в тебя - они твои:

Молодежь не поймет

наших грустных усилий

Постаревшие люди,

быть может, поймут

Это припозднившийся Светлов. Судьба же поэта была типичной для его поколения. Понятная и открытая, а мысли были ясными, конкретными. А мечты, как и положено в юности, - прекрасными. Светлов ворвался в литературу с переполнявшими его чувствами любви к Родине - как романтик, мечтатель, как полпред своих ровесников, строящих новую существование.

Он родился и вырос в Екатеринославе (Днепропетровске), в сильно бедной семье. Настолько бедной, что когда в газете были напечатаны первые вирши четырнадцатилетнего подростка, он на весь гонорар купил большую буханку белого хлеба. Вся семейство смогла съесть его вволю, и это было до того непривычно, что запомнилось насовсем...

Впервые Светлов приехал в Москву в 1920 году (ему было 17 лет!) в качестве делегата I Всероссийского совещания пролетарских писателей вкупе с друзьями - Михаилом Голодным и Александром Ясным. Все трое придумали себе писательские псевдонимы в духе того времени, без сомнения, подражая М. Горькому и Д. Бедному!..

Имя Михаила Светлова прозвучало на всю страну 29 августа 1926 года, когда в "Комсомольской правде" было напечатано его стихотворение "Гренада". Именно тот самый день стал поэтические днем рождения Светлова. Позднее Михаил Аркадьевич признавался, что аккурат в "Гренаде" он открыл самого себя. Автор "Гренады" предстал перед своими читателями как певец бескорыстных героев, которые погибают не бесследно - они братаются со всем миром, с далекой Гренадой. Светловская романтика не боится смерти и, перешагнув посредством нее, мечтает "допеть до конца" начатую песню отцов.

Вечер Маяковского в Политехническом. Стоят в проходах. Где-то тут и Светлов. Маяковский - его кумир. Гремят овации - Маяковский читает уже немного часов... Светлов весьма устал стоять и еле слышно выходит.

- Чего же ты ушел? - сокрушенно сказал Светлову сосед по общежитию. - Маяковский читал наизусть твою "Гренаду".

Владимир Владимирович не раз звонил Светлову - хвалил его вирши, подбадривал, давал литературные советы. А о "Гренаде" Маяковский сказал: "Мне стихотворение так понравилось, что я более того не заметил, какие там рифмы".

Марина Цветаева, которая в 1926 году уже жила за рубежом, писала Борису Пастернаку: "Передай Светлову, что его "Гренада" - мой милый - не сказала: мой наилучший стих - за все эти годы".

Невероятный фарт "Гренады" грозил Светлову, вовсе ещё молодому человеку, сделаться поэтом одного стихотворения. Ведь "Гренаду" знала вся держава. Ее читали в агитпоездах и в общежитиях, на площадях и в казармах. Ее более того напевали на известные мелодии - таким музыкальным, таким "песенным" было это стихотворение. Имя Светлова становилось легендарным - молодая поросль увидела в нем поэта, тот, что жил с нею не только на одной волне, но и понимал ее душевные устремления, чувства высокой гражданственности, жажду героизма. И говорил об этом нетрудно, без барабанного боя, вроде бы беседуя с другом.

И вот 36-й год. Война в Испании. "Во мне что-то от прорицателя", - сокрушался Светлов. В "Гренаде" он как будто предвидел испанскую трагедию.

Его песню распевали русские летчики под Гвадалахарой - ее тут же подхватили бойцы-интернационалисты, приехавшие из других стран. "Гренаду" переводили на многие языки, и быстро ее запела Европа.

Свой публицистический кино об Испании Константин Симонов назвал "Гренада, Гренада, Гренада моя".

В гитлеровском лагере смерти Маутхаузене "Гренада" была гимном заключенных...

И ещё о "Гренаде". Прошли годы. Отгремели войны. Но романтика баллады по-прежнему будоражила сердца. Первым музыку на светловские вирши написал Ю. Мейтус, и эту "Гренаду" пела юная Клавдия Шульженко. Позднее, в 1977 году, Микаэл Таривердиев представил цикл песен на вирши М. Светлова, посреди которых, конечно же, была и "Гренада".

Человек-легенда, каким он был? Баек и историй около Светлова ходило как собак нерезаных. От трибуна и певца Ленинского комсомола до юмориста и балагура. Ладно скроенный стереотип при жизни поэта некому было разрушить: друзья не могли, а властям это было на руку. Светлов был нужен - как символ, как песня. Миф, ореол стали его клеткой, его клише. Его поэтические и человеческие терзания никого не волновали. "Другой", "неизвестный" Светлов был чужд системе.

И Светлов на годы погружался в переводческую работу: с белорусского, туркменского, украинского, грузинского, литовского. Преподавал в Литературном институте и работал "в стол".

...Однажды, в 1935 году, к Светлову внезапно пришел ленинградский кинорежиссер Семен Тимошенко. Он делал картину "Три товарища", в которой должна была быть песня про Каховку и девушку. "Я устал с дороги, - сказал режиссер, - посплю. А ты, когда напишешь песню, разбуди меня".

Светлов вспоминал: "Каховка - это моя почва. Я, истина, в ней ни при каких обстоятельствах не был, но моя молодость узко связана с Украиной. Я вспомнил горящую Украину, свою молодость, своих товарищей... Мой товарищ Тимошенко спал кратковременно. Я разбудил его посредством сорок минут. Сонным голосом он спросил у меня: "Как же так у тебя стремительно получилось? Вэтого сорок минут прошло!" Я сказал: "Ты погано считаешь, прошло сорок минут, плюс моя жизнь".

А существование Светлова, вся его судьбина будто состояла из парадоксов. Один из первых и одержимых комсомольцев, он был исключен из комсомола. Веря в высокие идеалы революции, он ни в жизнь не вступал в партию. Создавая романтический образ современника, воспевая мечту о летящей к счастью и справедливости младой стране, он был гоним властями. Светлов добровольцем ушел на гражданскую, а его преследовали за симпатии к троцкистам. Он дошел до Берлина в 45-м, но был "невыездным" и ни в жизнь не видел той самой Гренады, которую прославил на весь мир.

Всенародно именитый Светлов не выглядел внушительным, важным и постоянно старался быть в тени. Не любил помпезности, президиумов. Все, что зарабатывал, раздавал людям, сам, порой, не имея ни копейки, и всю бытие печатал на старенькой сбитой машинке.

Постоянно находясь в гуще людей, посреди молодежи, студентов, коллег, поклонников, он был сильно одиноким человеком:

Сколько натерпелся я потерь,

Сколько намолчались мои губы.

Поэт-романтик, он ни в жизнь не был наивным, близоруким, восторженно оптимистичным. Уходили годы, и романтика поэта столкнулась с реальностью. Она повзрослела, стала неотделимой от лукавой и грустной усмешки, легкой иронии, скрытого юмора. И все же окрыляющее начало ни в жизнь не покидало Светлова. Он сказал однажды: "Человек жив, в то время как верит. Умирают не люди, а надежды". Черноволосый Светлов с неистово синими глазами, как говорила о нем О. Берггольц, исподволь превращался в задумчивого человека с печальными глазами. Он ещё верил в идеалы своей юности, видел прекрасную молодая поросль, писал для нее добрые и возвышенные вирши. Слава обгоняла его, толкала в спину, а он бежал от нее, боясь громких слов, неискренности и лжи.

Светлов прошел через годы, когда так непочатый край было барабанного боя, величания, бравурных поэтических рапортов. Он отходил в сторону, за что был бит, и более того на съездах писателей присутствовал без права решающего голоса... Годами его не печатали, не упоминали критики. Семен Кирсанов и Ольга Берггольц встали на защиту Светлова, и в 1959 году он вернулся в литературу: его новоиспеченный лирический сборник "Горизонт" был благосклонно принят. Но существовать оставалось так самое малое.

О, сколь мной уже забыто,

Пока я шел издаля!

Уже на юности прибита

Мемориальная доска.

Но все ж дела не так уж плохи,

Но я читателю знаком -

Шагал я продолжительно по эпохе

И в обуви, и босиком.

Удивительно привлекательным был Светлов, несмотря на свою не выигрышную внешность: высокая, узкая фигура, худое с удлиненным подбородком физиономия - и живые добрые глаза, застенчивая улыбка. У этого милого человека была внутренняя независимость и безупречный привкус, не позволяющий ему разделять людей по занимаемому положению. Его не интересовала известность. Он любил людей, сам держась в тени не только потому, что был скромен по натуре, - мироощущение поэта побуждало так новости себя. "Поэт - это тот, кому ничего не надобно и у кого ничего запрещено отнять", - сказал как-то раз Иосиф Уткин.

- Нет, - мягко возразил Светлов. - Поэт - тот, кому нужно все и тот, что сам хочет все возвратить.

Михаил Аркадьевич мог позвать в гости всех лифтерш дома с семьями "на пирожки" или дворников - "на гусей". Когда он в завершающий раз лежал в больнице, гонорар, присылаемый из разных издательств, горкой лежал на тумбочке... У всех приходящих Светлов спрашивал: "Тебе нужны капиталы? Возьми, возвращать не надо". А сыну, ухаживающему за ним, наказывал: "У здешней няни есть внучек. Ему шесть лет. Возьми его, поезжай в "Детский мир" и купи ему все новое: ботиночки, пальтецо, наряд. Старухе будет приятно".

А сам он ходил зимой в осеннем пальтецо и легких ботинках, порой не имел гроша в кармане...

Светлов не мог существовать без людей. Признавался, что в детстве воображал себя самими разными, героями прочитанных книг и только ни при каких обстоятельствах - Робинзоном. Одиночество Светлову нужно было только для работы, а для общения - вся почва. Он всегда был окружен молодежью, с неослабевающим интересом всматривался в новые лица и, как никто прочий, с огромной ответственностью преподавал в Литературном институте. Студенты обожали его, а он не мог без них. В одной из своих анкет в графе "общественная работа" Михаил Аркадьевич написал: "служба с молодыми поэтами".

Поэт Светлов по своей природе был очень музыкален. Почти все его вирши "поются", да и сам он оказался автором нескольких мелодий. Помните прославленный студенческий "Глобус"? Стихи написал Михаил Львовский, а музыка принадлежит Светлову, он придумал ее в годы войны для своей песни "За зеленым забориком".

А из "Гренады" пытались изготовить песню многие профессиональные композиторы. Были варианты лучше, похуже, но население знал одну - ту, которую сочинил в 1958 году Виктор Берковский, грядущий популярный бард, а тогда - студент из Запорожья. Эта музыка как словно была постоянно, как подобно тому как родилась сообща со стихами. Ее узнали и запели в студенческой среде, а в 1965 году песня впервой прозвучала по радио. Но Михаила Аркадьевича уже не было в живых.

Через три года позже кончины Михаила Аркадьевича, в 1967-м году, ему была присуждена (посмертно) единственная профессиональная награда - Ленинская премия по разделу "поэзия". Что это - политическая конъюнктура или официальное признание? Видимо, и то, и другое - идеологическая надобность приподнять на пьедестал поэта с лозунгом "Комсомол, я - твой поэт". Конечно, деваться некуда - высшая награда за творчество, за дар, за мастерство, а ещё - за честность и одержимость, которых у него никто не мог отобрать. Даже съезд писателей.

Могила Михаила Аркадьевича находится на Новодевичьем кладбище. Участок 6. Положите цветы, когда будете там. А вернувшись домой, откройте томик Светлова наугад, и вы ощутите чистоту и волшебство его поэзии, которая к нам во что бы то ни стало вернется. Впрочем, она уже возвращается:

Живого или мертвого

Жди меня двадцать четвертого,

Двадцать третьего, двадцать пятого -

Виноватого, невиноватого.

Как натура любит живая,

Ты люби меня, не уставая...

Называй меня так, как хочешь:

Или соколом, или зябликом,

Ведь приплыл я к тебе корабликом -

Неизвестно, днем или ночью.

У кораблика в тесном трюме

Жмутся ящики воспоминаний,

И теснятся бочки раздумий,

Узнаваний, неузнаваний...

Лишь в тебе одной узнаю

Дорогую судьбу мою.

Так же читайте биографии известных людей:

Михаил Авдеев Mihail Avdeev

Авдеев, Михаил Васильевич, писатель, беллетрист (1821 - 76). Родился в Оренбурге, в семье богатого уральского казака, видного деятеля яицкого войска.
читать далее →

Михаил Алексеев Mihail Alekseev

Михаил Павлович Алексеев российский литературовед, академик АН СССР (1958).
читать далее →

Михаил Альбов Mihail Albov

Редкий выпускник филфака вспомнит нынче о Михаиле Ниловиче Альбове, писателе "демократической направленности". Талант Михаила Ниловича так и не..
читать далее →

Михаил Ардов Mihail Ardov

Вышла новая книга воспоминаний протоиерея Михаила Ардова - "Монография о графомане". В нее вошли как старые истории, уже знакомые читателю по..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий