Известные люди

»

Михаил Щербатов

Рано поняв недочеты своего образования, он старался пополнить их самостоятельным чтением. На гражданской службе, куда он резво поступил, Щербатов имел полную вероятность добро ознакомиться с тогдашним положением России. В 1767 г. он, в качестве народного избранника от ярославского дворянства, участвовал в комиссии для составления нового уложения, где, в духе данного ему избирателями наказа, шибко рьяно отстаивал интересы дворянства и всеми силами боролся с либерально-настроенным меньшинством. Несколько раньше Щербатов стал заниматься русской историей, под влиянием Миллера, о чем он сам говорит в предисловии к I тому "Истории российской". В 1767 г. Щербатов, очевидно, был представлен Екатерине II, и она открыла ему доступ в патриаршую и типографическую библиотеки, где были собраны списки летописей, присланные по указу Петра I из разных монастырей. На основании 12 списков, взятых оттуда, и 7 собственных Щербатов, не имея никакой предварительной подготовки, взялся за составление истории. Несмотря на то что в 1768 г. он был назначен в комиссию о коммерции и что ему было поручено императрицей разобрать бумаги Петра I, его служба шла шибко быстро: к 1769 г. он дописал 2 первые тома, до 1237 г. Тогда же начинается усиленная издательская занятие Щербатова. Он печатает: в 1769 г., по списку патриаршей библиотеки, "Царственную книгу"; в 1770 г., по повелению Екатерины II - "Историю свейской войны", собственноручно исправленную Петром Великим; в 1771 г. - "Летопись о многих мятежах", в 1772 г. - "Царственный летописец". Собственная его история немного замедлилась вследствие необходимости к летописным источникам присоединить и архивные, до него никем, помимо Миллера, не тронутые. В 1770 г. он получил дозволение пользоваться документами московского архива иностранной коллегии, где хранились духовные и договорные грамоты князей с половины XIII века и памятники дипломатических сношений с последней четверти XV века. Энергично принявшись за разработку этих данных, Щербатов в 1772 г. окончил III, а в 1774 г. - и IV том своей работы. Не ограничиваясь одними историческими трудами, он в 1776 - 1777 гг. составляет замечательную работу по статистике, понимая ее в широком смысле школы Ахенвалля, то есть в смысле государствоведения. Его "Статистика в рассуждении России" обнимала 12 рубрик: 1) пространство, 2) границы, 3) плодородие (экономическое описание), 4) многонародие (статистику населения), 5) веру, 6) правление, 7) силу, 8) доходы, 9) торговлю, 10) мануфактуру, 11) всенародный нрав и 12) расположение к России соседей. В 1778 г. он сделался президентом камер-коллегии и был назначен наличествовать в экспедиции винокуренных заводов; в 1779 г. был назначен сенатором. До самой своей смерти Щербатов продолжал интересоваться политическими, философскими и экономическими вопросами, излагая свои взгляды в ряде статей. История его также подвигалась шибко одним духом. Последние тома, XIV и XV (до свержения Василия Шуйского ) были изданы год через после этого его смерти (Щербатов умер в 1790 г.). В настоящее время сочинения князя Щербатова большею частью уже изданы и персона его, как историка и публициста, может быть полностью выяснена. Щербатов, как историк. Щербатову ещё при жизни приходилось оберегать свой работа от общих нападок, в особенности супротив Болтина. В 1789 г. он напечатал "Письмо к одному приятелю, в оправдание на некоторые скрытые и явные охуления, учиненные его истории от господина генерал-майора Болтина", что вызвало реакция Болтина и отповедь в свою очередность Щербатова, напечатанную уже после этого его смерти 1792 г. Болтин направлял на строй ошибок Щербатова: 1) в чтении летописи, как будто превращения "стяга" в "стог", "топать по нем" в "ходить на помощь" и так дальше и 2) на полное незнакомство Щербатова с исторической этнографией и географией. Действительно, история Щербатова крайне страдает в этом отношении. Щербатов не сумел ориентироваться в древней этнографии, а ограничился пересказом сообщений по французским источникам, да и то "настолько смутно и беспорядочно, по его собственному заявлению, что из этого никакого следствия истории сочинить невозможно". Но занятие в том, что эт

от вопросительный мотив был наиболее темным, и только Шлецеру удалось вписать туда кое-какой свет. Во всяком случае, Щербатов зачастую является больше сведущим и осторожным, чем Болтин. В обработке летописи Щербатов, несмотря на всю массу промахов, в которых его упрекали, сделал шаг вперед относительно с Татищевым в двух отношениях. Во-первых, Щербатов ввел в ученое пользование новые и весьма важные списки, как синодальный список Новгородской летописи (XIII и XIV века), Воскресенский свод и другие. Во-вторых, он начальный точно обращался с летописями, не сливая показания разных списков в сводный контент и различая свой контент от текста источников, на которые он делал точные ссылки, хотя, как замечает Бестужев-Рюмин, его методика цитировать по номеру отнимает вероятность проверки. Как и остальные наши историки XVIII века, Щербатов ещё не различает целиком источника от его ученой обработки, и оттого предпочитает, к примеру, Синопсис - летописи. Не по силам ещё Щербатову и отбор данных; послушно следуя за источниками, он загромождает свой работа мелочами. Много добра русской истории Щербатов принес обработкой и изданием актов. Благодаря его истории и "Вивлиофике" Новикова, наука овладела первостепенной важности источниками, как: духовными, договорными грамотами князей, памятниками дипломатических сношений и статейными списками посольств; произошла, так произнести, эмансипация истории от летописей и указана была вероятность изучения больше позднего периода истории, где показания летописи оскудевают или нимало прекращаются. Наконец, Миллер и Щербатов издалече, а частью приготовили к изданию непочатый край архивного материала, в особенности времен Петра Великого. Полученный из летописей и актов материал Щербатов связывает прагматически, но его прагматизм особого рода - рационалистический или рационалистически-индивидуалистический: творцом истории является персона. Ход событий объясняется воздействием героя на волю массы или отдельного лица, причем герой руководствуется своекорыстными побуждениями своей натуры, одинаковыми для всех людей в разные эпохи, а масса подчиняется ему по глупости или по суеверию и т. п. Так, в частности, Щербатов не пытается откинуть летописный расклад о сватовстве византийского императора (уже женатого) на 70-летней Ольге, но дает ему близкое объяснение: император хотел жениться на Ольге с целью заключить союз с Россией. Покорение Руси монголами он объясняет чрезмерной набожностью русских, убившей старый воинственный дух. Согласно со своим рационализмом Щербатов не признает в истории возможности чудесного и относится прохладно к религии. По взгляду на нрав начала русской истории и на групповой ход ее Щербатов стоит ближе всего к Шлецеру. Цель составления своей истории он видит в лучшем знакомстве современной ему Россией, то есть смотрит на историю с практической точки зрения, хотя в другом месте, основываясь на Юме, доходит до современного взгляда на историю, как науку, стремящуюся вскрыть законы, управляющие жизнью человечества. У современников история Щербатова не пользовалась успехом: ее считали неинтересной и неверной, а самого Щербатова - лишенным исторического дарования (императрица Екатерина II); но это, как видно из сказанного, неверно, и Карамзин нашел для себя у Щербатова достаточно обильную пищу. Щербатов, как публицист, интересен, главным образом, как уверенный защитник дворянства. Его политические и социальные взгляды под боком ушли от той эпохи. Из его многочисленных статей - "Разговор о бессмертии души", "Рассмотрение о жизни человеческой", "О выгодах недостатка" и др., своеобразный заинтересованность представляет его утопия - "Путешествие в землю Офирскую господина С. извецкого дворянина" (не кончено). Идеальное Офирское страна управляется государем, политическая элита которого ограничена высшим дворянством. Остальные классы, более того рядовое дворянство, доступа к высшей власти не имеют. Необходимости для каждого гражданина принимать участие в правлении, необходимости обеспечения личной свободы Щербатов не знает. Первым сословием является дворянство, вступление в которое запрещено. Оно одно обладает правом обладать населенными землями; рекомендуется более того (в ста

тье по поводу голода в 1787 году) всю землю вернуть дворянам. Но и дворян Щербатов стесняет целой массой мелочных правил. Признавая роль образования, Щербатов требует умножения числа школ, но не дает образованным людям прав дворянина. Областное управление, на которое в особенности нападал Щербатов, он строит, и все-таки, в прежнем духе, стесняя его ещё больше увеличением канцелярщины и формализма. Военную службу он рекомендует создать по типу военных поселений, что позднее было сделано в России и потерпело полное фиаско. Рассудочность века наложила сильную печать на Щербатова. Особенно характерны взгляды его на религию офирцев: религиозная вера, как и образование, должна быть жестко утилитарной, служить охранению порядка, тишины и спокойствия, отчего священнослужителями являются чины полиции. Другими словами, Щербатов не признает христианской религии любви, хотя это не мешает ему в статье "О повреждении нравов в России" нападать на рационалистическую философию и на Екатерину II, как на представительницу ее в России. До чего сам Щербатов проникся, и все-таки, рационализмом, видно из его мнения, что позволительно в шибко недлинный срок пересоздать держава и что определить на целые тысячелетия незыблемый строй, в котором нужны будут только некоторые поправки. Литература. Исооружение сочинений князя М.М. Щербатова ещё не кончено (вышли тома I, II, 1 доля III тома). См. Иконников "Ответ генерал-майора Болтина на сообщение князя Щербатова" (СПб., 1789) и "Критические примечания на Историю Щербатова" (СПб., 1793 - 94); С.М. Соловьев "Архив" (том II, пол. 2); "Современное состояние русской истории, как науки" ("Московское Обозрение", 1859, 1); Иконников "Опыт русской историографии"; Бестужев-Рюмин "Русская история" (т. I, СПб., 1872); Милюков "Главные течения русской исторической мысли" (М., 1898); Мякотин "Дворянский публицист Екатерининской эпохи" ("Русское богатство", 1898; перепечатано в сборнике статей "Из истории русского общества"); Н.Д. Чечулин "Русский общественный роман XVIII века". Г. Лучинский.

Так же читайте биографии известных людей:

Михаил Бакунин Mihail Bakunin

Один из основателей анархизма; родился 18 (30) мая 1814 в Тверской губернии в дворянской семье. В 1833 окончил Артиллерийское училище в..
читать далее →

Михаил Владиславлев Mihail Vladislavlev

Русский философ, логик, психолог. Родился 9 ноября 1840 в Новгородской губернии. Учился в Петербургской духовной академии.
читать далее →

Михаил Гарнцев Mihail Garntsev

Российский философ, кандидат философских наук (1981), доцент, заслуженный преподаватель МГУ имени М. В. Ломоносова (2005), является специалистом в..
читать далее →

Михаил Гершензон Mihail Gershenzon

Историк русской культуры, философ. Родился в Кишиневе 1 июля 1869. Окончил в 1894 историко-филологический факультет Московского университета.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий