Известные люди

»

Николай Бавин

1941 год. Отступление из Лахденпохья

Откровенно говоря, за две недели мы уже знали, что будет махаловка. Во-первых, все время летали самолеты, а во-вторых, на Валааме все наше руководство было заседало. Слушок-то прошел. Потом поставили зенитные пулеметы, на ножках. Как махаловка началась, финны ещё не лезли. А затем они начали в начале августа понемножку. А так мы все время готовились, как положено. У нас там были склады. Километров восемь от нас были шхеры, и какой бы ни был шторм, там все одинаково тихонько. У финнов там был склад мин, и там так все и осталось с финской войны. Командиру летчиков я следом говорил, с которым мы прикрывали отход, чтобы он туда бомбардировщик послал, шуранул все это.

На июнь 1941 года нас было 40 мужчина, разведывательный отряд Ладожской флотилии. Но я скажу, что все пацаны, которые были, погибли. Под Шлиссельбургом 25 сентября 1941 года большинство погибло. Моя группа, которая за всю войну сохранилась, мои друзья уже другие пацаны.

168я дивизия, знаменитая бондаревская следом они на Невском пятачке воевали, Бондарев ещё Героя Союза получил они как раз под Сортавала были. Потом там ещё 142я дивизия была, и ещё какая-то их также из-под Приозерска эвакуировали. А после этого, как финны Приозерск захватили, дивизия Бондарева оказалась отрезанной. Финны более того Лахденпохья прихватили. А дивизию прижали. У них же лошадей было непочатый край, не как у немцев все на машинах. Как их прижали, нас неотложно на катерах, на морских охотниках туда. Там островов хоть отбавляй, есть бухта, которая бухта Смерти называется. Туда подогнали баржу, ее притопили, чтобы к ней могли приставать другие и грузиться. И там были эти кукушки: самое малое того, что со снайперской винтовкой, так ещё и с рацией корректировал жар. Вот их пришлось снимать шуранешь, и летит сверху. А после этого смотрим, катерок идет, мужчина десять-двенадцать. Ну, думаем, встретим. У меня ружьё пятнадцатизарядная, они как начали высаживаться, мы и чесанули по ним. Ну, в общем Одного раненого взяли. Они доля тиканули. Когда мы этого-то сняли корректировщика, они, бесспорно, решили кинуть взор, что и как. Вот это наше было прикрытие. А после этого к этой барже подтопленной подходили катера, грузились, с пушками, с лошадями, отвозили прямиком на остров Валаам. Они там до последнего эвакуировались. Много их эвакуировалось, тысяч двенадцать, надо полагать. Они без малого сохранились, вся дивизия с лошадьми, с пушками все вывезли. Были, конечно, раненые во время обстрела. Один мне там запомнился идет, а у него мина позади разорвалась, и вся задница разорвана, а он идет, прихрамывает, и ругается вот, мол, куда попало с юмором так.

Потом в газете Бондарев благодарил моряков за прикрытие. Вся эта дивизия была эвакуирована на Валаам, а оттуда прямо на Невский пятачок. И как раз в этом месте я встретил земляка Сашу, тот, что на год раньше призывался он на морских охотниках служил.

Шлиссельбургский десант

Там нас 200 мужчина высадились. Когда наши на Невском пятачке высадились, на них там жали здорово, и танки и самолеты их расстреливали. Жуков командовал, и он собрал часть: 105 курсантов погранучилища, моряки также, нас сорок разведчиков Ладоги и сорок разведчиков Балтийского флота. И нас осталось в живых четырнадцать мужчина.

Наша проблема была какая? Это же сорок основополагающий год, сентябрь. Когда высадился свойский десант на Невском пятачке, они же заняли всего метров восемьсот по фронту и пятьсот метров в глубину, немцы по ним так стреляли, по немного кг боеприпасов на метр. Десанту все время подкрепления слали наши, оттуда раненых вывозили, в общем, как мясорубка. Поэтому руководство решило, что нужно мало ослабить на них давление, отвлечь. При этом мы высаживались днем, чтобы нас видно было, и они оттянули количество на нас войска и самолеты. Ну, так необходимо было. Обычно спрашивают вас послали как на кончина? Огонь на себя? Сколько погубили. А Петергофский десант? Их там порядка пятисот тысячи дядя высаживалось. И ни поддержки, ничего. А Стрельнинский десант? Ну, на нас самолеты налетели, наших ни одного самолета, а немцы летали как хотели. Тридцать самолетов, стали бомбить корабли, баржи, что там стояли. Да там баржи легко на мели были все одинаково бомбили. Морские охотники сделали дымзавесу, а истребители, значит, по нам трассирующими. И я кричу ребятам: расходись дальше дружбан от друга! Ну, до берега добрались, опосля пришлось в рукопашную шагать. Много на берегу наших погибло, и немцы отвалили. Нас прорвались одиннадцать мужчина, и троих подобрали с катеров. К утру немцы сосредоточились, и мы по каналам ушли к себе. Фронт-то тогда был эдакий, мы сумели вылезти к своим, к Новой Ладоге. Там мы и обосновались.

Некоторые говорят: как Жуков мог так людей кидать? а необходимо было. Иначе не было бы ничего, сдали бы городок. Но Шлиссельбургский десант запал на всю существование. Самое тяжелое было переживание. Говорят, что я везучий. Откровенно скажу, что следом этого десанта я решил раз меня не убили, то значит уже не убьют. Поэтому действовал смело, но старался как разведчик не оставлять никаких следов.

Разведчик на Ладоге

В Новой Ладоге был штаб флотилии. Потом нам с кораблей подбросили ребят, и сформировали разведотряд. Так что летом мы высаживались на морских охотниках. Подводные лодки появились только в 1943 году. А так мы ходили на торпедных катерах, на бронекатерах, но больше всего на морских охотниках. В 1942 году крайне немало погибло ребят, я более того могу перечислить, какие группы высадились, и нет ни хрена, не вернулись. Высаживались на берег, с рацией. У нас было так высаживаемся, и если нас с этого места не могут снять, то снимали с другого места. А единственный раз забросили группу, пошли их снимать катера, а там уже пушки стоят. Потом только узнавали, к примеру, Женька Йемец, как их троица высаживалась. Когда все кончилось, мы уже узнавали, что с ними случилось. Местные говорят: да были тут летчики какие-то хотя мы в армейской форме были был тут махач мощный, и они не сдались. Я тогда, если открыто, также не сдался бы. Они говорили более того, что нас бы немедленно повесили. Я говорю, хрен повесишь. У меня шесть гранат, автомат, в каждом диске 72 патрона, и в карманах патроны ещё. Хрен дамся вам. Это сегодня я может быть подумал, а тогда нет. Вот об этих ребятах узнали, как они погибли.

Потом подлодки появились, стали бродить на подлодках. Две подводных лодки нам привезли по железной дороге в 1943 году. Но и в 1943 году группы гибли. Обычно говорят, что в рубашке родился, а я как правило говорю, когда в школах выступаю, что я в трусиках родился, тотчас в футбол начал игрывать. Но мы готовились к каждой операции скрупулезно. Все проверяли, в особенности рацию на расстоянии проверяли. Все было не так нетрудно. Потом была такая тренировка, что на столик набросают кучу всего, сигареты всякие, и так дальше, смотришь пять секунд, закрываешь глаза и говоришь, что на столе лежит. Поэтому у меня зрительная память что надо развита. Я не говорю о самбо, это было во что бы то ни стало. Там же полагаться было не на кого, только на себя. И никакого приказа не было перед каждой операцией приходил свойский шеф и спрашивал: пацаны, как себя чувствуете? Не стесняйтесь, говорите. Можете ходить? Один раз было, что Ваня мне сказал, не напрямую начальнику, а мне, что не может, боится. Я начальнику говорю: Николай Петрович (это был начальник разведотдела), там Ваня как-то не весьма. Он говорит: пацаны, не стесняйтесь, говорите, если что Ведь необходимо чтобы не нетрудно пошел, надобно чтобы и задачу выполнил. Но кто скажет, что не пойдет? Все просились, напротив. Ребята с катеров, когда пополнение было нужно, также просились, говорили: слушай, если необходимо, возьмите нас Все рвались. Так воспитаны были. Я Ладогу ещё с финской всю изучил, всю Ладогу недурственно знал.

Мы ходили по три, по четыре человека. Моя группа ходили втроем. На Валааме нас было четверо. Два радиста, Володя и я четверо. Если на лыжах то дядя десять, а если на аэросанях то мужчина пятнадцать. От задачи зависело. А если на острова высаживались, были моменты. Начальник с нами жестко говорил: вы должны реализовать задачу, засечь, как корабли ходят, взятие языка на ваше усмотрение. Если хватать языка то только в окончательный миг, когда нужно сматывать. Наша проблема была обследовать расположение батарей и движение судов. В 1942 году взяли в плен двух ребят, которые сопровождали командующего, они опосля на нас работали. Они все рассказали, где у них батареи. Наша проблема была ревизовать эти данные. Смотрели, есть ли на острове следы пребывания людей. Если есть, то тут очевидно что-то нечисто, что-то у финнов тут есть. По рации всякий день сообщали, что и где расположено. Ходили на пять суток, на Мантисаари сидели пятнадцать суток разыгрался шторм, нам сообщили, что катера вышли, а там баллов шесть. Пришлось 15 суток сиживать.

Вооружены мы были автоматами, летом в гимнастерках с ватником как работяги или партизаны. У нас была надувная лодочка резиновая на четыре человека, и маленькие шлюпки на одного человека. Документы все сдавали, только чистую бумагу хватали. Мы голые, чужие, с луны свалились. Даже газет не разрешалось забирать. Строго было. Потом вся подготовка была в секрете. Разговаривать об этом ни с кем было воспрещено. Даже в Ладоге, когда корреспонденты приходили, в 1943 году, фотограф нас снимал. А вслед за тем нежданно мы появляемся в газете, и подпись: старшина первой статьи Бавин, отважный разведчик, охотники за языками. Начальник получил, вызывает меня, говорит: Вы что, как туда попали? Начальник говорит: вы себя раскрыли, как я вас пошлю? Разгон нам за это дал.

Когда ходили на морских охотниках они же шумные, на них три авиционных мотора механики сделали выхлопные трубы в воду, потому и не слышно было, когда мы подходили. А перед тем, как высаживаться, свойский обеспечивающий забирал с этого катера двух матросов на тузик, чтобы также сопровождали. Наш обеспечивающий, Чуров, делал это для того, чтобы катерок не тиканул, если что. Если там два человека из команды остались, то команда бы капитана на хрен сбросила за борт. Он только следом мне это объяснил. Каждый о своем думает. Команда бы сказала: наши пацаны там. Попробуй смотай, сбросят за борт сию минуту, не посмотрят, что начальник. Ребята были дружные, если погибать, то всем немедленно. Один раз в катерок попал снаряд, а в нем же без малого пять тонн бензина, и сам он деревянный что поделаешь? Вообще моряки были весьма дружными. Вот уж приятельство, как родные братья были.

Обычно высаживались в субботу у них в субботу банный день. А банный день это все. А в воскресенье они отдыхали. И вот мы высадились, следов нет. А вдалеке, рядом пирса, церквушка финская, и мы видим катерок идет! На острове полянка, в центре ель здоровая, кругом елки. Я попробовал замаскироваться славно. Нас не видно, а мы все видим. Мы Ваню Бондарева оставили, а сами с Ваней Антоновым на берег пошли. Мы там шлюпку запрятали. Подходим к берегу, смотрим, катерок, ничего себе! Катер подходит к берегу, и нам недурственно присматривать. Смотрю, никто не подходит встречать. Посчитал семнадцать джентльмен высадилось. Оружия как будто нет. Мы ничего не знаем всего ничего ли, у них там пост есть или ещё что. Слышим, они в церкви в колокол бьют. Мы разработали проект, что совершать, если они в нашем направлении пойдут. Я Ване говорю: Я сегодня возьму автомат и буду наготове Слышу, идут двое финнов в нашем направлении, разговаривают о чем-то. Думаю, если Ваня в текущее время начнет палить по ним, то я побегу сапоги я уже снял к пристани с автоматом, начну их там шерстить, а опосля Ваня подойдет, и на катере уйдем к своим, сообщим по рации своим, чтобы встречали нас. Сидим, ждем. Какое-то время прошло, вероятно, час, слышим они сызнова в колокол бьют. И неожиданно эти два финна вспять идут, разговаривают. Они пошагали туда, значит, мне туда нестись не необходимо. Потом сызнова в колокол били. Смотрю, они все семнадцать собрались на пристани, сели на катерок и уплыли. Их никто не провожает. Они с Валаама приходили. Там брусники было все усыпано, и эти двое, оказывается, два часа бруснику ели. Ваня сидел с пистолетом в кустах два часа, говорит: думал, если он сегодня на меня глянет, то я ему пулю прямо в лоб чмок. Они прямо перед ним были, он два часа обоих держал на прицеле. А мы думали, что если начнется пальба, то мы бы всех порешили что их, всех с собой волочить? И на их катере бы ушли к своим.

Ушли они. Дело к вечеру уже. Мы по рации все немедленно сообщили начальству. А следом мы на прочий день утречком пошли с Ваней глядеть, есть кто у пристани или нет. Никого не было, значит, мы на острове одни благодать! Разработали проект, что действовать, если они вновь появятся. Решили так если что повторится, то мы разом сообщаем, катера выходят, а мы всех прибиваем, оставляем одного или двух. Начальник говорит на ваше усмотрение. И тут как раз шторм разыгрался, и мы на пятнадцать суток там увязнули. Но зато мы собрали отличные сведения проверили то, что нам пленные сообщили. Они потому что, как пасмурно, начинали палить, пристреливать цели. Все у них было пристреляно. У нас с собой было непочатый край всего сыр, колбасятина, более того шоколад был. Плиток сорок. Мы экономили, и с собой назад плиток двадцать привезли. Так что не пришлось в тот раз пленных забирать. Думали, они еще раз за ягодами придут, но тут шторм разыгрался, и они не появились.

С рацией мы как-то раз ходили вкалывать на пять суток на Валаам. Высадились, Ваня попробовал на одной частоте вкалывать там безотложно забито. На второй забито. Мы посовещались, решили, что нас могут запеленговать, и куда ты с острова уйдешь? Решили вообще не отдавать никаких данных про радио. Знали, что сквозь пять дней подлодка придет. Сразу на следующий же день прилетели наши два истребителя Як-3, кружат, ищут нас. Они любой день прилетали и смотрели. Потом летчики рассказывали, что видели финские подводы, и финны разбегались, но наши по ним не стреляли, и финны по нашим также. Хоть данных не передавали, но все время слушали последние сообщения. Мало того: тот, кто снабжал нас, до нас высаживал ещё одну группу, и она не вернулась. Еще до этого высаживал группу, одного ранило. Когда нас снабжал, он сам был на подлодке, что нас высаживала, и как ему сообщили, что связи нет, так он и не ел, переживал шибко. Потом мы только это узнали. Каменев, шеф разведки, вызвал целую машину с радиостанцией, нас активизировать.

Но кончились эти пять суток, мы на шлюпочке к подлодке идем, стали близиться, они там уже с автоматами, и пушка заряжена сорокапятимилиметровая. Спрашивают: кто идет? Мы им говорим: братцы, это мы!. Как на подлодку поднялись, у старшего лейтенанта этого аж слезы на глазах были. Он обнимает нас, гутарить не может. Потом, когда в Новую Ладогу пришли, сообщили начальнику нашему, что все в порядке. Он также переживал, тем больше что мы были последняя группа оставшаяся. Мы же единственная группа, кто остались в живых. Сразу в штаб. Говорим, связь не держали, в силу того что что нас могли запеленговать, тогда бы не выполнили задания и сами не вернулись бы. Он говорит: молодцы, правильное решение Мы знали, что лодочка посредством пять суток придет, никуда не денется.

Групп порядочно было. При мне четыре группы погибло, в особенности в 1942 году непочатый край. Группа Панина, группа Кучеренко (мы с ним в финскую были), Йемец уже в 1943 году погиб. Еще одна группа была, забыл. Это те, кого я прямо знал. А с той стороны кольца были ещё группы, от Балтфлота. А при мне эти четыре группы, самые отважные пацаны, погибли. Почему немало в сорок втором погибало? Потому что мы ещё не научились биться.

У нас в Криницах была своя резиденция, как мы ее называли, и после этого каждой успешной операции мы приглашали участников если с катеров, то с катеров, если с подводных лодок, то с подводных лодок. У нас там и спиртик был, и все, что нужно. Но во время операции мы ни капли в губы не забирали. Как приходили, то у нас и кино было, и артисты стабильно там были, более того оперетты были. И когда смотришь оперетту, то забываешь, что битва идет. Потом танцы. Артисты нам здорово помогли, отвлекались мы. А то ибо когда туда ходили, время так долговременно тянулось. Когда же кончится день, когда спокойствие будет? Хрен знает, я же не знал, будем живы или нет. Хотя вслед за тем этого Шлиссельбургского десанта я сказал себе: раз тогда не убили, значит не убьют. Поэтому действовал смело, но осмотрительно главное, чтобы никаких следов не оставлять. Тогда я так очень полюбил чаща, за то, что он меня все время скрывал.

У нас была вслед за тем гулянка спирт, все было. Пригласили всех, кто в этой операции участвовал летчиков, и так дальше. Нормально было. Все собрались. Я не крайне пил, а эти-то наклюкались. Потом там у нас босс сидел, а они все рыбку любили, говорят: Коля, как бы нам рыбки создать? Я говорю: гранаты у нас есть, на шлюпке выйдем и наглушим рыбы А пилот говорит (их там было двое Петя и Вася, я их имена запомнил, позже Петя погиб в Курляндии сшибли, а Вася не знаю, остался жив или нет): Слушай, Николай Петрович, позвоните на аэропорт, пускай там Пешка выйдет, пару соток сбросит, бомбочек, и будет нам рыбка. А я вижу, что они уже лыка не вяжут, говорю Николай Петрович, не необходимо. Командующий узнает, так нам сбросит, что чуть-чуть не будет. Гранаты у нас есть, в текущий момент будет рыба Летчик тот самый говорит: меня возьмете! Потом прилег и уснул. А старшой лейтенант, тот, что нас снабжал, говорит, мол, с тобой пойду. Взяли гранаты, шлюпку потащили, там камыши, и небольшая волна. Я поначалу кинул одну гранату, но негусто рыбы, мелкота одна. А он сидит на краю шлюпки, ноги в сапогах свесил в воду, я ему и говорю: ты бросай гранату сюда, а я сюда Я кинул, а он что-то замешкался, я напугался, а тут волна, и граната у него немного ли не в ногах рванула, неплохо, что глубина там была. Я ему там наговорил хоть отбавляй чего, говорю, мол, садись за руль и все. Он отвечает: да я сам напугался, ты только не говори никому Рвануло бы, и по ногам. Хорошо, что все обошлось.

Потом меня суток посредством двенадцать вызывают, говорят, нужно бы с армейской разведкой пойти на Валаам. Вся надежда на тебя, говорят. Ну, раз Родина приказала, то надобно. Сходил я с этой группой лейтенант и два старшины, специалисты. Надо было языка забрать и умотать. Начальник не сообразил, что нужно было подлодку там бросить, и как мы языка бы взяли, то просигналили бы и умотали. А на тот островок как раз пришли двое финнов, часов в семь-восемь утра. Сами пришли, сделай одолжение, бери, а как? Лодка придет только в час ночи, а там хватятся, ибо знают, куда пошли. Мы прикинули с ребятами, что нам не продержаться будет больше 12 часов держаться, и решили языка не забирать. Но если хватали бы, то взяли бы одного, второго бы прикололи. А я сам подумал, что позволительно было бы и двоих хватать. Помимо взятия языка, армейским нужно было взглянуть, где высаживать десант. Вот такая операция.

Потом в Ладоге в 1943 году была сильная бомбежка. Много народу погибло. Во-первых, это был начальный раз, когда бомбили Ладогу, нашу базу. В основополагающий раз бомбили мелкими бомбами, а во второй раз уже пятисотками. Дома, все развалилось. Мы как раз в Ладоге были тогда. А у нас только траншея такая была от осколков. И эта взрывчатка метрах в десяти рванула. Она более того не свистела, свисту я этому я следом научился подражать, а шипела, когда последние метры летела. И как даст! Мы думали, что все. Нас уже нет. Она рядом рванула, метров десять. Еще запомнилось там дедуля и бабушка были, дедуля был бухгалтер, бабку завалило по грудь. Он говорит: ой, ой, пацаны помогите! Мы к бабке, а он говорит: да нет, у меня там портфель с деньгами Тут бабку засыпало, а он о портфеле с деньгами думает. Налет был нежданный, вследствие этого навалом погибло. Там казармы были, и бомбоубежище большое, так туда прямое попадание. Почти все погибли, мясорубка.

На Мантисаари я занимал плацдарм. Нас было четверо разведчиков, и четверо от армии, и десантников 400 с чем-то джентльмен на барже. Пошли на морских охотниках. Подходим к берегу, пересаживаемся на малый катерок, как ЗИС открытый. Врываемся в бухту, думаем, как чесанут в текущее время, и не останется никого. Высадились, разом круговую оборону, смотрим нет никого, Ваня рацию развернул, сию минуту отстучал, что нет никого. Финны тогда уже количество умотали, а тех, кто остались, прижали опосля. И когда десант высадился, я им говорю: пацаны, шагайте смело. После этого заняли второй остров. Потому что с подлодки доложили, что финны подогнали туда баржу, чтобы корабли подходили и вывозили что-то. Так что высадили туда десант, чтоб не вывозили. Там было большое поле. А в 1941 году, на этом же острове, наши высадились, а там финны оказались, и им пришлось чесануть оттуда. Валаам затем было немыслимо удерживать, он вдали. В общем, на Ладоге был до 1944 года, до сентября. Как раз в сентябре капитулировали финны, и мы оттуда немедленно раз в Ригу.

Вэтого у меня четыре языка: три языка мы взяли уже в 1944 году. Там возле Валаама мелкий остров. Наши катера, когда проходили, увидели: крупный булыжник, и из-за него антенна торчит. Ну, раз антенна, значит, там кто-то есть. И руководство решило: раз кто-то есть, наброситься на тот самый остров. Опять мы, четвертая группа, на двух бронекатерах вечером подошли. А на бронекатерах пушки стояли с танков, плюс ДШК. Они как начали тот самый остров шуровать. Мы разом высадились, и на острове там были трое финнов: радист и ещё двое. И мы их безмятежно прихватили. Еще единственный пораненый в 1941 году. Могли и второго раненого забрать, но не взяли. А так в основном наша проблема была слежение. Иногда говорили хватать языка, но больше слежение. Видишь, я живучий эдакий. Ни разу за войну не был ранен, хотя приходилось в тылу и по десять и по пятнадцать суток случаться. И на торпедных катерах, и на морских охотниках, на подводных лодках.

Так же читайте биографии известных людей:

Николай Бондарев Nikolay Bondarev

Бондарев уже знал, что это письмо должно придти. Ему отказали в материальной поддержке два государства Германия и Россия. Но дочь коменданта..
читать далее →

Николай Буев Nikolay Buev

Это по-нашему, по-фронтовому, - склеивает Николай Антонович самокрутку. Не спеша прикуривает и задумывается, глядя в землю. - Скоро и мне туда.....
читать далее →

Николай Деревянкин Nikolay Derevyankin

Я, Деревянкин Николай Андреевич, полковник интендантской службы и кавалер ордена Александра Невского. И ничего тут удивительного нет, ибо я..
читать далее →

Николай Дупак Nikolay Dupak

В Июне 1941 мне было 19 лет, и я снимался в роли Андрея из Тараса Бульбы у Довженко. Еще в марте месяце к нам в Ростовское театральное училище..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий