Известные люди
»Петр Потемкин
Рождение: Россия» Орловская область» Орел
Это надо же, чтобы два совершенно разных поэта, которых революция не только вышвырнула на чужбину, но и расшвыряла недосягаемо друг для друга, лишь бы они не познакомились и не поссорились, как водится между людьми этой ревнивой профессии, написали два не просто одноименных, но как бы это выразиться? одночувствующих стихотворения.
Один из них был гумилевского характера романтик безмолвный, замкнуто отрешенный Арсений Несмелов, первоначально фанагориец, а после этого колчаковец, сохранивший воинскую выправку и четкость походки более того при ночных споткновениях о родные русскому сердцу рытвины и выбоины, каковые, казалось, были из ностальгических чувств привезены эмигрантами в многострадальных отечественных чемоданах на китайские улицы Харбина.
Второй был профессиональный говорливый насмешник, пересмешник-пародист, скоморох-сатириконец, легкий стихотворец с нелегкой судьбой Петр Потемкин. О Несмелове я детально рассказал в прошлой статье, посему в этой сосредоточусь в основном на Потемкине, а начну с того повода, тот, что и позволил мне их объединить.
Оба они, не сговариваясь, выбрали общую знаковую героиню для своих стихов, бывшую для них символом России, но не традиционную березу, не елку, не полевую ромашку, а, представьте себе, провинциальную скромницу герань, неотделимую от подоконников небольших городов и сел. Именно герань, успокаивающе светящуюся красненькими лоскутками не обжигающего, но согревающего домашнего огня, мерцающую более того лютой зимой через рисуемые на окнах русским морозом серебряные пальмы инея, может быть, от тоски по дальним жарким берегам, где эти дочери тропиков растут стройные в талии, но многогрудные от кокосовых гроздьев.
И, к цветку приставлен, точь-в-точь нянька,
Видел я в холодной тишине,
Что хиреет бедная геранька,
На зиму порученная мне
Послужил и делом я, и словом,
Милой жизни воздавая дань,
И, быть может, на суде Христовом
Мне зачтется эта вот герань.
Так сдержанно-сентиментально писал Несмелов в своей последней прижизненной публикации в харбинской антологии Лира в 1945 году, незадолго до того, как на его плечо легла десница соотечественника из СМЕРШа, пригласившего по-свойски побеседовать по душам.
Не читавший ещё не написанного несмеловского стихотворения, но, как как будто телепатически предвидевший собственное безгераневое одиночество, Потемкин написал двумя десятилетиями раньше:
В утреннем рождающемся блеске
Солнечная трепыхалась рань
На кисейном фоне занавески
Расцветала алая герань.
Сердце жило, кто его осудит:
Заплатило злу и благу дань
Сердцу мило то, чего не будет,
То, что было русская герань.
А ещё в 1912 году он назвал Геранью свою книгу стихов, распределив их между семью разделами: Женина герань, Герань стыдливая, Герань мишурная, Герань печальная, Герань персидская, Герань песельная, Герань в цвету. Герань тут стала синонимом самой жизни.
Петр Петрович, может быть, из профессионального скептицизма сатирика оказался Фомой неверующим по отношению к будущему этих цветов, над которыми имела обыкновение свысока посмеиваться богема, безвинно считая их символом мещанства, и ошибся. Алые герани как раз выжили, а вот кумачовый флаг, которым когда-то так любила помахивать дореволюционная богема перед властью, как красной тряпкой перед рогами быка, вышел у нее из моды, и она переключилась на стеб уже по его поводу.
В стебе постоянно есть высокомерная злобинка, исключающая ощущение юмора.
Блок предупреждал когда-то и себя, и других:
В тумане да в бурьяне,
Гляди, продашь Христа
За жадные герани,
За алые уста!
Христа чаще всего продавали не те, у кого были красные герани на подоконниках, а те, кто издевался над ними. И чаще всего продавали Христа совсем не за красные герани, а за кумачовый флаг, и этим его неотмывно запятнали.
К счастью, Петр Петрович, хотя и был скептиком, совершенно не принадлежал к любителям издевок. Говорят, что хорошая метла не может не быть грязной. Но сатирик устроен посложнее, чем дворник. Коллега по Сатирикону Саша Черный, расширивший само понятие поэтической сатиры, подмечал у Потемкина эластичную плавность стиха, изысканное мастерство сложного ритма, прерывистый перебой строк, ясно отвечающий внутреннему волнению.
В различие от сатириков-разночинцев, коими кишмя кишели такие кусачие журналы, как Зритель, Жало, Сигнал, Пулемет, то и занятие временно останавливаемые цензурой или отнюдь закрываемые, Потемкин пришел в сатиру из семьи высокопоставленного царского чиновника. Ему не была свойственна ущербная мелочная закомплексованность генетических изгоев или левый экстремизм парадоксального дворянина раннего Маяковского: Идите! / Понедельники и вторники / окрасим кровью в праздники!
Его природе больше подходила мягкая улыбка, чем циническая ухмылка, не карикатурные, а скорее, немного шаржированные зарисовки с натуры и то удлиняющаяся, то укорачивающаяся строчка, тонко стилизованный раешник, лубок, профильтрованный через университетскую образованность.
Пришедший из ниоткуда сынуля разорившегося севастопольского торговца, окончивший всего два класса гимназии, Аркадий Аверченко, если применять летучее наименование романа современной блестящей писательницы Ольги Славниковой, лихо превратил рядовой журнальчик Стрекоза в Стрекозу, увеличенную до размеров собаки, то есть в именитый Сатирикон. Эта собака была куда зубастее робко пытавшегося ей подражать в дальнейшем советского Крокодила, у которого в пасть была вставлена цензурная распорка для несмыкания челюстей.
Сатириконцы, задолго до Февральской революции готовившие к ней общественное рассудок, Октябрьскую революцию не приняли, за исключением главным образом Маяковского. Аверченко, потом написавший книгу фельетонов Дюжина ножей в спину революции, да и некоторые другие сатириконцы, в том числе и Потемкин, Россию покинули. Петр Петрович перебирался посредством Днестр значительно удачнее, чем Остап Бендер. Правда, никакого серебряного блюда у него не было, а только подруга жизни и махонький ребенок: Мы пришли по обмерзшей отмели В эту темное время суток, в окончательный раз, Мы из чаши бедствий отпили Слишком невпроворот, будет с нас. / Пусть челнок неверно выдолблен, Пусть коварен ледоход. Приговор судьбою вымолвлен, Вспять реченька не потечет. / Облаками серебристыми Ясный месяц запылен. Кто свой челн причалит к пристани, Одиссей или Харон?
Но это был Одиссей и Харон в одном лице. Стараясь изо всех сил вработаться, выкарабкаться, Потемкин продержался в эмиграции только шесть лет. Он чувствовал себя и в Париже не лучше, чем в Москве двадцатого года: Ах, если б о косяк проклятущий Хватиться насмерть головой!
Петр Петрович не сумел откопать себя в безгераневом мире, так и не ставшем ему родным.
Так же читайте биографии известных людей:
Пётр Тобуроков Petr Toburokov
Пётр Тобуроков - народный поэт Якутии. Участник Великой Отечественной войны. Родился 25 октября 1917 года.Творчество Петра Тобурокова многогранно и..
читать далее →
Петр Алешковский Petr Aleshkovsky
Задача - постоянно ощущать сопротивление жизни как счастье. Когда не удается, становится неуютно. Хочется вильнуть хвостом и залечь на дно. Но этого..
читать далее →
Петр Боборыкин Petr Boborykin
БОБОРЫКИН, ПЕТР ДМИТРИЕВИЧ (1836-1921), русский прозаик, драматург, журналист, театральный деятель. Почетный академик (1900). Родился 15 (27)..
читать далее →
Петр Ершов Petr Ershov
Сам Петр Павлович говорил, что не придумал ничего нового, а просто хорошо пересказал народную сказку.
читать далее →