Известные люди

»

Семен Гетьман

Родился в семье служащего. Украинец. После окончания начальной школы работал каменщиком.

В РККА с 1920 г. Участвовал в Гражданской войне. Член РКП(б) с 1922 г.

В 1922 г. окончил Полтавские пехотные курсы, в 1929 г. - 3-ю военную школу летчиков и летчиков-наблюдателей в Оренбурге, в 1934 г. - Курсы усовершенствования командного состава при Военной Воздушной академии им. Жуковского, в 1935 г. 1-ю военную школу летчиков им. тов. Мясникова в Каче.

В 1936 г. за успехи в боевой, политической и технической подготовке был награжден орденом Знак Почета.

Участвовал в советско-финской войне.

Затем командовал 4-м легкобомбардировочным авиаполком Харьковского военного округа. На базе полка было решено провести войсковые испытания штурмовика Ил-2.

В мае 1941 г. 4-й лбап сдал одномоторные бипланы Р-Z и был преобразован в 4-й штурмовой авиаполк.

Рассказывает полковник Емельяненко: Самолет Н был одноместный, а на Р-зете, помимо летчиков, были летчики-наблюдатели. Их пришлось откомандировывать в другие части и в то же время пополнять полк лучшими летчиками и техниками из других соединений...

Наконец пришло распоряжение: грузиться в ж-д эшелон со всеми тылами полка - мастерскими, складами, кухнями. Тронулись в летний лагерь на полевой аэровокзал в район Богодухова, куда должны прийти и долгожданные самолеты.

Лагерь расквасили в степи. Из старых построек в этом месте был только единственный деревянный дом да заброшенный скотный двор с сараем, откель ветер доносил дух навоза... По натянутой бечеве установили в два ряда палатки. Между ними срезали лопатами траву, посыпали дорожку песком - все как по уставу. Особняком поставили ещё одну огромную палатку - для занятий. Штаб разместился в домике...

Как-то на вечернем построении майор Гетьман, недавно вступивший в руководство полком, объявил:

- С группой летного и технического состава мы едем на авиационный предприятие. Не теряя времени, освоим там авиалайнер Н. Когда прилетим в Богодухово, начнем вывозку остальных. Всем, кто остается в этом месте, - продолжать исследование материальной части соответственно утвержденному мною расписанию. Некоторые пособия мы уже получили

Командир полистал записную книжку, зачитал для порядка список. Назвал пятнадцать летчиков: это были командиры эскадрилий и их заместители по строевой и политической части - самые опытные летчики

В лагерях потянулись однообразные дни. От завтрака до обеда, а опосля до ужина сидели в раскаленной на солнышко огромной палатке. Старательно перечерчивали в конфиденциальные тетради путаные схемы электропроводки, бензо- и маслопитания, водяного охлаждения и непонятной более того многим техникам гидросистемы уборки и выпуска шасси. Записывали уймище цифр, которые нужно было запомнить: ход поршня, диаметр винта, размах крыла...

Тем временем на заводском аэродроме летчики изучали совсекретный авиалайнер в натуре. Пояснения давал летчик-испытатель. Он посвящал строевиков в секреты техники пилотирования

- В штопор при не координированных разворотах не срывается, по прямой летит устойчиво более того с брошенным управлением, а садится сам. Пподъем, как табуретка...

Ничего себе табуретка, - подумали летчики. - По сравнению с Р-зет одних приборов, рычагов, кранов и всяких переключателей в кабине столь напичкано... Скорость без малого вдвое больше.

Летчики подолгу просиживали в кабинах, осваивали оборудование. Подняли хвостище одного самолета. Поочередно садились в кабину, запоминали взлетное положение капота двигателя сравнительно горизонта. Убирали шасси и выпускали его с помощью аварийной лебедки на иной машине, которая висела на подъемниках.

Но сколь ни рассказывай о повадках самолета, сколь ни просиживай в кабине, а летчикам нужно одаривать провозные полеты. Для этого нужен учебно-тренировочный авиалайнер той же марки со второй кабиной для инструктора и с двойным управлением - спарка. Но такого самолета ещё и не построили

Выход из положения все-таки нашли. Раздобыли спарку ближнего бомбардировщика СУ-2, у которого скорости отрыва от земли и приземления были грубо такими же, как у штурмовика. На этой спарке и давали провозные полеты с инструктором. На планировании умышленно разгоняли прыть, чтобы отработать скоростные посадки.

Настало время вылетать независимо. Первым сел в кабину капитан Холобаев. Прибыл он в полк недавно на пост заместителя командира первой эскадрильи. В прошлом летчик-испытатель...

Вслед за Холобаевым удачно вылетели ещё немного летчиков.

15.06.41 г. полк первым в ВВС Красной Армии получил семнадцать Ил-2 и начал к их освоению.

Участвовал в Великой Отечественной войне с июня 1941 г. Был командиром 4-го штурмового авиаполка 11-й садик. К началу войны в полку имелось 65 штурмовиков Ил-2.

25.06.41 г. 4-й шап получил инструкция вылететь на фронт.

Рассказывает полковник Емельяненко: О том, что так одним духом могут отрядить на фронт, и в голову не приходило. Ведь строем ещё не летали, а из пушек и пулеметов на полигоне никому и очереди выпустить не пришлось. Этих самих эрэсов, которые должны подвешиваться под крыльями, также не видели, и как прицельно сбрасывать бомбы - никто представления не имел... Заводские летчики знают, как это действовать, но они из Воронежа так и не прилетели

Четвертый штурмовой полк вылететь на фронт из Богодухова в тот же день не смог... Летчикам нужно было неотложно готовить для перелета карты. Нужных листов в штабе не оказалось, их разрешено было обрести только в Харькове... Невзирая на запрет метеослужбы, начальник полка на свой риск и трепет выпустил на связном самолете сквозь грозовой фронт опытного летчика...

Вечером началась склейка листов для 500-километрового маршрута. Получились огромные простыни. Сложили их гармошкой, а эта кипа в планшет не лезет. Пришлось кромсать на части.

Перелет предстоял нелегкий. Первая посадка для заправки была намечена под Брянском, в Карачеве. Штурманский расчет показал, что бензина еле-еле хватит. Если случится какая-нибудь помеха на аэродроме, то более того покидать на второй круг рискованно...

Перед стартом самолеты стояли ровненько, а в воздухе летели роем. Многие летчики не успели, как следует освоиться с оборудованием кабины, искали приборы по надписям. Чуть замешкался, поднял голову - уже наползаешь на сопредельный авиалайнер, тот шарахается в сторону, следующий - от него... Так мотались добрую половину пути, покуда, в конце концов, не приноровились. Ведомым за весь полет так и не пришлось употребить огромными картами. Тут уж не до ориентировки - взгляда от соседа не отвести. Где летели - чуть-чуть кто знал. Вся надежда была на ведущих

После посадки недосчитались нескольких самолетов, что имели меньший припас горючего. Они сели где-то на вынужденную, не долетев до Карачева...

Начались поиски. Одновременно готовились к дальнейшему перелету. Летчики сами заправляли самолеты, - техники на транспортных ЛИ-2 ещё не прибыли. Потом прокладывали путь на Минск

Не успели как будто и зрачок сомкнуть, как начали будить В кромешной тьме под проливным дождем летчики разбегались на стоянки. Номера своих самолетов узнавали во время вспышек молний. Кто уселся в кабину и закрылся от дождя колпаком, а иные примостились на корточках под крылом и курили одну папиросу за прочий... Дождь, в конце концов, прекратился, на востоке посветлело. Хлопнула зеленая ракета - знак к запуску моторов. Эскадрилья за эскадрильей вновь поднялись в воздух.

Посадка была намечена в районе Старого Быхова. На половине пути попали в полосу сильного дождя. Тут уж ведомые без всякой команды прижимались к ведущему, чтобы не посеять из виду - летели, будто пришитые - крыло в крыло. На этот раз, долетели все до единого, кто стартовал в Карачеве

На летном поле копошились сотни людей с лопатами и носилками - строили бетонную взлетно-посадочную полосу. В центре аэродрома высились кучи песка и щебня, сновали грузовики. Кроме штурмовиков, сюда садились истребители и бомбардировщики. Справа от строящейся полосы самолеты планировали на посадку, а слева в это же время взлетали.

27.06.41 г. 4-й шап получил боевое крещение. Летчики полка нанесли бомбоштурмовой потрясение по колонне германских танков и мотопехоты на Слуцком шоссе в районе Бобруйска на рубеже реки Березина. Это был первостепеннный боевой вылет Ил-2.

Полковник Емельяненко рассказывает: Технического состава было раз-два - и обчелся: единственный мастер и единственный оружейник на пять самолетов. Оружейники распаковывали большие красные ящики, только что доставленные транспортным самолетом из Москвы. Там были эрэсы. Оружейники в первый раз занялись их установкой под крылья. Инструктировал их заводской инженер в штатском. На одном самолете что-то фыркнуло, и огненная комета со свистом улетела за лес: эрэс у кого-то сорвался, - бортовую электросеть забыли отключить.

Многотрудный день был уже на исходе, как как гром среди ясного неба командира первой эскадрильи капитана Спицына и его заместителей старшего политрука Филиппова и капитана Холобаева экстренно вызвали к командиру полка.

Они представились суровому на облик полковнику с двумя орденами Красного Знамени на шевиотовой гимнастерке и с огромным маузером в деревянной кобуре. Это был Николай Федорович Науменко, возглавивший сейчас авиационную группу Западного направления. Прибывшим летчикам Науменко сказал:

- Втроем полетите на разведку боем в район Бобруйска. Что увидите восточнее реки Березины, не трогать, а западнее - ударять. Ясно?..

Летчики козырнули, сделали разворот вокруг посредством левое плечо и заспешили к своим самолетам. И только ныне у них стали единственный за другим возникать вопросы. Что, собственно, надобно разведать? Какие цели ударять, и каким оружием? Насколько нужно углубляться на запад за реку Березину?..

Холобаев стремительно зашагал к своему штурмовику... Оглянувшись, заметил инженера полка по вооружению...

- Как тут определить электросбрасыватель на бомбометание?.. А сбрасыватель эрэсов?

Дремлюк... нахлобучил на самые брови пилотку, поскреб пятерней затылок.

- Вот что, друг капитан, вы минуточку подождите, а я позову заводского инженера, он попутно и про эрэсы расскажет. - И Дремлюка как будто ветром сдуло с крыла.

Но дожидаться было некогда: самолеты Спицына и Филиппова уже тронулись со стоянок. Холобаев запустил мотор, дал газ, также порулил на старт Вслед за самолетом, согнувшись в три погибели и придерживая руками головные уборы, бежали двое - Дремлюк и заводской инженер в серой клетчатой кепке. Уже на линии старта они вскарабкались на центроплан, уцепились с обеих сторон за борта кабины, склонились к летчику и начали растолковывать ему что-то в оба уха. Холобаев успел вопросить у заводского инженера.

- А как прицеливаться при пуске эрэсов?

- Да наводи вот это перекрестье на мишень - и жарь!

- Ясно! Живо скатывайтесь, будем взлетать...

Взлетели, построились клином, легли на расчетный вектор движения, засекли время. Как отличить противника? - думали летчики. - Линии фронта на карте нет, ситуация неясная, не садануть бы по своим...

Вот и Березина. На восточном берегу войск не видно. Где же та мощь, которая должна застопорить фашистов на этом водном рубеже? Слева по курсу, на западном берегу виден Бобруйск, над ним зловеще клубится черный дым. Что там происходит?

Штурмовики неслись над самыми верхушками густого леса западнее Березины, где нужно разыскивать противника. Летчики увеличили прыть, закрыли бронезаслонки маслорадиаторов, чтобы не пробило пулей или осколком. Есть такое предписание в инструкции, чтобы перед атакой прикрывать. Подошло расчетное время, начали разворот; левое крыло консолью капельку не чиркает по макушкам сосен, правое вздыбилось к небу. Еще не закончив маневр, выскочили на Слуцкое шоссе, а там - колонна...

Впрочем, то, что увидели летчики, воспрещено было окрестить колонной. Это был абсолютный поток техники: танки, тупоносые, крытые брезентом грузовики, тягачи с пушками и бронеавтомобили - в немного рядов движутся в сторону Бобруйска. По обочинам дороги прыгают на кочках мотоциклы с колясками. И не видно ни начала, ни конца этой лавины Втоварищ подметили на танках белые кресты. Спохватились: неприятель!! Но зачем так нахально-беспечны фашисты? Сидят на башнях танков и бронеавтомобилей с засученными до локтей рукавами, свесив ноги в открытые люки, не прячутся, не стреляют?

Вывод из разворота закончили как раз над самой колонной... Бомбы сбросили на глазок, не целясь: по такому скопищу техники с малой высоты промазать без затей нельзя - там яблоку негде рухнуть!

Разрывов своих бомб со взрывателями замедленного действия летчики присматривать не могли, но в колонне началось замешательство. Холобаев увидел, как столкнулись два грузовика, единственный из них повалился в придорожную канаву, из других машин посыпались солдаты, мотоциклисты метнулись в стороны от дороги. И помчались к лесу. И тут же с земли к самолету потянулись светящиеся пунктиры Вскоре уже целые снопы стремительных искр пронизывали небосклон кругом. Холобаев на какое-то время оцепенел - в первый раз увидел такое. Вздрогнул от короткого, но сильного щелчка, которого не услышал через шум двигателя, а скорее ощутил всем телом. Тут же заметил на лобовом бронестекле белое пятнышко и расходившуюся от него лучистую изморозь. Чем-то влепило! - и только в настоящий момент чисто очнулся Пальцы зашарили по ручке управления, но не безотложно нашли кнопку пуска эрэсов Самолет клюнул носом Эрэс взорвался нимало поблизости, в самой гуще колонны. Да как взорвался! Летчик глазам своим не поверил: обломки большого грузовика, клочья брезента и ещё чего-то поднялись в воздух и необычно зависли, как в кадре замедленной киносъемки. Вот это влепил! Но войск спереди тьма, авиалайнер обстреливают со всех сторон. Надо и ему ударять, а чем? Вспомнил: Пушками же! Нажал на гашетку - пушки молчат

Пока возился с перезарядкой, да в душе ругал Дремлюка, спереди уже показалась отдаленная часть жилой местности Бобруйска. Дым тянуло ветром вкось, и он закрывал городок. Холобаев круто развернулся от этой темени налево, пролетел невысоко над самыми крышами деревянных домов. Вырвался из дымной пелены на северную окраину города, а там также невиданное скопище войск. И тут недруг! Взмыл вверх, после этого с углом пошел к земле, нажал на гашетку - затрещали скорострельные пулеметы. Эх, до чего же они недурственно стригут фрицев разноцветными трассами! Вспыхнула автомашина. Еще одна загорелась... И как снег на голову что-то блеснуло рядом, послышался звенящий потрясение, и так тряхнуло штурмовик, что тяжелая бронекрышка над горловиной бензинового бака встала перед глазами вертикально. Только выровнял авиалайнер - ещё потрясение. Самолет сгинул, пилот отделился от сиденья, привязные ремни врезались в плечи, а крышка бензобака ещё встала вертикально. Летчик понял - это зенитки. Ну, видать, и тебе также крышка, Костя Холобаев! Бросил авиалайнер в одну сторону, в другую, продолжал палить длинными очередями, не щадя пулеметных стволов

Пулеметы уже смолкли - полторы тысячи патронов израсходованы, а Холобаев все ещё продолжал швырять штурмовик то вверх, то вниз, направляя его на вражеские машины. Глядь - он уже над Березиной, горящий Бобруйск остался сзади. Впереди зеленый лесной массив, и там зримо ощущается тишь. Лишь двигатель надрывно тянул высокую ноту.

Холобаев довернул авиалайнер правее, установил вектор движения на свой аэровокзал. Солнце в настоящий момент светило со стороны хвоста, и пучок света осветил кабину. По лобовому стеклу ползла масляная пленочка, искрились капельки воды. Глянул на приборы: стрелка давления масла - у нуля, а температура воды и масла - на пределе, у красной черты. Летчик почувствовал едкий дух гари... Сообразил, что он все ещё летит на максимальных оборотах, а бронезаслонку маслорадиатора позже атаки раскрыть забыл. От этого перегрелся мотор! Двинул рукоятку заслонки от себя, сбавил обороты... Температура воды начала потихоньку снижаться, перестало ее выбивать...

Холобаев зарулил на стоянку к опушке леса... К нему бежали летчики и техники... Летчик сдернул с головы шлем, освободился от парашютных лямок. Привстал на сиденье, уперся руками в переплеты фонаря, привычно, несложно перенес безотлагательно обе ноги за борт кабины и... с грохотом сгинул! Затрещал зацепившийся за что-то комбинезон, руку больно резануло. Подбежал Комаха, помог летчику выкарабкаться из огромной дыры с рваными краями дюраля, зиявшей в центроплане. Холобаев отошел от самолета, посмотрел на него со стороны и сначала не поверил своим глазам. Штурмовик был практически изрешечен пробоинами разных размеров. Новенького красавца нереально было узнать

Холобаева обступили. Кто-то спросил:

- Что же это?..

Он поднес к губам кровоточащую ладошка, зло сплюнул на траву

- Зенитки.

После уничтожения на земле больше половины самолетного парка ВВС ЗапОВО 4-й шап являлся самой боеспособной частью фронта. Однако в условиях неразберихи первых дней войны, при полном отсутствии связи с вышестоящим командованием, майору Гетьману приходилось самому себе становить боевые задачи.

Рассказывает полковник Емельяненко: Нелегкое занятие отважиться на боевые действия по собственному усмотрению. Еще труднее оказалось это заключение осуществить.

Боевая ситуация, полная неожиданностей, требовала становить перед каждой из пяти эскадрилий задачи, а у командира полка не было более того штаба, тот, что все ещё находился где-то в пути от Харькова. По всему было видно, что в Старый Быхов эшелону быстро не прибыть: железные дороги непрерывно бомбила фашистская авиация. Сюда, на прифронтовой аэровокзал, сообща с техническим составом на транспортных самолетах прибыли только немного офицеров штаба

Перед войной любили подшучивать над связистами: Связь в бою - святое занятие, когда надобно - ее нет. Но сегодня было не до шуток... Наземная радиостанция по сути дела бездействовала: самолетные приемники по-прежнему только оглушали летчиков шумом и треском, к тому же при полете на малой высоте дальность радиосвязи была шибко незначительной. Многие летчики начали сами снимать приемники, чтобы не возить ненужный груз... Когда начались встречи с Мессершмиттами, то кое-кто подумал, что недруг пеленгует работающие самолетные станции и оттого так точь-в-точь наводит свои истребители на штурмовиков. Некоторые летчики более того сшибли торчащие сзади кабины стойки антенн.

В этих условиях пришлось прибегнуть к пешей связи, хоть и самой древней, но зато безотказной.

У командного пункта - палатки майора Гетьмана - дежурили по три посыльных от каждой эскадрильи. Они всегда были в разгоне: то передавали приказания, то донесения. Пошли в ход и обычные сигнальные ракеты. Зеленые - значит, взлет; одна ракета - инициировать действовать первой эскадрилье; а если пятой - то пять ракет. Красные ракеты, издавна применявшиеся для запрещения взлета или посадки, сейчас означали знак выхода из-под удара - экстренного взлета всего полка в случае налета на аэровокзал авиации противника. И ещё каждому механику было вменено в обязанность устанавливать винт в положение, соответствующее готовности самолета. Если штурмовик исправен и на сто процентов готов к вылету, то одна из трех лопастей должна быть установлена жестко вертикально вверх; у самолета, тот, что не готов, две лопасти должны торчать наподобие рогов, а третья опущена вертикально вниз. По этим признакам начальник полка издалече определял, сколь самолетов в эскадрильях к вылету готово. Потом пошли в ход и жесты командира. А началось все с одного случая.

Прибежал как-то посыльный из эскадрильи и доложил командиру полка, что мост у Бобруйска разбит, а вернувшиеся с задания летчики обнаружили, что недруг наводит прочий мост, существенно южнее - у Доманово. В это время уже взлетало очередное звено. Оно должно было совершить круг над аэродромом, чтобы собраться, а далее лететь на Бобруйск, где ему, как оказалось, работать было нечего. Как же изменить штурмовикам задачу?

До подхода самолетов к аэродрому майор Гетьман успел отбежать подальше от своей палатки. Когда появилось звено, он замахал руками, привлекая участливость ведущего. Тот качнул с крыла на крыло - заметил. Командир показал в направлении на Бобруйск и тут же скрестил приподнято поднятые руки: туда не прогуливаться! Потом сдернул с головы пилотку и начал размахивать ею в другом направлении - иди туда! И нежданно ведущий, к изумлению всех, ещё раз качнул с крыла на крыло и лег на свежеиспеченный вектор движения!

Через час возвратившийся с задания пилот докладывал командиру полка:

- Били мост южнее Бобруйска, у Доманово.

- Ну как же ты, дорогой мой, понял меня?!

- А чего же тут не понять: на Бобруйск крест показали - запрет, значит, а пилоткой дали свежеиспеченный вектор движения. Вот и я отвернул налево...

Гетьман троекратно расцеловал летчика.

В тот же день было объявлено: всем следом взлета проходить над палаткой Гетьмана и присматривать за его сигналами...

В порядке номеров эскадрилий штурмовики тройка за тройкой на бреющем полете уходили на запад бомбить понтонные мосты на Березине. Через некоторое время в воздухе образовался конвейер: очередные группы все ещё взлетали, а другие уже садились, чтобы заправиться горючим, подвесить бомбы - и вновь в мордобой...

Штурмовики уходили на запад тройками, а ретироваться начали изредка парами, а то и по одному. Крылья самолетов были продырявлены. Летчики докладывали о сильном зенитном огне у переправ: к середине дня участились случаи встреч с вражескими истребителями. При подходе к Березине мессершмитты безбоязненно штурмовали штурмовиков со стороны хвоста, где огневой защиты от них не было...

Обстановка по-прежнему оставалась неясной.

Сверху инфа в полк не поступала, а сообщения Совинформбюро были чересчур краткими. К тому же в них приводились сведения трехдневной данности

За первые три дня боевых действий потеряли двадцать летчиков... Таких потерь никто не ожидал. Ведь в финскую кампанию полк совершил больше двух тысяч боевых вылетов на незащищенных броней самолетах Р-зет, а потеряли только одного летчика. Да и эта утрата была не боевая: при взлете авиалайнер зацепился за макушку дерева и спалился. Теперь же летали на новейших бронированных штурмовиках, а такая убыль...

Гетьман с Рябовым решили, что воспрепятствовать переправе противника на восточный берег - главная проблема...

- Будем ударять по понтонным мостам.

1.07.41 г. в связи с угрозой выхода танков противника в район Старый Быхов 4-й шап перелетел на аэропорт в 50 км юго-восточнее Климовичей. Последний авиалайнер взлетал под огнем немецких танков.

После перебазирования полк вошел в состав 11-й смешанной авиадивизии, которой командовал дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Кравченко.

2.07.41 г. за истребление девяти переправ сквозь Березину собственный состав 4-го шап получил признательность от командующего Западным фронтом.

К 4.07.41 г. в полку оставалось только девятнадцать Ил-2. В боях под Бобруйском погибли двадцать летчиков полка.

На рассвете 9.07.41 г. 4-й шап нанес сильный потрясение по Бобруйскому аэродрому.

Полковник Емельяненко рассказывает: По наблюдениям летчиков и данным агентурной разведки, там в эти дни сосредоточилось немного авиационных эскадр. Нашлись очевидцы, сообщившие важные сведения о Бобруйском аэродроме. Говорили, что он напоминает авиационную выставку: самолеты стоят без всякой маскировки в немного рядов, без малого впритык приятель к другу. И вообще фашисты чувствуют себя там в полной безопасности, как дома. Рядом с аэродромом казино, где летчики пьют шнапс.

Командир полка сидел в землянке и уяснял боевую задачу. Одним ударом по самолетам на стоянках позволительно причинить авиации противника эдакий урон, какого иными средствами запрещено достичь более того за продолжительный срок... Удар будет эффективным при наличии достаточных сил. А где их забрать, эти силы, если в полку и трети самолетов уже не осталось, а из имеющихся немного неисправных...

Может довестись и так: штурмовики будут подступать к Бобруйскому аэродрому, а там никакой авиационной выставки нет и в помине - только опустевшие стоянки... У авиации ибо порядок, как у птиц: с рассветом - все на крыло, а в гнездышко только к вечеру. Значит, чтобы не примчать на опустевший аэропорт, нужно упредить противника. Поэтому генерал Кравченко и приказал причинить потрясение на рассвете. Выходит, что самим нужно взлетать затемно. Но вот загвоздка: на штурмовиках никто в ночное время ещё не летал. Что ж, придется отнять наиболее подготовленных пилотов

Не так давнехонько полк был целиком укомплектован. Все было расписано и разложено по полочкам - от первой до пятой эскадрильи. Теперь же эскадрильи и звенья распались...

Давно уже стемнело, а начальник полка все ещё сидел в землянке. Перед ним лежал листик бумаги, на котором продолговатыми крестиками изображены самолеты, под каждым из них проставлены бортовые номера. Крестики эти расположены уголком по три - звеньями. Звенья одно за другим растянулись от верхнего обреза листка до нижнего - в колонну. Такой будет боевой строй в воздухе, так и полетят. Возле каждого самолета начальник подписывает фамилию летчика. Себя сию минуту первым поставил в голове колонны. Подолгу задумывается, формируя звенья

Еще до рассвета зарокотали моторы. Из выхлопных патрубков заструились лохмы сине-багрового пламени. Огонь лизал бока бронекорпуса, а на повышенных оборотах дотягивался до самой кабины Огонь по обеим сторонам капота мотора ослеплял сидевших в кабинах летчиков. Даже кострище на противоположном конце летного поля, служивший световым ориентиром для выдерживания направления при взлете, тяжело было различить в отсветах этого пламени.

Командир полка начал выруливать для взлета - за ним остальные... Оторвавшись от земли, летчики отыскивали ушедшие вперед самолеты по навигационным огням.

Ведущий пошел по большому кругу. Когда под крылом скрылся слабо мерцавший аэродромный кострище, он засек время и взял вектор движения на Бобруйск

Не доходя до Березины, Гетьман, а вдогонку за ним и другие летчики выключили навигационные огни. Ведомые неотступно следуют за командиром. Они будут воспроизводить все, что сделает ведущий над целью.

При подходе к Бобруйску штурмовики пошли ещё ниже, а спереди по небу уже побежали торопливые трассы, в рассветном небе засверкали вспышки зенитных снарядов. Слева по курсу видна взлетно-посадочная полоска, по обе стороны от нее плотными рядами поблескивают самолеты. Ведущий с доворотом пошел в атаку.

Из-под крыльев штурмовиков дымным росчерком рванули эрэсы, короткие вспышки блеснули в рядах бомбардировщиков. Полыхнул пламень, закувыркались обломки. Понеслись пулеметно-пушечные трассы... А у самой земли от штурмовиков отделились стокилограммовые бомбы. От их взрывов заполыхали юнкерсы и мессершмитты, подготовленные к боевому вылету. Не успели-таки взвиться вражеские самолеты...

Самолет командира полка снижался над своим аэродромом, оставляя за собой дымный след. Мотор давал перебои. Приземлился, отрулил в сторону, выключил двигатель... Подбежали техники и сию минуту начали орудовать у кабины молотками и ломиками: от удара зенитного снаряда, оказывается, заклинило фонарик. Помогли Гетьману выкарабкаться из кабины: он с головы до пят был залит маслом, белели только зубы да белки зрачок. Командир с трудом держался на ногах. Его отвели под руки в сторонку, он присел на пенек, склонился и немного минут не мог вымолвить ни слова, а только кашлял и отплевывался маслом

В тот самый день 4-й шап ещё два раза штурмовал Бобруйский аэровокзал. По данным разведки была очень повреждена взлетно-посадочная полоска, уничтожено и повреждено двадцать три бомбардировщика и сорок семь истребителей.

10.07.41 г. наземный состав 4-го шап, в конце концов, догнал свой полк.

Полковник Емельяненко рассказывает: Железнодорожный состав, в котором следовал из Богодухова на фронт штаб полка со всякими хозяйственными службами, по нескольку часов простаивал на пустынных перегонах... График движения поездов из-за непрерывных бомбежек вечно срывался, и длинную вереницу составов время от времени проталкивали в порядке активный очереди...

После отлета 4-го штурмового полка на фронт в Богодухове оставалось ни немало, ни всего ничего 400 дядя, да ещё всякое штабное собственность полка, подвижные авторемонтные мастерские, хозяйственная доля с запасами обмундирования, продовольствия, полевыми кухнями...

Через полмесяца вслед за тем отлета штурмовиков на фронт, прочий собственный состав с имуществом был переброшен несколькими рейсами автотранспортом из Гомеля в Ганновку. Прибывшие из Богодухова увидели там уже не тот полнокровный полк, тот, что на рассвете 27 июня поднялся в воздух, а его остатки: с десяток штурмовиков и всего только 18 летчиков.

Вэтого в июне-августе 1941 г. летчики 4-го шап совершили 427 боевых вылетов.

20.08.41 г. на аэродроме Писаревка полк передал три оставшихся самолета 215-му штурмовому авиаполку и убыл на переформирование в г. Воронеж, в 1-ю запасную авиабригаду.

В соответствии с новым штатным расписанием в полку стало только две эскадрильи.

17.09.41 г. все двадцать четыре Ил-2 полка перелетели из Воронежа на полевой аэропорт близ Гуляй-Поля и продолжил боевые действия в составе ВВС Южного фронта.

Но начальник 11-й садик генерал-лейтенант авиации Кравченко не забыл о нем. Он потребовал незамедлительно представить списки на награждение летчиков, отличившихся в июне-августе на Западном фронте. Наградные листы сгорели во время бомбежки, но по приказу комдива были восстановлены.

4.10.41 г. майору Гетьману Семену Григорьевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.

В тот же день Указом Президиума ВС СССР за отличное выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с фашистскими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество 4-й шап был награжден орденом Ленина. Орденами и медалями были награждены тридцать два летчика и техника. К этому времени полк совершил больше 600 боевых вылетов.

К началу октября положение на Южном направлении грубо ухудшилось Фронт широкой волной начал откатываться на восток - к Харькову, Донбассу, Ростову, - покуда не припоздал на следующем оборонительном рубеже по рекам Северный Донец и Миус.

Зимой 1942 г. 4-й штурмовой ордена Ленина авиаполк продолжал наносить мощные бомбоштурмовые удары по противнику.

7.03.42 г. за проявленную отвагу в боях за Отечество с немецкими захватчиками, за стойкость, мужество, дисциплину и организованность, за героизм личного состава приказом Народного комиссара обороны СССР 70 4-й шап был преобразован в 7-й гвардейский штурмовой авиаполк.

К 12.05.42 г. в составе 7-го гшап осталось всего 3 исправных и 5 неисправных Ил-2, и вскоре он был выведен на переформирование.

18.05.42 г. подполковник Гетьман был назначен командиром формирующейся 230-й штурмовой авиадивизии, которой командовал до конца войны.

С конца мая 1942 г. дивизия под его командованием в составе 4-й ВА участвовала в боях на Сталинградском направлении, обороне Кавказа и в прорыве Голубой линии.

Вспоминает Главный маршал авиации Вершинин: При выполнении боевых заданий в особенности отличились летчики 230-й штурмовой дивизии.

Успешно действовали наши илы 26 января. Они штурмовали железнодорожные станции на участке Мирская - Тихорецк. Летая в течение всего дня малыми группами - парами и звеньями, - они произвели до 50 самолето-вылетов.

Наиболее результативным был вылет штурмовиков лейтенанта С.И. Смирнова и младшего лейтенанта С.А. Слепова. В восемь часов утра они нанесли потрясение по станции Малороссийская. В миг налета там находились четыре эшелона с боеприпасами и горючим. С высоты 150 метров илы, пикируя под небольшим углом, в первую очередь сбросили эрэсы, следом прочесали железнодорожное полотно пулеметно-пушечным огнем, а в заключение сбросили бомбы со взрывателями замедленного действия. Станцию охватил пожар, тот, что все время усиливался. Взрывы продолжались больше суток и были видны с расстояния 30 километров. Позже воздушная разведка установила, что из четырех эшелонов уцелело только два вагона. Все сооружения были разрушены, и станция целиком вышла из строя. Из тяжелых немецких танков, подготовленных для погрузки, только нескольким удалось оставить из-под штурмовки, а примерно 60 из них сгорело.

Насильственно мобилизовав местное народ, гитлеровцы четверо суток прокладывали новую колею. Но им удалось пропустить по ней только единственный эшелон: в тот же день станция была занята нашими войсками.

Верховный Главнокомандующий И. В. Сталин в своем приказе от 4 мая 1943 года приподнято оценил мужество и боевое мастерство, проявленные Смирновым и Слеповым во время налетов на станцию Малороссийская. Он подчеркнул, что их поучительный навык необходимо обобщить и просторно внедрить в авиации при борьбе с железнодорожными перевозками противника.

22.02.43 г. подполковнику Гетьману было присвоено воинское звание полковник.

Вспоминает полковник Емельяненко: Прилетел полковник Гетьман. Прошел без малого год, как его перевели с 7-го гвардейского в дивизию, но к своему полку его тянуло. При удобном случае он старался забежать к нам, чтобы по душам побеседовать с летчиками и техниками.

Весной 1943 г. учитывая возросшую образ штурмовиков в наступательных операциях и то, что недруг усилил свою противовоздушную оборону за счет зенитных средств, газета 4-й ВА Крылья Советов по рекомендации политотдела и руководящего летного состава провела заочную тактическую конференцию по использованию противозенитного маневра. Итоги конференции подвел полковник Гетьман в статье Приемы противозенитного маневра. Он предложил строй схем построения штурмовиков при атаках различных целей, прикрываемых зенитным огнем. Этот методический материал представлял большую ценность для летчиков-штурмовиков.

В сентябре-октябре 1943 г. полки дивизии принимали участие в Новороссийско-Таманской стратегической наступательной, а в ноябре в Керченско-Эльтигенской десантной операциях. Они поддерживали огнем десантников, сбрасывали на плацдарм контейнеры с боеприпасами, продовольствием и медикаментами.

В апреле-мае 1944 г. 230-я шад участвовала в освобождении Крыма и штурме Севастополя.

Главный маршал авиации Вершинин вспоминает: Удачными были налеты штурмовиков 230-й авиационной дивизии по вражеским железнодорожным составам, направлявшимся на запад от станции Семь Колодезей, а кроме того на участке между Ташлыяром и Ак-Монаем.

Помимо срыва перевозок противника нам удалось сберечь от разрушения ж-д тракт протяженностью возле 60 километров и строй искусственных сооружений на участке Керчь - Владиславовка...

11 апреля в 8 часов 30 минут двенадцать Ил-2 7-го гвардейского штурмового полка с высоты 160 - 200 метров и снижением до бреющего полета нанесли бомбово-штурмовой потрясение по двум железнодорожным эшелонам на станции Ташлыяр.

Зайдя на мишень с северо-запада под углом 30 градусов к железнодорожным путям, первая четверка атаковала паровоз и головные вагоны, вторая центральную доля состава, третья - второй эшелон. Развернувшись для повторного удара, летчики увидели шесть горящих вагонов, которые закрыли выход со станции.

В начале июня 1944 г. дивизия Гетьмана была переброшена в Белоруссию и в составе 2-го Белорусского фронта участвовала в освобождении тех самых мест, где 4-й шап получил боевое крещение.

23.06.44 г., в первостепеннный день Белорусской стратегической наступательной операции, летчики 230-й шад до самого вечера непрерывно штурмовали передний край вражеской обороны. Группа за группой шли на запад к Могилеву, подавляли жар артиллерийских батарей, штурмовали выдвигавшиеся из глубины колонны войск, жгли машины и танки.

28.06.44 г. был освобожден Бобруйск.

1.07.44 г. полковнику Гетьману было присвоено воинское звание генерал-майор авиации.

В январе-апреле 1945 г. дивизия под его командованием участвовала в Восточно-Прусской и Восточно-Померанской стратегических наступательных операциях.

В 1948 г. генерал-майор авиации Гетьман окончил Военную академию Генштаба.

С 1955 г. - в запасе. Жил в Москве.

Так же читайте биографии известных людей:

Семен Иванов Semen Ivanov

В 1948 году С.М. Иванов демобилизован из Советской Армии по болезни. Окончил Саратовскую совпартшколу. Жил и работал в с. Турки.
читать далее →

Семен Козак Semen Kozak

26 октября 1943 года Семену Антоновичу Козаку присвоено звание Героя Советского Союза. 28 апреля 1945 года за новые боевые подвиги на фронте он..
читать далее →

Семен Хохряков Semen Hohriakov

В годы Великой Отечественной войны С. В. Хохряков, после окончания Высшей офицерской бронетанковой школы, командовал танковым батальоном на 1-м..
читать далее →

Семен Бычков Semen Bychkov

Бычков покинул страну после того, как давление на его музыкальную жизнь - до такой степени, что концерты даже таинственно отменялись - стало..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий