Известные люди

»

Яков Штелин

В 1735 году в Россию по приглашению директора Императорской академии наук приехал германец Яков Штелин. Выпускника Лейпцигского университета, недурственно знавшего иностранные языки и разбиравшегося в литературе, пригласили в столицу северной империи с одной-единственной целью: посреди многих достоинств подающего большие надежды молодого человека всеми подмечалось его редкое умение изображать гравюры и придумывать к ним краткие и выразительные надписи.

В то время любили символы и аллегории и относились к ним отчаянно капитально - российские академики в каждый миг готовы были кинуть свои ученые изыскания, чтобы поучаствовать в подготовке очередного официального торжества: изобрести, как лучше учинить фейерверк и сочинить витиеватую надпись к портрету царствующей особы. И не немаловажно было, что ее императорское величество оставалась все той же не излишне умной и тяжеловесной Анной Иоанновной, какой была до того, как ее крупную голову увенчали российской короной; не значимо, что государственными делами интересовалась намного меньше, чем фарсами, которые разыгрывали без малого произвольный день ее бесчисленные шуты. Академики вдохновенно творили миф, причем составляли его, исходя не только из полностью понятного верноподданнического подхалимства. В гравюры и эмблемы так или по-другому вкладывалась греза о совершенном человеке - мудром, милосердном и к тому же наделенном достаточной силой и властью, чтобы своей мудростью переустроить мир.

ШТЕЛИНУ ПОРУЧИЛИ НАДЗОР за академическими граверами, и вскоре ученый германец с головой ушел в работу. Якоб, а в настоящее время уже Яков Яковлевич, устраивал фейерверки, писал вирши на немецком языке и выдумывал новые аллегории для прославления российских монархов. Однако не мог не чувствовать, что царствование Анны Иоанновны давало немного пищи для восторженного поклонения. Контраст между изящно зашифрованным в замысловатой символике празднеств восхищением царствующей особой и личностью реальной Анны был налицо.

Честный и цивилизованный Яков Яковлевич тихонько охал втихомолку и отводил душу вечером у себя в кабинете. С первых дней в России он начал что-то тайком вписывать и покуда никому этого не показывал. Да и времени для обсуждения начатого труда у него без малого не оставалось - тяжело окрестить какую-нибудь придворную затею, в которой он бы не поучаствовал. Кроме бесконечных праздников, в царствование сменившей Анну Елизаветы Петровны Штелин более того поставил оперу - "Милосердие Титово" (снова про хорошего монарха). Побывал в роли педагога при выписанном из Голштинии долговязом подростке Петре Ульрихе, которого "веселая царица" назначила наследником престола. Правда, предстоящий император оказался так безнадежно туп, что все усилия Штелина хоть чему-нибудь его обучить пропали даром. Когда парнишка подрос, Елизавета махнула на все рукой, а Штелина отправила редактировать "Ведомости".

Работая над газетой, организованный германец умудрился откопать время для составления книги эмблем, рисовал эскизы для медалей, которые тогда выпускали в честь каждого мало-мальски значительного исторического события.

НАСТОЯЩИМ ПРИЗВАНИЕМ ШТЕЛИНА оказалась история. Но не та история, про которую пишут многотомные труды, анализируя причины войн, побед и поражений, и не та, из которой позволительно познать, отчего сменялись на престоле династии и сколь Россия выплавляла в таком-то году чугуна.

Штелина интересовала история людей. Что делает джентльмен в истории, как мыслит и вообще как себя чувствует посреди событий. Традиционно такая история воплощалась в исторических анекдотах - лет двести вспять словечко "анекдот" имело вовсе не то роль, что в настоящее время. Анекдотом называли недлинный расклад об историческом деятеле (монархе, полководце и т.д.), описывающий жизненную ситуацию, в которой его личные черты проявились наиболее ослепительно.

Подобных рассказов Штелин услышал отчаянно непочатый край - только не об Анне Иоанновне и Елизавете, в честь которых ему приходилось слагать оды, а о Петре. Более того, Штелин понял, что аккурат в елизаветинское царствование в России начал формироваться миф о царе-преобразователе, наделенном без малого сверхчеловеческими качествами, - миф, тот, что затем займет значительное местоположение в русской культуре. Уже тогда о Петре говорили и спорили сильно многие, но немногие решались вносить то, до чего договорились. Штелин записал.

ВОЛЕЮ СУДЕБ ОБЩИТЕЛЬНЫЙ И ВЕЖЛИВЫЙ Яков Яковлевич завел в Петербурге близкое знакомство аккурат с теми людьми, которые могли поведать о покойном монархе то, чего без них Штелин ни в жизнь и нигде бы не узнал. Потому что и разговорчивый дед И. Ю. Трубецкой, и хитрец А.П. Бестужев, и внимательный И.А. Черкасов непочатый край лет находились рядом с Петром Великим. Штелину они рассказывали о повседневной жизни монарха, другой раз - о забавных бытовых мелочах, которые сберегла память. После бесед с ними отважный преобразователь, уже в правление его красавицы дочки основательно обожествленный, начинал обретать полностью человеческие черты. Оказывается, царь сам непочатый край раз страдал из-за своего неукротимого нрава, в детстве боялся воды и испытывал "великое омерзение" к тараканам, до такой степени сильное, что более того находиться не мог в тех домах, где они водились.

Дальше - больше. Коллекционирование историй из жизни великого преобразователя так захватило Штелина, что от бесед с высокопоставленными вельможами он перешел к прогулкам по корабельной верфи, где ему также сообщили как собак нерезаных интересного.

Штелин своевременно осмыслил, что официозом сыт по глотка, и не академики творят историческую легенду - такую, которая сверкает и дышит и запоминается, более того если не хочешь запомнить. Яков Яковлевич терпеливо выслушивал воспоминания придворных лекарей, бывших денщиков Петра, купцов, дипломатов. Разумеется, что-то с течением лет потускнело в памяти очевидцев, что-то, напротив, успело обрасти без малого фантастическими подробностями. Штелин записывал все, не излишне привередничая, и, как позже оказалось, безупречно верно делал.

К КОНЦУ ЖИЗНИ ЯКОВ ЯКОВЛЕВИЧ собрал 142 анекдота. Они увидели свет уже потом его смерти: издалека в Лейпциге на немецком языке в 1785 году. Русские длительно думали, переводить все это для себя или нет, и через год решились. Правда, первое российское издание "Подлинных анекдотов о Петре Великом" вышло с некоторыми купюрами - выбросили рядом дюжины историй, где монарх говорил или действовал, как показалось его соотечественникам, не весьма подобающим для такого высокопоставленного лица образом.

И тут началось! Увлеченные примером Штелина, повествования о жизни великого монарха стали составлять и издавать все, кому была охота, затем появления его книжки Россия переживает реальный петровский "бум". Русские читают рассказы Голикова, позже Нартова. Читают с упоением.

Пройдет время, и розыск всяких передержек и неточностей в текстах Штелина станет хорошим тоном для всякого историка, занимающегося петровским временем и биографией преобразователя. Действительно, вымысла в "Подлинных анекдотах..." зачастую обнаруживается больше, чем фактической правды. Яков Яковлевич идеализировал царя - его Петр чересчур демократичен, дружелюбен, а если и жесток, то только по крайней необходимости.

Кстати, как только эта смешная и наивная вера угасла, измельчал и исторический прикол - уже не было ничего, помимо подглядывания в замочную скважину и откровенной издевки... Байки о жизни русских государей XIX века уже ближе к анекдоту в современном значении этого слова.

А ЧТО КАСАЕТСЯ СОВСЕМ НЕДАВНЕГО прошлого... Последние наши "цари", несмотря на глубину сарказма, заложенного терпеливыми подданными в короткие истории об их жизни, вышли ну вовсе как живые. И неизвестно, ужаснулся или порадовался бы этому папа русского исторического анекдота, ученый германец Якоб Штелин.

Так же читайте биографии известных людей:

Яков Яковлев Yakov Yakovlev

государственный деятель. Сын учителя. Учился в Петроградском политехническом институте (не окончил). В 1913 вступил в РСДРП, большевик. С 1917..
читать далее →

Яков Княжнин Yakov Knagin

С 1757 получил должность переводчика в Канцелярии от строений домов, через пять лет переходит на военную службу в "немецкие секретари" к гетману..
читать далее →

Яков Перельман Yakov Perelman

Яков Исидорович Перельман не совершил никаких научных открытий, ничего не изобрел в области техники. Он не имел никаких ученых званий и степеней. Но..
читать далее →

Яков Агам Yakov Agam

Изначально предпочитал (в отличие от большинства других кинетистов, продолжавших техницистские традиции конструктивизма) не..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий