Известные люди

»

Дмитрий Мережковский

Отец его занимал видное местоположение в дворцовом ведомстве. Окончил вектор движения на историко-филологическом факультете Петербургского университета. Женат на известной поэтессе-модернистке З.Н. Гиппиус (XIII, 577). С 15 лет помещал вирши в разных изданиях. Первый сборник его стихотворений появился в 1888 г. Очень невпроворот Мережковский, первоначально своей деятельности, переводил с греческого и латинского; в "Вестнике Европы" (1890) напечатан строй его переводов трагедий Эсхила, Софокла и Еврипида. Отдельно вышел прозаический перевод "Дафниса и Хлои", Лонга (1896). Переводы трагиков изящны, но, шибко до времени Мережковский выступает и в качестве критика: в "Северном Вестнике" конца 1880-х годов, "Русском Обозрении", "Труде" и других изданиях были напечатаны его этюды о Пушкине, Достоевском, Гончарове, Майкове, Короленко, Плинии, Кальдероне, Сервантесе, Ибсене, французских неоромантиков и пр. Часть их вошла в сборник: "Вечные Спутники" (с 1897 г. 4 изд.). В 1893 г. издана им книжка "О причинах упадка современной русской литературы". Крупнейшая из критических работ Мережковского (первоначально напечатана в органе новых литературно-художественных течений "Мир Искусства") - изыскание "Толстой и Достоевский" (2 т., с 1901 г. 3 изд.). Из других критико-публицистических работ вышли отдельно: "Гоголь и Черт" (с 1906 г. 2 изд.), "М.Ю. Лермонтов, стихотворец сверхчеловечества" (1909 и 1911), книга "Две тайны русской поэзии. Тютчев и Некрасов" (1915) и брошюра "Завет Белинского" (1915). В "Северном Вестнике" 1895 г. Мережковский дебютировал на поприще исторического романа "Отверженным", составляющим первую количество трилогии "Христос и Антихрист". Вторая количество - "Воскресшие боги. Леонардо да Винчи" - появилась в 1902 г., третья - "Антихрист. Петр и Алексей" - в 1905 г. В 1913 г. издан особняком (печатался в "Русской Мысли") 2-томный роман "Александр I". В начале 1900-х годов Мережковский, изжив полосу ницшеанства, становится одним из главарей, так называемого "богоискательства" и "неохристианства", и совместно с З. Гиппиус, Розановым, Минским, Философовым и др. основывает "религиозно-философские собрания" и орган их - "Новый Путь". В связи с этим перестроем миросозерцания, получившим яркое выражение и в исследовании "Толстой и Достоевский", Мережковский пишет строй отдельных статей по религиозным вопросам. С середины 1900-х годов Мережковский написал уймище публицистических фельетонов в "Речи" и др. газетах, а в последние годы состоит постоянным сотрудником "Русского Слова". Религиозные и публицистические статьи Мережковского собраны в книгах: "Грядущий Хам" (1906), "В тихом омуте" (1908), "Не мир, но меч" (1908), "Больная Россия" (1910), "Было и будет. Дневник" (1915). В Париже Мережковский, совместно с З. Гиппиус и Д.В. Философовым, напечатал книгу "Le Tsar et la Revolution" (1907). В сотрудничестве с ними же написана драма из жизни революционеров: "Маков цвет" (1908). Драма Мережковского "Павел I" (1908) вызвала судебное преследование, но суд оправдал автора, и книжка была освобождена от ареста. Первое собрание сочинений Мережковского издано товариществом М.О. Вольф (1911 - 13) в 17 т., второе - Д.И. Сытиным в 1914 г. в 24 т. (с библиографическим указателем, составленным О.Я. Лариным). Романы Мережковского и книжка о Толстом и Достоевском переведены на многие языки и создали ему громкую известность в Западной Европе. - Отличительные черты разнообразной деятельности Мережковского - преобладание головной надуманности над непосредственным чувством. Обладая обширным литературным образованием и усердно следя за европейским литературным движением, Мережковский без малого завсегда вдохновляется настроениями книжными. Менее всего Мережковский интересен как стихотворец. Стих его изящен, но образности и одушевления в нем самое малое, и, в общем, его поэзия не согревает читателя. Он нередко впадает в ходульность и напыщенность. По содержанию своей поэзии Мережковский в первую голову всего теснее примыкал к Надсону. Не будучи "гражданским" поэтом в тесном смысле слова, он с удовольствием разрабатывал такие мотивы, как верховное важность любви к ближнему ("Сакья-Муни"), прославлял подготовленность маяться за убеждения ("

Аввакум") и т. п. На одно из произведений первого периода деятельности Мережковского - поэму "Вера" - выпал что ни на есть изрядный фарт его как поэта; живые картины духовной жизни молодежи начала 1880-х годов заканчивается призывом к работе на благо общества. С конца 1880-х годов Мережковского захватывает волна символизма и ницшеанства. Мистицизма или хотя бы романтизма в ясном до сухости писательском темпераменте Мережковского идеально нет, зачем и "символы" его переходят в ложный пафос и мертвую аллегорию. - Широко задумана "трилогия" Мережковского, долженствующая нарисовать борьбу Христа и Антихриста во всемирной истории. Крайняя искусственность замысла, самое малое заметная в первом романе, ослепительно выступила на наружность, когда трилогия была закончена. Если ещё не возбраняется было усмотреть борьбу Христа с Антихристом в лице Юлиана отступника, то уже чисто внешний нрав носит это сопоставление в применении к эпохе Ренессанса, когда с возрождением античного искусства якобы "воскресли боги" древности. В третьей части трилогии сопоставление держится только на том, что раскольники усмотрели Антихриста в Петре. Самый проект сопоставления Христа и Антихриста не выдерживает критики; с понятием о Христе связано нечто бесконечно-великое и вечное, с понятием об Антихристе - только суеверие. То же самое разрешено произнести и о другом лейтмотиве трилогии - заимствованной у Ницше мысли, что психология переходных эпох содействует нарождению сильных характеров, приближающихся к типу "сверх-человека": представление о "переходных" эпохах противоречит идее непрерывности всемирной истории и постепенности исторической эволюции. Особенно очевидна искусственность этой идеи в применении к Петру; в исторической науке прочно установился точка зрения, что Петровская реорганизация была только эффектным завершением задолго до того начавшегося усвоения европейской культуры. В чисто художественном отношении выше других начальный роман. В нем непочатый край предвзятости, психология Юлиана-Отступника полна крупнейших противоречий, но отдельные подробности разработаны порой превосходно. Предприняв поездку в Грецию, скрупулезно ознакомившись с древней и новой литературой о Юлиане, автор проникся духом эллинизма и сумел передать не только внешний быт античности, но и самую ее суть. В "Воскресших богах" Мережковский с особенным увлечением отдался той стороне ницшеанства, которая заменяет мораль преклонением перед силой и ставит искусство "по ту сторону добра и зла". Мережковский на всем протяжении романа подчеркивает полное нравственное безразличие великого художника, вносящего одно и то же воодушевление и в постройку храма, и в проект особого типа домов терпимости, в придумывание разных полезных изобретений, и в устройство "уха тирана Дионисия", с помощью которого сыщики скрыто могут подслушивать. Вторая количество трилогии, как и третья - не совершенно художественные произведения; не меньше половины занимают выписки из подлинных документов, дневников и т. п. Еще меньше позволительно причислить оба романа к подлинной истории. Благодаря, и все-таки, хотя и тенденциозной, но яркой мысли, подкрепленной колоритными цитатами, "Воскрешение Боги" - одна из интереснейших книг по Ренессансу; это признано более того в богатой западноевропейской литературе. В третьей части трилогии Петр "Великий" в значительной степени меркнет, и на первостепеннный проект выступает Петр больше "Грозный", чем "Грозный" царь Иван. Перед нами проходят картины дикого распутства, безобразнейшего пьянства, грубейшего сквернословия и во всей этой азиатчине главную образ играет огромный насадитель "европеизма". Мережковский сконцентрировал в одном фокусе все зверское в Петре. Новую серию исторических тем Мережковский начал драмой "Павел I" и большим романом "Александр I". Личность Павла и беда его смерти освещены автором независимо, без принижения личности императора. Александровская пора разработана достаточно поверхностно, а декабристское движение - более того легкомысленно. Стремясь найти в декабристах "человеческое, чересчур человеческое", автор затушевал в них то несомненно-геройское, которое в них было. - В критических работах своих Мережковский отстаива

ет те же принципы, которых держится в творческой деятельности. В первых его статьях, в частности, о Короленке, ещё чувствуется струйка народничества начала 80-х годов, без малого исчезающая в книжке "О причинах упадка современной литературы", а в позднейших статьях, уступающая местоположение не только равнодушию к прежним идеалам, но более того какому-то вызывающему презрению к ним. В 1890-х годах мораль ницшевских "сверх-человеков" так увлекает Мережковского, что он готов отнести влечение к нравственному идеалу к числу мещанских условностей и шаблонов. В книжке "О причинах упадка современной русской литературы" не немного метких характеристик, но общая тенденция неясна; автор ещё не решался полностью определенно определить тайный тезис своего этюда - целебную силу и утилитарной школы русской критики, но собственные его статьи крайне тенденциозны. Так, поглощенный подготовительными работами для второго романа трилогии, он в блестящем, но чертовски парадоксальном этюде о Пушкине находил в самом национальном русском поэте "флорентинское" расположение. В отрезок времени увлечения религиозными проблемами Мережковский подходил к разбираемым произведениям по преимуществу с богословской точки зрения. Эта специальная точка зрения не помешала, и все-таки, исследованию Мережковского о Толстом и Достоевском сделаться одним из самых оригинальных явлений русской критики. Сам художник, Мережковский тонко анализирует суть художественной привычки Толстого, которого характеризует как ясновидца плоти, в противоположность ясновидцу духа - Достоевскому. Замечательно владея искусством перемешивать собственное изложение искусно подобранными цитатами, Мережковский сделал из своего исследования одну из увлекательнейших русских книг. Как в исследовании о Толстом и Достоевском, так и в других статьях попытки Мережковского обосновать новое религиозное миросозерцание сводятся к следующему. Мережковский исходит из старой теории дуализма. Человек состоит из духа и плоти. Язычество "утверждало плоть в ущерб духу", и в этом причина того, что оно рухнуло. Христианство церковное выдвинуло аскетический идеал "духа в ущерб плоти". В реальности же Христос "утверждает равноценность, равносвятость Духа и Плоти" и "Церковь грядущая есть церковь Плоти Святой и Духа Святого". Рядом с "историческим" и уже "пришедшим" христианством должна настать очередность и для "апокалиптического Христа". В человечестве ныне обозначилось тяготение к этому "второму Христу". Официальное, "историческое" христианство Мережковского называет "позитивным", т. е. успокоившимся, остывшим. Оно воздвигло перед человечеством прочную "стену" определенных, окаменевших истин и верований; оно не дает простора фантазии и живому чувству. В частности "историческое" христианство, преклоняющееся перед аскетическим идеалом, подвергло особенному гонению плотскую влюбленность. Для "апокалиптических" чаяний Мережковского вопросительный мотив пола есть по преимуществу "свой свежеиспеченный вопрос"; он говорит не только о "Святой Плоти", но и о "святом сладострастии". Этот достаточно внезапный переход от религиозных чаяний к сладострастию смущает и самого Мережковского. В отклик на обвинения духовных критиков он готов признать, что в его отношении к "историческому христианству" есть "угроза ереси, которую не возбраняется окрестить, в противоположность аскетизму, ересью астартизма, т. е. кощунственного смешения и осквернения духа плотью". Несравненно ценнее другая край религиозных исканий Мережковского. Второй из его "двух главных вопросов, двух сомнений" - "больше действенный, чем созерцательный вопросительный мотив о бессознательном подчинении исторического христианства языческому Imperium Romanum": об отношении церкви к государству. Став в начале 1900-х годов в главе "религиозно-философских" собраний, Мережковский подверг резкой критике всю нашу церковную систему, с ее полицейскими приемами насаждения благочестия. Эта критика, исходящая от кружка людей, заявлявших, что они не атеисты и не позитивисты, а искатели религии, в родное время произвела сильное ощущение. Как публицист, Мережковский чрезмерно неустойчив в своих симпатиях и антипатиях, чтобы иметь в распоряжении серьезное воздействие. Он выступал и как аполо

гет самодержавия, и как защитник идей диаметрально-противоположных. Не завсегда устойчив Мережковский и как утилитарный деятель; в 1912 г. произвело крайне неблагоприятное ощущение обнародование его странно-ласковой переписки с А.С. Сувориным. - Обширную литературу о Мережковском см. в библиографии А.Г. Фомина во II т. "Литературы ХХ в.", под ред. С.А. Венгерова (Москва, изд., "Мир"). С. Венгеров.

Так же читайте биографии известных людей:

Дмитрий Писарев Dmitry Pisarev

Писарев (Дмитрий Иванович) - даровитый критик, родился 2 октября 1840 г. в родовом селе Знаменском, на границе Орловской и Тульской губерний.
читать далее →

Дмитрий Философов Dmitry Filosofov

Русский публицист, художественный и литературный критик, религиозно-общественный и политический деятель.
читать далее →

Дмитрий Григорович Dmitry Vasilevich Grigorovich

Григорович, Дмитрий Васильевич - известный писатель. Родился 19 марта 1822 г. в Симбирске, умер 26 декабря 1899 г. Отец его был помещик, отставной..
читать далее →

Дмитрий Каралис Dmitry Karalis

Лауреат Международного Ялтинского кинофорума за лучший сценарий документально-исторического фильма Коридором бессмертия (2005г.).
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий