Известные люди

»

Имам Шамиль

Днем рождения будущего правителя Дагестана считается 26 июня 1797 года. Его папа Денгав Магомед, коваль аварского аула Гимры, как настоящий горец, был горд и счастлив появлению на свет сына-наследника. Во время благодарственной молитвы по поводу до того важного в жизни каждой семьи события дедуля младенца соответственно мусульманскому обычаю прошептал ему на ухо имя, звучавшее как Али. Впрочем, отрада по поводу прихода в существование нового человека оказалась недолгой малютка был настолько слаб и хил, что все сходилось к тому, что посреди живых он долговременно не задержится. Согласно преданиям, когда бытие маленького Али уже висела на волоске, в небе над аулом появился белый орел, о котором все знали, но которого никто ни в жизнь не видел. Орел долговременно кружил над селением, опосля нежданно-негаданно кинулся вниз и сей же час же взмыл вспять в небосвод, унося в когтях змею, пойманную им рядом с домом родителей Али. Это было расценено знающими людьми как знак свыше, дающий надежду на выздоровление младенца. Но вот имя ему нужно было вручить другое ибо только тогда злые духи, пришедшие за душой ребенка, будут обмануты и посрамлены. Новое имя, уместно сказать, необычное и редкое для тех мест, было найдено, и наследник кузнеца отныне стал Шамилем.

Трудно изречь, сколь тот самый расклад достоверен, да и доискиваться до истины не имеет смысла, хотя бы оттого, что с именем Шамиля, настолько почитаемого и уважаемого горцами и по этот день, связано ещё море легенд.

Так или по иному, но с того дня хлопчик, как подобно как в признательность за счастливое избавление от верной гибели, начал вырастать, крепнуть и крайне резво обогнал своих сверстников по всем статьям. В его характере и в отношении к окружающим необычайно раньше времени стали обнаруживаться черты непререкаемого лидера. Чем бы он ни увлекся, в какое бы дело, нехай и самое детское и невинное, ни погрузился все делалось им так, как словно от достижения в нем успеха зависит его существование. Незаметно подрастая, Шамиль практически все делал лучше своих ровесников. При этом проказы и шалости были у него не в чести, хотя отставать от окружающих он был абсолютно не намерен. Он удивлял взрослых необычайной меткостью в стрельбе и великолепным владением холодным оружием. Однако он чтил Коран, и священная книжка всех мусульман была при нем всю дорогу. Так и ходил молодой Шамиль с кинжалом в одной руке и с Кораном в иной. Опять же неясно, насколько

это правдиво, но вся его последующая бытие явилась подтверждением этому: стремясь существовать соответственно заповедям Пророка, он ни в жизнь не оставлял оружия...

Впрочем, безоблачной раннюю пору его жизни не назовешь. Неудачи, которые он все-таки терпел, стремясь к неоспоримому лидерству посреди сверстников, оборачивались для юноши, в памяти которого якобы запечатлелись картины его детских страданий, тяжелыми переживаниями. Периодически испытываемое им чувство собственной неполноценности, невозможности высказать себя до конца, по всей видимости, сыграли свою образ в его будущей жизни и судьбе, отразившись на его мировосприятии.

Известен эдакий эпизод из его юношеской биографии. Отчаявшись уболтать отца, тот, что, как-то раз вкусив прелесть хмельного забытья, очень пристрастился к употреблению вина, а главное упорствовал в этом пристрастии, юноша пошел на крайние меры. Он заявил отцу, что если тот не оставит паршивый и греховной привычки в самое ближайшее время и не перестанет позорить семейное имя в глазах соплеменников, то он, Шамиль, заколет себя прямо у него на глазах. Денгав неплохо знал нрав сына, сомнений в том, что опасность будет приведена в воплощение в жизнь, у него не было. Поэтому пить он кинул...

Главная стезя

И все же наряду со всем тем, что было свойственно характеру Шамиля, главной его чертой была охота знаний и влечение к духовному совершенству. Еще во время учебы в медресе, где Шамиль проворно постиг все науки, в единственный хороший день педагог позвал его отца к себе и велел ему захватить сына из школы, объяснив это тем, что обучаться тому больше нечему, потому что в настоящее время он сам может обучать...

С тех пор верными и, пожалуй, единственными спутниками жизни Шамиля стали книги. В них он черпал то, чего ему не хватало в действительности, в них он искал то совершенство, к которому стремилась его личность, хотя они нисколько не были для него способом забытья, ухода от реальности. Все узнанное Шамиль пытался взять в толк, принять и переосмыслить, примеряя полученные знания сообразно своим представлениям о том мире, тот, что он исподволь, ещё сам того до конца не осознавая, вознамерился изменить. Ведь без малого все, что окружало его, было сильно вдалеке от совершенства, конечно, в его понимании. И аккурат этими мерками он все последующие годы мерил все и свои мысли, и поступки, и мысли и поступки других. И беда тому, кто осмеливался стать у него на пути. Этого Шамиль не прощал никому...

Ну а в то время как Шамиль вкупе со своим сверстником и единомышленником Магомедом, которому в скором будущем было суждено сделаться первым имамом Дагестана, а ещё со до того любимыми ими обоими книгами, а в основном же налегке, решил тронуться в поисках знаний по близкий земле. Молитвы и разговоры с мудрыми людьми, знающими бытие, все это они впитывали в себя с жадностью юности, не знающей пустых забав, но стремящейся к истинному познанию. За годы странствий их пути то пересекались самым теснейшим образом, то расходились, но только для того, чтобы располагать вероятность увидаться и поделиться товарищ с другом увиденным и услышанным связь их не прерывалась вплоть до смерти Магомеда в 1832 году.

За эти годы и Шамиль, и Магомед получили всестороннее образование, изучили арабский язык, в совершенстве знали Коран и шариат (церковный и правовой свод законов ислама). Своими учениками их называли лучшие умы того времени, а когда мудрецы сочли, что эти двое целиком дозрели до того, чтобы воспринять суфийский дорога к познанию истины (суфизм мистическое течение в исламе о слиянии с Богом сквозь интуитивное познание и аскетическую практику. Прим, ред.), их духовными наставниками стали самые почитаемые и уважаемые люди святой шейх Магомед Ярагинский и потомок Пророка Джамалуддин Казикумухский. Вот, истина, окружающий мир, по мнению, молодых суфиев, никак не становился ни гармоничнее, ни правильнее...

В преддверии

Однажды, возвратившись вслед за тем очередного паломничества в близкий аул, Шамиль встретил там взбудораженного Магомеда. Тот заявил ему, что, обойдя многие селения и увидев их бытие, не может больше оставаться покойным от мысли о том, что существование людская дошла до пределов неправедности, священные законы шариата забыты, мусульмане творят то, что неугодно Аллаху, в то самое время как иноверцы грозят поработить их родину. Шамиль отнесся ко всему услышанному с полным пониманием, и между ними было решено, что для того, чтобы определить в горах подобающий строй, нужно делать радикально, иными словами, любые убеждения, если таковые не будут приняты, должны подкрепляться кинжалом.

Деятельность двух шариатистов была бурной и всесторонней, хотя не разрешено произнести, что их пламенные речи кругом находили постижение, но друзья не собирались сдаваться они излишне ладно понимали, что достойное сопротивление могущественной Российской империи, одним духом превращавшейся в грозного врага, разрешается оказать только в том случае, если горцы будут сплочены одной идеей.

Эта миссия была крайне непростой, но к 1830 году большинство дагестанских образований сочли признание шариата единственно правильным в сложившихся условиях " законом жизни. В том же году на съезде представителей Дагестана Магомед, к чьему имени в настоящий момент прибавилось второе Гази, что означает воитель за веру, был избран первым имамом, верховным правителем Дагестана. Принимая на себя настолько почетное и обязывающее звание, Гази-Магомет, обращаясь к высокому собранию, патетично изрек: Душа горца соткана из веры и свободы. Такими уж создал нас Всевышний. Но нет веры под властью неверных. Вставайте же на священную войну, братья! Газават изменникам! Газават предателям! Газават всем, кто посягает на нашу свободу!

Хотя официально газават был объявлен только с момента провозглашения Гази-Магомеда имамом, формально он начат был горцами уже давнехонько. Чем больше крепло и ширилось движение шариатистов, тем больше беспокойства это вызывало у российских властей. Бесконечно вспыхивающие то тут, то там восстания горских племен сделали Кавказ всю дорогу кровоточащей раной. Гази-Магомед, побуждаемый все той же идеей освобождения своего народа от ига неверных, вечно был в первых рядах сражавшихся.

В 1832 году во время штурма русскими войсками его и Шамиля родного аула Гимры и единственный, и прочий, засев в построенной ими же немного лет вспять укрепленной башне, яростно отбивали атаки русских. Когда силы горцев были на исходе, Гази-Магомед, открыв ворота башни и улыбнувшись напоследок оставшимся в живых, устремился наружу и тут же рухнул, сраженный пулями неприятеля... Шамиль, снова же соответственно легенде, не желая сдаваться на милость победителя, выпрыгнул из высокого проема башни, да так неблизко, что оставил цепочка атакующих сзади себя. Но покинуть невредимым ему не удалось русские солдаты, вначале онемев от подобной дерзости, тут же набросились на него. Шамиль неотступно отбивался, хотя был уже неоднократно ранен. Говорят, что в тот день от неминуемой гибели ее спас Всевышний, потому что раны, полученные им в бою, были смертельными. Тогда ему, лежащему без чувств и истекающему кровью, явился все тот же белый орел, воспаривший над полуразрушенными Гимрами. Шамиль воспринял это как знак свыше он понял, что останется в живых, оттого что его миссия на земле ещё не закончена.

Раны же его на самом деле были ужасными. Их, после этого того как Шамилю, собравшему все оставшиеся силы и дошедшему до безопасного места, на протяжении нескольких месяцев лечил кунак его отца и, уместно сказать, его предстоящий тесть, именитый в тех местах лекарь Абдул-Азиз.

Гибель первого имама, тот, что ничем не опорочил своего имени и погиб несдавшимся с оружием в руках на поле боя, опечалила сердца горцев. И все же нужно было избрать нового верховного правителя. На тот миг главной кандидатурой на тот самый большой пост был Шамиль верный соратник Гази-Магомеда. Все, конечно, знали, что он тяжко болен. Но и сам Шамиль в тот миг чувствовал, что это не его время. Тогда он не был готов к настолько высокой ответственности и сделал все от него зависящее, чтобы оставить в тень, хотя бы на время...

Вторым имамом в том же 1832 году был избран Гамзат-бек, сынуля одного их беков Аварии и единственный из главных сподвижников первого имама. Его дело на посту верховного правителя Дагестана была недолгой. Вэтого сквозь 2 года потом своего избрания Гамзат-бек был предательски убит прямо в мечети, куда он направлялся для молитвы, аварскими ханами правителями последней, не желавшей повиноваться воле большинства области Кавказа, с которыми он повел борьбу в первую очередность.

Итак, основополагающий имам пал жертвой русских, второй своих же соплеменников. Это положение не могло не наводить Шамиля на размышления. Ему было ясно, что нет на его близкий земле ни достаточных сил, чтобы противостоять могущественному врагу, ни до того необходимого для этого противостояния единства...

Потеряв за до того недлинный срок двух имамов, население гор впал в оцепенение, граничившее с отчаянием. Главы горских общин понимали, что предположить повсеместного распространения подобных настроений запрещено не то время. Необходимо было в срочном порядке избрать преемника Гамзат-бека, и осенью 1834 года на собрании горских общин и всех почитаемых мужей и ученых, состоявшемся в ауле Ашильта, было решено передать политическая элита имама в руки Шамиля. Говорят, что и тогда он, понимая, сколь нелегкая ноша ляжет на его плечи, вначале отказался. Но позже того, как был укорен собравшимися в малодушии и нежелании спасти свой народонаселение, ответил согласием. Так настал его час...

Начало войны

В 1814 году, то есть когда Шамилю было 17, а Магомеду 19 лет, в Европе была отпразднована виктория над Наполеоном. Русский император Александр I получил вероятность направить свои взоры к Кавказу, обширнейшие области которого позже падения Персии, кроме остальных районов, где русское воздействие распространилось раньше, вошли в состав Российской империи. Таким образом, на практике весь Кавказ находился под властью неверных. До вторжения в Россию корсиканского чудовища император Александр ещё как-то пытался урегулировать взрывоопасную ситуацию на Кавказе политическими методами, но следом победного шествия по европейским городам военные показались ему куда как эффективнее. Поэтому занятие усмирения непокорных горцев было поручено герою Отечественной войны, генералу от инфантерии А. Ермолову. Генерал взялся за занятие преобразования этого дикого края с основательностью человека истинно военного. Ермолов славно знал историю завоеваний Кавказских гор и понимал, что покорить местный народонаселение не возбраняется только в том случае, если он будет разобщен и обескровлен. А оттого его политикой была мощь. Ермолов понимал, что в отдалении не все одобряют его методы, и более того император время от времени, хоть и не шибко совершенно, пытался его урезонить, но генерал был непреклонен: Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы словечко мое было для азиатов законом вернее неизбежной смерти.

Спустя год Ермолов отдал русским войскам инструкция перейти реку Терек и оттеснить от него горцев. То было начало Кавказской войны.

1557 Военно-политический союз между Россией и старшим князем Кабарды, Темрюком

1561 Династический брак царя Ивана IV (Грозного) и дочери Темрюка Гуашане (в крещении Мария)

1577 Строительство крепости Терки (левый берег Терека), основание Терского казачьего войска

1594 Первые попытки России расширить близкое воздействие в Грузии военные действия в Прикаспии супротив крымского хана шамхалы Тарковского, закончившиеся поражением

1604 Новый поход воевод Бутурлина, Плещеева и терских казаков супротив шамхалы Тарковского, кроме того закончившийся неудачей и без малого 100-летним ослаблением влияния России на Кавказе

1722-1723 I Персидский поход Петра I. Присоединение Дербента, западного и южного побережья Каспия

1736 Оттеснение русских войск за Терек, сооружение форпоста России на Кавказе, крепости Кизляр

1774 По условиям Кучук-Кайнарджийского мира с Турцией к России отходят Кинбурн, Еникаде, Керчь, Кабарда и Северная Осетия

1778 Восстание кабардинцев и ногайцев супротив захвата их земель казаками

1783 Георгиевский контракт между Россией и царством Картли-Кахети (Восточная Грузия)

1796-1813 II Персидский поход русских войск в Дагестан и Азербайджан, присоединение Грузии и Азербайджана

1816 Назначение главнокомандующим на Кавказ генерала А. Ермолова

1817 Начало Кавказской войны

1817-1821 Закладка русского укрепления Преградный стан, основание крепостей Грозная, Внезапная, Бурная

1822-1826 Карательные операции русских войск супротив черкесов в Закубанье, подавление восстания Бей-Булата

1827 Назначение главнокомандующим на Кавказ генерала И. Паскевича

1830 Провозглашение Гази-Магомеда первым имамом Дагестана, призыв к газавату, священной войне супротив неверных

1831 Взятие отрядами Гази-Магомеда Тарки, Кизляра, Бурной, Внезапной и Дербента, а далее оттеснение их русскими войсками в Горный Дагестан

1832 Провозглашение Гамзат-Бека вторым имамом Дагестана

1834 Захват войсками Гамзат-Бека столицы Аварии Хунзах, истребление семьи аварских ханов, отказавшихся обозначиться супротив России, и последовавшее за этим душегубство Гамзат-Бека

1834 Провозглашение Шамиля третьим имамом Дагестана

1857 Назначение наместником Кавказа генерала Д. Барятинского

1859 Разгром войск Шамиля и его пленение на напасть Гуниб

1864 Окончание Кавказской войны, покорение Кавказа Россией

Реформатор

Реформатором Шамиль был отменным. Созданный им имамат стал невиданным раньше для здешних народов институтом власти, поддерживаемым и укрепляемым неуклонно и повсеместно. Казалось, он предусмотрел все. Было введено упорядоченное разделение территорий имамата на административные единицы, наибства, которые ещё в то же время являлись и военными округами. В обязанности наиба, наместника самого верховного правителя, входило совмещение нескольких должностей главу администрации области, судьи, священника и полководца. Централизованная административная политическая элита была сосредоточена в руках Верховного Совета (он же Совет Ученых), тот, что был органом, напоминавшим народное собрание, и действовал по принципу коллегиальности, хотя чем дальше, тем больше подпадал под непосредственное воздействие самого имама.

Этот Совет был средоточием высшей военной, административной и судебной власти, куда стекались все нити управления на местах и где решались самые насущные и важные вопросы, Казна имамата так-же стала примером неведомых доселе новаций кроме денежных поступлений в виде сурово определенной доли от традиционной добычи была введена организация налогообложения. Немало средств поступало в казну и за счет многочисленных штрафов, налагаемых в качестве платы за ломание правил законов шариата. Созданная Шамилем военная организация предусматривала присутствие регулярной армии и ополчения, действующих на основе рекрутского набора. Все имеющиеся крупные военные соединения входили в государственную систему, а до того любимые горцами спорадические набеги перестали носить стихийный нрав и кроме того подчинялись установленным правилам. В армии были введены военные чины, чего раньше также ни в жизнь не было. Связь с представителями имама на местах осуществлялась посредством Правительственной почты, соответственно правилам которой каждое селение обязано было по первому же требованию посланника имама предоставлять самых лучших лошадей, которые на протяжении пути менялись по мере необходимости. Такая для горцев диковинка, как перепись населения, кроме того производилась, ибо по иному нельзя было изведать число налогоплательщиков и военнообязанных в различных уголках имамата. В ряду всех прочих законов и уложений, призванных подсоблять соответственный строй на государственном уровне, на территории имамата был упразднен ритуал кровной мести. В этой вековой традиции ограждать честь имени с помощью бесконечной череды убийств, порой тянущейся из поколения в поколение, Шамилю виделась все то же анархическое, неуправляемое начало, которое противоречило его принципам управления. Заменив кровную месть уголовной ответственностью, подчиненной законам шариата, он всячески преследовал и жестоко карал непокорных наказанием за ломание правил этого закона была смертная казнь. И подобная мера воздействия применялась не только в этом случае. Смерть грозила всем предателям и смутьянам, которые осмеливались не подчиниться существующему порядку.

Одной из главных сил по его поддержанию в имамате являлась личная гвардия имама остов муртазеков, которые были набраны лично им из числа самых искусных и преданных воинов, коих было возле 1 000 джентльмен. Это была своеобразная тайная полиция, в обязанности которой входило не только обеспечение имама всей необходимой информацией о настроениях на местах, но и осуществление карательных мер по усмирению любых проявлений непокорности.

Эпоха немалый власти

Дело по объединению горцев, которое он добровольно взвалил на себя, было неимоверно сложным. Их разобщенность, манера к вольной, негусто чем регламентированной жизни, тяготение к независимости и в то же время подневольность от действий и условий, вечно выдвигаемых российскими властями, все это было препятствием на пути к тому видению порядка, которое сложилось в представлении самого Шамиля. Но он проводил свою политику железной рукой, будучи идеально уверенным в своей правоте. Одни страшились его, другие принимали как спасителя. Но как бы там ни было, уже в 1834-м под его властью находился на практике весь горный Дагестан, а в 1840-м он стал и имамом Чечни.

Созданный им имамат стал, в условиях неблизко не мирной жизни Кавказа в те времена, уникальным образованием, своего рода государством в государстве, править которым он предпочитал единолично, не считаясь с тем, какими средствами это управление поддерживалось.

Его планы были грандиозны самое малое того, что он хотел по возможности искоренить горскую вольницу и направить своих соплеменников на тракт истинно религиозной нравственности, он стремился сотворить империю, в которой все и вся должны быть подчинены одному закону подлинно религиозной нравственности. Именно в этом видел Шамиль близкое высшее предназначение. И как бы ни относились к его деятельности исследователи, надобно признать, что в деле намеченных им преобразований изготовить ему удалось беспрецедентно непочатый край. Он организовал такое среда, в котором все... разрозненные элементы были приведены к гармонии. Там, где раньше были племена, в настоящее время существует Государство; там, где раньше было уймище воинственных предводителей и наследственных вождей кланов, ныне единственный верховный правитель; обычаи и традиции сменила верх закона и порядка; храброе, но несогласованное сопротивление кланов превратилось в неплохо отлаженную систему обороны с единым руководящим центром... Эта организация вызвана к жизни чрезвычайными условиями постоянной войны, в которых личная независимость по справедливой необходимости приносится в жертву общему делу независимости так охарактеризовал увиденное им на Кавказе в эпоху третьего имама агент самого демократического из демократичных обществ гражданин сша Д.М. Макки. Представитель куда больше консервативной державы, британец X. Тиррел, побывав там же и грубо в то же время, вынес для себя следующее: Отвага воина, красноречие проповедника, мудрость законодателя и репутация пророка позволили ему организовать нечто словно бы варварской монархии... Различные племена и народы объединились под его властью в борьбе за религию и свободу. И как бы ни предвзят был воззрение иноземцев, как бы немного они ни знали об истинном положении вещей в созданном Шамилем имамате, в этих вдали не беглых впечатлениях сосредоточена сама сущность того, что происходило на Кавказе в середине XIX столетия.

В то время, когда происходили хоть и постепенные, но довольно оперативные внутренние преобразования, Шамиль предпочитал в отношениях с Россией придерживаться политики нейтралитета. Он понимал, что, покуда не будет довольно укреплена его политическая элита и созданная им государственная агрегатина не заработает в полную силу, входить в военные действия со настолько грозным противником равносильно самоубийству. А потому что он выжидал, хотя ожидание это никак воспрещено было наречь пассивным, потому как Шамиль собирал силы. И только в конце 1843 года он начал делать. Почти 25 лет длилась схватка имама за свободу своего народа, без малого 25 лет имя Шамиля было на устах всех и русских, и горцев, без малого 25 лет ему удавалось противиться всем попыткам подчинить Кавказ.

Заложники отца

Во время обороны первой укрепленной столицы Имамата Ахульго, длившейся немного месяцев, в жизни Шамиля произошло событие, ставшее для него во многом роковым. Бесконечные бои, в которых горцы проявили исключительное мужество, не раз отбрасывая войска противника от стен Ахульго, закончились полной блокадой крепости, И тем не менее защитники не сдавались. Силы русских также были на исходе, и тогда было принято заключение сходить на переговоры с Шамилем. Командующий отрядом русских генерал-лейтенант П. Граббе выдвинул защитникам строй ультимативных требований, главным из которых была выдача в заложники старшего сына Шамиля, 8-летнего Джамалуддина, а ещё сдача самого Шамиля. В случае согласия Граббе гарантировал бытие и неприкосновенность всем оставшимся в живых. Шамиль ответил отказом, позже чего Граббе, собрав последние силы, пошел на штурм. Тяжелейшие бои возобновились с новой силой. Шквальный жар косил как оборонявшихся, так и нападавших. Женщины Ахульго надевали мужскую одежду, чтобы сформировать ощущение того, что защитников ещё невпроворот, разрушенные за темное время суток укрепления ночью возводились заново. Гора, на которой стояла крепость, содрогалась от взрывов, а на ее склонах росли горы трупов. Но надежды у Шамиля уже не было. Говорят, что он, понимая всю безнадежность своего положения, за дни последнего штурма нередко выходил на открытую, простреливаемую местность, ища пули как избавления от позора. Прошло ещё немного дней, и вконец обессилевший Шамиль решился выдать сына в надежде на то, что кровопролитие будет прекращено. Во время процедуры передачи Джамалуддина речь сызнова зашла о том, что одного его мало и что Граббе требует немедленной сдачи самого Шамиля. Но тот вновь ответил отказом.

После ещё нескольких дней боев и окончательного падения Ахульго маленький отряд, ведомый Шамилем, под покровом ночи пробрался из крепости на территорию Чечни, в безопасное местоположение. Джамалуддин же остался у русских. Вскоре его, названного Граббе мальчиком бойким и свыше лет умным, увезли с Кавказа в Россию. Там он в соответствии воле императора в первую очередь был определен в 1-й Московский кадетский остов, а потом в Александровский кадетский остов для малолетних сирот, находившийся в Царском Седва, там, где был мусульманский священнослужитель.

15 лет провел Джамалуддин в России, и все эти годы Шамиль мучался разлукой с сыном. Да, с ним оставались обычный и меньший сыновья Гази-Магомед, названный Шамилем в честь своего друга, первого имама, и Магомед-Шапи, с ним оставались две его дочери, но то, что старшой был от него оторван, находясь в далекой, неведомой и пугающей России, было для Шамиля незаживающей раной. За это время он похоронил свою первую жену Патимат, родившую ему трех сыновей и двух дочерей, а ещё свою вторую жену, юную Ждаварат, сообща с маленьким Саидом, его четвертым сыном, убитыми в одной из стычек с русскими. Но депрессия по первенцу не оставляла его сердца.

Встреча отца с сыном произошла только в 1855 году, когда пора его правления уже клонилась к закату, и стала возможной благодаря весьма необычному случаю.

Единственный шанс

В 1854 году Шамиль предпринял очередной поход, на тот самый раз на грузинскую Кахетию. Высланный им авангардный отряд, оказавшись в родовом поместье князя Давида Чавчавадзе Цинандали, которое располагалось в 60 верстах от Тифлиса (сейчас Тбилиси), захватил в плен отдыхавших там жену князя 28-летнюю Анну Ильиничну Чавчавадзе с двумя маленькими детьми, ее сестру 26-летнюю княгиню Варвару Орбелиани с полугодовалым сыном и племянницу Варвары, 18-летнюю княжну Нину Баратову. Шамиль, поняв, что за пленницы перед ним, решил, что, взяв в заложники до того высокородных женщин, он сможет достигнуть возвращения из России своего сына. После того как княгиням были объявлены условия их выкупа (передача Джамалуддина и миллион рублей серебром) и они написали необходимые письма родным, Шамиль приказал принести их в свою резиденцию, которая следом разрушения Ахульго была обустроена им в Ведено. Там узницы провели 8 месяцев, общаясь с тремя его женами и редко с самим Шамилем. Ему тогда было 57 лет, но, по отзывам пленниц, он выглядел значительно моложе своих лет. Вот как описывала его ещё оказавшаяся в плену воспитательница княжен Чавчавадзе француженка мадам Дрансе. Он высокого роста, черты лица его спокойны, не лишены приятности и энергии. Шамиль похож на льва, находящегося в спокойном положении. Русая и длинная бородка его навалом придает величественности его осанке. Глаза его серы и продолговаты, но он держит их полуоткрытыми, на восточный манер. Губы у него алы, зубы крайне красивы, руки малы и белы, походочка тверда, но не медленна; в нем обнаруживает человека, облеченного высокой властью. Шамиль относился к своим пленницам с должным уважением и всячески старался скрасить их заточение, но в своем решении оставался тверд он хотел заполучить сына. Дело осложнялось тем, что та самая сумма в миллион серебром, объявленная Шамилем по требованию его наибов, была по тем временам огромной. Князь Чавчавадзе делал все возможное и невозможное, но составить смог только 40 тысяч.

Весть о пленении княжон и об условиях, выдвинутых Шамилем, достаточно резво долетела до Петербурга. Николай I, постоянно относившийся к Джамалуддину с особым участием, повелел начать его из расположения Уланского полка, с которым он, произведенный к тому времени в корнеты, находился в Польше. По дороге в Петербург Джамалуддин, или, как его называли в России Джемал-Эддин Шамиль, узнал обо всех подробностях произошедшего и на вопросительный мотив, хочет ли он возвратиться к отцу, подумав мало, ответил согласием. Во время высочайшей аудиенции, произошедшей в Петербурге, царь поблагодарил его за верную службу и просил передать отцу, что зла на того не держит...

Когда стало известно, что Джамалуддин уже в пути, Шамиль, внутренне сгорая от нетерпения, но внешне оставаясь хладнокровным, заявил наибам, что он соглашается на предложенные 40 тысяч, хотя и вызвал этим ропот посреди своих приближенных. Но тогда перечить ему они не осмелились... Княгиням было объявлено, что они свободны и им только сейчас и останется, что прийти вкупе с Шамилем и его свитой к месту обмена. Это долгожданное событие произошло 10 марта 1855 года...

Джамалуддин, которому в тот самый миг было 23 года, хоть и вел совершенно европейский образ жизни, ни в жизнь не забывал о том, чей он отпрыск. Он прибыл на родину в мундире поручика, но его меньший брат, Гази-Магомед, которого он увидел первым из родных, привез ему черкеску и оружие и попросил переодеться перед встречей с отцом. Когда Шамиль увидел представшего перед ним сына, он был потрясен, хотя внешне никак этого не проявил, только обняв его, крайне длительно не отпускал.

По дороге домой их приветствовала ликующая гурьба, поздравлявшая со счастливым окончанием до того долгой разлуки. Отец и отпрыск были счастливы, ещё не зная, что пройдет 3 года, и Джамалуддин, так и не найдя ни понимания посреди родного народа, обвинявшего его в том, что это аккурат он склонил отца на сговор с неверными, ни применения своим силам, хотя он крайне старался подсобить в деле установления мира, негромко угаснет от неизлечимой формы чахотки...

Закат правителя

Говорили, что политическая элита имама была уничтожена коварством и изменой наибов и его приближенных, русским войском и золотом. Коварство и измена давнехонько уже зрели в рядах как близкого, так и дальнего окружения Шамиля, постоянные боевые действия русских все больше обескровливали остававшиеся верными ему войска, но зачем золото?..

После кончины в феврале 1855 года императора Николая и вступления на престол его сына Александра II наместником Кавказа через 2 года был назначен дружбан юности нового царя, князь А. Барятинский. Он бывал на Кавказе, воевал тут и не единожды отличался в битвах с горцами и неплохо знал их нрав, обычаи и нравы. Предложенный им проект покорения Кавказа был рассчитан на быстроту и натиск, но кроме активных военных действий Барятинский с большим успехом применял и другую тактику. Тактику подкупа. Он понимал, что золото в здешних краях может произвести то, что не сделали и по этот день бессчетные русские войска, присылаемые на Кавказ беспрерывно. А ибо, как мы помним, коварство и измена уже делали родное занятие, то оставалось окончательно негусто. В результате настал час, когда рядом с Шамилем оставались только самые верные и преданные сподвижники, которых было излишне всего ничего для того, чтобы продолжать борьбу...

Теснимый все больше и больше, Шамиль отходил к горесть Гуниб, которая считалась ещё больше грозной и неприступной, чем Ахульго. Понимая родное положение, Шамиль незадолго до этого возложил своему младшему сыну Магомед-Шапи укрепить ее, и вот в настоящее время, в начале августа 1859 года, он вкупе с 400 защитников, которые составили это цифра сообща с жителями аула Гуниб, и ещё с четырьмя пушками готовился удерживать оборону. Он возлагал на эту гору большие надежды, считая, что брать ее будет непросто и что у них есть шанс продержаться на ней не единственный месяц. Когда к горесть было стянуто больше 10 батальонов, прибывший в подножию горы Барятинский предложил Шамилю уложить оружие и заключить мир. Тот ответил: Гуниб высокая гора, я стою на ней. Надо мною, ещё выше, Бог. Русские стоят внизу. Пусть штурмуют.

Барятинский прилагал все возможные усилия, всегда шел на переговоры, только бы избежать кровопролития, но Шамиль упорствовал. Одни предлагали ему сдаться, другие убеждали, что нужно колотиться, он выбрал второе. Ответив на очередное предложение князя лаконичным Сабля наточена и длань готова!, Шамиль тем самым дал знак к началу штурма. Начавшись 22 августа, он был завершен 24-го. Силы были излишне неравны. Поднявшись ввысь, Барятинский увидел страшные последствия штурма, но в самом ауле за возведенными стенами и завалами ещё оставались те немногие, которых возглавлял Шамиль. Барятинский знал, что нужно нимало кот наплакал для того, чтобы сравнять аул с землей, но он еще раз, в тот, что уже раз, отменил решающий штурм и послал Шамилю окончательный ультиматум о сдаче.

Было ясно, что если штурм состоится, погибнут все, в том числе дети и женщины, но Шамиль молчал. И тут он понял, что, как когда-то его сынуля Джамалуддин стал заложником имама, так сейчас и имам должен сделаться заложником своего народа. Шамиль вышел...

Лицо его было непроницаемым, он твердо держался за кинжал, тот, что, хотя вообще-то, никто не собирался у него забирать. Говорят, русские войска, завидев его, в первую очередь замерли в оцепенении, а вслед за тем окрестности огласились их громким Ура!.

Встреча Шамиля с князем Барятинским произошла у ставшего уже знаменитым камня, тот, что лежал в березовой роще недалеко от аула. Князь почтительно приветствовал его и, заверив, что все, кто остался с ним, могут не волноваться за свою бытие, добавил, что фатум самого Шамиля в настоящее время всецело в руках государя императора. Тот ответил, что уповает только на волю Всевышнего...

15 сентября того же 1859 года Шамиль встретился с императором Александром II в городке Чугуеве вблизи от Харькова. Обняв его и подарив золотую саблю, царь сказал: Я весьма рал что ты в конце концов в России. Жалею, что это не случилось раньше. Ты раскаиваться не будешь...

Так началась последняя страничка жизни неистового Шамиля... Во всех русских городах, к немалому удивлению имама, его встречали как самого дорогого и почетного гостя. В Туле ему показали оружейный предприятие, подарили роскошное личное оружие и немалый самовар с именной надписью. Москва сразила его своим размахом, величием и красотой. В Петербурге, где его встречали на вокзале с почетным караулом и оркестром, была произведена иллюминация, великолепие которой, по словам очевидцев, превосходило более того те, что бывали по случаю коронации императорских особ. Шамиль не переставал поражаться тому радушию, с которым его встречали практически кругом от светских салонов, где в его честь устраивали несметные приемы, до городских улиц, где Наполеона Кавказа встречали как истинного героя.

Проводы Шамиля из столицы вылились в громадную демонстрацию еле-еле ли не любви, со всех сторон раздавались приветственные крики и просьбы не отбывать, экипажи запрудили близлежащие улицы, да так густо, что поезд, на котором он должен был отбыть из Петербурга, пришлось задержать. Шамиль был от души тронут таким вниманием и просил передать жителям города следующие слова: Скажите им, что участливость их...доставляет мне такое блаженство, какого я не испытывал при получении сообщения о победе в Дарго в 45-м году и какого не доставляли мне успехи 43-го года в Дагестане.

Так же читайте биографии известных людей:

Имант Судмалис Imant Sudmalis

Имант Янович Судмалис партизан. С шестнадцати лет Имант вступил на путь революционной борьбы в Латвии. Десять лет он находился на подпольной..
читать далее →

Иммануил Валлерстайн Immanuel Wallerstein

Начав научную карьеру как социолог-африканист, Валлерстайн с 1960-х стал заниматься общей теорией социально-экономического развития.
читать далее →

Иммануил Великовский Immanuel Velikovsky

Еврейско-американский историк, утверждавший, что во II и I тысячелетиях до н.э. Земля пережила ряд катастроф, вызванных сближением с Венерой и Марсом.
читать далее →

Иммануил Кант Immanuil Kant

Иммануил Кант - выдающийся немецкий философ. Родился 22 апреля 1724 года.Иммануил Кант известен как один из ярчайших родоначальников немецкой..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий