Известные люди

»

Николай Нестеров

- Я родился в 1921 году, сегодня мне 85 лет. Я закончил 8 классов в Кракольской школе (д. Краколье Кингисеппского района Ленинградской области прим А.Д.), затем пошел в ученики счетовода в колхоз. После этого меня направили обучаться в культпросветшколу в Ростов-на-Дону. Я окончил культпросветшколу, и когда я приехал, была Финская битва. Когда она закончилась, был Сталинский призыв, и меня призвали в военкомат. Там мне предложили ступать обучаться в командную школу: тогда был командный состав, не офицеры. И так я попал в западную Украину, где должен был обучаться в кавалерийском училище. Но тот самый оказалось ракетное спецучилище. Мы там ракеты рисовали, всё такое Писать нам не давали, все было секретно. Не знаю, на Катюши нас учили, или диверсантами, все было втайне! Вэтого я пробыл в этом училище примерно 5 месяцев, и началась махаловка. Мы более того не успел принять присягу.

Это училище располагалось в 40 километрах от немецкой границы. Ночью мы слышали канонаду, но нам ничего не говорили. Граница рядом! У нас в училище было 4 взвода: мы стали присягу принимать, а когда начал принимать присягу начальный взвод, прилетели два самолета. Они низко-низко летели: мы все удивились. Комиссар, тот, что принимал, сказал: Мы в погранзоне, и наши разведывательные самолеты могут любые знаки повесить. Через малое время второй взвод принял присягу, а я был в последнем, четвертом. И тут ещё ниже четыре самолета налетели, и обстреляли нас. Те, кто принял присягу, стояли на плацу, и из них многих убило, и комиссар там погиб. А мы, которые ещё не приняли присягу, стояли в стороне под деревьями, нас не было видно. Я так начальный раз увидел войну. Потом нам уже сказали, что это война Нам начали выдавать боевые патроны, сказали, что училище посредством два дня эвакуируют в Киев. Но Киев уже бомбили, куда нас везти? На второй день уже германец был в Сбароше Тернопольской области. Там стоял танковый полк, и вот нас направили в танковый полк. Так я начал биться.

А.Д.: Кем Вы стали?

- Никем, рядовым. Нам никаких званий не дали. Мы были более того без присяги: только позже я принял присягу. В 1941 году такая битва была, что не было ни командования, ничего. Все чужие, мы никакого не знаем. Там было больше немецких шпионов, чем нашего комсостава. Шпионы большей частью и командовали. Большей частью немцы были майорами. Как только кто-то ниже рангом руководить начнет, их безотложно стреляли. Такая белиберда, кашка была натуральная! Ни связи, ни пищи, ничего. 1941 год это был хаос, в особенности рядом границы. На границе никаких укреплений не было. Когда мы отступили, дошли до своей бывшей, старой границы. Думаем: там укрепления, там-то остановим немца. А там ничего не было, все было разобрано. Так германец и гулял по России. Тогда и гибло шибко немало, вследствие того что что ни командования, ничего не было, и в плен немало попадало.

А.Д.: Бои приходилось известия?

- Я воевал всего месяцев 45, но приходилось. В заслоне я был не раз: не уйдешь до последнего, в то время как свои не пройдут. Через какое-то время можешь покинуть. А что в заслоне? С винтовкой супротив танка, что сделаешь?! Но все выполняли. В армии нужно слушать, по иному пропадешь.

А.Д.: Какое было этическое расположение? Что отступаем, как это воспринималось?

- Я оттого что был совершенно младой, паренек ещё. Я с 1921 года, мне было 20 лет: тогда только затем 20 лет в армию забирали. Мы сначала ничего не поняли: подумали, что битва постоянно такая. Вроде так оно и должно быть, что отступаем, германец бьет нас. Думали: На то и битва! А так расположение было бодрым. Уже под осень из Тернопольской области мы вышли в свою сторону, под Польшей. Три раза мы выходили из окружения. Радуемся, а нам говорят: Чего вы радуетесь? Мы сами в окружении. Вы из окружения в окружение попали. Потом все-таки мы четвертый раз хотели прорваться ночью, между грядками картошки. Немцы шли и шли ночью по дороге, нужно было выждать миг перебежать дорогу, в то время как там не было немцев промежутки какие-то были. Немцы как раз по этой дороге обрезали фронт. И вот там, в картошке, меня ранило в ногу, как раз под колено В тот самый раз мы не сумели выскочить из окружения. Ногу мне поставили не в гипс, а между двух деревяшек. Нашли колхозный двор, крыша была, мы туда раненых клали, лежачих на солому. А вслед за тем ночью приходит старая бабуля, которая помогала там, и говорит: Все наши возглавляли ушли, вы остались одни. Нас было на глаз 25 джентльмен, не больше. Немцы были уже в деревне Вот тогда у меня расположение упало, когда немцы забрали меня раненым из скотного двора. Тогда я понял: финал, всё. В 20 лет я мечтал довершить училище, поступить в Академию. К старости дойду до генерала! А тогда подумал: дошел до пленного Немцы разом стали выискивать комиссаров и командиров. Особенно комиссаров! Некоторые выдавали. Люди разные: те, кто начинают свою шкуру спасать они на все готовы. Думали: раз германец так пошел, всё капут России.

А.Д.: Такие мысли были?

- У меня таких мыслей не было. Я окончил училище культуры, был достаточно подкован, был комсомолец. А у многих было, в особенности у украинцев. Они хотели быстрей домой. Немец сбрасывал такие листовки: кто попадет в плен, кто тут живет, разом пойдет домой. Предателей немало было Мы думали, нас расстреляют, но не расстреляли: дали подводы и увезли. Там ещё были раненые, и нас увезли в Польшу. Там мы расположились в костеле на полу, а оттуда нас уже увезли в Германию, в град Вицендорф. Там ещё и места для лагеря не было: германец не ожидал, что так молниеносно пойдет, что столь будет пленных. Мы копали землю, ходы делали, и вместе с тем из досок начали сооружать бараки.

А.Д.: Какое первое ощущение вызвали немцы?

- Немцы бывали разные. Один раз, ещё только в Винцендорф попали, рыли норы, и там был уже стареющий человек в охране. Я откуда-то знал, что он бывший российский, иммигрировавший потом 17 года. Старых забирали в охрану. Что-то он мне сказал, я по-русски его облаял, а он знал российский язык. Как даст мне ложей винтовки по плечу. Он по-русски со мной заговорил, но я оттуда ходу как дал, в эти норы! Он пошел разыскивать, а как он найдет? Из каждой норы есть ход в другую нору, так нарочно копали. Но больше было, конечно, били за провинность. Заставляли вкалывать. Если ты смирно себя ведешь, то не били. А если скажешь, что захворал, не могу идти, тогда тебе так дадут! Работой и всё, покуда не ляжешь окончательно. Были надсмотрщики и хорошие люди, но огромный частью плохие. Вот отчего они не были на авангардный. И молодые тоже: чувствовалось, что они как чокнутые чуток, -поэтому и на фронт не взяли. Хорошего совсем нечего проговорить.

А.Д.: Как кормили?

- Не лучше, чем у нас заключенных. У немца у самого-то не всё было. Если пленные работали на заводах, на фабриках, может быть, там кормили. А я попал туда, где необходимо было только всё грузить и грузить.

А.Д.: Бежать как раз в этом месте не было идеи?

- Что толку, если не знаешь языка? Из середины Германии, из Одера спешить? Это нетрудно бесполезно. А есть что? Ты языка не знаешь, это дурачество, кто побежит? Не к чему это. Лучше там скончаться, все одинаково по дороге тебя прикончат. А за второй побег вообще расстрел.

А.Д.: Какие-то сведения получали, как идет махаловка?

- Сведения о том, как идет махаловка, мы получали от свежих пленных. А так там была своя литература, газеты были, и они писали все по-другому. Писали о том, что Ленинград взят, Москва взята. Немцы выпускали напечатанные по-русски специальные газеты для пленных, и там была политработа, что махаловка проиграна. Эти газеты по-разному назывались. Были специальные немецкие корреспонденты, которые занимались этой пропагандой. В эдакий газете я видел сына Сталина, Якова, ещё кого-то там видел. Были такие интересные вещи: пристроился к нашему лагерю ещё лагерь. В этом лагере также русские пленные, но там кормят, девки, музыка, всё есть. Это Власов заманивал. Он выделывал вот такие вещи: тут ад а там рай. Кто желает идите на ту сторону, плиз, только запишитесь в Русскую освободительную армию. Он насильно не хватал, бесполезно забирать насильно, я сам это видел. Думаю: сдохну тут, но на ту сторону, туда не пойду. А из того лагеря готовили шпионов!

А.Д.: Полиция в лагерях была из наших полицейских, из военнопленных?

- С 1942 я года был уже в Норвегии, и слышал, что были полицаи из своих пленных. Но первоначально такого не было у нас были только немцы.

А.Д.: В лагере о чем шли разговоры?

- О еде. Жрать нечего было, как бы где-то хлеба достать? Политику там забыли. О политике необходимо было гутарить осторожно: если будешь вещать о России несдобровать. Если хочешь существовать, не лезь ни туда, не сюда. Сейчас пишут, что внутри лагерей были целые подполья, но я этого не видел и не слышал. В моем лагере такого не было.

А.Д.: Черный рынок в лагере был?

- Был. Меняли курево на хлеб, сахарок на курево. Кто чего. Одеждой не торговали, оттого что одежды не было. В Норвегии нам дали хоть обувь, а в Германии были деревянные колодки. Тук, тук, тук: ведут на работу, и как подобно как танковая бригада идет, до того стук по камню от дерева. Тряпки намотаешь и идёшь.

А.Д.: Деньги ходили в лагере?

- Я в каких лагерях был, денег не видел. Только натуральный обмен.

А.Д.: Немцам поделки продавали?

- Кто чего мог, делали. Немцам сапоги чинили, палки делали. У кого есть мастерство, повсеместно попробует это применять.

А.Д.: А Вы? Вы же, как бы, рисовали.

- Немножко, бессмыслица. Из маленьких фотографий делал большие. В Германии не было разрешено фотографировать, фотоаппараты у людей были изъяты. А я мог изображать. И откель взялось, но могу живописать, и всё. Пацаном ещё в гробу покойников рисовал, а после этого в культпросветшколе был особый класс по рисованию.

А.Д: Немцы хватали заказы?

- Да. Я рисовал за еду. Хлеба или картошки дадут. Давали столь, что половину отдавал ребятам. Немцы мне сами приносили карандаши и ватман, те, кто заказывал.

А.Д.: Как Вы на это вышли? Случайно?

- Не невзначай. Я лежал, это был закат дня. Дежурные солдаты ходят, дневальные, смотрят, чтобы строй был. И вот германец идёт, маленькую (как на паспорт) фотокарточку держит, и смотрю, плачет. Я маленько мог изрекать по-немецки. В школе-семилетке у нас был германский, мне пятерки ставили, но с немцем будешь вести беседу, германец тебя не поймет, вот так нам язык в школе преподавали. А тут все нужные слова сию минуту выучишь. Я говорю: Почему ты плачешь? Это мой сынуля погиб на русском фронте. Никакой больше фотографии у нас нет. Я говорю: Идите в ателье, там увеличат У нас химией никто не имеет права заниматься. Запрещено. Я ему говорю: Дайте мне эту карточку, если найдете черный карандаш. А если найдете цветные карандаши, то цветное изображение сделаю. На ватмане увеличу, сколь вы хотите. На второй день он мне принес ватман, хлеба, договорился, чтобы я не пошел на работу. Я ему все сделал, он посмотрел, и капельку не упал. Я сильно старался, в особенности когда первые делал. Ему понравилось, он рассказал другим солдатам, и стали мне таскать Но это было кратковременно. Этот лагерь был скоро перемещен в другое местоположение.

А.Д.: В новом лагере вы этим не занимались?

- Нет. Там уже другая была ситуация. Этот лагерь был в Ольденбурге, на Немане или на Одере. Там были хорошие каменные бараки, кровати с металлической сеткой. Там были польские пленные. Когда нас туда привезли, поляков отпускали домой. Они ещё с той войны были в плену, и ныне уже были вольные. Некоторые только числились в лагере, ночевали там. Но опосля всех поляков оттуда убрали, а мы остались на их месте. По чистоте это был самый-самый наилучший лагерь вообще из всех, да и еду там давали более-менее. Даже масло временами давали, а если масла не было, то давали мармелад. Там мы выгружали деревья из кораблей, загружали цемент. А после этого пошел сыпной тиф, и пленные стали умирать: за темное время суток по 10 джентльмен. Матрасы мы сняли, лежали на одних пружинах. А у меня уже в детстве вся семейство переболела сыпным тифом, и второй раз эта болезнью уже не заболеешь, иммунитет. А по иному был бы капут! Мы были тощие, но когда человеку оставалось 23 дня до смерти, он делался пухлым. Если кто-то начинал пухнуть, мы уже знали, что он быстро умрет.

А.Д.: В лагере Вы с кем держались? Кого-то помните?

- Так как нас зачастую перебрасывали то туда, то сюда, то постоянных не было. Единственный неизменный приятель у меня был матрос с Ораниенбаума, он служил на военном корабле Ленин. Вот с ним я дружил. Он также занедужил сыпным тифом и умер. Помню, он просил, чтобы когда я буду Ораниенбауме, сообщил его матери, как ее отпрыск умер в плену. Другого я следом ненароком встретил на базаре, на барахолке в Питере. С этим я дружил, когда госпроверку проходил в Туле. А больше знакомых по лагерям военнопленных я не встречал нигде.

А.Д.: Медицинскую содействие вам оказывали?

- Оказывали свои врачи, которые были в плену. Большей частью фельдшера, ветеринары.

А.Д.: У них были перевязочные материалы?

- Это германец давал. А позже шведский Красный Крест сделал проверку, и тех, которые прошли проверку, что они не тифозные, собрали в иной лагерь. Туда собрали немало пленных со всех сторон: сперва мы не знали для чего. После этого нас всех погрузили в транспортные корабли. Думаем: куда, чего? Ночью эти корабли ушли в Северное море, и позже мы узнали, что нас везут в Норвегию. В Норвегии было чуть-чуть пленных: она была оккупирована, а трудиться нужно, оттуда необходимо было чаща возить. Так я попал в Норвегию. Шли три корабля, между ними было полкилометра пространство. Под конец дня налетели три английских самолета. Они разбомбили основополагающий транспорт сообща с немцами, все ушли на дно. Самолёты улетели, а два других корабля ещё плывут: я был в среднем. И вот посредством малое время, часа сквозь четыре или пять, сызнова прилетают. А уже закат дня, темнеет, темнеет. В общем, концевой судно они также потопили. Тут уже немцы разрешили пленным вверх шагать, строгости таковый, как в начале, не было. Они сами чувствовали, что такая петрушка, сообща на дно пойдем! Ждали третьего налёта самолетов, но они не пришли. Уже стало черно, туман. Наш судно дошел до Норвегии, до Осло. Три корабля шли целиком с пленными, с оборудованием, и немцы там были. Один судно остался

В Норвегии мы корчевали хоть куда строительный деревья, тот, что везли в Германию. Ещё мы строили там аэровокзал. Там кормили уже получше, оттого что если ты не поел, ты не сотрудник. Мы были все тощие!

А.Д.: В Норвегии Вы были в немецком лагере?

- Да, у немцев.

А.Д.: Где было лучше: в самой Германии или в Норвегии?

- В Норвегии. Там кормили лучше, и обувь дали. Там никуда не сбежишь, вследствие этого там в определенное время затем работы давали 23 часа: можешь прогуливаться вольно, но не дальше 3-х километров. А в установленный час, когда ревизия, ты должен быть на месте. Если этого не выполнил, то это считается побег, а второй раз расстрел, распишись, пожалуйста. Я сам лично расписывался, что не побегу, и так гулял. Куда нестись в этих фьордах? Там никуда не убежишь. Там большие леса были.

А.Д.: Как Вами воспринималось, что Вы работаете на немцев?

- Это общее. Это битва за существование, если так разрешено вымолвить. Ведь столь населения осталось в оккупации под немцами. Все работали у немцев, по иному сдохнешь! А существовать охота. Я сравниваю себя с другими: оттого что некоторые продавались, шли в школы шпионов. Каждый по-разному жил!

А.Д.: Вы лично могли допустить для себя, что Вы могли бы сходить служить немцам?

- Нет! Я говорю: я туда не пошел, где рядом был ад и рай. Иди, пожалуйста: девки, гуляй, всё, ты свободен! Но я не пошел к власовцам! В Туле весь месяц все проверялось досконально, и я доказал, что у меня и в мыслях такого не было.

И так мы там, в Норвегии были до 1944 года, до момента, когда Финляндия капитулировала. Мы были в километрах 2025 от финской границы: без малого на севере, где Норвегия с нами граничит, в сторону Мурманска. Там было полно финских деревень, как типично у границы, где все перемешано. И вот мы узнали, что Финляндия капитулировала, и сбежали.

А.Д.: Когда решили нестись, как-то готовились к этому побегу?

- Оттуда мы знали, куда мчаться? Мы думали: раз финны отделились от немцев, то финны нам ничего не сделают. И вот мы, 12 или 15 джентльмен, договорились между собой, запаслись продуктами. Там жили финны, и они нам и примерную дорогу показали, где оставить лучше.

А.Д.: Карта у вас была?

- Нет. Со слов финнов мы нарисовали путь на бумажке, указали ориентиры.

А.Д.: На каком языке с финнами общались?

- Наш ижорский язык чуток похож на финский. Я был как переводчик при общении с финнами. Я нередко у финнов бывал: когда нам давали 23 часа вечером для прогулки, я всю дорогу к ним ходил, и от них хоть отбавляй финских слов заучил. Они жили в Норвегии, так, как в погранзоне и бывает. У нас в Гражданскую войну, все бани по Брестскому миру остались на эстонской стороне, а все люди остались на нашей стороне. Где войска стояли, там делали рубеж. Люди сквозь Москву добивались, чтобы разрешили эти бани схватить. Они отдавали, но наши не пускали. Потом все-таки отдали эти бани

А.Д.: Сколько дней вы шли?

- Всего-то шли сутки: 30 километров грубо.

А.Д.: И разом попали к финнам?

- Да. Там мы попали уже в финский лагерь: а там уже готовили людей на эвакуацию в Россию. И так осенью 1944 года я попал в Россию. А война-то ещё шла больше года! Нас погрузили в телячьи вагоны без охраны, открытые. Все привычно, мы с песнями ехали, а как только за Выборг заехали, нас в лесу остановили, забили колючей проволокой. Вот тебе и домой! В Питер нас не пустили, а повезли как-то окружным путем. Мы видели, что Ленинград, был как безжизненный, тогда только сняли блокаду.

Нас привезли в Тулу, там был большущий фильтрационный лагерь. Пленные ибо разные были: под видом пленных были и старосты, и шпионы, и так дальше. Там делали тотальную проверку. Три раза за темное время суток на допрос вызывали. Допросы вели только по ночам, и произвольный раз разные следователи. Я там пробыл месяц.

А.Д.: О чем спрашивали следовали?

- Где был, в каком лагере, кого встречал? Показывали фотографии: встречал ли такого или нет. Искали, супротивник я народа, или нет. Они искали посреди нас изменников Родины. Мы также по-сталински назывались изменниками Родины. Сталин сказал: У меня нет пленных, у меня есть только изменники Родины. У меня все, что попало спрашивали. Каждую темное время суток надобно было топать к трем следователям по отдельности. Потом все трое суммируют, что этому сказал, что этому сказал, и после этого они уже корпоративный знаменатель находят. Примерно неделю я ночью ходил к троим следователям.

А.Д.: Допросы были доброжелательные или жесткие? Такой исходной установки, что ты неприятель народа не было? Они скорее проверяли?

- Нет, кулаком об столик не были. Если сравнить, как было в Германии, то это день и темное время суток. Может, тем, кто врал и давали перца, не знаю. Мне было таить нечего, я сказал, как было занятие, и так до конца и лупил. Но открыто скажу, про своё рисование в немецком лагере я утаил. Если бы я это рассказал, то пропал бы. Сунули бы лет 10! Офицерам давали и по 25 лет. Кто врал, они знали, но ни со мной такого не было, и ни от кого не слышал, чтобы они били. Мы же все совместно в лагере общались.

А.Д.: Вы так и держались этой группой, 12 мужчина?

- Нет, уже в финском лагере мы разошлись, кто куда. В Финляндии-то не проверяли, а тут проволокой двери и окна забили. Но в нашем лагере к нам относились стандартно.

А.Д.: Никаких издевательств?

- Нет. В лагере я участвовал в самодеятельности, в постановках. Был таковой момент: я играл образ немецкого офицера, потому что что я мог действовать акцент, я ибо по сути дела не чисто российский. И старшой политрук, тот, что заведовал культмассовой работой, дал мне свой наган. А комиссар лагеря сидел во втором ряду, у самой сцены. Он смотрит, что у меня всамделишный наган в руках, и вот он с места соскакивает, прыгает на сцену, хватает меня за руку и отбирает наган. Продолжайте дальше! Постановка шла дальше, но тот самый наган он у меня отобрал, а политрука сняли с работы.

А.Д.: Как кормили?

- Как кормили? 1944 год был. Откуда-то возили капусту, и мы солили капусту для себя в деревянных чанах. С голоду там не умирали, в общем. А затем меня уже вызывает комиссия: со мной ещё раз поговорили, я ещё раз все рассказал. Мне дали документы: Езжай домой. Ваша территория уже освобождена, можете ехать домой. А у меня ничего не было, одна шинель. Рядом было немало шахт, открывали тульские шахты. Думаю, необходимо определиться куда-то действовать, облечься, а то дали только талоны на литерные услуги. В общем, я устроился действовать на шахту, электриком на откатке. Шахта была хорошая. Там неплохо кормили, давали американские консервы. Америка натурально кормила Россию!

Был указ, что со всех шахт, с заводов, рабочие не могли сами уволиться. Если ты ушел с работы, получаешь от 5 до 7 лет. Была такая сталинская статья, тех, которых сажали, их называли указниками. Мы с одним приятелем захотели сходить в цирк. А то я был в цирке в Ростове-на-Дону, когда учился, а он в цирке ни разу не был. У меня были парусиновые сапоги, а у него шахтерские чуни. Мы пошли без разрешения, и единственный день были в самовольной отлучке. И когда мы из цирка выходили, часовые из-за его чунь, взяли, да и остановили. Проверка документов! Надо было располагать разрешения от начальства шахты, а у нас его нет. И вот товарища забирают, а я стою рядом и говорю: Если его забираете, то забирайте и меня. Я потому что не знал, что за это позволительно 7 лет принять. Нас посадили в тульскую тюрьму, сквозь неделю был суд, и мы оба получили 5 лет тюрьмы. Нам ещё повезло: указников старались никуда неблизко не отправлять. Это ещё легкая статья, это более того не считалось судимостью, это указники. Вербовщики приходили в зону, и когда из тюрьмы я попал в пересыльный пункт, там единственный набирал указников. Ему надобно было 5 джентльмен, и мы к нему пристроились. Оказывается, он был с тульского сахарного завода. Там единственный предприятие работал, и вот туда, на сахарный предприятие, я попал вкалывать. В Туле рядом с заводом было трехэтажное кирпичное сооружение с проволочным заграждением, оттуда нас хватали на предприятие. Внутри сахарного завода мы были свободны. Сахара сколь хочешь! Потом вновь вечером конвоиры забирали, и снова туда. Там мы работали до окончания войны.

Как в текущий момент помню, меня раз вызывает оперуполномоченный, меньший лейтенант, и начинает намекать: Вы поняли, о чем я говорю? Я тотчас понял. Вы согласны? Я говорю: Нет, я не согласен. Меня пробовали немцы в плену вербовать, так же на своих товарищей доносы работать, я немцев не побоялся, я шпионом не буду. Если я что-то узнаю законно, сам приду, скажу. Но нарочно прогуливаться к вам и сообщать нет. Говорит: Напишите, что вы были у меня, и никому этого не расскажете Я и не собираюсь никому это сказывать, но и сочинять ничего не буду. Так он меня прогнал. Тут все негромко миролюбиво осталось. Но когда битва закончилась, эту статью ликвидировали, и всех выгоняли: не в то же время, а то служба встанет, если все зэки уйдут. Надо нанимать вольных, а народу-то нет, одни бабы. Поэтому был какой-то промежуток. И вот я в первую партию освобожденных не попал. Там осталось 30%, которых не отпустили, в том числе и я. Все мои приятели ушли на свободу, а я остался. Потом я понял, что это сделал тот оперуполномоченный.

Этот здание ликвидировали, там стало общежитие, а меня и ещё одного человека засобачили в тульские каменоломни. Когда я попал в эту каменоломню, ой-е-ей, -думаю, это уже не сахарный предприятие, не покушаешь, а пыли наглотаешься. А первый был таковой правильный, бывший староста, ему 10 лет дали. Мы разговорились, и выяснилось, что он был он был из Тульской области, родом из той деревни, где я снимал квартиру, когда на шахте работал. Рядом деревенька Казановка была, в полутора километрах, и там я снимал квартиру. В общем, он меня перестал гонять на тяжелые работы вследствие того что что я снимал квартиру в той деревне, откель он. Это также играет образ! Ну, а следом пришло мое время, меня выпустили, и оттуда я приехал домой.

А.Д.: Вы родственникам сообщили, что Вы живы?

- А кому из родственников? Я знал, что наша деревенька была под немцами. Я писал, но мне никакого ответа не было. В нашем доме уже жили другие, также из нашей деревни. Они куда-то сбежали от немца (они недалече от Кингисеппа были) и тот самый здание заняли. Я приехал домой ночью, они удивились: А нам сказали, что все братья убиты. Нас трое было, три брата, и все мы были на войне. Я говорю: Как все убиты? Не убиты! Старший брат, Иван, остался активный. Брат моего отца был директором местной судоверфи, и у него были все сведения, где наши. Ведь отседова всех людей в конце 1943 года увезли в Финляндию. Их привезли не домой, а в Калининскую область. В Калининской области шибко непочатый край карел, а мы относимся к угро-финской расе: в общем, всех отправили туда, к карелам.

Я узнал всё от дяди, поехал в Калининскую область, нашел их, а их никого не отпускают. Пока осенние работы по хозяйству не будут закончены, никого не отпускают. Говорят: Зимой поедете домой. Но бывают такие случаи, когда если везет человеку, значит, везет. Сколько я прошел, а все активный оставался, и без всякого подхалимства. Вот такое везение! В 1941 году, когда ещё немцев тут не было, им давали эвакуационные листы, документы, эвакуироваться в Калининскую область. Они дошли до Котлов, а германец отхватил и взял Петергоф, и тогда они все вспять вернулись. А папа сберег эту бумажку. Через Финляндию прошел, и эта бумажка все цела была. Он мне показал ее, и я говорю: Черт возьми, эта бумажка поможет. Я пошел к районному милицейскому комиссару, и рассказал, что мне нужно захватить родителей. Он все расспросил, я ему показал эвакуационный лист, но не сказал, что они были в Финляндии. Больше он ничего не спросил: подумал, что они успели сюда эвакуироваться, потому что что ориентация было метко туда, где они ненароком оказались, как раз в тот район, куда было дано это ориентация! В общем, он говорит: Надо обождать, у нас также свои инструкции, в колхозе народа нет, а картошку надобно убирать В общем, тогда ничего не получилось. Но я был не в конторе у него, а на квартире, где он жил. Они также бедно жили, у них также ничего не было. Его супруга мне намекнула: Есть что-нибудь, то Я говорю: Отец ловит рыбу в Мологе Вот бы рыбки чуток! Я говорю: Принесу вам. Сказал отцу, он на второй день притащил вот такую щуку, 80 сантиметров длиной. Я эту щуку завернул, зашел к ним еще раз на квартиру, и отдал эту щуку. И сквозь два дня мы получили бумажку о том, что можем ехать домой. Его подруга жизни все сделала за эту щуку!

Я взял на станции телячий вагон, 18-тонку, мы все это погрузили, и я привез родителей домой. Тут я порыбачил зиму, мы ездили семена доставать, купили корову Потом я уехал в Питер, и там работал электриком. Там же я окончил 10 классов, позже поступил в электромеханический техникум. Но вот мне говорят: Декан вас вызывает. Я прихожу, он говорит: Как вы сумели миновать в свой техникум? Я экзамены сдал, капельку ли не на все пятерки Тут другое, вы же был в плену. Я говорю: Был. Я все написал в анкете. Но Сталин тем, кто был в плену, запретил доступ в средне-технические и высшие учебные заведения, и меня оттуда выгнали. Ещё тогда меня назначили агитатором на выборах, а парторг говорит: Как вы Нестерова поставили агитатором? Он же в плену был. Снять!

На железнодорожном транспорте я проработал 12 лет. Там также так было: я не мог увольняться, покуда не разрешит оперуполномоченный, под контролем которого я был. Следили за всеми! Ну, это точно делали. Я, в частности, ничего плохого не скажу. Многие прохвосты хотели спрятаться.

А.Д.: Следили за бывшими пленными?

- Да. У нас на заводе (я работал на транспорте) два человека за мной следили, и сквозь определенное время докладывали оперуполномоченному, где он назначит местоположение. Я был бригадиром электриков, а он был бригадиром слесарей. У нас было немецкое оборудование, мы варили рельсы. Мой же кореш, мы совместно жили в коммунальной квартире, был поставлен ко мне шпионом. И он не выдержал, сказал мне: Ты знаешь, что я твой разведчик. Но я потому как расписался, если скажешь, я получу 10 лет. Я говорю: Зачем я буду изъясняться? Но он говорит: Есть второй, второго я не знаю. Я говорю: Второго я сам найду. И разыскал второго, нашел. У него не было одного глаза: играл в лото, и ему выбили единственный зрачок. Я говорю: Когда пойдешь рапортовать своему оперу, скажи, что ты неважный разведчик. Я тебя разоблачил, так что бесполезно. А тут как раз посредством месяц Сталин умер. Я освободился от этих уполномоченных и ушел на другую работу, на спиртзавод. Я сам не знал, что это спиртзавод, думал, что это лесопилка. А там истинно три рамы работали, делали спирт из опилок. Там я отработал 40 лет. Работал я недурственно, любил действовать. Меня наградили орденом Трудового Красного Знамени, квартиру дали. Потом уже я окончил вечерний ВУЗ радио и телевидения, а 55 лет пошел на пенсионную выплату.

А.Д.: Там уже не вспоминали, что Вы были в плену?

- Нет. Меня уже выбирали депутатом Райсовета. Все было на все сто закрыто! В общем, я неплохо живу. Пенсия у меня хорошая, без малого 11 тысяч. Сколько я был в плену, это все засчитали, что я был на войне.

А.Д.: Какая у вас национальность была в паспорте?

- Русский. Я про свою национальность кругом молчал. Мы испокон веков были с русской фамилией, с русской верой. Я знал, что я чухна, но говорил, что российский. Это в советское время поощряли. В советское время нужно было, чтобы было больше русских. Они хотели всю Прибалтику русскими заселить, да не успели.

А.Д.: Что Вам помогло остаться в живых?

- Везло без затей, ей-богу. Я когда электриком работал, 4 раза был под током, без сознания лежал. Везло!

А.Д.: Какие-то связанные с пленом суеверия, предчувствия, может быть, вера?

- Нет. Я в бога не верую. Мы безбожники, мы в бога не верим. Иногда у людей есть бог, но у меня нет Иисуса Христа и Святого духа. В это я не верю, это вранье! Бога никто не видел: докажи, что он есть и докажи, что его нет. Кто он был, тот самый Иисус Христос?..

Так же читайте биографии известных людей:

Николай Сметанин Nikolay Smetanin

За дверью долго не было слышно ни звука. Потом откуда-то издалека неспешно зашаркали шлепанцы. Наконец щелкнул замок, и передо мной предстала живая..
читать далее →

Николай Тараканов Nikolay Tarakanov

Я попал в Чернобыль, где вместе с заместителем председателя Совета Министров СССР Щербиной руководил работой по ликвидации последствий аварии... За..
читать далее →

Николай Тимченко Nikolay Timchenko

Раньше из бокового окна его комнаты открывался прекрасный вид на Босфор. Когда заходило солнце, мачты кораблей становились похожими на силуэты..
читать далее →

Николай Фатеев Nikolay Fateev

Коля родился в апреле победного 1945 года. Долгое время отец, мать, двое детей и бабушка ютились в одной полуподвальной комнатушке. Может быть,..
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий