Известные люди

»

Хасэгава Тохаку

Время Момояма (1572-1615) знаменовало переход от классического средневековья к позднему. Это было время относительного замирения страны, наступившего в результате консолидации сил в руках наиболее могущественных князей, которые, жестоко подавив противников, вывели страну из разрушительных междоусобиц, раздиравших ее возле ста лет. Период "Раздоров в стране" закончился, но мир был непрочным, самурайские кланы продолжали возводить огромные замки-крепости, за стенами которых разрешается было бы отсидеться в случае возобновления военных действий.

Монументальная замковая архитектура кроме своих чисто утилитарных целей была призвана внушить представление о могуществе и богатстве владельца. Этому же стал служить весь комплекс декоративно-прикладных искусств, раньше всего живопись. Парадные и жилые помещения в замках украшались панорамными росписями и ширмами, покрывавшими сплошными лентами стены. Росписи эти нередко выполнялись на золотом фоне, с которым соревновались яркостью многоцветные изображения. Золото росписей (золотой препарат, наносимый кистью, или иной раз листики золотой фольги, наклеиваемой на щелк) непредумышленно провоцирует нас прозвать культуру эпохи Момояма блестящей. Такой ее как правило и считают - пышной, богатой, яркой и жизнерадостной. Большие декоративные композиции, тяжеловесно поблескивающие золотом, писал и Тохаку.

Его знаменитые расписные фусума (отъезжающие в сторону стены-двери) в храме Тисякуин (1592), считается, положили начало "живописи кленов и вишен" (фуога). На абстрактном золотом фоне Тохаку изобразил могучий тучный ствол старого клена, искривленного временем и бурями (неспроста иероглиф "клен" состоит из элементов "дерево" и "ветер"). Его темная заскорузлая кора, переданная широкими рваными штрихами, грубо контрастирует с нейтральным спокойным фоном. Дерево как бы вырастает и более того выламывается из золотой вневременной и внепространственной плоскости. Маленькие ярко-красные и зеленые листочки, разбросанные по стволу и немногочисленным ветвям, смотрятся эффектными декоративными пятнами. С кленовыми листьями - символами осени - перекликаются цветы мелких кустиков хаги, растущих под кленом, - также поздних осенних цветов. Вишня сакура, напротив, - "весеннее" флора. Ее цветенье, в соответствии японской традиции, знаменует собой приход тепла и весны. Вообще на практике все растения - от мощного кипариса до незаметных речных тростников, - появляющиеся в японских средневековых стихах или картинах, имеют свой внятно фиксированный символический и более того религиозно-философский толк. Собственно, философии как такой у японцев не было. Рассудочно-логическому постижению и объяснению мира они отдали предпочтение ассоциативно-чувственный контакт с ним, при котором циклический строй перемен растущего и увядающего в природе переносился на человеческое среда. И буддийская образность, как и японское народное разум, была наполнена растительной символикой - ученье Будды именовалось благоухающей цветочной гирляндой, сокровенная премудрость величалась таинственным цветком закона и т. д.

Поэтому в произведениях Тохаку следует видать немного уровней: на внешнем - конкретные пейзажные мотивы, а на внутреннем - символическую картину вечных истин природы. Поэтому когда искусствоведы рассказывают, что средневековый художник сбросил с себя путы условностей и приступил воспевать красоты близкий природы, безоговорочно доверять этому не следует. Несмотря на то что во времена Тохаку искусство стало больше ярким и декоративным, чем в предыдущую эпоху, оно не стало от этого больше реалистическим и светским. Светскость и известная поверхностность трактовки традиционных сюжетов появились у активно действовавшей в эпоху Момояма школы Кано, но сводить все многообразие японской художественной жизни этого времени к стилистике Кано, было бы чрезмерным упрощением. Ряд художников, и в прошлом всего Тохаку, сознательно сохраняли преемственность традиций национальной живописи, в первую очередность традиций Сэссю (1420- 1506).

Тохаку называл себя наследником Сэссю в пятом поколении и в одном из имен (Сэттосай) использовал основополагающий иероглиф его имени. В составленном учеником Тохаку художественном трактате "Толкования Тохаку о живописи" возводится прямая граница к великому художнику XV века. Это было некоторым преувеличением, потому что собственной школы с передачей секретов в домашнем кругу у Сэссю на практике не было. Но воздействие его творчества испытали все работавшие позже мастера, вследствие этого они и считали его своим духовным предтечей. Так поступал Сэссон, старшой современник Тохаку, из этого исходил и Ункоку Тоган, меньший Тохаку на 7 лет (это не помешало ему обнародовать себя прямым наследником Сэссю в третьем поколении). В результате Тохаку и Тоган испытывали дружбан к другу взаимное неудовольствие. Собственно, формально рассуждая, учебное заведение Ункоку была ближе к Сэссю, чем Тохаку, но близкое до подражательности следование учителю не могло не сказаться отрицательно на эстетических качествах работ Тогана. Что касается нашего героя, то он владел крайне обширным набором художественно-технических приемов, потому как учился у таких разных мастеров, как Сога Сёсё, представителя малоизвестной и предельно условной школы, узко связанной с монастырем Дайтокудзи, и Кано Сёэй, главы набиравшей силу и официальное признание школы. В зрелые годы Тохаку грубо разошелся с Кано, и более того заключил альянс супротив них с крупнейшим мастером чайного действа Сэн-но Рикю, тот, что, как и художники Сога, был связан с монастырем Дайтокудзи.

Монастыри как центры культурной жизни общества и богатые заказчики не потеряли в эпоху Момояма своего значения, хотя и потеряли монополию на культуру. Тохаку долгое время выполнял заказы столичного монастыря Хомподзи и был там удостоен высокого монашеского звания хокё ("мост закона"). Сохранилась написанная им для Хомподзи большая композиция "Будда Сакья-муни в нирване", в которой Тохаку следует традиционной буддийской иконографии.

Поклоняясь Сэссю и изучая его стилистику, Тохаку неизбежно обратился к истокам японской монохромной живописи тушью - творчеству китайских художников времен сунской династии (X-XIII вв.). Вдохновляясь примером Му Ци, картины которого в Японии знали и ценили, пожалуй, больше, чем в самом Китае, Тохаку написал свиток "Обезьяны посреди сухих деревьев". С обезьянами в Китае и Японии связывался большой комплекс символических представлений. Они могли быть и выразителями неразумной тщеты, которую воплощали, вылавливая отображение луны из воды; а изредка обезьяна, в особенности черная, считалась мифологическим животным, спутником святого, живущего в лесу. Картина Тохаку интересна в первую очередность не умозрительным смыслом, а непосредственной живостью изображенного. Переданная мягкими неясно очерченными размывами туши шерстка животных выразительно контрастирует угловатым высохшим ветвям, написанным резкой, царапающей бумагу сухой кистью.

Тохаку необычайно просторно мог пользоваться многотональными оттенками туши. Из сохранившихся до нашего времени работ наиболее выразительна (и доступна для нас простотой сюжета) большая композиция, написанная на шестистворчатой ширме "Сосновая роща". На поверхности ширмы, занимавшей всю стену в комнате, изображены немного сосен в тумане и больше ничего. Виртуозное владение широкой гаммой черного цвета - от "пианиссимо" прозрачной дымки до "форте" могучих сочных стволов - позволило художнику сотворить настоящую монохроматическую симфонию, в которой мелодию ведет черное, а сопровождением служит белая основа. Насыщенная влагой кисть оставила в сочных кронах сосен как бы наличие мокрого тумана, из которого внезапно выглядывают кое-где мокрые корявые участки стволов с сухой растрескавшейся корой.

Но, как мы уже писали, все растущее в природе растет ещё и в сердцах людей, соотносясь с чисто человеческими свойствами. Так, ещё Конфуций говорил, что когда приходит суровая зимушка, сосенка и кипарис дольше всех сопротивляются морозу. При этом он, конечно, имел в виду благородного мужа, неколебимого бурями суровых обстоятельств. К этому морализаторскому уподоблению японцы добавили ещё и чисто эстетический аспект любования соснами под ветром. Хотя "чистого" любования японцы, конечно, не знали - в частности, в простых стихах типа

более того средь сухих стволов

веет ветерок весны

проглядывают буддийские мотивы вечного обновления жизни.

Поэтому, изображая ветер в соснах, Тохаку сочетал непосредственную прелесть и неповторимость красивого пейзажа с вечными и непреложными законами природного круговорота: увеличение - увяданье - пробуждающий вешний ветер.

Китайские даосы учили, что если дышать ароматом воскуряемой сосновой смолы и пить хвойный отвар, то разрешается достичь бессмертия. В случае с Тохаку не возбраняется произнести, если дозволить себе красивость, что сосны обеспечили ему вечную существование - в памяти поколений, смотрящих на его туманную "Сосновую рощу".

Так же читайте биографии известных людей:

Хатшепсут Египетская Hatshepsut

Египетская царица в 15011481 до н. э. Дочь Тутмоса I и царицы Яхмос, дочери Аменхотепа I. Была единственной пережившей детский возраст наследницей..
читать далее →

Хаулин Вулф Hauline Wolfe

Когда я услыхал его, я сказал: вот это по мне. Это то, в чем душа человеческая никогда не умирает: Он, бывало, сиживал у меня, вытянув свои ножищи,..
читать далее →

Хафез Аль Ассад Hafez al Assad

Асад выставлял свою кандидатуру для переизбрания каждые семь лет и регулярно получал больше 99% голосов. Одновременно использовал спецслужбы для..
читать далее →

Хачатур Абовян Hachaturian Abovian

Великий армянский писатель, просветитель-демократ, основоположник новой армянской литературы и нового литературного языка, педагог, этнограф.
читать далее →

Ваши комментарии

добавить комментарий